Дьявол пахнет Prada

Андрей сел в свою машину и стал дожидаться гуляющих. Он вытер навернувшиеся в первый момент слезы и понял, что плакать-то совсем нет желания, а вот напиться до беспамятства хотелось, да еще как. Но, что называется, сейчас не могу, и приходится довольствоваться тем, что есть. А довольствоваться он мог только пепси или колой, что продавали в ближайшей лавке сразу за воротами парка. Но эту отраву он не употреблял опять же в связи со своей аллергией. Мандарины, те железно ее вызывали, но и вся эта химия тоже могла спровоцировать. Нет, рисковать здоровьем больше он не будет. А вот дома напьется, купит сыру плесневелого и… Андрей растекся в улыбке… И купит хорошего вина. Но хорошим вином не напьешься, а вот настойкой какой-нибудь папиной вполне можно. И тут его вдруг осенило, а ночью Игорь совершенно не пах мандаринками — он не был на работе всю неделю и запахами разливочного цеха не пропитался, но от этого он ему нравился ничуть не меньше. Может и тогда, когда он впервые появился в типографии, мандаринки тоже были ни при чем? Причем — ни при чем, все, о нем надо забыть. У него есть ребенок и, скорее всего, супруг. «А мальчик очаровательный. И на Игоря похож, как две капли воды. Тоже такого хочу, — подумалось Андрею. — Поеду завтра на дачу. Начну готовить родителей к вероятным последствиям сегодняшней ночи». Андрей вздохнул, ведь сам добился, чтобы резинка улетела куда-то под кровать. А потом сцепка была надолго. Он снова вздохнул, а внутри все сжалось от приятных воспоминаний. Что ни говори, но Игорь был с ним предельно нежен. И любил… Андрей еще раз вздохнул, любил ли… Скорее добивался своих шести тысяч евро. И куда только его супруг смотрит? Всю ночь тот где-то прошлялся, отправившись домой только утром. Уж он бы своему супругу не позволил гулять по ночам! И перед Михаилом Ивановичем будет невероятно стыдно, ведь тот точно решит, что Андрей таким образом все дела решает — сначала его пытался соблазнить, а потом соблазнил все-таки Игоря, его подчиненного. Ай, что теперь об этом думать! В понедельник прямо с утра он поедет к генеральному и напишет заявление на увольнение, все равно его уволят, как несправившегося с заданием — не смог подготовить и подписать контракт. Ведь Игорь теперь точно его не подпишет. Так пусть он, Андрей, хоть на шаг его опередит, успеет уйти без позора. А без работы он не останется — типографий в городе много, куда-нибудь да устроится технологом. А нет, так пойдет в контору к родителям. До рождения младенчика все равно где-то надо поработать, чтобы получить все положенные пособия. А то, что ребеночек будет, Андрей очень на это надеялся. И как только он думал об этом, так сразу появлялось приятное чувство тяжести, словно он уже беременный, и легкое возбуждение. Наверное, всем омегам свойственно такое, природой заложенное чувство, чувство беспредельной радости отцовства. Итак, весь завтрашний день он проведет с родителями, все, что сможет, постарается им объяснить, главное, надо предупредить их, что он остается без работы и, вероятней всего, с ребеночком в животе. И Андрей ласково погладил свой плоский живот. Ему вдруг страшно захотелось, чтобы он стал круглый и большой, и малыш бы толкнул его в ладонь, которую он положил на него. Он улыбнулся, только когда это еще будет и будет ли вообще. И снова мысли Андрея вернулись к прошедшей ночи и возможному ребеночку. Он всегда хотел детей, только вот с альфами все никак не получалось, не было их возле него, и все тут. Он даже решил, давно решил, что как только один из его пап выйдет на пенсию, он сразу малышом обзаведется. Просто тянуть дальше будет нельзя. Подумаешь, получится всего на полгода раньше, чем он планировал. Но с другой стороны, сколько можно, вот так жить без секса, без этого звона в ушах и звездочек в глазах. Прав был Виталий — пока не попробуешь, не узнаешь. Андрей улыбнулся — интересно, как он там? Поток его сумбурных мыслей прервала возвратившаяся веселая компания, состоящая из Мира, Евгения и их двух сорванцов, которые совершенно не слушались родителей, но на строгий взгляд Аркадия реагировали мгновенным примерным поведением, самого Аркадия и четверых его братьев, кативших по очереди коляску с их улыбающимся счастливым отцом. Ребятишки