***
Ее разбудил лай и беспрерывные дергания за одежду. В скулеже своего приятеля она различила знакомые панические нотки. Сон как рукой сняло. Наученная горьким опытом, она знала, что это значит. Пенни резко поднялась на руки. Темнота перед глазами поплыла и неохотно рассеялась. Вольт прыгал вокруг нее по траве, чрезвычайно встревоженный. Девочка тихо, боязливо спросила: - Калико? Короткий кивок был ей ответом. Она мгновенно вскочила, подхватила вещи и, не обращая внимания на ноющую боль в затылке, бросилась через парк, к дороге, на ходу накидывая ветровку. Пес рванул за ней, ведя вперед. - Рик, ты здесь? У нас беда, - сказала Пенни. Стекло визора раскрылось перед ее глазами. - Слушаю. - Проложи дорогу до ближайшего крупного города. Только не по главным магистралям. Выбери самые окольные и безопасные пути. - Понял. Коротко и ясно. Они вынеслись на пустую трассу. Луитлен сняла платок с шеи и завязала его так, чтобы скрыть лицо. Накинула капюшон, оставив небольшую прореху для глаз, закрытых визором – разглядеть лицо девочки были невозможно. Уже встав на скутер, Пенни судорожно дернулась и обернулась от громкого хлопка. Золотая лента чистой энергии взвилась над деревьями, рассыпая искры, поменяла цвет на ярко-голубой и обрушилась вниз, всколыхнув воздух и землю. Вольт жалобно заскулил и прижал уши к голове. По спине девочки пробежал холодок. Если пес видел, что там происходило, и испугался этого, то какой же силой нужно обладать, чтобы напугать Бога из Машины? Она до предела сжала рукоятку газа, и скутер, мягко набирая скорость, устремился вниз, по мощеной дороге. Думать ни о чем не хотелось.***
То, что дело срочное, женщина поняла, только услышав о прибытии вертолета. Было сообщено, что он прибудет через несколько часов, дорога неблизкая. Но не успело солнце встать, а босс уже прибыл на порядок раньше установленного времени. Он не заморачивался с разбором бумажной волокиты и обсуждением нынешней ситуации с директорами. Даже не отдохнул после полёта. Только заглянул на минуту в свой кабинет и стремительно помчался вниз, приказав подготовить свой личный автомобиль. Стоило Эдит завести мотор, как Калико вскочил на переднее сидение, бросив на приборную панель папку с досье. Сзади устроилась парочка сонных агентов, поднятых с постели по срочной тревоге и потому выглядевших очень вяло. Босс пригладил свой сбившийся костюм и приводил себя в более-менее приемлемый вид, пока водительница выводила машину из гаража. Эдит хватило одного взгляда, чтобы понять, что босс выбит из равновесия – Роберт растерял часть своей обыкновенной напыщенности, да и вид имел весьма усталый и помятый, но срочное дело отлагательств не имело. - Куда едем, сэр? – спросила Эдит, как только автомобиль выехал на дорогу. - В отель на Либерти-авеню, четыре, - ответил Калико, приглаживая сбившийся воротник рубашки.***
Ночь и день для Трейси слились в один поток бессонницы и постоянной тревоги. На то были причины. Не только произошедшее недавно ее волновало, хотя мысли о судьбе подруги не давали ей покоя вот уже второй день. Дело было даже не в мятой газете, которую она постоянно крутила в пальцах, и заголовок которой ясно намекал на причастность Пенни к произошедшему в Порт-Бормане. Как ни странно, волновалась Трейси о себе самой. Не стоило было лезть в это дело. Не стоило останавливать бегущую подругу, увидев полицейские листовки. Не стоило пересекать дорогу тем, кому в глаза лучше не попадаться. Она помнила того человека в костюме, которого Пенни бесстрашно вырубила, хотя Трейси до сих пор не могла сказать, как. Она помнила слова подруги, и раз за разом закусывала губы, повторяя их снова и снова: «… я уже и так втянула тебя в большие неприятности… и мне бы не хотелось, чтобы они стали еще больше… Поэтому… если тебя поймают, рассказывай им все, что они захотят узнать обо мне. Расскажи им все, что знаешь, если потребуется. Мне это не повредит. Вечером я буду уже далеко». Трейси так и не узнала, что произошло. А, учитывая то, что и такая причастность ставила ее в опасное положение, и не хотела знать. Девочка просила родителей уехать, но те лишь качали головами: у матери было полно работы, к тому же, их номер оплачен еще на неделю. Трейси оставалось лишь тихо молиться о том, чтобы ее не нашли. И незадачливую Пенни тоже. Хотя кто знает… может ее уже и нашли, и убили, и поэтому не трогают Трейси. Девочке не хотелось думать об этом. Пенни сильная и находчивая, она справится, к тому же, у нее есть Вольт. Трейси никогда не была такой, как подруга. Может быть, поэтому и боялась. Так же, как и все свидетели, боялась она не зря. Одним ранним утром в номер постучали. Было полшестого, и никто дверь не открыл – в такое время никто никого не ждал. Гость был настойчив, и стук продолжался до тех пор, пока разбуженная первой Трейси по просьбе мамы не открыла дверь. Слова гнева, приготовленные для незваного гостя, так и не сорвались с языка. Один взгляд, брошенный на лицо незнакомца, заставил ее отступить и подавиться воздухом. Страх мелкими коготками вонзился под кожу и пополз по спине. - Прошу прощения, - первым начал незнакомец, - я ищу Трейси Аннет. Мне сообщили, что она и ее семья остановились здесь. - Так и есть. – Тихо сказала девочка, отступая вглубь комнаты и высматривая родителей. – Это я. Человек ответил галантной улыбкой и вошел в номер. Трейси сверлила глазами пол, стараясь не смотреть в лицо гостя. А особенно – не встречаться с ним взглядом. Его вытянутое лицо было испещрено глубокими морщинами, кожа на нем казалась сухой, пожелтевшей, в редких черных волосах проглядывала седина. Но главное – его глаза. Разные глаза, один из которых имел прозрачно-синюю радужку, был обычным и вполне человеческим. Второй же – круглый, выпуклый, чересчур большой, казавшийся воспаленным глаз. Не только радужка, весь глаз был ядовито-зеленым, налитым кровью, и выглядел жутко. Хотя Трейси убеждала себя, что внешнее уродство не