Между разных миров

      Оказавшись на своей территории, Снейп успокоился и расслабился. Прогулка по ночному замку в сопровождении молчаливого Поттера остудила его.       Пусть подружка его ходячего кошмара и старалась говорить тихо, Северус её услышал и понял. Это меняло многое. Ранее он уже заметил отклонения в мыслях Драко, но судить не углубляясь было сложно. Понятно было лишь, что без Поттера не обошлось. Затянувшееся затишье разразилось бурей, каких ещё не было.       Случившееся с Медеей Сэизлблэк было лишь верхушкой айсберга. В этом не сомневался ни он, ни директор. Завтра предстоит то ещё шоу. Докажи, что предельно ясный образ в мыслях видящей истину не есть то, чем кажется. Говорить правду не хотелось совсем, но раньше предстояло дело не менее сложное — допросить будущего национального героя.       Поттер с подозрением глазел на него из-под чёлки, ожидая первого хода давнего врага.       — Ничего не хотите объяснить, мистер Поттер? — начал Северус.       — Я надеялся, что это сделаете вы, профессор. Потому что если и у вас нет ответов, то непонятно существуют ли они, — заявил мальчишка.       Его наглость настолько ошеломляла, что на секунду мастер зелий опешил и глупо схватил воздух ртом. Его собеседник усмехнулся и принялся искать взглядом место, где можно сесть.       — Попробуйте спросить своего друга Люциуса. Он уже три года бьётся над вопросом, как мы здесь оказались. Хотя для вас, может, и другие условия.       Северус указал ему на кресло. Говорить с ним, как с провинившимся школьником не было смысла. Особенно если в деле замешан Люциус. Кому, как не ему быть наставником подрастающего интригана. В том, что светлого героя Дамблдора не существует и никогда не будет существовать он успел догадаться.       — Рассказывайте, — распорядился Северус, сев напротив.       — Лёг спать, проснулся мне одиннадцать, что происходит непонятно. Потом по пути в Хогвартс встретил Драко, огорошившего меня известием о составе семьи. На входе в школу поцапался с Роном, из-за чего угодил на слизерин. Дальше вы знаете. На Рождество Люциус поймал меня за руку и рассекретил.       А затем научил петлять, как заяц. Снейп слушал краткий пересказ и понимал, что ничего умного Поттер ему не скажет. В том числе, потому что сам толком не понимает всего.       — Ближе к сегодняшнему дню, — поторопил Северус.       — Кто-то прибрал к рукам один из крестражей, — серьёзно сказал Гарри. — Все попытки его найти проваливались, пока я не решил поговорить с приведениями. Не знаю почему, но Кровавый Барон вызвался помочь и проводить к той, что знает ответы. Так мы оказались у той стены. Меня и Медею затащило в непонятное пространство, где мы поболтали с женщиной, назвавшейся Морриган Слизерин. Не слышали о такой, профессор?       — Нет, — ответил Северус. На честность следовало отвечать честностью. — О подобных вещах лучше спрашивать Люциуса.       Поттер согласно кивнул и откинулся на спинку кресла.       — Морриган сказала, что Медея знает у кого тиара. Даже если это неправда, добыть её возможно, но я не представляю, как её уничтожить.       Это настораживало серьёзнее. Северус ещё раз посмотрел на мальчишку, продолжая его анализировать. Непонятно как, но Люциусу удалось совершить чудо. Вместо вздорного легковерного выскочки, мастер зелий видел умного, хитрого и бесстрашного человека. Умеющего думать наперёд, пусть и не способного предвидеть всё. Если так пойдёт и дальше, то через несколько лет, расправившись с Волдемортом, Гарри будет страшен. Остаётся надеяться, что в нём осталось благородство, потому что иначе лорд покажется им мелочью.       — Я подумаю, как это лучше сделать, — согласно кивнул Снейп. — Что ещё вам сказала эта женщина?       — Обещала встретиться ещё раз в ночь Имблока, — пожал плечами Гарри. — Но я не представляю, что это.        — Это языческий праздник зимнего равноденствия, — пояснил Северус.       Хотя бы это он знал. В некоторых чистокровных семьях все ещё справляли подобные праздники и выполняли надлежащие ритуалы. Его мать была одной из них. Жаль только сам зельевар с трудом мог вспомнить названия и всё на этом. Возможно, иначе ситуация бы хоть немного прояснилась.       — Идите спать, мистер Поттер, — вновь обратился к студенту профессор. — Завтра вас ждёт тяжёлый день.       — Даже отработку не назначите, сэр?       То ли попробовал пошутить, то ли съехидничал Гарри в ответ.       — Практика показывает, что назначение вам отработок совершенно неэффективно.       Мальчишка согласно кивнул и развернулся уходить.       — Спокойной ночи.       Прозвучало как издевательство, хоть подобного смысла Гарри в фразу не вкладывал. После такого поспишь, как же.       Более того нужно действовать. И начать с посещения одного белобрысого семейства. Раз уж Люциус приложил к этому руку, то пусть тоже несёт ответственность за выходки национального достояния.       Всклоченные и не до конца проснувшиеся Малфои встретили давнего друга с палочками наперевес, не успел профессор прийти в себя после путешествия по каминной сети. Когда только успели спуститься со второго этажа в гостиную. Выучка Пожирателя смерти не подвела Люциуса, как и умение ставить охранный чары.       — Северус? — с подозрением спросил его Малфой.       Винить его в том, что заподозрил подвох было глупо. Выходка была совсем не в духе мастера зелий. Но ситуация не терпела отлагательств, а ещё хотелось проверить кое-что. Утром ждут занятия, а вслед за ними допрос у директора. К вечеру хорошо будет найти Поттера и дать ему инструкции дальнейшего поведения.       Люциус же когда-то увлекался историей и легендами. Возможно, он сможет что-то подсказать без дополнительной подготовки.       Наверху зашумели, разбуженные происходящим дети. Три любопытные мордашки высунулись из-за перил лестницы.       — Идите спать. Здесь нет ничего интересного, — крикнул детям Люциус. — Что бы ни заставило тебя явиться в такое время, ты дашь мне пять минут развести их по комнатам, — прошипел он после этого визитеру.       Нарцисса наблюдавшая до сих пор не вмешиваясь, жестом остановила мужа и предложила себя на эту роль. Тем более ночную тишину разрывал пронзительный плач младшей дочери. Тоже выбравшейся из постели.        Немного опомнившийся глава семьи, согласился с супругой, и устало потёр переносицу.       Дабы быть убедительней, он ещё раз сообщил детям, что им следует делать, встав внизу лестницы. Когда Нарцисса, взяв плачущую Асцелу на руки, потянула их в нужную сторону, выполнить требуемое всё же удалось.       Северус всё это время старался не создавать лишнего шума и стоять так, чтобы дети не увидели кто явился в неурочное время. Узнай они, уложить их стало бы невозможно.       — Теперь ты, — обернулся Люциус. — Что за шутки, Северус?       Малфой разве что не метал громы и молнии. В нем было в этот момент столько от пожирателя смерти, что Северус окончательно поверил всем заверениям Поттера.       — Никаких шуток. Дело не терпит отлагательств. У нас огромные проблемы.       Меньше сердиться старый друг от этого не стал, но рвать на куски выжившего из ума зельевара повременил.       — Идём. Расскажешь, что у тебя там стряслось.       Его ирония и недоверчивость испарились, стоило Северусу начать говорить. Люциус замер с закрытыми глазами до самого прихода Нарциссы.       — Что случилось? — спросила она.       Люциус траурно положил свою руку поверх её, покоящуюся у него на плече, после чего сообщил.       — Он такой же, как мы, а Поттеру удалось докричаться, в порыве уничтожить крестражи, аж до дочери Салазара Слизерина и верховной жрицы Авалона.       — Объясни, — нахмурилась его прекрасная половина.       Малфой принялся объяснять, пересказывая сказанное Снейпом, а потом делясь только ему известной информацией.       — Ты уверен? — спросила Нарцисса, сомневаясь в вероятности подобного даже в волшебном мире.       Принявший действительность такой, какая она есть, Люциус только пожал плечами.       — Артуриана — тема сама по себе тёмная, но то, что Хогвартс древнее, чем принято считать — это факт.       — Откуда ты всё это знаешь? — спросил Северус.       У него голова шла кругом. Сначала Поттер с его новостями, теперь ещё подобный экскурс в историю. Зачем ему только потребовалось иметь дело с Малфоями.       — У меня были предельно предусмотрительные предки и шикарный архив.       А ещё пару раз огромное количество свободного времени, чтобы с ним ознакомиться. Говорить при каких обстоятельствах он эти самые архивы изучал, Люциус не хотел, но если Нарцисса и потребует, то позже. Северусу же точно не до того.       — Давай ещё раз, — начал подводить итоги он. — Двор короля Артура, Авалон, великий Мерлин. Как это может влиять на сегодняшний день?       — Как доказал Поттер может. Вообще как-то я читал, что в смерти Салазара Слизерина было что-то неладное. При условии, что информации о нём сохранилось чудовищно мало и вся противоречивая, это один из немногих фактов в котором сходятся источники.       Слушать блуждания Люциуса по его энциклопедии бесполезной информации устала даже Нарцисса. Снейп же и вовсе был готов пойти биться головой о стену.       — И что же там неладно? — взмолился мастер зелий.       — Якобы он умер лишь затем, чтобы возродиться вновь. От того и все последующие байки про наследников. Как я понял, весь жутковатый образ сплели из его увлечения то ли медициной, то ли некромантией. В свете того, что случилось с Поттером последнее очень вероятно.       — Хочешь сказать, что нам предстоит пережить ещё и пришествие основателя? — взвыл Северус. Перспектива его не радовала.       — Не думаю, — ответил Люциус. — Хоть это и возможно. Если легенды правдивы, то возродиться Слизерина может заставить только нечто уникальное. Какое-то событие, участником которого он хотел бы быть, но не мог добиться этого иначе.       — Не находишь, что наши прогулки меж миров подходят под описание? — заметил Северус.       Ситуация начинала всё больше и больше злить.       — Не хочу привязывать всё к одному факту. Как правило это ведёт к ошибкам и упрощениям, — отозвался Люциус.       В отличие от младшего товарища Малфой был задумчив и прокручивал имеющиеся варианты. Чего он не думал, так это, что угар последнего года войны ему когда-нибудь пригодиться. Тогда он медленно, но верно спивался, поглощенный своими бессилием и унижением. Оставшиеся от чрезмерно предусмотрительных предков архивы попались под руку как-то сами собой. Ещё и тема в как раз была под сильно нетрезвую голову.       Удивительно, конечно, что ему всё это не попалось раньше. В детстве и юности, примерно до середины первой магической он обожал эту тематику. Что может быть интереснее любви великого Мерлина, да ещё способной отворить врата преисподней?       Позже он перестал верить в подобные вещи, а от того и интерес вынуждающий переворачивать горы литературы угас. Были гораздо более насущные проблемы, которые требовалось решать.       — Хорошо. Тогда что ты предлагаешь? — попытался справиться с собой Снейп.       — Отталкиваться от той информации, что у нас есть, и не выдумывать лишнего, — сказал Люциус. — Поттер нарвался на Великую госпожу ворон, а помог ему в этом Кровавый Барон.       — Предлагаешь допросить приведение?       В ответ Люциус лишь отмахнулся, досадуя, что придётся отвлечься на эту мысль.       — Пустая трата времени — никогда не сознается. Это значит лишь то, что он знал о её возможности действовать из посмертия задолго до её смерти. Если верить легендам, эта женщина редко задерживалась надолго на одном месте. Едва ли она часто навещала Хогвартс, пусть это и её родной дом. Возможно, их связывало и что-то другое, но это не имеет значения сейчас.       — Повтори ещё раз, что ты о ней знаешь, — попросил Северус. Ему нужно было осознать ситуацию.       Повторять одно и то же Люциус не любил, но просьбу выполнил. Лишь недовольно щелкнул зубами перед этим.       — Она дочь Салазара Слизерина и, судя по рассказу Гарри, Ровены Рейвенкло. По легенде была верховной жрицей Авалона со всеми вытекающими. Ловко предсказывала будущее и обращалась вороном. Ещё в неё был влюблён Мерлин, но происходившее между ними история совсем мутная.       Пока Люциус говорил, Северус пытался понять его логику анализа. Малфой удивительным образом складывал и трактовал факты. Оказавшись самым информированным из них.       — Жаль, что в итоге нам это ничего не даёт, — подвёл черту зельевар.       — Ты ошибаешься, — возразил Малфой. — Это даёт нам знание того, что мы столкнулись с незнакомой нам магией. Её обладательница неизвестно как, но разобралась в нашей ситуации, и она не симпатизирует ни Лорду, ни Дамблдору. Ну и теперь за Поттера можно не волноваться, — другим тоном добавил Люциус.       Снейп нахмурился. Всё кроме последнего предложения было объяснимым. Более того вынуждало согласиться и признать, что ставки подняты, а они пешки в непонятной игре великих магов.       