Хранитель

Дедуля Геджутель пока никуда уходить не собирался, поэтому мне пришлось пересмотреть свои планы. На повестке дня, вернее, ближайших дней, по-прежнему стояли разговор с родителями Сон Ли Хё, то бишь моего рыжего тела (интересно, а сколько им лет, если Ли стукнуло сорок?), а также обязательные переговоры с Шайном, которого пока что я помнила больше, как Сашу. Начать я решила с парня, потому что было одинаково страшно: что идти к Франки и просить аудиенции с пленником лаборатории, что идти к троице и просить обещанное сопровождение для визита к предкам. Но и не попросить я их не могла, потому что раскол и так ощущался, зачем усугублять. В общем, я притащилась вместе с Мастером после очередной школы, которая меня спасала от передоза общения с Димой, в то время как Терри и Эрк носились по всему миру, словно умалишенные, и что-то делали, и выждала, когда Геджутель, который бросал на меня странные взгляды, попросит Райзела пообщаться с ним тет-а-тет. Не то, чтобы я знала, что так непременно будет, но должен же он был уйти из гостиной рано или поздно. Модифицированные закатили глаза и выдохнули с облегчением, что дедуля им сделать успел, мозги вынес своей неприязнью к модификациям? Даже Тао расслабился, что меня удивило несказанно. Впрочем, всего масштаба проблем я явно не осознавала, не могла осознать, хотя моего одного пересечения с Геджутелем хватило, чтобы я начала от него прятаться. А они в одном доме живут. Пожалуй, я немного рада, что Дима утащил меня в другое место. Франкенштейна почему-то присутствие Геджутеля тоже напрягало, но я не могла понять, чем именно. Да, они были знакомы, и Франки тоже в какой-то степени модифицированный человек. Но блондин же под протекцией Мастера, разве нет? Впрочем, троица тоже под его защитой, но тем не менее старик, похоже, выел им мозг чайной ложечкой. Интересно, он не показался мне существом, которое пойдет против мнения Райзела. Но, видимо, Франки опасался не столько ворчливости дедули, сколько возможных сюрпризов оттуда, откуда явился Каджу-ним. Ладно, не первостепенно, надеюсь. — Франкенштейн-ним, — подкралась я к мужчине, который проводил взглядом Мастера и Геджутеля, стоя чуть в стороне. Старик вообще-то намеревался поговорить прямо здесь, а лишних изгнать, но Райзел отверг такое предложение и увел его в один из кабинетов Франки где-то наверху. — Да? — директор перевел дух и только потом устало посмотрел на меня. Под его взглядом я с трудом удержалась от того, чтобы не смутиться и не начать ковырять розовым тапком пол. — Я хочу поговорить с Шайном, — чего ходить вокруг да около. Блондин демонстративно и вопросительно изогнул бровь. — В вашем присутствии, — добавила я. Бровь резко опустилась, а ресницы недоуменно вздрогнули. — Вот теперь заинтриговала, — Франки провел ладонью по своему лицу, словно бы стирая усталость, усмехнулся и мотнул головой, показывая направление, но тут же сам пошел вперед. Я подавила улыбку и подстроилась под его шаги. Тао проводил нас внимательным взглядом и присоединился к передислоцировавшимся к тому времени в зону кухни Такео и Эмычу. — Зачем тебе я? — не удержался блондин от вопроса. — Вдруг вы поймете что-то больше меня, — пожала я плечами, хоть он и не видел моего жеста. — Я не знаком ни с обычаями, ни с законами меридов, — Франки остановился и ввел код на двери, ничуть не скрываясь. Я невольно заметила его — шесть цифр, на всякий случай повторила про себя и подыскала ассоциацию по движению руки при наборе. Мне всегда было проще запоминать именно таким образом. — Я тоже, — ответила ему. Он покосился на меня, улыбаясь, и толкнул дверь. В этой части лаборатории царил приятный сумрак. Я немного поразмыслила и решила не спрашивать Франкенштейна, зачем ему изначально была нужна внушительная клетка в стороне от экранов, шкафов и стола, заваленного бумагами. Директор включил пару ламп и отошел к мебели, всем видом демонстрируя, что не вмешивается, но его напряженная спина явно свидетельствовала, что он слушает. В клетке на койке, прижавшись спиной