имеет с внутренним миром человека ничего общего, она все равно не могла избавиться от непонятной паники. Этот человек одним своим присутствием вызывал непонятный, необъяснимый ужас. - В чем дело, дорогая? – в коридор вышла одевшаяся мама. Она окинула сонным взглядом гостя, скривилась от его вида и поинтересовалась, - Чем могу быть обязана? - Меня зовут Роберт Калико, - мужчина вытащил из кармана элегантного и наверняка дорогущего костюма визитную карточку и протянул женщине, - мне нужно… кое-что обсудить с вашей дочерью. - С Трейси? – женщина удивленно вскинула брови. – Вы знакомы? И разве… что-то случилось? - Боюсь, что да, - выдохнул гость. – Но разговор будет не о ней, а о ее подруге. Пенелопа Амина Луитлен. Я полагаю, вам знакомо это имя. - Пенни? А она-то тут при чем? Или… - женщина подняла взгляд. – Это связано с произошедшим несколько дней назад в ее доме? - Именно. Я расследую это дело, и мне нужно найти девочку. Как мне известно, ваша дочь встречалась с ней в Порт-Бормане день назад. - Разве? – женщина посмотрела на Трейси, молчаливо стоящую в сторонке. - Ну… да. – Неуверенно ответила та. Желание разговаривать с гостем уменьшалось с каждой секундой его пребывания здесь. - Что ж, это понятно… - женщина на секунду остановилась. Взглянула на визитку гостя и сказала, - Но… постойте-ка! Вы ведь не из полиции, и не федерал. Даже не детектив. Как же вы расследуете дело? - Ох, - выдохнул гость. – Чёрт. Прошу прощения. Мужчина ответил виноватой улыбкой, поднял руку и щелкнул пальцами у лица женщины. Она отступила на шаг и воскликнула: - Что вы… Через секунду она пошатнулась, человек подхватил ее на руки и аккуратно опустил на ближайший диван. Женщина безвольно осела. Судя по ее лицу и закрытым глазам, она провалилась в глубокий сон. - Мама! – закричала Трейси и бросилась к ней. Ее остановил мужчина, рывком дернувший к себе. - С ней все в порядке. - Пустите меня! – Трейси сорвалась на пронзительный визг. Она вырвалась из хватки незнакомца, быстро отбежала назад и хотела было закричать. Человек небрежно дернул ладонью – и вопль о помощи застрял в горле девочки. Она в панике заметалась и снова попыталась позвать на помощь, но не смогла – язык прилип к нёбу, оставив ее без единого шанса выговорить хоть какое-то слово. Она видела, как в номер зашли еще двое. Оба коренастые, высокие, в черных кожаных костюмах и чертовски подозрительные. Трейси, собрав всю волю в кулак, бросилась к двери, адреналин пронесся сквозь ее тело. Один из вошедших чуть не упал, когда девочка толкнула его плечом. Человек в костюме схватил ее за предплечье и грубо рванул на себя. Трейси едва устояла на ногах. - Здесь есть еще один. Постарайтесь, чтобы он нам не помешал. – Один из наемников кивнул и скрылся в спальне отца. Калико и второй агент потащили отчаянно сопротивляющуюся Трейси в глубину номера. Девочка вырывалась из последних сил и пыталась хоть что-то сказать, но изо рта вырывались только непонятные хрипы. - Успокойся, - прорычал сквозь зубы Роберт. Он толкнул девочку на диван, рядом с бессознательной матерью. – Никто не причинит тебе вреда, если ты сделаешь то, что я прошу. Трейси почувствовала, что снова может пошевелить языком. Она сжалась, когда человек сел рядом с ней и положил руку на ее плечо. Страх горел в ее животе едкой болью, и она едва сдерживала рвущуюся панику. - И что же… вам нужно от меня? – задыхаясь, спросила она, прекрасно зная ответ. - Как я уже сказал, я хочу узнать о твоей подруге, - Роберт откинулся на спинку дивана. – В особенности, о том, куда она отправилась после вашей с ней встречи. Буду благодарен тебе, если с этим не возникнет… проблем. Агент в черном костюме стал напротив и скрестил руки на груди. Трейси не сомневалась, что Калико прикажет ему вмешаться, если она откажется говорить. А узнавать о том, что он может сделать с ней, девочке не хотелось. - Итак, мы поняли друг друга? Трейси сцепила зубы. Пенни говорила, что ей ничего не повредит… что подруга может выдавать любую информацию, если это необходимо. Трейси, однако, понимала, что любой секрет, любая деталь, любая особенность Луитлен, о которой она расскажет, будет использована против подруги. Использована жутким человеком для своих непонятных, но точно недобрых целей. Совершить подобное – настоящее предательство. И все же, еще раз взглянув на окруживших ее людей, она понимала, что особого выбора у нее нет. Конечно, можно отказаться, но Калико не выглядит человеком, от которого можно ждать поблажек и уступок. Неизвестно, зачем, но ему нужна Пенни. И, раз уж он идет на настолько отчаянные меры, - Трейси не сомневалась, что погром в городе его рук дело, - то и ее он щадить не будет. Роберт щелкнул пальцами, привлекая ее внимание. Морально подавленная, она не решилась поднять взгляд. - Да. Поняла.***
Калико раздраженно постукивал пальцами по крышке диктофона. Уже полчаса он мучился с этой девчонкой, буквально вытаскивая из нее нужную информацию. Трейси говорила неохотно и не проявляла инициативы в беседе, лишь сухо отвечала на задаваемые вопросы. Стоящий у стены агент не проявлял признаков жизни, и скорее всего, уже десять минут как мирно дремал. Собственно, на ногах осталось всего двое – Роберт и Трейси, остальные, включая второго агента, отключились – от снотворного или от скуки. Калико до жути бесило это сонное царство (вы на задании, черт побери!), и желание побыстрее закончить шептало ему об альтернативном решении проблемы. Многие говорили о том, что Роберт умеет читать мысли. Так мастерски предугадывать события и действия других, так хорошо и быстро продвигаться в сфере экономики и политики… Уж не экстрасенс ли? На самом деле Калико был просто отличным психологом и стратегом, и, несмотря на пугающий зеленый глаз, мысли читать не умел. До недавнего времени. Телепатия. Потрясающая способность, которой обладают немногие биотики. В частности, потому что открыта она была недавно и требует больших затрат