Двенадцать месяцев

— А как мы отличим друзей от врагов? — Те, что стреляют в тебя — враги. (Первый мститель: Другая война)

В мертвой тишине Гарри ловил на себе взгляды Большого Зала: удивлённые, непонимающие, вопросительные, и злые, завистливые. Возмущение слизеринцев было делом понятным и привычным, они давно негодовали, что из-за героя магического мира они и их факультет вечно остаются в тени. Но Гарри не мог понять злости лучшего друга. Во взгляде Рона читался вопрос: «Как ты это провернул? И почему не сказал мне!». И как ему объяснить, что Гарри здесь не при чём, что он и сам не рад вновь нахлынувшей славе? Ему на миг показалось, что Рон всегда ему завидовал, но потом странное чувство прошло. Да быть такого не может! Рон — его лучший друг, и ничто этого не изменит. Но вот Гермиона почему-то не злилась, а лишь сочувственно коснулась плеча Гарри, когда его имя прогремело во второй раз, из-за чего пришлось встать и проследовать в комнату за преподавательским столом, хотя Гарри был бы рад провалиться под землю. Как только за четвёртым чемпионом и ушедшими вслед членами жюри и некоторыми преподавателями закрылась дверь, учеников прорвало: Зал наполнился спорами, криками, возмущениями… И некому было утихомирить толпу: Дамблдор, МакГонагалл и Снейп были единственными профессорами, умевшими успокоить студентов одним словом, а последний — так вообще только взглядом. Оставшиеся преподаватели лишь растерянно взирали на беспорядок, осознавая своё бессилие. — Как? Как?! КАК! Он! Мог! Мне! Не сказал! Я лучший друг! Эй, ты меня слушаешь? — от возмущения Рон даже не мог складывать слова в цельные фразы. Зато спокойно мог «заедать волнение» жареной куриной ногой. Гермиона, которую нахально потрясли за плечо жирной от еды рукой, недовольно отвернулась от двери, за которой, возможно, происходили более интересные вещи, чем здесь. — Слушаю, Рон. Знаешь, мне же он тоже не сказал. И вообще, не думаю, что это он бросил своё имя в Кубок. Всё-таки, он был откровенно равнодушен к Турниру и выражал недовольство попыткой близнецов нарушить правила, — Гермиона пожала губы, покачав головой. — Ха, равнодушие! Недовольство! Да он врал нам обоим в лицо, понимаешь? А сам строил планы у нас за спиной… Каков подлец, охотник за славой! Ему мало той, что есть, а кто-то всю жизнь живёт в тени, — горько отозвался Рон. — Эх, Рон, ты же потом пожалеешь о своих словах, как это всегда и бывает. Лучше тебе успокоиться, пока Гарри не вернулся, — вздохнула Гермиона. Но Рон успокаиваться не собирался, и когда вся компания вышла, и выбранная четвёрка была объявлена чемпионами, он демонстративно пересел за другой конец стола, к братьям. Близнецы начали было в своей обычной манере шутливо докапываться до Рона и трясти над ним своими ещё не до конца сошедшими бородами, но тот лишь отмахнулся от них. Красный как рак Гарри занял своё место рядом с Гермионой и удивлённо посмотрел на отсевшего друга. Гермиона, внимательно вслушивающаяся в речь директора, лишь шепнула, что потом объяснит. На этом праздничный ужин подошёл к концу. *** Обычно поход в кабинет Альбуса Дамблдора не предвещал для Северуса Снейпа ничего хорошего, а уж о добровольном походе к старику Лимонная Долька, как называл его про себя зельевар за удивительную настойчивость в кормлении коллег этими ужасными сладостями, не шло и речи. Но сегодня у Снейпа имелись кое-какие вопросы к директору Хогвартса. После банкета и объявления чемпионов, а также получасовых дебатов по поводу «лишнего» участника Турнира, Северус сидел в до безумия мягком кресле напротив Дамблдора и тяжело глядел на него. Директор же, казалось, не замечал ни взгляда, ни самого гостя, а лишь неторопливо и беззаботно выбирал дольку из вазочки. Наконец, Снейпу это всё надоело. — Да возьмите уже любую, они все одинаковые! — не выдержал Северус, вообще равнодушный к каким бы то ни было пищевым продуктам, кроме зелий для внутреннего употребления. И не только внутреннего. – Альбус, как вы могли допустить мальчишку до Турнира? Я думал, наши — и мои, в частности, — усилия направлены на сохранение его жизни и здоровья, а вы прекрасно знаете, что случается с чемпионами во время испытаний, — сразу перешёл к делу разгневанный Северус. И было с чего злиться: кому хочется, чтоб его усилия пропадали даром! — Мальчик мой, — Снейп поморщился — ну какой он мальчик? — я не врал, когда сказал, что договор, созданный между Кубком и выбранным чемпионом, нельзя разрушить — это может сделать только смерть участника. Поверь, я и сам не рад сложившейся ситуации, поэтому теперь мы