бегали по площадке и дурачились, дожидаясь, когда подойдет водитель, которому Андрей позвонил сразу, сообщив, что прогулка закончилась, и пора возвращаться домой. А потом все наперебой делились впечатлениями от прогулки, перебивая друг друга, которая, действительно, удалась на славу, а главное с погодой им повезло, день был не просто солнечный, а по-летнему теплый… — Ну и что ты вздыхаешь, как больная корова, — Владимир Александрович, которого его сын Игорь называл только папой или папенькой на старинный манер, не мог уже видеть, как тот ковыряется вилкой в тарелке, ничего не ест и только грустно вздыхает. Игорь уже второй день не находил себе места, мечась из угла в угол, а потом падая ничком на диван, скрипя зубами, и только маленький сынишка выводил его из этого состояния. Но сейчас тот спал, и отвлечь Игоря от его мыслей никто не мог. — Позвони ему, — предложил отец, пытаясь вывести своего сына из задумчивости и заставить рассказать, что все же произошло. Но тот молчал, как партизан на допросе. — Не могу, — покачал головой Игорь. — Мне надо видеть его глаза. — Расскажи, что случилось, — попросил отец. — Я старше тебя, мудрее, может, смогу советом помочь. — Мудрее, — хмыкнул Игорь. — Откуда у нас с тобой мудрость папа? Когда нас тобой оставил папа-омега, когда я был совсем маленький, мы с тобой думали, что это случайность, нам только не повезло, живут же другие счастливо. Ты так и не женился больше. Откуда мудрость? — Не встретил достойного омегу, способного стать тебе отцом, а мне супругом, — возразил Владимир Александрович, несколько смутившись. — Пусть так, — согласился Игорь, кивнув головой. — Когда меня оставил Виталий, перед самой свадьбой ведь оставил, уйдя к более сильному, как я считал тогда, и богатому. Я решил, что это совпадение. Причем он хоть и оставил меня, но обошелся достаточно честно, он не сбежал из-под венца, а ушел накануне, предупредив, сказав, что я ему не нужен. Совпадение? Совпадение, но и такое бывает. Тебе не повезло с папой, мне не повезло с Виталиком. Но если присмотреться, то вокруг неимоверно большое количество счастливых браков. Но когда нам с тобой подкинули Никиту, что спит сейчас сном праведника, — и Игорь счастливо улыбнулся, — заявив, что этого моего ублюдка, он, Егор, воспитывать не собирается. Поверь, это уже статистика. А мне казалось, что я Егора, папу Никиты, даже любил. Ты же помнишь, как я его долго уговаривал сохранить жизнь Никите, надеялся, что у нас все наладится. Но ничего не получилось. Я не хочу еще раз так обжечься. Ну, скажи, как можно с ними иметь дело? Если тебя предают и предают, что можно ожидать от любого другого омеги? — Ну, с Егором ты поспешил тогда, все хотел своего блудного Виталика забыть скорее, — усмехнулся Владимир Александрович и добавил улыбнувшись: — Но сейчас ты уже долго был один. И все равно летишь, как мотылек на огонь. — Что делать, папа, если я такая «влюбчивая ворона», — рассмеялся неожиданно Игорь. Он вдруг вспомнил этот смешной мультфильм, с персонажем из которого сравнил себя только что. — Позвони ему, поговори с ним. Если он так тебе запал в душу, — тут же попытался перехватить инициативу отец Игоря, заметив смену в настроении своего сына. — Нет, папа, — снова покачал головой Игорь. — Он не простит меня. Понимаешь, я повел себя, как полный идиот. И попытка исправить все, может привести только к еще полному недопониманию и дальнейшему разрыву. Здесь не получится по горячим следам, как ты любишь говорить. В данном случае надо, чтобы все остыло. Еще и о Никите рассказать придется. — А кому ты нужен будешь, тому будет и твой Никита нужен, — в тон своему сыну пришлось ответить отцу. Он тоже много думал об этом. В крайнем случае, мальчик может пожить с ним, но Игорь души в ребенке не чаял, вряд ли он решился даже по большой любви от мальчика отказаться, скорее, наоборот, от любви отказался бы. А если учесть, что из-за него он все бросил — и работу, и карьеру, когда того, совсем кроху, принесли ему и швырнули, как ненужную вещь, а он, отец, тогда сильно болен был и ничем Игорю помочь не мог. Только по ночам сидел со спокойным спящим ребенком, а тот словно чувствовал это и никогда не просыпался, только тогда, когда Игорь домой после работы возвращался. Механическую