энергии и упорных тренировок. Даже Роберту пришлось постараться, чтобы освоить эту науку, но он все равно был на втором месте после ученого, открывшего телепатию и защиту от нее. После Реймана Луитлена. И это было главной причиной, почему Калико до сих пор не получил необходимые ему знания. Роберт скосил глаза. Трейси внимательно изучала его, погруженного в свои размышления, словно пыталась разгадать причину его прихода к ней. Информации, полученной от нее, было кот наплакал, и толку от нее почти никакого. Конечно, он мог бы получить больше, если немного надавить на девчонку. Несколько хороших ударов помогли бы развязать ей язык, но Роберту не хотелось проявлять насилие в отношении малолетней. Которая и не замешана ни в чем. Так что телепатия была идеальным вариантом в этом случае. - И это всё, что ты знаешь? – устало спросил Калико. Девочка ответила парой кивков, и мужчина заметил в ее глазах огонёк радости – сейчас незнакомец, наконец, оставит ее в покое. - Надеюсь, ты понимаешь, что всё происходящее должно остаться между нами? Опять уверенный кивок. - Хорошо. Он щелкнул пальцами у носа встрепенувшейся Трейси. Девочка вскрикнула, но тут же стала медленно оседать на землю. Роберт подхватил ее и положил на диван. - Это просто снотворный порошок. И ты ничего не видела, ясно? Она кивнула в третий раз и закрыла глаза. Калико несколько раз глубоко вздохнул, положил ладони на виски заснувшей девочки и попытался сосредоточиться. В тишине, нарушаемой лишь мирным сопением спящих, это было несложно. Он закрыл глаза, чувствуя, как пальцы покалывают от собирающейся энергии. Вскоре чернота перед взором расплылась красками, и в разум хлынули воспоминания. Воспоминания, которые не принадлежали ему.***
- … С сегодняшнего дня с вами будет учиться Пенелопа Луитлен, - учительница кивнула на молчаливо стоящую рядом с ней фигуру. – Она приехала к нам из Миссури. Помогите ей освоиться у нас, ладно? Класс отвечает ей дружным одобрительным гулом. Дети приветствуют новую девочку, пока та неспешно занимает свою парту. Она не отвечает ни словом, ни движением и, сев на место, вперивается взглядом в столешницу. Стесняется? Нет. Трейси оглядывает новенькую и чувствует слабую дрожь, пробежавшую по спине. Это ощущение только усиливается на перемене и остается до конца дня. Она выглядела болезненной и чересчур худой, как будто не ела последние пару дней. Кожа бледная, под глазами залегли круги от недосыпа. Дрожащие тонкие пальцы с трудом держали ручку. Она смотрит на доску исподлобья и в пустом взгляде нет никаких эмоций. Она шаталась, когда шла, словно была пьяной или оторванной от реальности. На попытки познакомиться отвечала просьбой оставить ее в покое. Или просто молчала. Она не стеснялась. Причину такого поведения никто не знал. Не знали также, почему новенькая огибает парковки и дороги, идет домой в одиночестве через лес и на пушечный выстрел не подходит к школьному автобусу. Не знали до следующей недели. А на следующей неделе один из детей принес потрясающую новость, выхваченную из старых газет. И ставшую сумасшедшей в глазах детей новую девчонку больше никто не трогал. Не лез знакомиться или завязать разговор, не обзывал в коридоре и не кричал что-то обидное вслед. Никто не хотел еще больше калечить человека, потерявшего мать всего месяц назад. Новенькая, – Пенни, кажется, - была похожа на призрака. Незаметной тенью она шмыгала в школьных коридорах, молчаливо сидела на уроках, угрюмо насупившись. Когда ее вызывали, отвечала отрывочно и медленно, словно ей было тяжело запомнить даже простые вещи. Трейси видела, как неподвижно она сидит. А еще дрожит. Она всегда дрожала, будто постоянно чего-то боялась. Или сдерживала рвущиеся изнутри отчаянные рыдания. Или, может быть, это была ярость? Трейси видела, как поздно ночью в окнах ее дома зажигается свет. Как будто обитательница не могла заснуть или не хотела. Трейси видела, как она постоянно оборачивается, словно ждет нападения или чувствует преследование. Трейси видела, как она плачет в женском туалете и рычит от едва сдерживаемой злобы на кого-то. Иногда ей становилось плохо, и она опускалась прямо на пол туалета, держась за грудь, словно ей вдруг стало плохо дышать. Трейси видела то, чего другие не видели. Как-то раз на уроке с улицы донесся скрип шин тормозящей машины. Никто не обратил на это внимания. Почти никто. Мел выпал из руки стоящей у доски Пенни. Она пошатнулась, как от удара, и застыла всего на мгновение. Потом девочка опрометью бросилась к выходу и вылетела из класса, как будто ее преследовала стая бешеных собак. Она не остановилась на крики учителя и не возвращалась до конца урока. Перед тем, как новенькая выбежала в коридор, Трейси разглядела на ее лице совершенный ужас. Ей не нужна было жалость. Ей нужна была помощь. Даже если она сама это отрицала. Первые попытки завести дружбу с новенькой были, мягко говоря, неудачными. Пенни не шла на контакт ни с кем, а, устав отвечать на навязчивые просьбы Трейси, довольно грубо отшила ее. С каждой прошедшей неделей девочка становилась более угрюмой и агрессивной. Она была похожа на раненого зверя, чья незажившая рана все еще причиняет ему боль, и от этого озлобленного на весь мир. Гнев выедал ее изнутри, но никто не мог понять, почему она злится. Как-то раз парочка школьных хулиганов подкараулила Пенни, и один из мальчиков набросился на нее из-за спины. Девочка подпрыгнула, взвизгнув от неожиданности, и бросилась бежать, закрыв голову руками – как будто ждала нападения. Это донельзя рассмешило мальчишек, и через несколько недель они решили повторить свою шутку. На этот раз ответ оказался стремительным. Пенни резко развернулась и врезала обидчику кулаком в нос со всей силы. Испуганный парень бросился бежать, а девочка, тяжело дыша, смотрела ему вслед, сжав кулаки. Как будто сдерживала желание погнаться следом и нанести обидчику еще удар. Поэтому неудивительно, что, застав этих же парней за