Как бы отвратительно это ни звучало, но он привык за годы быть кем-то ведомым и от кого-то зависеть. Клятвы Дамблдору и Волдеморту связывали по рукам и ногам, не позволяя вести ту жизнь, которую хотелось. Это раздражало и отягощало, но Северус давно научился с этим жить и переигрывать при необходимости. Ни один Малфой умеет трактовать обстоятельства в свою пользу.       Этот способ работал вплоть до сегодняшней ночи. Пока он не увидел изменившегося до неузнаваемости Гарри Поттера, отказавшегося приносить себя на алтарь всеобщего блага, а потом неуловимо, но тоже другого Люциуса, оставшегося при этом самим собой.       — Почему? — просил он лучшего друга.       — Счастлив будет тот воин, кого хранит Великая госпожа ворон, — отстраненно отозвался тот.       Малфой думал о чём-то другом. Заглядывал на перед, стараясь скорректировать своё поведение надлежащим образом, а ещё он лениво и естественно теребил кончики волос рядом сидящей жены.       Нарцисса молчала большую часть времени. Привычно став его тенью, думая о чём-то своём. Вероятно, тоже размышляла над сложившейся ситуацией и искала слабые места в рассуждениях мужа.       — Знаете, что меня волнует, — заговорила она. — Почему Морриган выбрала Медею? Что она ей показала и почему именно ей?       Ни Люциус, ни Северус об этом до сих пор не задумывались. Упустили из внимания. Нарцисса же была права: случившееся было важным. Едва ли не самым важным в этой головоломке.       Вариант только дара девочки был неверным. Пусть это и имело значение. Они замерли глупо глядя в стол, потолок, куда угодно, лишь бы ни друг на друга. Люциус прекратил дергать Нарциссу за волосы и сложил руки перед собой.       — Нужно попросить Гарри поговорить с ней, — наконец изрёк Малфой.       Это было отвратительным, но они не в состоянии решить эту проблему сами. Придётся впутывать детей, делая их участниками процесса, а, не предоставляя им готовый результат.       — Пойду, проверю, как там дети, — поднялась на ноги Нарцисса.       Этот трюк был ей нужен то ли для того, чтобы ненадолго остаться наедине с собой, то ли, чтобы успокоить мужа, проведя рукой по его плечу. Поддерживая, успокаивая, обещая, что кризис разрешится. Скорее первое, второго она могла добиться и иначе.       Люциус ответил ей взаимностью, давая понять, что он в порядке и ей не нужно волноваться. Улыбнулся, как улыбался только ей, возвращая жене её уверенность. Стоило Нарциссе покинуть их, Северус задал Люциусу вопрос, взволновавший его стоило осознать всё касающееся Малфоя.       — Как тебе здесь живётся?       — Несколько раздражает, что не могу бездумно купить любую понравившуюся тряпку, но это мелочи, — поморщился Люциус.       Переключиться с дел на личное не составило труда. Люциусу пришла в голову неприятная мысль, Северус успел решить, что разговор окончен и сейчас будет неловкое молчание, но друг решился продолжить.       — Деньги, да и всё остальное я могу заработать, перебраться в менор или ещё куда-то тоже не проблема. Необходимости нет. Всё это не столь уж высокая цена за то, что я получаю.       — И что же это? — спросил Северус.       Он догадывался, что сейчас услышит, да и откровенный разговор начал он сам. Только правда оказалась тяжелее и нужнее, чем он предполагал. Она колола глаза так, что терпеть или игнорировать было невозможно.       — Свободу, — припечатал Малфой.       Вот она и причина всех едва уловимых в нём изменений. Теперь от неё не отмахнешься, сделав вид, что ошибся и всё совсем не так.       — Я никогда не думал, что это настолько важно, что я настолько ограничен. Привык считать себя королём жизни и властителем судеб, — начал исповедоваться Люциус.       Это откровение назрело в нём давно, да только озвучить его, делая реальным, было некому. В самом деле не на Поттера же это вываливать, а тут появился старый друг знающий большую часть жизни, переживший сходные трудности, понимающий.       — А оказалось, что всё наоборот. И это я связан по рукам и ногам обязательствами, условностями, убеждениями. Что моя легендарная слизеринская изворотливость — чушь собачья, и я немногим менее закостенел, чем Дамблдор. Допускаю лишь дозволенное, и давно пользуюсь готовыми шаблонами. Шаг влево и привет Азкабан.       