к дальней стене, сидел Шайн, одетый в одежду, которую сняли с кого-то вроде Тао. По крайней мере, вырез водолазки характерный такой, что ж, я рада, что его держат вроде в неплохих условиях. И тут я заметила, что руки парня были связаны дважды. На запястьях сияла синяя силовая нить, дальше и до локтей — обычная, как будто пеньковая, веревка, довольно тонкая на вид. — Привет, Алиса, — Шайн встряхнул руками, слова звучали как-то странно. — Не очень удобно, знаешь ли. — Здравствуй, — отозвалась я в тон. — Ты пленник моего брата, поговори с ним. — Учту. Пришла на меня полюбоваться? — он явно не хотел позволять мне строить разговор на моих условиях. — Не только. Мне рассказали о наших взаимоотношениях. Бал, служанка. Если помнишь. Он напрягся и чуть подался вперед, едва кивнул, словно соглашаясь или позволяя мне продолжать. — Я прошу прощения, — я согнулась в поклоне, постояла так несколько секунд и выпрямилась. — Я была… праведна, но не совсем права. Шайн склонил голову немного в сторону, неожиданно расслабился, напомнив сдутый шарик, и проговорил едва слышно: — Ты тоже прости. Никто не знает, что было до, все видели только мое унижение. Мне тошно от этого, но я долго себя убеждал, что они правы. Почти убедил… А ты изменилась. — Я не помню, какой была. Со стороны Франкенштейна внезапно донесся тихий смешок, сам ученый выглядел так же, как толпа девушек, наблюдающих за жизнью симпатичных персиковых морских свинок в зоомагазине, которых я видела пару месяцев назад, проходя мимо витрины. То есть с этаким умилением, что ли. — Сейчас ты лучше, — Шайн некоторое время подбирал слова, потом словно в омут нырнул: — И за Риэля… тоже прости, хоть этим словом ничего нельзя поменять. Все стало сложнее. Я больше такого не совершу. Это была ошибка. Я невольно хмыкнула. В голову, как ни странно, пришло знание — я вспомнила об Ордене Инквизиторов побольше того, что помнила, когда рассказывала о суде над Терри. Если я, когда вернусь в свое тело, обвиню Шайна в смерти Риэля, его проверят, даже несмотря на то, что мое наказание еще не истекло. В обвинениях в использовании запретных заклинаний нет срока давности, а сейчас у меня был виновный. Инквизиторы смогут считать информацию, пусть с ограничениями, но все же; и тогда от наказания Шайн не уйдет. Что ж, посмотрим, насколько он раскаялся в содеянном, но не сейчас. Сейчас важнее разобраться с ситуацией и не допустить влезания в это дело Мастера и прочих. Я покосилась на блондина, и тот вздохнул, словно отказывался от какой-то забавной шутки. — Дико извиняюсь, что влезаю в ваш диалог, но вы сейчас не на корейском общаетесь, — заметил он, словно ненароком. И мне стало понятно выражение его лица — ну, правда, как морские свинки, лопочут чего-то непонятное, фыркают о своем. — Ох, — сказала я и попыталась перейти на корейский. — Шайн, давай так, чтобы все присутствующие понимали. Парень нахмурился, посмотрел на меня, потом на Франки, но в итоге все же покорно склонил голову. — Тогда мне нужен переводчик. Амулет, который Дмитрий у меня изъял. Я не так хорош в корейском, основы знаю, но ты ведь меня не о простых вещах спрашивать пришла. Франкенштейн на пару мгновений задумался. Затем подошел к шкафу, достал оттуда пакетики, как будто из фильмов про криминалистов, некоторое время их разглядывал и перебирал, потом выбрал один и пошел с ним ко мне, вернув остальные на место. Я с подозрением на него воззрилась. — Твой брат оставил подробные инструкции и объяснения, что это такое, — сообщил мне Франки тем временем, будучи осведомленным больше моего. — Но отдавать ему не нужно, просто держи в контакте с его кожей. Но не руки. Я получила кругляшек размером с монетку на шнурке, Шайн поднялся с койки и подошел ближе, теперь нас разделяли только решетки. Пришлось просунуть руку между прутьями, благо, расстояние позволяло, отгоняя мысли о зоопарке, и прижать монетку к шее парня, получилось почти в том месте, где мерно билась кровь под кожей. — На чем мы остановились? — Шайн краем глаза проследил за тем, как Франки