попыткой забрать завтрак у Трейси, Луитлен не осталась равнодушной. Их было двое против одной, но схватка закончилась быстро – в пользу девочки. Трейси не могла не заметить, с какой яростью Пенни наносит удары. Как будто целью драки было не спасение одноклассницы, а вымещение собственной злобы на ком-то. И девочка, несмотря на удары, сыпавшиеся на нее, казалась радостной, нежели испуганной. Как бы то ни было, это оказалось отличной возможностью завести знакомство. Трейси весело болтала с ней, сидя в медпункте. Разговаривала Пенни мало. В основном, она просто молчала и слушала, заинтересованно глядя на Трейси. Та, в свою очередь, пыталась разобраться в ее поведении. Пыталась найти причину и помочь. Трейси всегда была такой – сострадание и искренность были ее главными чертами, а из-за своей прямолинейности и нетерпимости лжи она часто попадала в неприятности. Она мечтала о мире во всем мире, хотела открыть свой приют для животных и, как и ее мама, поддерживала субкультуру хиппи. Конечно, она не могла обойти стороной сверстницу, которой требовалась поддержка. С этого искреннего доброго желания началась их дружба. Сначала Пенни была замкнутой и не спешила продолжать отношения с Трейси, хотя та видела, что Луитлен приятно проводить время с ней. Но избежать Аннет оказалось сложнее, чем предполагалось. Стоило только Луитлен появиться в дверях школы, как Трейси мгновенно оказывалась рядом и не уходила, пока Пенни не скроется во дворе своего дома. Не только Трейси помогала Луитлен. Еще одной деталью, которая была неизменной частью Пенни, был ее пёс. Точнее, щенок. Маленький белый комок меха, который настигал девочку, как только она открывала дверь дома. Трейси было мало что известно об отношениях Пенни с отцом – Рейман отсутствовал весь день и появлялся только под самый вечер; поэтому щенок американской овчарки был самым главным другом и помощником Луитлен. Иногда Аннет заходила в гости к подруге. Первое, что бросалось в глаза – беспорядок в доме, который никто не спешил убирать. В углах все еще стояли нераспакованные коробки с вещами, на полу лежали книги, в основном научные. Посуда лежит грязной горой в умывальнике, а в воздухе витает пыль. Если бы Трейси не знала, что дом жилой, ни за что бы не подумала об этом. Отчего-то ее угнетало это место; казалось, что дух здесь пропитался печалью. Или это был просто застоявшийся запах в непроветриваемом помещении. Они пили чай на террасе. Пенни выглядела грустной, погруженной в свои мысли, и Трейси пыталась хоть чем-то развеселить ее. Получалось плохо. Аннет видела, что подруга чувствует себя нехорошо, но в другом смысле. Она не больная, но с ней что-то было не так. Юная Трейси не могла найти этому объяснения. Обстановку исправил пушистый клубок, который выскочил из дома и со счастливым тявканьем прыгнул на грудь лежавшей Пенни. И та впервые за пару месяцев сделала то, чего Трейси никак от нее не ожидала. Она засмеялась. То, что Пенни обожает Вольта, – так называлось это мохнатое чудо, - Аннет поняла, увидев, с какой нежностью подруга прижимает к себе этот комок шерсти. Вольт был самым активным существом в доме Луитлен. Казалось, его энергии хватит, чтобы скакать и бегать всю жизнь без остановки. Именно забота о щенке заставляла Пенни заниматься повседневными делами, и Вольт платил ей за это безвозмездной собачьей любовью. Когда Аннет не было, именно щенок оказывался единственной поддержкой Пенни. Ведь отец, единственный оставшийся в живых родной ей человек, оставлял ее одну. Он был занят. Со временем узы Вольта и Пенни крепли. Щенок взрослел, становился еще более активным, и Луитлен пришлось приложить силы, чтобы выдрессировать его. Эти двое везде ходили вместе, и все жители маленького городка уже знали: если где-то вертится Вольт, значит, Пенни рядом. Трейси казалось, что никто, даже она, не понимает Луитлен лучше, чем этот щенок. Эти двое словно чувствовали и знали друг друга, даже без возможности говорить на одном языке. Когда одному было плохо, страдал и второй. Когда один веселился, радовался и второй. Вольт был достаточно умным для собаки и даже понимал некоторые английские слова. Гораздо больше он понимал язык тела. По нему он мастерски различал настроение своей хозяйки и ее скрытые эмоции, которые не могла распознать даже Трейси. Трейси и Пенни всегда ходили вместе. Вместе делали домашнее задание, вместе бегали в полях и лазали по деревьям, вместе сидели на террасе дома одной из них, пили чай, играли с Вольтом, который тоже проникся нежностью к Аннет. В ее памяти ясно отпечатались теплые моменты, когда они вместе валялись в траве или прижимались друг к другу, заворачиваясь в одно одеяло. Тогда ей казалось, что Лу не хочет ее отпускать и что между ними вдруг сверкает нечто большее, чем просто дружба, но в следующий момент она отдалялась и улыбалась, как будто ничего не заметив. Это был маленький уютный мирок для них троих, где они могли развлекаться сколько угодно. Несмотря на свою настороженность, Луитлен всегда знала, что может доверить подруге свои секреты. Так, медленно, Аннет начала замечать, что рыжая приходит в себя. Дрожь помалу исчезала, девочка стала меньше плакать и больше общаться. Правда, Трейси так и не удалось заставить Пенни подойти к парковке или, тем более, сесть в автомобиль. Луитлен вздрагивала от звуков машин, и Аннет понимала, что избавить подругу от навязчивого страха перед прошлым будет нелегко. Хотя была еще одна деталь, которая волновала Трейси больше всего. Вспышки немотивированной агрессии случались все чаще и чаще. Одного небрежно брошенного слова хватало, чтобы вывести Пенни из себя. Даже самые задиристые школьные ребята побаивались оскорблять рыжую – ведь та, не мешкая, могла броситься в драку, не разбирая «зачем» и «почему». Злоба накапливалась в ней каким-то непостижимым образом и вырывалась при каждом удобном случае. К слову сказать, Пенни никогда не вымещала свой гнев на тех, с кем