игрушку они ему тогда повесили, он быстро научился кнопку на ней нажимать, чтобы предупредить взрослых, что проснулся. Владимир Александрович с любовью взглянул на Игоря, много тогда его сыну пришлось пережить, работая по ночам, стараясь заработать и отцу на лекарства, и Никите на подгузники. Да и днем он, только он, с мальчиком занимался, больше просто некому было, урывая редкие часы для сна. Исхудал тогда, пообносился, тратя каждую заработанную копейку на него, на сына, от вечного недосыпа ходил с черными кругами под глазами. Тогда все друзья и знакомые думали, что он или спился, или на наркотики подсел. Это сейчас Никита в садик ходит, а Игорь может снова карьерой заниматься, днем работать, как все нормальные люди. Мужчина вздохнул. Только все равно Игорь не торопился заниматься своей экономикой, которую понимает и любит, стараясь и ему, и мальчику как можно больше времени уделять. Отец-то знал, что аналитический ум его сына позволял сразу, даже без каких-то предварительных выкладок и расчетов определить и проанализировать надежность того или иного партнера по бизнесу… Андрей гнал машину в сторону головной конторы, стараясь успеть перехватить генерального до начала рабочего дня и поговорить с ним с глазу на глаз, зная привычку того приходить первым из руководящего состава. Андрей сердился, когда машина попадала в «красную волну», и нервно барабанил пальцами по рулю, когда застрял в «пробке» уже на самом подъезде к величественному зданию с красивым названием по всему фасаду. И пусть сейчас, не как раньше, они занимали всего два этажа этого восьмиэтажного здания, но все равно сердце всегда наполнялось радостью, что он работает в такой большой типографии, пусть и всего лишь в филиале. Только вот сегодня он ехал туда несколько с иной целью — отделить свое существо от этой радости, уволиться. Выйдя из машины, рано утром удалось припарковаться прямо напротив входа, Андрей пружинистой походкой пошел к входу, легко вбежал на высокое крыльцо. Вахтеру предъявил свой пропуск сотрудника типографии и по лестнице, а не на лифте, побежал на второй этаж. Ему хотелось напоследок пройтись по печатному цеху, посмотреть, чем живет его, можно сказать «дом родной». В цехе было тихо — ночная смена уже закончила работу и, видимо, ушла, а дневная еще не явилась. Андрей шел по помещению, профессиональным взглядом оценивая оттиски, лежавшие на тележках и столах. Он остался даже доволен — придраться особо было не к чему, мастерство печатников было налицо. Он уже собрался покинуть помещение и выйти в коридор, как глазом зацепился за настроечный оттиск, валявшийся в ящике с макулатурой. Андрей вынул и его и обмер — это была водочная этикетка. Он порылся в урне, стараясь найти еще, но ничего больше не было. Оттиск был свежим, скорее всего отпечатанным в ночную смену. Вот это да! Его типография, конечно, могла печатать этикетки, но эта была столичного завода, и без сомнения на «паленую» водку. Андрей поозирался по сторонам, как шпион, пытаясь заметить хоть что-то, что смогло привлечь его внимание. И он увидел коробки из-под форматной бумаги, стоявшие возле грузового лифта. А ведь это был не простой лифт, это фактически выход наружу, на улицу, через него вносилась бумага и выносилась продукция, чтобы погрузить ее на машину и доставить заказчику. Андрей, даже не таясь, пусть таятся те, кто это печатает, открыл крышку одной из коробок. Так и есть — она доверху была набита готовыми этикетками. Он приоткрыл вторую. Там тоже были этикетки, только на другую водку и другого завода. Андрей взял несколько штук из каждой коробки и только после этого покинул цех. Мысли путались в голове, пока он сидел в приемной, дожидаясь генерального. Ведь это только с попустительства Филимонова могло произойти такое. Андрей нервно побарабанил пальцами по ручке кресла. Или по приказу Филимонова? Почему-то сразу вспомнилось его предложение трехлетней давности, провернуть одно дельце. Увольняться сразу расхотелось, наоборот, захотелось вывести этого гада на чистую воду. И пока не поздно, прикрыть лавочку по производству подпольных этикеток. — Андрюша, — генеральный стиснул Андрея в своих объятиях. — Какими судьбами? Не ждал тебя сегодня. — А я и не собирался, случайно получилось, — проговорил