***
Он помнил, что был урок. Урок точно начинался… или все же не начинался?... А кто же тогда рассерженно повторяет его имя? Он не мог уснуть на уроке. Это был не настолько запущенный случай. Или же слишком запущенный, чтобы быть хуже. Но жить от тройки к тройке его вполне устраивало. Он знал, что денег его родителей хватит на все его обучение в колледже, а затем хорошее место в крупной фирме и высокий доход. Деньги. Лишь деньги правят миром. Так все же, кто его зовет? Противный голос, говорит в нос, мел от прикосновения с доской издает неприятный скрипящий звук… Алгебра… Каким нужно быть лохом, чтобы выбрать обязательным предметом алгебру? Самый оптимальный предмет, так сказать, для будущей профессии. Еще была экономика, история и литература, как предмет по выбору. Оторвав голову от парты, парень, прищурив глаза от яркого света, непонимающе посмотрел на учителя математики, который уже знал, как завалить парнишку парой двоек. - Альфред Фред Джонс, спрошу в последний раз: как решать это квадратное уравнение? - прозвучал настойчивый голос преподавателя. Ал уже понял, что находится в классе, в кабинете алгебры и теории вероятности, перед ним учитель этого ужасного предмета, а на доске написано ни что иное, как уравнение. Если бы Джонс понимал хоть что-то, то сказал бы что-нибудь более вразу мительное, кроме «Тут довольно много учеников кроме меня, спрашивайте их». После этих слов лицо парня опять оказалось на парте, а рядом с ним воркующий с очередной жертвой Бонфуа. - Джонс, ты и правда не можешь решить это уравнение или так хорошо прикалываешься? - узнав телефон своей игрушки на вечер, интересуется Франц. - Да пошел ты, француз, после сегодняшней бессонной ночи я имею право на капельку отдыха, - ворчит Фред и толкает своего соседа в бок. Франц сам не был силен в математике и поэтому не наседал на парня, но все же не решить уравнение, которое они решали вчера, было выше его сил. Четверки, тройки, иногда даже пятерки сопровождали романтика, но с алгеброй были проблемы и причем серьезные. Родители зарабатывали не мало, но и не настолько много, как у Ала, поступать в колледж придётся по силе своих возможностей, но вот рисует этот кобель хорошо, так что, скорее всего, будет поступать на модельера, а там у него связи. - Если ты скажешь, что это не по чьей-то вине, то ты падешь в моих глазах, - слишком мягким голосом произнес Бонфуа, от этого тона по коже побежали мурашки. - Это было четыре месяца назад, пора бы тебе начать девушку искать. Вот когда ты последний раз с кем-то развлекался в постели? Этот вопрос стал беспокоить уже не только Франциска, но и нескольких других людей. После потери своей девушки Альфред ни с кем не встречался, только одноразовые девчонки. Роза… красивое имя для такой же красивой девушки. В начале она казалась очень веселой, доброй и нежной натурой, но это было до тех пор пока они не стали встречаться. В жизни девчонка была несколько безумна и безбашенная, часто закатывала истерики по пустякам, а затем не общалась с Джонсом по два дня, любила готовить и пить чай, часто смеялась из-за неумения готовить хороший чай Ала и его друзей. Эта частая измена настроения, грустные, но иногда загорающиеся весельем глаза голубого цвета, рыжие веснушки, и еще очень много личных вещей, о которых даже стыдно было вспоминать. А теперь ее нет. Уже четыре месяца как она лежит в коме из-за передозировки снотворного. Роза не была самоубийцей, но вот бессонницей страдала. В тот день она смешала снотворное с алкоголем. Это было ужасно. - Не говори о ней так, будто ее больше нет. Она жива, и я уверен, скоро поправится, - тихо сказал Фред. Сам он в это не верил. Уже как два месяца не верил. Ее состояние становилось с каждым днем все хуже и хуже. Врачи предполагали, что больше месяца Роза не протянет. - Не забывай последние слова врачей, mon cher. Давай не будет о грустном. Просто позвони сегодня по этому телефону. Обещаю, тебе понравится, - рука легла на плечо Джонса. Не помогло. – Мы все по ней скучаем и переживаем, но жизнь не останавливается на этом. Попробуй начать жить дальше. В руке американца очутилась бумажка с номером телефона девушки. Он ей никогда не позвонит, но все равно натянутая улыбка появилась на лице. Хотя, никогда не говори никогда. Было бы неприлично не попробовать изобразить голливудскую улыбку. Так