дружила. К сожалению, это была только Трейси. Попытки завязать знакомство с кем-то еще, происходившие по инициативе Аннет, воспринимались подругой в штыки. Она наотрез отказывалась сходиться даже с одноклассниками. В глазах других Пенни была рыжим волчонком, отчужденным и агрессивным. Такое поведение привело к тому, что девочку отправили к школьному психологу. Трейси пошла с ней – она знала, что в общении с незнакомыми людьми Пенни выпускает когти и не идет на контакт, относясь к любому, кто лезет в ее личное пространство, как к врагу. На вопросы врача отвечала Трейси. Луитлен угрюмо молчала, лишь изредка смеряя подругу злым взглядом. То, что с Пенни случилось что-то серьезное, Трейси поняла по реакции психолога. Ее лицо мрачнело с каждым отвеченным вопросом, а потом она встала и стала мерить шагами комнату, шепча про себя странные, непонятные для Аннет слова: «посттравматическое стрессовое расстройство*», «нарушение социальной адаптации», «дисфорический тип*», «истощение нервной системы». А еще она так часто повторяла «безответственные родители» презрительным тоном, что Пенни не выдержала и закричала: «Мой папа не безответственный!». Отчего-то Трейси не была так сильно в этом уверена. Как бы там ни было, занятий у психолога было не избежать. Трейси нельзя было ходить вместе с подругой, но девочка и так знала, что случится. Железное упрямство Пенни и расценивание врача как противника привели к тому, что занятия были почти бесполезны. Психолог, надо отдать ей должное, не собиралась сдаваться и взялась за свои методы. Поэтому встретить в школе отца Луитлен оказалось большой неожиданностью. Это был высокий, довольно щуплый человек с вытянутым лицом, взъерошенными каштановыми волосами, зачесанными назад, и маленькой клиновидной бородкой. Он выглядел таким же неряшливым и взбаломошенным, как и Пенни. Однако в его глубоких янтарных глазах отражались спокойствие и ум, а бледные губы были изогнуты в добродушной полуулыбке. Судя по лицу Пенни, встретить Реймана в школе, в разгаре дня, она абсолютно не ожидала. Говоря конкретней, она выглядела так, словно готова сквозь землю провалиться. - В чем дело? – Трейси толкнула подругу в бок. - Он отпросился с работы, – ответила она. Эту, казалось бы, простую фразу она произнесла так, будто это было что-то значительное и удивительное. Дети с долей удивления провожали взглядом человека. Причина была в одежде: поверх поношенного полосатого свитера он носил белоснежный лабораторный халат, подол которого шуршал за спиной не хуже супергеройского плаща. Повышенное внимание мужчину не волновало, он был слишком погружен в свои мысли. - Привет, пап, - мрачно произнесла Пенни. Рейман улыбнулся и взъерошил ее макушку. - Ну привет. Опять что-то учудила? - Неправда, - насупилась Пенни. - Что ж, пошли, узнаем. – Человек не выглядел рассерженным, наоборот, с его лица не сходила улыбка, а тон голоса был веселым и добрым. Трейси с интересом рассматривала мужчину. - А кем вы работаете? – не сдержалась она. - А ты, верно, Трейси? – он улыбнулся ей. – Я учёный. - Здорово! Рейман кивнул. У входа в кабинет психолога Пенни дернула его за руку. - В чем дело, милая? Девочка вздохнула. - Ты опять забыл снять халат, пап. …Из кабинета Рейман вышел встревоженным. Обменявшись короткими прощаниями с Трейси, Луитлен с отцом направились к выходу. Но тут произошла проблема. Рейман приехал на машине – а Пенни наотрез отказывалась приближаться к ней. Несмотря на все ухищрения, Рей так и не смог побороть укоренившийся страх дочери, о котором раньше даже не знал. Эти два года прошли тревожно для Реймана. Он старался возвращаться с работы раньше, чем не мог не радовать Пенни. Как оказалось, девочка действительно была больна. Посттравматический синдром – нормальное явление для тех, кто пережил какое-либо происшествие. Особенно ярко он проявляется у тех, чья психика заведомо слабее – у детей. Последствия такого могут оставить отпечатки глубоко в характере, в личности, могут навсегда оставить страх и довести до самоубийства. Эта болезнь невидима, медленна и разрушительна. Так рассказала Трейси психолог. Рассказала она и то, что случилось с Пенни за время, проведенное с этим синдромом. Неизбежные изменения в характере, тревожность, гневливость, проблемы с общением – и все благодаря болезни, обнаруженной слишком поздно. И, как бы Трейси это не отрицала, виноват в этом был Рейман. Полтора года лечения успокоительными и занятия у психолога (чему Пенни была не очень рада) – и кардинальные изменения стали еще заметнее. Луитлен стала общительней, веселее и не такой агрессивной, хотя ее гневливость осталась, перестала бояться машин. Трейси проводила с ней все свое время. С Пенни никогда не было скучно. «Дочка безумного учёного», как ее называли, знала кучу интересных идей и воплощала их в жизнь самым смелым образом. Жизнь пришла в норму. А потом произошел еще один перелом. Поездки в Порт-Борман были для Трейси обычным делом – мама брала ее с собой время от времени. Для Пенни, привыкшей путешествовать и сидевшей на одном месте уже два года, это было возвращением к старому образу жизни и прежнему веселью. Никто из двух подруг не думал о чем-то плохом. Целая неделя в городе на морском побережье, что может быть лучше? Конечно, Пенни обладала особенной невезучестью, но никто и не предполагал ничего плохого. Даже Трейси. Конечно, она видела репортаж о пожаре в Порт-Бормане, но при чем тут Луитлен? Здание не было гостиницей или торговым центром, так что девочке там делать нечего. Аннет спала, думая о том, как же все-таки скучно без подруги. Побыстрей бы она вернулась. Она вернулась гораздо раньше, как раз после пожара. Трейси тут же побежала к ней, но натолкнулась на запертую дверь. На звонки и стук никто не отвечал, хотя в доме горел свет. Это странное поведение продолжалось два дня. Лишь тогда, когда Аннет объявила бойкот и сидела на крыльце дома Луитлен до самого вечера, дверь открыли. Трейси