Дьявол пахнет Prada

Игорь тихо прошел в свою комнату и взял в руки гитару. Только вот петь и играть не хотелось на этот раз. Было грустно, и сердце сжималось от тоски и обиды. Он не мог понять, за что обиделся на Андрея. Ведь это тому надо было обижаться на него. Игорь лишил его девственности, а потом наговорил глупостей. Теперь Андрей и близко к нему не подойдет. — Ну, и где ты был сегодня ночью? Опять гулял? — отец Игоря с недовольным выражением лица вошел в комнату вслед за сыном. Как бы тот не таился, он всегда слышал, как тот уходил и приходил, во сколько бы это не происходило. — Нет, папа, я сегодня ночью был с омегой, с лучшим омегой, которого можно встретить в жизни, — мечтательно проговорил Игорь и поднял глаза вверх, стараясь скрыть невольные слезы. Он старался не показывать своей слабости перед отцом, но у него это слабо получалось. — Так женись на нем. Или он женат? — резко бросил отец, видя, что сын не совсем в себе. — Нет, папа, он не женат. Но я его обидел, сильно обидел. Думаю, он меня никогда не простит, — грустно проговорил Игорь. — Как ты умудрился это сделать? До того или все же после? — хмыкнул тот. — Папа, — протянул Игорь, — Только не начинай. Тут дело не в нем, а во мне. Я гордый, упрямый, упертый. — Знаешь, Гарик, мне иногда кажется, что, может, мы сами с тобой виноваты? — отец подошел к Игорю, забрал у него гитару, который даже во время их разговора, не выпускал ее из рук, и приобнял за плечи. — Мы предъявляем к ним слишком высокие требования, как к самим себе. А они омеги — слабые нежные существа, которым требуется только-то, чтобы их любили и восхищались ими. Игорь, вздохнув, хотел возразить отцу, сказать что-то в ответ, даже покачал головой, но тут до их слуха донеслась мелодия механической музыкальной игрушки. — Иди, твой сын сообщает, что он проснулся, — мужчина подтолкнул Игоря к двери. — Пообнимайся с ним, перед тем, как спать пойдешь. Он, между прочим, у тебя тоже омега и его требуется любить, ласкать и тискать, и как можно чаще. А Игорь и не спорил и не сопротивлялся. Это было единственное существо, существо омежьего рода, которое он не просто любил, а обожал, обожал и позволял ему делать все, что тому заблагорассудится и придет в его маленькую головку. Такой огромной любви хватило бы на сотню омег, но отдавал он ее только сыну. — Папочка, — мальчик обвил руками его шею. — Папочка. Ты обещал меня сводить в парк, если дождика не будет, и я поправлюсь, и покачать на качелях. У меня нет больше сопелок. И мальчик подышал носом, демонстрируя, что совершенно здоров. — Обязательно, маленький мой. Только умоемся, приведем себя в порядок, позавтракаем и можно идти, — Игорь, общаясь с сыном, забывал обо всем, обо всех своих проблемах. И даже обида на Андрея мгновенно забылась. Он об этом подумает позже… Андрей, сев в машину на стоянке, помчался домой, у него было всего полчаса, чтобы привести себя в порядок и отправиться за микроавтобусом, а потом, забрав Мира с Евгением и его детей, а также Аркадия с его семьей, отправится в парк. Погода не предполагала дождика, наоборот, прямо с самого раннего утра светило солнце, обещая изумительный денек, в самый раз для прогулок с детьми по парку. Водитель Борис Михайлович обещал быть за рулем конторского транспорта, а Андрей должен был на своей машине отвезти тех, кто не войдет в микроавтобус. Он забежал в спальню, чтобы взять одежду, более подходящую моменту — свои драные джинсы и футболку с растянутым воротом. Все, плевать он хотел на свой внешний вид. Не перед кем больше рядиться. Его взгляд упал на лицо на стене. — Гуд бай, май лав, гуд бай, — пропел Андрей, берясь за