вернулся к столу и уселся на его краешек. — На инквизиторах, — ляпнула я, получив в ответ ошарашенный и немного испуганный взгляд. Ой, кажется, не о них. — Э-э-э… Я хочу предложить тебе сделку. Ты не выдвигаешь против меня обвинений в убийстве Риэля ни сейчас, ни когда-либо потом. Я отвечаю тебе на все вопросы. Информация в обмен на уступку. Я вздохнула, чувствуя, как некстати начали дрожать ноги, и ухватилась свободной рукой за решетку. Такое предложение несколько выбило из колеи. С одной стороны, мне предлагали оставить без наказания смерть, и не из приятных, одного дорогого мне существа. С другой стороны, я отчаянно нуждалась в информации, как никогда раньше. И информация мне была нужна для живых. Риэль. Он… не простит мне, если я предпочту возмездие, а не защиту других. — Хорошо, — голос чуть дрогнул, что явно не укрылось от Шайна, который сейчас смотрел на меня с сочувствием. Но учитывая, что он сам поставил меня в такое положение, грош цена его сочувствию. — Почему ты так боишься наказания? — мне не хотелось сразу с хода в карьер показывать, какие конкретно вопросы меня интересуют, так что я решила начать с того, чтобы утолить свое любопытство. — Ты понимаешь, в чем суть наказаний для меридов? — Э-э, мне запечатали память и силы, насколько я поняла, — отозвалась, старательно подбирая слова. — Ну, с памятью, это твои родители постарались, — как мог, пожал плечами Шайн и чуть поморщился, пытаясь пристроить руки перед собой поудобнее. — Не хотели, чтобы ты страдала. Суть-то не в раскаянии, а в контроле. Печать на магические способности или, иначе, силы — вот истинное наказание, не только для тебя, но всей семьи. Что, по-твоему, такое сила? Я снова вздохнула. Вопросы были из разряда философии. Я понятия не имела, что такое эта мифическая сила для мерида, коим, как оказалось, я и являюсь. Но он сам сказал, что это способности. Шайн вздохнул тоже. — Магия на Меридиане везде, она как воздух. Это способность всех меридов, окутывать своей силой все вокруг и отчасти передавать ее тем, кто чувствителен к ней, она как аромат парфюма, как… я не знаю, как это объяснить, честно говоря. Силу можно измерить, хотя бы по тому, какие возможности она открывает перед носителем. Дайте мне воды, пожалуйста. Франки отмер и принес стакан воды, я убрала амулет. Руки развязывать пленнику никто не стал. Я невольно заинтересовалась подробностями того, как Шайн в таком положении ходит в туалет. Хорошо, что о моих мыслях никто не узнал. Пока я размышляла о чем-то левом, Шайн позволил Франки себя напоить и продолжил: — Амулет, Алиса. Каждая аристократическая семья, помимо общих способностей к определенной стихии и частичному управлению временем, кстати, с временем исключительно на Единых, потому что там все пронизано силой Меридиана, владеет тьмой и светом, которые, в основном, заключены в младших. Заметь, я сказал, в основном. В старших остаются отголоски этих сил, они могут использовать их максимум до первого уровня из трех. Давно было установлено, что если не использовать или блокировать наши способности, то уровень контроля ослабевает, а с ним ослабевают и сами способности. Ваша семья в течение долгих лет могла использовать эти дуальные силы на третьем уровне, что является редкостью. Считается, что на этом уровне мерид становится почти марионеткой, а сила проповедует волю самого Меридиана, где бы ни был мерид. Так вот, основной закон Единых гласит, что править может семья аристократов, в которой силы у младших развиты от второго и выше уровня контроля. Я не знаю, на что способна ты сейчас, но, судя по Эрку, ваша семья не ослабла так уж критично. Вряд ли вы спустились ниже второго уровня, а, значит, все еще соответствуете условию дуализма. Если про дуализм я более-менее вспомнила, что младшее поколение, несущее Тьму или Свет, своего рода заложники высшего существа, которое никто не видел, то насчет Эрка слова Шайна стали неожиданностью. Я постаралась сделать так, чтобы на мое лицо не выползло недоумение. Эрк? Причем тут Эрк? — Причем тут