украдкой проскользнула в дверь. Было уже темно, свет в доме отключен. Силуэт Пенни слабо вырисовывался в темноте. Она взяла под руку подругу и повела к себе в спальню. Когда подруга попыталась спросить что-то, Луитлен шепотом оборвала ее и прижала палец к губам. Она так и не включила свет в спальне. Заперев дверь, она села на кровать. Сквозь окно в комнату проникал тусклый свет, благодаря которому Аннет смогла разглядеть подругу. В частности – еще не зажившие раны на ее лице и перевязанную руку. - Пенни, что… - вскрикнула она, но подруга зашипела в ответ. - Говори шепотом. - Тогда ты расскажешь, что случилось? – прошипела Аннет. – Я чуть с ума не сошла, ты в курсе? - Ты мне два дня телефон срывала и дверь ломала. Еще бы я не в курсе. - Раздраженно прошептала Луитлен. – Если хочешь узнать, то просто слушай. И не приведи Господи ты кому-то расскажешь. И она рассказывала. Дрожащим полушепотом в почти полной темноте. Вольт лежал рядышком и поскуливал, когда его хозяйка чуть ли не силком выдавливала из себя слова признания. Что удивительно, она не плакала и держала себя в руках. На первый взгляд казалось, что ужасные события никак не затронули ее, но это было не более, чем обман зрения. Произошедшее ударило настолько глубоко, что она просто не могла поверить в это. Она говорила дрожащим, но безучастным голосом, словно пересказывала давний ночной кошмар, а не реальные события. Только раны были настоящими. Раны до сих пор кровоточили. Странно, но Луитлен быстро пришла в себя после этого. Даже слишком, по мнению Трейси. По телевизору вовсю крутили жуткие репортажи о случившемся и рассказы очевидцев, скорбели, называли катастрофу одной из крупнейших в Америке, – а Пенни, оказавшейся в самом пекле событий, словно и дела до этого не было. Ее жизнь текла обыденно, если не считать, что Рейман теперь сидел дома из-за переломов, чем несказанно радовал дочь. Луитлен не изменилась, только заработала пару шрамов. И все-таки, Аннет не могла поверить, что все ушло бесследно. Лимбо – не то событие, которое можно так просто забыть. Не было признаков затянувшегося посттравматического синдрома, но со временем Трейси стала замечать некоторые странности, творящиеся с Пенни. С момента Лимбо прошло уже два года, поэтому Аннет с уверенностью могла сказать, что эти чудаковатости – не случайное одиночное событие. Во-первых, настроение Пенни стало еще более переменчивым, чем было. Иногда она становилась человеком, энергичности которого позавидовал бы атомный реактор. Несколько дней подряд она могла ходить веселой и беззаботной и творить самые разные безумные штуки, какие только придут в голову. Трейси не знала, была ли эта бесшабашность следствием болезни или нет, но Луитлен не боялась даже создавать самодельную взрывчатку и баловаться с ней где-нибудь вдали от взрослых. И никто, кроме Трейси, не знал, что хулиган, любящий подбрасывать петарды в мужской туалет – это Пенни. Впрочем, такие порывы не длились дольше недели, а иногда и вовсе занимали всего несколько часов. Всегда после этого Луитлен выглядела уставшей и выжатой, как губка. Она плохо спала в это время, и долго высыпалась, когда оно заканчивалось. Но в целом девочка опять становилась такой, как была. А иногда происходило с точностью наоборот. Пенни становилась вялой, малоактивной и мрачной, как будто каждое движение требовало от нее невероятных усилий и энергии. Она прогуливала школу, забивала на домашнее задание и спала на уроках. Общалась мало, а на какие-либо замечания отвечала агрессией. Спала она, как и в первом случае, плохо и мало ела, что было несвойственно для нее. День она предпочитала проводить в одиночестве. Так могло продолжаться от недели до целого месяца. Эти перепады занимали разное количество времени, но повторялись постоянно. Никто, даже сама Пенни, не обращали на это внимание – такой уж характер, что поделать. Трейси все это казалось странным. Конечно, у человека бывают перепады настроения, но не такие эмоциональные скачки. Они не повторяются постоянно и периодично. Как оказалось, беспокоилась об этом не только она. В очередной раз зайдя к подруге, Аннет встретила Вольта, уже подросшего молодого пса. Он сидел на крыльце и тихо, взволнованно скулил. Заметив девочку, он подбежал к ней. Трейси потрепала его макушку, и тот толкнул ее головой к двери. Пес первым скользнул в дом, ведя Аннет за собой, на кухню. Затем умный пес встал на задние лапы и положил передние на стол. На нем стояла открытая аптечка, чашка с водой и были разбросаны несколько упаковок с таблетками, в основном – антидепрессанты и снотворное. Более половины таблеток в упаковках уже не было. - Привет, Трейси, - раздалось за спиной. – Прости, что не спустилась раньше. Мне звонил… Что случилось? - Ты пьешь все эти таблетки? – встревожено поинтересовалась Аннет. Вольт скользнул под стол, как бы говоря, что он ни к чему не причастен. - А, это… - Пенни замялась. Она сгребла все упаковки в аптечку и убрала ее. – Да, просто… В последнее время я плохо сплю, ты же знаешь… - Зачем тебе антидепрессанты? – настойчивей спросила Трейси. – Ты же говорила, что с тобой все в порядке! - Да, со мной все в порядке! Но если я выпью снотворное перед сном, ничего плохого не случится, верно? - Твой отец знает об этом? - Да. – Слишком быстро сказала Луитлен. Трейси не сомневалась, что она соврала. Впрочем, продолжать эту тему Пенни отказалась. Трейси не собиралась жаловаться на подругу ее отцу. Луитлен уже достаточно взрослая, чтобы осознавать, что она делает. Даже больше. Повзрослев раньше остальных, она знала, к каким последствием это может привести, и рассчитывала свой шаг вперед тщательно. Было еще кое-что, что заставляло Трейси волноваться, и это было отношение подруги к прошлому. Проще говоря, любое упоминание о нем вызывало у Луитлен резкую вспышку ярости. Все в школе знали об этом и жалели девочку. Или же просто побаивались. Побаивались потому, что знали, чем грозит