же, как неприлично ответить на вопрос «Как дела?» - «Я в депрессии.» Даже тогда у тебя все хорошо. Оставшуюся половину урока парни сидели молча. Никто в этом классе больше не догадывался, с каким трудом Альфред все еще сидит за партой, а не мчится на своем мотоцикле в больницу. Через некоторое время прозвенел спасительный звонок. Фред тут же сорвался с места, а Франц еще минут пять посылал воздушные поцелую всем девушкам в классе, а они чуть ли не здесь были готовы лечь под него. Как можно было быть такими тупыми? Он ведь их использует, хотя, наверное, они им тоже пользуются. Выгодно, нечего сказать. - Эй, Джонс. Стой, mon cher, - послышалось позади. Альфред остановился и тут понял, что… находится на полу, а на нем кто-то лежит. Когда успела произойти такая перемена, студент сам не успел понять, но на нем находился блондин с широкими бровями, широко отрытыми зелеными глазами, светлой кожей. Такого парнишку американец еще ни разу не видел в школе. Скорее всего новенький. - Смотри, куда идешь! - возмутился зеленоглазый. Англичанин. Приятный акцент. Неплохо. Совсем неплохо. - Как можно быть таким несобранным?! Блондин встал с Ала и отряхнул черные джинсы. Точно новенький, такого бы человека Франциск давно бы приметил. Черные зауженные джинсы, рубашка, темно-синий пуловер. По одежде можно было определить либо то, что он ботаник, либо то, что любит учиться, что в этом заведении было равно. Школа для богатых детей и их родителей. Только пять процентов школы реально что-то учили, а у всех остальных образование равнялось начальной школы, а у кого и еще хуже. Если любит учиться, соответствено в какой-то степени зануден, часто намекает на недостатки в знаниях или идеях, а еще его положение мог ухудшить первый день в учебном заведении. - Прости, я тебя не увидел, - выдавил из себя вежливую улыбку и фразу Фред. Он понял, что все еще на полу, но, как ни странно, опять не заметил, как его поставили на ноги. Что игры ночью в компьютер делают с человеком?... Ужас. - Чего это ты на полу валяешься, Джонс? Спать захотелось? - этот самовлюбленный голос можно узнать везде. Гилберт Бальдшмидт собственной персоной. - И где твоя голливудская улыбка, которая должна озарять коридоры нашей тюрьмы? Непорядок. Совсем. К этому взгляду нереально привыкнуть. Красные глаза так и заглядывают в душу. Может, он и альбинос, и в этом нет ничего необычного, но все же всегда становилось не по себе от него. Не дав ответить на поставленный вопрос, из-за спины Гила показалась голова хорошенькой девушки, но с ужасно шумным, боевым темпераментом, а еще эта девушка была любовницей Гилберта. Елизавета Хедервари. Пацанка была точной копией альбиноса, но только в женском теле. Взрывная парочка, но проводить с ними время было весело. - Давай, колись, мужик, что случилось? - веселым голосом спросила она. Джонс повернул голову в сторону того неизвестного парня, который только что стоял рядом, но того уже не было. Когда он успел уйти? Ладно, возможно, стоит больше спать, и тогда голова не будет тормозить, что сейчас и происходило с американцем. - Здесь был парень, который меня сбил... Или я его сбил, но это совершенно не имеет значения, ведь Франц опять начал меня доставать, - простонал Джонс и посмотрел на француза, который сейчас оживленно болтал с испанцем на расстоянии от них в шкафчиков пять. - Ты же знаешь, как дорого французу состояние твоего достоинства, - на распев произнесла Элизабет, а затем залезла рукой в карман к Гилу и вытащила упаковку таблеток. Фитовит – это препарат, который не вызывает привыкания (так считали ребята), повышает умственную и физическую работоспособность, уменьшает подавленность и депрессию. Чем-то был похож на экстази, продавался в аптеках без рецепта и не имел наркотического воздействия. - Выпей таблеточку и посмотри на мир с другой стороны, чувак. У тебя все равно сейчас тренировка по футболу, так что трясти целый день не будет. Взяв одну таблетку ярко-красного, так сказать, алого цвета с черными и темно-коричневыми вкраплениями, Альфред ее тут же проглотил. Вкус не самый приятный, но должно помочь, а то засыпать на глазах у окружающих людей не самое приятное занятие. - Спасибо. Ладно, я побежал на тренировку. Сегодня после уроков за школой на нашем месте, - сообщил уходящий на тренировку парень друзьям, при этом пытаясь сказать Бонфуа о их сегодняшней встрече на заднем дворе академии. - Эй, Франcуа, сегодня после уроков на заднем дворе. И не смей задерживаться на своей литературе, - чуть не врезавшись в блондина, сказал голубоглазый, но все же, не успев затормозить, влетел в Антонио. - И тебе привет, Тони. Можно было подумать, что таблетки уже действуют, но нет. Самовнушение - это очень хорошая штука, но если она так действует на бедного американца, то не всегда. - До встречи, Ал, - послышалось за спиной, но Джонс не обернулся.***
