Записки карандашом

Яркие краски осени теперь не радуют, устало опускаешься на скамью, трость с глухим стуком падает на асфальт. - Черт, - наклоняешься и поднимаешь ее. В голове звоном приговор: "Проф.непригодна для оперативной работы". Простое, казалось бы задержание, обернулась для тебя крестом. Кровавыми нитями зачеркнув будущее. Пуля дура, уж лучше бы в сердце, но видимо, еще не вышел срок. С ненавистью смотришь на трость из темного дерева, аксессуар до конца жизни. Кривая усмешка на не накрашенных губах. Шрамы, хромота и растерзанные нервы, вот все то, чем наградила тебя работа за последние два года. Прикрываешь глаза и прижимаешься к холодной спинке скамьи. Несколько мелких капель касаются лица и не задерживаясь скатываются вниз. Пытаешься отогнать навязчивые мысли. Безуспешно. Раз за разом, словно тонким стержнем сознание пронзает мысль - а если бы не ушла? Если в тот проклятый день не разбила телефон, и не убежала глотая слезы? Быть может и не мокла бы сейчас в одиночестве в старом парке, и не было бы глубоких трещин на душе и трости этой проклятой не было бы. Болезненная улыбка на лице. С каждым днем все острее тоска, особенно теперь, когда не осталось даже работы. Да, тебе предлагали остаться экспертом или патологоанатомом, но работать ловя на себе косые и жалостливые взгляды, ты бы не смогла. - Рогозина, - знакомый голос замминистра заставляет вздрогнуть и распахнуть глаза. - Ресницы мокрые,- пустое замечание. - Дождь, - оправдание, привычно. - Ну как ты? - мужчина присаживается рядом. - Лучше всех, - усмехнувшись. - Как нога? - с ноткой заботы. - На месте, - слишком резко, непроизвольно скривившись. - Вы пришли узнать как поживает моя нога? - по-привычке приподняв бровь. - Скорее, как поживает твоя душа, - чуть улыбнувшись. - По работе соскучилась? - Решили поиздеваться? - вновь прикрываешь глаза. - Прекрасно же осведомлены. - Не идет тебе, Галина Николаевна, апатичной быть, - генерал на секунду умолкает. - Растормошить охота! - Ну попробуйте, - в душе необъяснимое чувство тревоги и ожидания. - Работа есть, - Камнев смотрит тебе прямо в глаза. - Интересная, с острыми ощущениями, как ты и любишь. - В секретарши что ли зовете? - смотришь на него с интересом. - Я похож на мазохиста? - генерал качает головой. - Я предлагаю тебе вновь возглавить ФЭС. - Лист клена, сорвавшись, кружится в последнем танце, полет длится всего лишь несколько секунд, но эти секунды он свободен. Дыхание хриплое и отчего-то сухо в горле. - Вижу, что согласна, - генерал смотрит по-отцовски тепло. - Нужна ты им, Галь, любой нужна. Генерал уходит тихо, не прощаясь, а ты сидишь, не осмеливаясь оторвать взгляда от кленового листа. Теплая волна ноющей радости, необъяснимое чувство. Знакомые стены кажутся холодными, неуверенно проходишь внутрь, вдыхая до боли знакомые запахи. Бешеный стук сердца у самого горла. Несколько шагов к дверям буфета, когда-то здесь все закончилось. Чтобы начаться сегодня. Все те же за столом, но сегодня тише. В напряжении в узкой комнатке. Смотришь, не решаясь сделать последний шаг. Секунды для решения, войти или уйти, но уже навсегда. Секунда и уверенный шаг, и все же вперед, потому что свои. - Галина Николаевна? - тихо, еще не веря. - Примете? - чуть улыбнувшись и прислонившись к двери. Тишина заставляет замереть. А вдруг ошиблась? Улыбка угасает. - Уйти? - Нет! - громким криком. - Вы нужны нам, очень. Простите нас, за то, что было, - нерешительно, виновато. - Уже простила, - просто, но чуждо. Глаза в глаза, и теплые руки стиснут плечи. Снова вместе, свои, родные, любимые. Словно спадают оковы и дышать легче. Их соль. По твоим щекам. Снова вместе теперь до конца и плевать на то, что было...