им упоминание. Как-то один неосторожный хулиган, - новенький в школе, а потому не знавший о вспыльчивом характере Пенни, - заметив двух стоящих в стороне девочек, начал подтрунивать над ними. Трейси увела начавшую злиться Луитлен, но навязчивый мальчишка не желал сдаваться. Так продолжалось несколько дней, пока задира не стал шутить на тему шрамов Пенни, зацепив попутно и ее прошлое. «Откуда у тебя эти полоски, рыжая? С какого дерева ты свалилась? Это тебя в Порт-Бормане мужик подловил и изукрасил? Я бы посоветовал ему постараться больше, а то не все могут разглядеть твое уродство! Или этих парней было несколько? Что они с тобой вытворяли, Луитлен? Уж не…». Трейси видела, как резко остановилась подруга. Словно на невидимую стену натолкнулась. Аннет запомнила дрожащие зрачки в ее глазах, и могла бы поклясться, что все события Лимбо пронеслись в ее памяти снова. Еще не зная, что, Трейси поняла, что сейчас что-то произойдет. И не ошиблась. Пенни сорвалась с места и набросилась на мальчишку. Тот ожидал нападения и стал отбиваться, но Луитлен напирала. Словно обезумев от ярости, она наносила удар за ударом и не сдерживала себя. Поняв, что дело плохо, Трейси и несколько девочек бросились на помощь. Совместными усилиями они оттащили Луитлен, которая рычала от ярости и рвалась на обидчика. Обливающийся кровью из носа мальчишка ринулся прочь, и только тогда Пенни успокоилась. Даже Аннет стала побаиваться подруги после такой выходки. Луитлен неплохо изукрасила синяками и кровоподтёками хулигана, так что вызов к директору был неизбежен. Пенни раскаивалась. Долго и искренне. Перед директором, перед отцом, перед обидчиком и Трейси. Она действительно сожалела о своем поступке и не понимала, что на нее тогда нашло. Зато Аннет понимала, и не могла винить ее за это. Любые трагедии наносят человеку вред. Не только физический, но и духовный. Часть тебя умирает, когда ты видишь, как умирают другие. Это навсегда оставляет зарубку на сердце. А иногда – целую рану, которая не заживает годами. Снова наносить удар по уязвимому месту – самое циничное оскорбление. Прошел еще один год. Подруги всё так же проводили время вместе, и редко кто-то из них вспоминал о чем-нибудь плохом. Вольт вырос, став большим сильным псом и снискав еще большую славу среди детишек благодаря своему мягкому, добродушному характеру. Весна кончалась, лето было на носу, подсолнухи зацветали и жизнь текла обыденно. Пенни расстроилась, узнав о том, что подруга уезжает, но лишь махнула рукой – всего неделя, и они снова встретятся. Три дня прошли спокойно, а на утро четвертого телефон Трейси зазвонил. Это была Эрика – староста класса, с которой подруги общались время от времени. То, что она сообщила, повергло Аннет в ужас. Дневная прогулка в Порт-Бормане тоже не принесла покоя. По городу развешивали листовки с знакомым Трейси лицом, и каждый раз, видя подобное, у девочки перехватывало дух. Три миллиона долларов за девочку-подростка. Что надо было совершить, чтобы за твою голову назначили такую награду? А вот следующий день стал самым безумным в жизни Аннет. Все эти погони по городу, секреты и предупреждения подруги, попавшей в огромный переплёт – все это проносилось перед глазами стремительным вихрем. Грохот выстрелов до сих пор гремел в ушах, как и смех Луитлен. А главное - ее слова: ««… я уже и так втянула тебя в большие неприятности… и мне бы не хотелось, чтобы они стали еще больше… Поэтому… если тебя поймают, рассказывай им все, что они захотят узнать обо мне. Расскажи им все, что знаешь, если потребуется. Мне это не повредит. Вечером я буду уже далеко». Потом она исчезла. И Трейси смирилась со странным грустным осознанием того, что она больше никогда ее не увидит.***
Возвращение в реальный мир всегда было немного болезненным. Конечно, без головной боли редко обходилось хоть какое-либо задание, но ломота во всем теле и подступающая тошнота – не самые приятные ощущения. Роберт тяжело поднялся на ноги, окинул взглядом спящую девочку и ее мать. Затем разбудил агентов и спустился вниз. Хорошо, что Трейси Аннет никогда не узнает о произошедшем сегодня. Эдит дремала на переднем сидении автомобиля. Она вздрогнула и проснулась, когда Роберт и агенты забрались в машину. - И как все прошло? – поинтересовалась женщина-водитель, выводя автомобиль на дорогу. - Неплохо, - устало ответил Калико. – По крайней мере, обошлось без особых проблем. Зато сколько пищи для размышлений, усмехнулся он про себя. Пенни Луитлен действительно была крайне интересной личностью. Во многом на это повлияли события, пережитые ею, ее отец и конечно, Трейси Аннет. Не будь ее, история могла сложиться совсем по-другому. Ничего удивительного, что психолог пришла в ужас, узнав о том, что Рейман почти постоянно оставляет дочку одну. Одним из симптомов посттравматического синдрома является появление суицидальных мыслей и наклонностей. Пенни оставалась в одиночестве днями, и если бы она захотела совершить самоубийство, она бы сделала это со стопроцентным успехом. Призраки прошлого, порождённые больным сознанием, терзали ее каждую минуту, и никто не помогал ей, даже единственный, самый родной человек – отец. А Рейман – ученый, который прекрасно знает о посттравматическом синдроме, посвящает себя работе, заглушая собственную боль и напрочь забывая о боли близкого человека, не получившего никакой поддержки. Если бы не Трейси, эта история закончилась бы плачевно еще пять лет тому назад. Как и многие гениальные люди, Рейман был ужасным отцом. Трейси, смышленая не по годам девочка, поняла, кто был виновником. Характер и сознание Пенни сильно изменились под действием болезни, и отнюдь не в лучшую сторону. Впрочем, это было только на руку Роберту. Отчужденная и брошенная, девочка не будет звать на помощь. Потому что на помощь никто не придёт. Был еще один момент, который волновал Роберта. Состояние Луитлен после инцидента в Порт-Бормане… еще тогда ему казалось, что с