- Мэтт, ты не видел случайно сегодня блондина с зелеными глазами, который еще как в пуловере и рубашке был? - на выдохе поинтересовался Фред, когда команда преодолевала пятую минуту бега по футбольному полю. Дыхалка тут же подвела, и пришлось немного снизить темп, но ни за что не останавливаться. В груди начинало колоть, а при каждом вздохе холод пробирал глотку, но останавливаться не хотелось. Ни за что и никогда. Было даже приятно от этой колющей боли и сбившегося дыхания. Таблетки уже действовали, так что приходилось работать на все сто и еще немного процентов. - Если ты про новенького, то видел. У нас с ним французский, - быстро проговорил Уильямс, пытаясь не сбавлять скорость, которую ни разу еще не поменял за пять минут. Самая хорошая тактика, а не то, что у его брата: в начале – быстрый старт, на середине – немного медленнее, а под конец – невозможно добежать круг, ноги перестают слушаться. - И что ты про него можешь сказать? Все же говорить было не самой хорошей идеей. Льда в горле с каждым лишним или пропущенным вздохом становилось все больше, и было такое чувство, будто ты задыхаешься, а горло обвивает веревка. - Он тихий, само… - только начал Уильямс, как его прервал холодный и раздраженный голос тренера их футбольной команды. Может, он и не щадил своих учеников, но они все за это ему были благодарны. Во-первых, хорошее телосложение, во-вторых, довольно частые победы в матчах и, тем самым, повышение будущей стипендии для тех, кто пойдет в колледж, связанный со спортом. Да и еще множество других плюсов, одним из которых был приятный вкус славы, когда ты держишь золотой кубок в своих руках, а твои знакомые аплодируют стоя. Черт, какое же это потрясающее чувство победы, силы, возможно, даже призрение к проигравшим, но все это смешивается и получается неописуемый коктейль радости. - Еще одно слово, Джонс и Уильямс, и будете бегать лишние пять минут, - прикрикнул на парней мужчина.***
Идеально подстриженный газон, несколько скамеек, стоянка для велосипедов – вот что представлял из себя задний двор школы. Это было излюбленным местом для встреч и решения важных вопросов пяти друзей. Там не часто бывает много народа, только влюбленные парочки и некоторые спящие на лавочках, поступающие в школу. Сегодня там не было ни единой души, что, наверное, даже радовало. Можно спокойно разговаривать на любые темы, не боясь быть услышанным. Джонс пускал мыльные пузыри, лежа на траве рядом с Гилом, который поглаживал волосы своей возлюбленной. Она задремала, но иногда все же влезала в разговор со своими поправками, которые касались чей-либо личной жизни. Мэттью искал в интернете ответы на вопросы, интересующие остальных, а Франциск предлагал варианты решение дел сердечных, которые сегодня и были самой обсуждаемой темой. - Так что на счет Орловой? - поглядывая на список претендентов и претенденток, спросил француз. - Она никому не дает, - усмехнулся прусс. - Она помешана на своем Брагинском, которого никогда не получит. Пора бы стать реалисткой, а не витать в облаках. - С ее-то характером неизвестно, кто кого трахать будет, - на распев сказала Элизабет и приоткрыла глаза, но от яркого солнца зажмурилась и повернулась на живот. Стало намного удобнее. - А может, хватит строить мою личную жизнь, почему меня никто не спросит, чего хочу я?! - не на шутку возмутился американец. За сегодня его уже успели обвинить в педофилии, ненависти к большой груди и, конечно же, в слишком критичном мнении о девушках. - А давайте проголосуем, кого волнует мнение Ала? - улыбнулась Лиза и хитро посмотрела на Джонса, который уже знал исход голосования. Поднялась только одна рука, и это была рука Джонса, который сейчас пускал мыльные пузырьки. Эта ситуация уже начинала бесить, но поделать с ней парень ничего не мог, поэтому