можем лишь приложить все усилия, чтобы договор не был порван. Ты понимаешь, о чём я. — Пронзительный взгляд синих глаз прошил Северуса. Снейп неохотно кивнул: смерти парня никому не хотелось, хотя мужчина иногда малодушно подумывал, что без Поттера не было бы и проблем. — Ну вот и чудесно! Ступай, Северус, и приятного тебе вечера. Нас ждёт нелёгкий год, — покровительственно улыбнулся Дамблдор. Конечно, приятного в подземельях ждало мало, но хотя бы этот вечер пройдёт без наставлений старика и его вечного «общего блага». Северус был настолько погружён в свои мысли, что на выходе из кабинета не заметил едва успевшего спрятаться за каменной горгульей Рона Уизли. *** — Профессор Снейп странно на тебя сегодня смотрел, — заметила Гермиона, когда они с Гарри выходили из Большого Зала после обеда. С того злополучного вечера прошла неделя, и Рон по-прежнему не разговаривал с Гарри, а бедной Гермионе приходилось метаться меж двумя огнями, из-за чего Гарри чувствовал себя жутко виноватым. Вообще-то, многие гриффиндорцы отвернулись от него, а вот некоторые слизеринцы, наоборот, к удивлению Гарри, стали обращать на него заинтересованные взгляды: ни для кого не было секретом, что Слизерин превыше всего ценит такие качества, как хитрость и умение добиваться желаемого любой ценой. Кажется, никто, кроме Гермионы, не верил, что Гарри не клал своё имя в Кубок. Он скучал по Рону, всё ещё считая его своим другом, но не мог не отметить, что Гермиона на поверку оказалась более преданной и верной подругой, чем Рон. Она ещё ни разу не отворачивалась от Гарри, что бы ни происходило. Друзья слились с толпой в дверях Зала — все спешили разойтись по кабинетам до начала занятий. Гарри невольно высматривал рыжую макушку, но видел лишь две шевелюры близнецов, не спешащих покидать Зал. Уже на лестнице, ведущей из холла, Гарри нашёл то, что искал: долгожданный голос окликнул его. — Эй, Гарри! — Рон стоял посреди холла, бледнее обычного, с лихорадочным взглядом. Руки он держал за спиной, но ничего не смутило обрадованного Гарри. Гермиона взволнованно посмотрела на друга, но Гарри лишь ободряюще сжал её руку и спустился к Рону. — Дружище, я скучал по тебе. — Казалось, что все обиды забыты, но Рон оказался настроен враждебно. — Скучал, как же! Ходишь с Гермионой в обнимку, и никто тебе больше не нужен! Что, доволен славой? Когда первое интервью? — Слова Рона сочились ядом, а у Гарри сочилось кровью сердце — он не мог поверить, что его друг говорит такие слова. — Нет, не доволен, — тихо ответил Гарри. — Да ну, гляди, все смотрят на тебя! Ты должен быть рад. — И правда, на нарастающую ссору друзей собралась поглядеть целая толпа — Рон как специально подгадал время и место для сбора зрителей. — Рон, перестань, я не хочу, чтоб они смотрели! Давай поговорим в другом месте? — взмолился Гарри, не в силах втолковать своему другу правду. — Нет, мы поговорим сейчас! Сколько времени я был в твоей тени и делал всё, что хотел ты? А ты, Гермиона? Ты не чувствовала этого угнетения? — с надеждой посмотрел Рон на подругу. — Не впутывай меня, - отступила назад Гермиона, мотая головой. Это стало последней каплей для Рона. С криком «Будь ты проклят, Поттер!» он достал руки из-за спины, и стало ясно, что же он прятал: фигурный нож, смахивающий на ритуальный, направленный прямо на Гарри. Сейчас Рон был просто безумен, Гарри никогда не видел его таким. Наверное, его друг находился в состоянии аффекта, не отдавая отчёта своим действиям. Он сделал небольшой шаг в сторону друга, а Гарри недоумённо выпучил на него глаза, даже не пытаясь достать палочку. Одно дело — ожидать нападения от заведомого врага, а другое — не ждать подставы от лучшего друга. — Рон, ты… ты чего? Опусти нож, и давай поговорим, ты же не хочешь этого делать, а я не хочу причинять тебе вред, — Гарри попытался успокоить разбушевавшегося друга, но тот разъярённо мотнул головой, отгоняя сомнения, и, сделав неловкий выпад, полоснул свою жертву по предплечью. Толпа дружно ахнула. Гарри, до последнего уверенный, что Рон не атакует, пошатнулся от неожиданности. Рана была не глубокой, но стоит ли ждать новой атаки? Рон же трясся мелкой дрожью — что он наделал?! Из присутствующих только один он знал, чего стоит хотя бы маленькая царапина таким ножом. Все невольные зрители сцены изумлённо притихли, ожидая развязки, но сквозь толпу уже пробивалась профессор МакГонагалл — значит, скоро спектаклю конец. Декан Гриффиндора уже набрала воздух, чтобы выразить Рону всё, что она думает о нём и его поведении, как Гарри без сознания свалился на пол.