С каждым словом он всё больше распалялся, а Северус прикрывал глаза, не желая видеть того, что видел.       Перед ним был Люциус Малфой времён Хогвартса любопытный, хитрый, благородный и глубоко убежденный в своей правоте, бесстрашный. Только теперь познавший всю правду жизни и принявший её. Несовершенство мира больше не уничтожало его, а делало сильнее, мудрее. Это был тот Люциус, которым он восхищался, в которого влюбилась Нарцисса.       Возможно, ему на самом деле было необходимо пройти через вторую войну и попасть в чужой мир, лишиться всего, чтобы понять что на самом деле важно, вспомнить чего он хотел когда-то. Это помогло обрести желаемое, а главное самого себя. Перестать разрушать свой мир своими руками.       — Я никогда не думал, — продолжил Люциус. — Что добиваться успеха без помощи и влияния отца, без громкой фамилии настолько увлекательно. Мне тридцать девять лет, а я словно мальчишка, впервые попробовавший алкоголь. Каждый день делаю что-то новое, и мне всё мало, хотя казалось бы у меня всё есть.       Люциус говорил всё больше стараясь не кричать на весь дом. Его рвала на куски, обретающая форму, истина. Глаза горели, ноздри узкого носа раздулись, он неконтролируемо жестикулировал и менялся в лице. Теперь Северус не мог не смотреть, потому что, когда чужая душа распахивается настолько отвернуться невозможно.       — Чего я не ожидал больше всего — это, что Нарцисса будет с таким упоением держать меня за руку, на которой нет тёмной метки. Я люблю её всю жизнь, но не думал, что для неё это так важно, что это настолько её убивает. Я не хочу этого понимать, но запертая в доме с маленькими детьми, вынужденная опасаться очередной беременности, обустраивать быт и считать деньги, она счастливее, чем предоставленная себе и вольная делать всё, что пожелает. И это при том, что Цисса чудесная мать, но её жизнь никогда не заканчивалась материнством. Здесь же ей приходится выкраивать время для жизни и себя.       Разговор о семье был для Люциуса вещью предельно личной и почти невероятной. Лучшего подтверждения насколько для него важны и неожиданны эти откровения не нужно.       — А знаешь, чего я на самом деле не хочу больше никогда увидеть? — спросил Люциус.       Ответ ему не был нужен даже в виде звуков слушателя.       — Увидеть взгляд «спасибо, что живой». Не хочу, чтобы моя жена рыдала ночи напролёт, а дети сходили с ума. Я не хочу ещё раз проходить через всё это, и готов на всё, чтобы этого не произошло.       Вот уж поистине любовь, что способна открыть врата преисподней. Никакие языческие богини не нужны.       Именно эти чувства когда-то уберегли Малфоев и помогли пройти через две войны, оставшись людьми. Но и она же убивала их годами. Северус помнил, что было после первой магической.       Нарцисса вытащила мужа из тюрьмы, но он не вернулся в семейное гнёздышко. Вместо этого продолжил разбивать ей сердце и по-всякому убивать себя, лишь бы не мертветь и не сходить с ума. Много пил, курил помрачающие сознания зелья, проводил время в сомнительных местах с сомнительными людьми, в том числе женщинами. Вероятней всего, изменяя жене и не помня об этом.       Для Нарциссы и без того измучившейся за время войны это было кошмаром. Она кричала, плакала и лишь чудом не сорвалась. Тем же чудом и помощью Абраксаса, сумевшего таки вправить сыну мозги, всё вернулось на круге своя. Малфои медленно, но верно начали возвращаться к жизни.       Люциус этого не увидел, но Нарцисса застыла в дверях. Неизвестно как давно она там стояла, Северус пропустил её появление, но равнодушной она не осталась. Циссу тоже рвало на куски. Всеми силами она сдерживала подступающую истерику.       Медленно, но верно она сползала по стене на пол, давясь слезами. Сил уйти не осталось. Для неё слов страшнее «я готов на всё» в исполнении Люциуса не существовало. Эта фраза убивающая его здравомыслие и холодный расчет неизменно вела к катастрофам. То ли услышав что-то, то ли почувствовав, высказав самое наболевшее и от того став внимательнее, Люциус повернулся и побледнел. Лицо исказила паника. Он не хотел, чтобы она это слышала.       В мгновение ока он оказался рядом с женой, заключая её в объятия не давая упасть на пол, успокаивая, шепча глупости.       Северус поспешил подняться и уйти. В эту ночь он и без того увидел и услышал больше, чем следовало.