ней что-то не так. Став свидетельницей ужасных событий, она пришла в себя через несколько часов и взбаломошенно носилась среди машин и в парке. Тогда Калико списывал все на энергоразрыв, но что, если ответ был гораздо ближе и естественней? Что, если в подобных периодичных изменениях виноваты не перепады энергии, а психическая болезнь, толчком к которой и послужил Порт-Борманский инцидент? Конечно, Роберт не мог с точностью определить диагноз – воспоминания Трейси были слишком отрывочны, он не заглядывал в ее память так глубоко и досконально. Лишь по некоторым признакам он мог судить и строить предположения. Вполне возможно, это было биполярное аффективное расстройство*. В народе оно более известно под названием маниакально-депрессивный психоз. Несмотря на пугающее название, болезнь не была очень опасной для окружающих; но, как любое другое расстройство, оно наносило значительный вред психике больного. Две полярности, три стадии: мания и депрессия, с промежуточной фазой-переходом. Судя по всему, началось все с мании, первый приступ которой произошел у девочки после Лимбо. Неизвестно, предалась ли болезнь по наследству или стала последствием пережитого, но это представляло некоторую опасность для Роберта. При условии, что болезнь вообще имелась. Стадия депрессии ослабляет человека. Не только морально, но и физически. Человек мало ест, плохо спит, а постоянное чувство подавленности и возможные панические атаки только добивают его. Депрессия выпивает силы и энергию человека. То есть, делает его уязвимым к любому нападению. А еще депрессию сложно диагностировать и лечить, что, несомненно, радовало Калико. Даже если девчонка достигнет больших успехов в работе с энергодевайсом, болезнь слишком ослабит ее, чтобы драться. А вот со стадией мании возникают проблемы. В этой фазе человек наоборот, чувствует себя полным сил, всегда в повышенном настроении. Ему кажется, что он готов горы свернуть. Силы и энергия человека на пределе. Это истощает его, но на пике мании он способен на многое. Особенно если умеет пользоваться энергодевайсом. По простой теории, его атаки должны быть вдвое опаснее. Однако! Роберт закусил губы. Прибавьте к этому энергоразрыв. Его особенности еще не до конца изучены, но, без сомнения, он позволяет человеку без труда использовать энергию из окружающей среды и таким образом усиливать свои атаки. В стадии мании это усиление будет втрое больше, что делает даже малоопытного биотика опасным противником. Тем не менее, человек с энергоразрывом более уязвим к атакам биоэнергией, что делает возможным победу над ним. И не стоит забывать про стадию депрессии: ослабленная защита становится еще сильнее в этом случае. Калико вырвал себя из пучины мыслей. Эдит напевала под нос песню из радиоприёмника, солнце светило в тонированные окна, бросая в салон голубоватый отсвет. Вопреки предположениям Роберта, Трейси не знала местоположение подруги. Пенелопа знала - или предполагала, - что он навестит ее подругу и не проронила ни слова об отце, Вольте и своих планах. А может быть, она сама не знала, куда направится. К тому же... судя по воспоминанием Аннет, Луитлен относилась к подруге чуть более искренне, чем полагается при обычной дружбе. Трейси, конечно, мало обращала на это внимания, да и Пенни не слишком раскрывала свои чувства, но они от этого никуда не пропали. Это наталкивало на весьма интересные предположения, но Роберт пока отбросил их. Не к чему сейчас рассуждать о чужой личной жизни, какой бы она не была. Как бы то ни было, они найдут ее, рано или поздно. Рейман молодец – так убить психику своей дочери, чтобы та в четырнадцать имела такой клубок болезней. Что поделать, гениальные ученые отдают себя науке без остатка, а дети – лишь помеха в этом деле. Да, Рей любил свою дочь, но работа была ему дороже. В работе он раскрывал себя и свои таланты, и достиг немалых успехов. Работа помогала ему успокоиться и исцелиться от боли после потери жены. А Пенни, днями остающаяся одна, росла, как дикое деревце в поле. Такой и выросла – дикой. Роберт вздохнул. А ведь он сам не был примерным отцом. Никогда не был. Даже в тот злополучный день, когда Молли Вэйн обернулась против его компании, его не было рядом. Он не смог защитить свою семью… и та в итоге оказалась разрушена. Если бы он только был с ними... Возможно, история повернулась бы совсем по-другому. А теперь? Нет рядом Клариссы, нет больше ее нежных рук, скользящих с кистью по мольберту, нет мягкого голоса, поющего по-итальянски. Эмили с отторжением и недоверием относилась к каждому. Даже к отцу. Хотя вряд ли кому-то захочется смотреть на папу, чье уродство пугает любого. Автомобиль выехал на стоянку и заглох. Эдит свистом подозвала агентов. Ее жизнерадостность и трудолюбие всегда нравились Роберту. Эта женщина постоянно была весёлой и заражала своей радостью других, пусть и работала всего лишь водительницей. Калико пригладил бородку, проводил взглядом Эдит, болтающую с агентом, и пришёл к выводу, что было бы неплохо повысить зарплату некоторым верным работникам. Горечь о прошлом исчезла, сменившись азартом. Не было времени горевать. Его ждала работа. * - Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) — тяжёлое психическое состояние, которое возникает в результате единоразового или повторяющегося внешнего сверхсильного травмирующего воздействия на психику пациента. ** - Дисфорический тип можно охарактеризовать как озлобленно-взрывоопасное состояние. Один из видов ПТСР. *** - Биполярное аффективное расстройство (устар.наз. маниакально-депрессивный психоз) является распространенным расстройством настроения, проявляющимся чередованием у человека эпизодов повышенного (мания) и пониженного (депрессия) настроения, может сопровождаться паническими атаками. Если вы были достаточно внимательны, то могли заметить, что настроение Пенни меняется по фазам (депрессия-интерфаза-мания) на протяжении всего фика, и будет меняться далее.