Эрк? — Франкенштейн вмешался в наш милый и содержательный (даже слишком) разговор. Я чуть не вздрогнула, когда ученый повторил мою мысль аж дословно. — Когда мы сражались, он использовал свет, — сообщил Шайн ему, словно это все объясняло, и перевел взгляд на меня. Что-что? Он видел, как Эрк использует свет, но все равно считает, что я, а не Дима, носитель света?.. Сдается мне, я не совсем понимаю механизма. — Разработаны заклятья, направленные на одну из дуальных сил, но для успешного применения нужно точно знать, против носителя какой части силы применяешь. Так что все семьи следят за этим и тысячу раз все перепроверяют, а также используют кучу обманок, но я уверен, что ты свет. — Я и не думала, что мы сможем это скрыть, — совершенно искренне ляпнула я, хорошо еще, что двусмысленно и не слишком эмоционально. — Что дальше? Ну, ослабеем мы, почему на меня-то напали? Ведь даже срок наказания не истек. — Почти истек. Несколько лет осталось, для мерида это пустяк. Мы и так долго медлили, пытались найти другие способы, но твой дядя, ваш регент, хорош, пригласил к себе в гости инквизиторов, не подкопаешься. Сузил, так сказать, нам поле деятельности. — Почему вы напали на меня? — повторила я, отметив мысленно инквизиторов. При прямом столкновении с пока еще не состоявшимися захватчиками Актумы мне нужно их как-то позвать. И пусть разбираются. — Мы хотели ослабить одну из сил в семье Люкс еще больше. Ваша территория занимает очень удачное положение между двумя торговыми федерациями. Магия магией, но порталы на дальние расстояния не слишком стабильны. Вы экономически очень привлекательны, а ваше возвращение на политическую арену Единых следовало предотвратить. Мы не сразу решили действовать, вообще даже в планах такого не было. До твоего наказания. Я чуть поморщилась. Политика и экономика… тьфу ты. Если Шайн продолжит вещать о политике, я усну, для меня скучнее темы не найти. — Кроме того, вернуть тебя на Единые, значит, ты сможешь возвратить свои силы полностью и стать более неуязвимой. Твои родители хитры и создали много раньше прецедент. Королева Мария всегда отличалась любовью к экспериментам. — Похоже на них, — фыркнула я, неожиданно для себя развеселясь. Мои родители не любили статусы, социальные роли и прочие атрибуты, навязанные обществу, единственная причина, которая могла заставить их чему-то следовать — это законодательный акт. Есть установленная законом обязанность обладать светом и тьмой в младшем поколении правящей ветви — пожалуйста, вот дети, вот тьма и свет, вот контроль аж на третьем уровне. Но обладать стихиями или управлять временем, то, что является всего лишь принятым в обществе аристократов, то, что «так положено», это они всегда игнорировали. Я вспомнила отца, ходящего босиком у загона лошадей, и снова хмыкнула. И вот тут меня второй раз накрыло, но теперь не знанием, а видением, если так можно назвать слуховые галлюцинации. Голос мамы вещал, а я отвечала и задавала вопросы, уточняя предстоящее действие. " — Заклинание в свитке, используй, когда будешь готова. И возьми кристалл Лестрея у отца. Но сначала выбери мир, в котором спрячешь кристалл. Выбери человека, который сможет уберечь и развивать твою силу. И не забывай, что ему понадобится несколько дней на приспособление к ней. — М, и что будет, когда я использую твое заклинание? Я не смогу использовать ураганы? Или я совершенно потеряю способности к стихии? — Ну, сначала да, потеряешь. Потом оставшаяся сила стабилизируется. Мощность исчезнет почти до нуля, но по моим расчетам это не критично. Ты сможешь развивать это заново и при возвращении кристалла станешь гораздо сильнее. Прогрессивный метод тренировки, если угодно. Ну, или ты можешь, не отвлекаясь на стихию, развивать другие способности. Тьму, что скрыта в тебе. Управление временем, если вдруг в голову взбредет. — Хм. Честно говоря, я, кажется, вышла из того возраста, когда что-то делала, не прикинув последствий. — Хах. Надеюсь, что так. — Подожди, я все же понять хочу. Мы созданы Меридианом, по его