приходилось смириться и все. Если так пойдет и дальше, то смирения и выдержки не хватит до конца разговора. - А может, ты гей, mon cher? Пора бы задуматься над этим вопросом… - немного подумав, сказал Франц. Пропустив слова француза мимо ушей, а точнее не услышав из-за своих мыслей прежде им сказанное, американца несколько смутили четыре пары глаз, которые сверлили его, и примерно на уровне носа у него должна была образоваться дырка. - Что? - недоуменно спросил парень. - Ты гей? - уже начиная сомневаться в нормальной ориентации Ала и делая паузу после каждого слова, поинтересовался Гилберт. Этот вопрос ввел голубоглазого в некий шок. Он открыл рот и хотел уже что-то ответить, но промолчал. Как можно было подумать, что он гей, когда его возлюбленная лежит в коме. Ладно, можно пропустить грустные мысли и вернутся к бедному, шокированному Джонсу, который уже сам сомневался, но не в своей ориентации, а в психическом здоровье своих друзей и брата. - Альфред Фред Джонс, ты с нами? - голос Элизабет был где-то далеко, а на самом деле на расстоянии не более тридцати сантиметров. Он боялся сказать правду, а правда заключалась в том, что он сам себе начал врать. «Не знаю» - единственное, что подходило под этот вопрос, который заставил сомневаться самого американца. Он никогда еще над этим не задумывался, а только начав думать, зашел в тупик. И как вообще можно считать себя геем, если никогда не пробовал заниматься сексом с парнем и вообще никогда не представлял себе секс с парнем? - Я никогда не думал об этом, чтобы ответить на вопрос. Тем более, возможно, это приятно. Как думаешь, Лиз? - усмехнулся Джонс, выдув из мыльной воды еще несколько пузырей, которые почти тут же лопнули. - Ты представлял, как будешь трахаться с парнем? - будничным тоном спросил Гилберт, все также перебирая волосы своей девушки. - Каждую ночь я представляю, как буду вбивать твое тело в свой матрас, а ты будешь стонать как последняя шлюха, - промурлыкал американец и провел рукой по спине альбиноса. - Я польщен, - засмеялся Бальдшмидт. - Надеюсь, что в своих фантазиях ты был нежен. Элизабет потянула парня за шею к себе и прошептала несколько фраз, от которых на лице пруссака появилась пошлая улыбка. Единственное, что ребятам удалось разобрать, так это наручники и плетка. У кого-то сегодня намечается долгая и приятная ночка. - По идее, это должно быть несколько больно и даже неприятно, но затем… - начал говорить Мэтт, но возглас Франца его перебил. - Прекрати говорить о сексе с таким спокойным выражением лица! Это нечто большее, чем просто вставить и кончить, это нечто чувственное и предназначенное для двоих влюбленных, - пропадая в романтических фантазиях, огласил Франциск свое мнение. Друзья продолжили обсуждать тему подросткового возбуждения и любви, и за разговорами не заметили, как на заднем дворе появился еще один человек. Тот самый новенький, с которым Алу не посчастливилось столкнуться после алгебры. Сейчас этого парня ужасно бесили все и в этом учебном заведении. Он не был богат в отличии от других однокурсников, ему было сложно найти новых знакомых, да и вообще начать контактировать с людьми. Жизнь научила всегда скрывать свои чувства и быть дальше от людей, чем требовалось. Он думал, что лучше не заводить новых знакомых, чем испытывать боль от их потери или предательства. - Придурки, - прошептал блондин, но вышло громче, чем он рассчитывал, намного громче... Очень громко... - Что ты сказал? - первым опомнился Гил, который несколько секунд назад рассказывал смешную историю, над которой сам же и безудержно смеялся. Новенький остановился и пренебрежительно посмотрел на альбиноса. Ему было наплевать на этого тупого богача, которому все равно все достается только благодаря деньгам родителей, а не своим собственным заслугам, как думал зеленоглазый. - Вы все тупые идиоты, неспособные на большее, чем обсуждать секс на заднем дворе школы, - усмехнулся новенький и скрестил руки на груди, всем своим видом показывая свою эрудицию и знание дела в отличие от школьников. - А не захлопнуть ли тебе пасть, новенький? Ты же куда-то шел, вот и продолжай свой путь, а не нарывайся на неприятности, - наиграно состроив улыбку на лице, сказал пруссак, который уже не был готов так просто отпустить парня, не надрав ему задницы. - Кто ты такой, чтобы затыкать мне