Андрей, входя в кабинет вслед за генеральным и усаживаясь напротив него. — Точнее я ехал за одним, а приехал за другим. И он положил перед своим начальником этикетки, которые взял из коробок. — Что это? — спросил тот изумленно, взглянув на Андрея. Кузьма Николаевич попадал на скамью подсудимых по молодости из-за подобных водочных этикеток, поэтому на дух их не переносил. И тогда только опыт адвоката помог ему избежать срока. Какую бы прибыль ему не сулили, он посылал всех с этикетками подальше. И теперь перед ним лежало напоминание о его ошибках молодости. Но тогда он, действительно, был молод, а сейчас с больным сердцем, подагрой и кучей других болезней, он и суда не переживет. — Где ты взял эту гадость? — переспросил он брезгливо. — В цехе. Видимо, ночная смена развлекалась, — констатировал Андрей, выкладывая перед генеральным и приладочный оттиск. — Уволю гадов, — прошипел зло Кузьма Николаевич. — Не получится, — покачал головой Андрей. — Скорее всего, коробок тех возле лифта уже нет, макулатуру они до этого всю прошерстили, этот оттиск случайно мне достался, он смятый в комок был, кто-то сильно нервничал. Бумага этикеточная, влагостойкая, развернулась к утру, вот я краешек и заметил. А если вы уволите причастных к этому делу бездоказательно, суд потребует восстановить их на работе. Я интересовался трудовым кодексом, когда хотел пьяницу своего одного уволить. Мне тогда много чего понадобилось. А здесь все несколько посерьезней. — И что делать? — генеральный вмиг из решительного руководителя сделался немощным стариком. — Подскажи, Андрюша. — В отпуск отпустите? — поинтересовался неожиданно Андрей. — Какой отпуск? У меня проблемы, а ты об отпуске говоришь, — генеральный даже растерялся. — Не отпустите, тогда вообще уволюсь, — улыбнулся Андрей. — Говори, чего надумал, — наконец, понял Кузьма Николаевич, что Андрей пытается поделиться с ним своим планом. — Я подаю заявление на увольнение… — Какое еще увольнение? — все же не выдержал генеральный. — Обыкновенное. Вы мне давали срок, чтобы я подписал контракт с «АрМасом», все об этом знают. Я не справился. Не подписал его. Ухожу по собственному, а перед увольнением решил отгулять все отпуска мне положенные, именно отгулять, а не взять деньгами. Понадеялся, может, вы меня назад вернете, как незаменимого сотрудника. А так как я увольняюсь после отпусков, то вы параллельно назначаете Филимонова директором филиала типографии, пока исполняющим обязанности… — Дьявол ты, Андрюша, — улыбаясь и покачивая головой, произнес генеральный. — Ага, знаю, — согласился тот. — Еще и Prada пахнущий. — А не боишься за своих? — Нет, — расплылся в улыбке Андрей. — Не боюсь. Сам подбирал, как себе верю. А вместо Филимонова назначьте… А Андрей назвал фамилию наладчика, отца Аркадия. А что? И пусть эта мысль ему пришла только что, но он точно знал, что у этого человека, не то, что этикетка, блоха не проскочит. Пусть он омег и не любил, как Игорь, но мужик был принципиальный. — А я уеду, чтобы все было чисто. Как станет совсем невмоготу, звоните. А что станет, даже не сомневаюсь. Тяжело с этикеточной иглы спрыгнуть, — закончил свою речь Андрей несколько пафосно, но в корне верно. — А что там с контрактом? — прищурился генеральный. — А, — махнул рукой Андрей. — Переспал я с их менеджером. Не видать нам контракта, как ухо от селедки. — Давно пора было, — расплылся в довольной улыбке Кузьма Николаевич. — А контракт, да ну его. Куда они от нас денутся? Побегают по базару и все равно к нам, к тебе придут. Что я Михаила Ивановича не знаю? Андрей даже растерялся, он ждал порицания, по крайней мере, точно. Вчера родители вдруг радоваться начали, когда он сказал, что у него может быть малыш, а теперь генеральный так себя странно ведет. Нет, тот ведет себя нормально, но на его моральное падение весьма странно реагирует. — Куда ехать собрался? — поинтересовался генеральный, подписывая его заявления на многочисленные отпуска. — Сяду в машину, закину спиннинг, палатку и поеду, куда глаза глядят, — выдохнул Андрей. А уезжать, ой, как не хотелось. — Филимонова ко мне, — попросил Кузьма Николаевич секретаря и приготовился в его присутствии устроить Андрею разнос, чтобы совсем натурально выглядело его назначение и перевод в филиал типографии.