образу. Все вокруг — пропитано его силой. И вот, мы отделяем часть своих сил и засовываем их в кристалл-накопитель? А потом отдаем кому-то еще, из другого мира? Но ведь со временем без мерида его сила, оставшаяся в другом мире, исчезает. Выветривается. — В целом, все верно. Но сила в кристалле будет существовать в том мире даже без твоего присутствия. — Звучит немного жутко. Почему-то. Это как собрать воздух в баночку и отправить посылкой. — О, нет. Нет-нет. Только сила дуальной природы является чистой силой Меридиана. Остальное вторично. И с этим вторичным мы вольны делать, что угодно. Можем сами развивать, можем отдать кому-то, усилить этого кого-то в обмен на то, что он займется развитием. — А, это все же не воздух. Это как отдать руки спортсмену, чтобы он быстрее накачал на них мышцы. — Уловила в целом верно, но смысл все же несколько исказила. По-моему, Алиса, ты трусишь. Я уже провернула это, несколько раз. Бояться нечего. Разве что ты по глупости отдашь этот кристалл врагам. Мерид с той же стихией вполне способен забрать силу себе. Думаю, когда я объявлю о результатах исследования, в законы внесут изменения.  — Круто. Честно говоря, разговор с тобой натолкнул меня на мысль, что где-то я это видела. — Конечно. Мериды с трудом созидают с нуля, зато мастерски копируют. — И я даже догадываюсь, где ты подглядела. Вот туда кристалл и отнесу. Есть у меня один генерал на примете…» Всплывший разговор был важным. Я теперь точно знала, где часть моей силы. Надеюсь, это не означает, что печати — разные, как оказалось — на моей памяти и на моих способностях отрываются ко всем чертям окончательно. Шайн, тем временем, продолжал вещать: — Я ведь уже говорил о силах, часть ваших сил заключена в сосуд. И кто-то их использует. После того, как королева Мария опубликовала результаты исследования, некоторые из моих близких пробовали сделать также. Полагаю, многие пытаются усилить себя таким образом. Это не афишируется. — Сосуд? И где? — невольно поинтересовалась я, начиная заодно вспоминать, где слышала об идее собирать силы в сосуды. Кажется, в «Наруто», а, может, еще где. Не нова идея, в общем-то. Выглядит так, что родители сознательно частично ослабили семью (а еще и других меридов, которые радостно кинулись повторять), с какой целью, это уже к ним вопрос, определенно. Но учитывая вспомнившийся мне разговор, вряд ли ослабили. Пока враг не знает, где находится кристалл, я в любой момент могу вернуть их себе. Ну, если я не наказана, помимо прочего, запретом на перемещения. — Да откуда мне знать, в каком-то из твоих миров. Не в этом точно, здесь везде ровный фон. — И вы не искали эти силы? Если вы лишите меня возможности вернуть мои силы, разве это не ослабит мою семью? — я почесала затылок, изображая отсутствие умных мыслей. Хотелось проверить на совпадения то, что я услышала, и то, что говорил мне Шайн. — Даже если бы нашли, почти невозможно попасть в чужой мир без разрешения. Хлоя сюда-то очень долго дыру процарапывала. Имя «Хлоя» мне не сказало ровным счетом ничего, и я даже расстроилась. — Ладно, я самое слабое звено в моей семье, — я некоторое время кусала губу, размышляя над полученными сведениями. — Вам нужно в глобальном смысле сместить мою семью с политической сцены Единых окончательно. Зачем? Шайн снова неловко пожал плечами. — Как я уже сказал, моя семья злится на тебя. Я даже почти убедил себя, что ни в чем не виноват. Нам выгодно сместить вас, поэтому я в деле. Мы не правители, но аристократы. Ты тоже будешь править только в том случае, если Дима умрет или не будет иметь возможностей для дуализма (ну, знаешь, минимум двое детей, Тьма и Свет). Тогда его сместишь именно ты, Алиса. Если будешь соответствовать. Сейчас вы не соответствуете, передачи власти от родителей не произойдет, так что вас просто убрать, всего лишь ослабив семью. — Не хочу особо влезать в политику, но как вы это собираетесь провернуть? — я все пыталась сложить в голове то, что он говорил, а план противодействий уже начал вырисовываться. — Хлоя хотела