рот? Могу поспорить, всё, что ты достиг сам, так это эту шлюху, - мило улыбнулся англичанин и обвел взглядом Элизабет, которая до этого момента вообще не вникала в разговор, не касающийся ее. Девушку можно было назвать стриптизёршей, но никак не шлюхой, это она воспринимала очень остро. Лиз никогда бы не стала спать с первым встречным, они с Гилом были вместе уже примерно год, и шлюхой ее никто не считал. - Милый, что ты сказал? Я бы могла сказать, какая ты сволочь, но боюсь, не зная тебя, сделать неточные выводы, так как потом все может оказаться намного хуже, - спокойно сказала девчонка, но первое мнение о новеньком было предрешено. И ничего хорошего оно не предвещало. - Еще одно оскорбление с твоей стороны, и можешь считать, что открыл войну, - вполне серьезно сообщил Бальдшмидт, который готов броситься в бой с парнем. Приходит новенький и начинает оскорблять ребят, которые учились здесь три года, если не больше. Спрашивается, кому это понравится. - Ты же все равно ничего не сделаешь, так что не тявкай, - зеленоглазый явно не собирался останавливаться. Это было игрой, в которой тот считал, что принял выигрышную сторону, но ошибался. Просто нужно было сначала понять, кто твой враг, и только потом нападать. Эта ситуация забавляла Альфреда и Франциска, которые чуть ли не ржали во весь голос, в отличии от Гилберта и Элизабет, которых новенький начал ужасно бесить и раздражать, но там оставался еще один человек, который оставался в нейтралитете. Это, конечно, был милый канадец. Он что-то набирал в компьютере и не обращал внимания на все происходящее. Пока что. - Я предупреждал, - прошипел альбинос и вскочил на ноги. Все произошло так быстро, что ни один не успел отреагировать, но когда на лице зеленоглазого появилась кровь, американец и француз поняли, что все не так весело, как было ранее. - Черт, Бальдшмидт! - воскликнули парни, но это не очень-то повлияло на дальнейшие действия Гила. Новенький висел в воздухе, из носа у него шла кровь, а альбинос держал того за воротник рубашки. - Эй, друг, отпусти беднягу. Он уже все понял, - начал уговаривать прусса Ал, но зеленоглазый не собирался так просто сдаваться. Гордость не позволяла, а сейчас нужно было ее засунуть куда подальше. - Да пошли вы все, - хрипло прошипел блондин, перед тем как свалиться на землю и больно ударить пятую точку. Теперь страдала не только его гордость, но и физическое здоровье, но все же гордость больше. Да… такого англичанин не прощает, конечно, если не… Но об этом чуть позже. - Ничтожество, - выплюнул альбинос. - Благодари своих спасителей. Мы с Элизабет поедем и Мэтта, наверное, забросим домой. До завтра, - теперь обратился к Фреду и Бонфуа Бальдшмидт. Через несколько минут венгерка, канадец и прусс удалились с заднего двора, что-то тихо между собой обсуждая. - Ты как? Жив? - спросил француз у отряхивающегося англичанина. Кровь текла по подбородку, пачкала алым цветом губы, падала крупными красными каплями на темный полувер и светлую рубашку. Нос вроде не был сломан, но вот кровотечение из-за лопнувших сосудов было. - А тебе какое дело? - пробурчал новенький, даже не удостоив друзей добрым словом, а они ведь, можно сказать, и правда были его спасителями. Гил был знатный драчун. В прошлом году несколько человек лежало из-за него в больнице с переломами. Директор ему стал угрожать исключением после четвертого раза, но это не помогло, а денег ему платили за отсрочку исключения все больше. Что ж, на этот раз все было куда труднее. Это был шестнадцатый или восемнадцатый раз. Если этот человек сообщит медсестре или же пойдет к самому директору по поводу драки, то альбиноса точно выпрут из учебного заведения и отправят на все четыре стороны. - Ты только если в медпункт пойдешь, не говори про драку, ладно? А то проблем потом… - попросил Джонс новенького. - Я похож на того, кто только и делает, что жалуется? - фыркнул англичанин, который уже собрался уходить. Американец и француз просто промолчали, так как сказать «да» язык не поворачивался. Он и правда создавал первое впечатление сварливого ботаника, но это только оболочка, а на самом деле характер у парня был совершенно другой. - А как тебя зовут, хотя бы? - задал последний вопрос Франциск перед тем, как зеленоглазый скрылся. - Артур Керкланд, - послышался ответ от парня, заворачивавшего за угол.