середину изображения, пытаясь сорвать его со стены. Ему было больно, обидно, но не так, как когда-то давно. Сейчас он знал, на что шел. Он дернул за край плаката, тот порвался посередине, но отделяться от стены не хотел. — Ну, и тьфу на тебя, — проговорил Андрей, заниматься времени им у него не было. Надо было еще душ принять, переодеться и позаботиться об отсутствии запаха при течке… — Дядя Андрей, Аркаша, — маленькие братья Аркадия никак не могли рассесться в микроавтобусе, они бегали от одного сидения к другому, пока сам Аркадий с его отцом пытался пересадить папу-инвалида из коляски в автобус. — А ну, — строго сказал Аркадий. И мелочь тут же замерла, мгновенно заняв места, и глядя на старшего брата круглыми глазами, повинуясь любому его слову. Наконец, и коляску погрузили, и папу, и микроавтобус тронулся по направлению к парку, а Андрей погнал к Миру, которого с семейством обещал привезти, чтобы тот не нанимал такси. Его беспокоило не то, что он несколько запоздает вовремя их доставить, а то, что хрупкому Аркадию будет трудно выгрузить своего отца. Впрочем, так и получилось, когда Андрей с семейством Мира прибыл, папа Аркадия и мелочи так и сидел внутри автобуса, дожидаясь, когда ему помогут выбраться наружу. — Они все убежали, кто ж их остановит, — проговорил он смущенно. — И Аркаша вынужден был побежать за ними. — Ничего, — успокоили его мужчины, что оказались в данный момент рядом и помогали его пересадить в инвалидное кресло. — Идите, — проговорил Андрей, видя нетерпение малышей Мира с Евгением, которых проблемы взрослых совершенно не интересовали. — Мы сами с Борисом Михайловичем справимся. Он с водителем, с непривычки несколько помучавшись, все же усадили мужчину в кресло. — И где их искать? — спросил Андрей весело, берясь за ручки и выкатывая кресло на центральную аллею. — Думаю, сначала на аттракционах, а потом на детской площадке или в кафе, — предложил тот. Он и сам мог бы двигать коляску руками, но внимание постороннего человека ему было очень приятно. А так рядом были всё дети и дети, только с ними он общался. А тут хоть поговорить можно. Они и говорили обо всем, но в основном о том, чем занимался тот до аварии. Отец Аркадия не сетовал на жизнь, только жалел, что не может быть полезен своей семье на сто процентов. Андрей поражался его оптимизму, наверное, он так не смог бы. Хотя, может быть, если бы у него было пятеро любящих его детей… На аттракционах они никого не нашли, по кафе было искать просто бесполезно, их было в парке превеликое множество. Решили заглянуть на детскую площадку. Андрей с главной аллеи свернул на боковую дорожку, по которой он когда-то гулял с Игорем. Игорь, опять Игорь, снова Игорь. «Надо перестать думать о нем», — решил он, бодро шагая по тропинке, слушая отца Аркадия и толкая коляску впереди себя… Игоря Андрей увидел сразу, как только выкатил коляску на открытое пространство. Он непроизвольно посмотрел в сторону качелей. Тот раскачивал маленького мальчика, который повизгивал от счастья, взмывая вверх, как когда-то Андрей. А Игорь старался чмокнуть его в самый кончик носа. — Ну, папа, — возмущался мальчик, видимо, стесняясь ласки взрослого. — Извините, — прошептал Андрей. — Мне срочно надо вернуться к машине. Я забыл… «Папа». Он растерялся. Ему совершенно не хотелось увидеть супруга Игоря. Ведь это же понятно, раз есть сын, значит, есть и супруг. Какой же омега оставит своего ребенка? — Все хорошо, — проговорил папа Аркадия. — Я уже увидел своих. Даже если они убегут от меня, дорогу к микроавтобусу я найду, не волнуйтесь. Андрей развернулся и быстро побежал на выход, стараясь остаться незамеченным.