вынудить тебя использовать силы в Запретных. Печать печатью, но их можно сорвать, как любые печати или замки. Это как если бы ты ушла погулять на недельку-другую, будучи под домашним арестом. Тогда тебе надбавили бы срок наказания, может, даже изменили его. И твой контроль ослаб бы окончательно. Но затем… Ты ушла из Запретных, ты используешь свои силы, ты нарушила приказ Совета, если ты еще и Фенрира призовешь, как угрожала мне недавно… Алиса! Призывы такого рода сразу отследят, особенно если ты притащишь волка с острова Лингви в другой мир. Не отмахаешься и не притворишься, что это не ты. За такое прегрешение расплата Ходящему — смерть. Ибо Асы — они не жители третичного, имеют некоторый вес и считают, что для Рагнарёка несколько рановато. В любом случае, твоих прегрешений сейчас и без того достаточно, чтобы тебе увеличили наказание, как только ты вернешься. И тогда ваши территории мы сможем присоединить к своим. Но пока ваш народ и многие ваши друзья вас ждут, это трудно сделать, слишком рискованно. Вас подождут еще лет сто, не больше. О веке он, уже охрипший, говорил так, словно это была пара недель. Забавно, такого отношения к времени я не ощущала. Про Фенрира вспомнил… Я тоже вспомнила. Это все верно, но только если нет убедительного повода действовать, уважительной причины. Об этом Шайн не сказал, конечно. Есть много важных вещей, которые он мне не сказал, но и наговорил он немало, и если я продумаю план действий как следует, то смогу противостоять этой группе политических деятелей даже вообще без силы. Инквизиторы, говорите? — Еще сто лет без вашей прямой власти, Алиса, еще сто лет ослабления тебя. Затем нам удастся сместить вас, потому что вы перестанете удовлетворять условиям. Тут до меня дошла одна изумительная идея, я даже на несколько мгновений опустила амулет (а рука уже начала неметь), и до Франки, похоже, тоже дошла, потому что мы обменялись понимающими взглядами. Да, можно бескровно убрать нашу семью в сторону, ослабив контроль над тьмой во мне настолько, что я не смогу использовать ее. Но гораздо, гораздо более эффективно просто убить меня. Та «Ока»… — Та «Ока», — заговорила я. — Хлоя перестаралась. Она направила на тебя грузовик. Банально, на мой взгляд, а еще слишком и неоправданно опасно. Поэтому я вмешался, столкнув тебя с ее пути машиной поменьше. Немного перегнул. Когда вытащил тебя из реки, это уже была не ты. «Лучше бы просто дал пинка,» — подумалось мне. На сегодня было явно достаточно информации, голова и так пухла, но не могло не радовать, что план моих действий вырисовывался все отчетливее. Что бы ни говорил Шайн, даже если он искренне верит в свои слова, проще и эффективнее убить. Я вздохнула и вытащила руку из клетки, намереваясь вернуть амулет Франкенштейну. — Мы закончили? — поинтересовался парень. — Угу, — отозвалась я, собираясь уходить, но мне стало интересно. — Ты ведь понимаешь, что они меня убьют? Шайн вскинул недоумевающий взгляд. — Нет! Это преступление, на такое не пойдут, — он даже замотал головой из стороны в сторону. «А подставлять меня под наказание — не преступление?» — всплыла мысль. Но я только пожала плечами. Если они могут подставить перед Советом и заставить использовать свои силы, которых я в себе особо не чувствовала (и не удивительно, зная маму, уж если она постаралась, то это финиш), то вполне могут «слегка» перейти черту. И кто будет доказывать, что я не виновата в том, что происходит? И кто будет доказывать, что мой труп не потерял чуть ранее контроль над магией, когда я сорвала печать? Боже, жила себе спокойно, в педе училась, хоть это и была ложь, одна большая ложь, но как же было просто. Франки выключил свет, предварительно поинтересовавшись у Шайна его пожеланиями («Еда? Вода? Туалет? Книга?»), и вышел следом за мной. — Я думаю, ты права, — сказал он мне. — Проще и рациональнее убить. Что ты собираешься делать? Что делать нам? Некоторое время я размышляла, а потом попросила Франки не вмешиваться. Пусть пока идет, как идет. Тут еще дедуля надоедливый где-то бродит.