Мой школьный учитель

      Шел второй месяц нашего проживания у Андрея. После школы я шла забирать Даньку из сада, затем бежала с ним домой, там мы отмечалась перед матерью или отцом, брали нужные нам вещи и бежали прямиком к Андрею. Такими темпами, почти все наши шмотки очень быстро перекочевали к нему в квартиру и мы, можно сказать, переехали к нему жить. Мы с Данькой могли по два-три дня даже не появляться дома, а родителям было все равно.       Не сказать, что я прямо так сразу начала ему доверять, нет. Даже после того, как он дал мне дубликат ключей от квартиры, показав этим все свое доверие ко мне и брату, я не могла поверить в его альтруизм и все ждала, когда он потребует что-то взамен.       Но он не требовал.       Он просто позволял нам жить в его квартире. Он не говорил мне делать работу по дому — я сама ей занималась, он не говорил ходить с ним в магазин — я сама навязывалась ему в попутчики, чтобы помочь донести сумки, он не говорил встречать его после работы (если он задерживался в школе дольше меня) с горячим ужином — я сама накрывала стол.       Он даже не просил.       И это напрягало меня даже больше, чем если бы он заставлял меня все это делать.       Хотя, если подумать, мы почти не общались. Все свое свободное время он проводил у себя в комнате, штудируя свои собственные конспекты к урокам, отмахиваясь в ответ на мои попытки вытащить его хотя бы посмотреть телевизор. Несколько раз, просыпаясь ночью, чтобы сходить в туалет, я замечала тонкую полоску света под его дверью. Нередко, заходя в такие моменты к нему в комнату, я обнаруживала его спящим прямо на рабочем столе, заваленным многочисленными листами, ручками, карандашами и прочей канцелярской ерундой. На все мои попытки объяснить ему, что на его предмете почти вся школа спит, скрываясь за спинами впередисидящих одноклассников, он лишь невинно улыбался, говорил: «Я рад, что хотя бы на моем уроке они могут выспаться» и снова утыкался в свои записи, которые, по его словам, остались у него еще с универа.       Не удивительно, что он даже не общался ни со мной, ни с братом. Изредка, чаще за завтраком или ужином, нам удавалось перекинуться с ним парой ничего не значащих фраз в духе: «Привет, как дела?», но на более серьезные темы мы никогда не разговаривали. И спустя некоторое время я начала чувствовать себя так, будто вернулась на год назад. Будто я никуда не переезжала, а жила по-прежнему со своими недородителями, которым уже тогда было плевать и на меня, и на Данила. Как будто не было этого просвета по имени «Андрей». Как будто всем снова на нас наплевать.       Хуже всего приходилось Даньке. Когда в прошлый раз мы оказались в подобной ситуации, я была уже достаточно взрослая и прекрасно осознавала, что именно происходит и к чему все это ведет, но мой брат был еще совсем маленьким ребенком. И он не понимал, почему мама перестала читать ему на ночь, а папа больше не сажает его к себе на плечи, почему мы больше не ходили гулять в парк, почему мама постоянно пропадала на работе, а я так часто выходила из комнаты родителей с зареванным лицом. В то время он часто плакал, утыкаясь лицом мне в живот. Привычка эта сохранилась у него до сих пор.       Теперь же, когда в нашей жизни сначала появился, а потом стал медленно таять и исчезать этот странный учитель, которого я упорно называю только по имени, Данька снова замкнулся. Раньше Андрей, наверное, был единственным, кроме разве что меня, с кем Данил чувствовал себя легко и свободно. С ним он чаще улыбался и все больше походил на самого обычного ребенка. Именно этого я всегда хотела для своего братишки. Чтобы он был немного эгоистичным, капризным, но обычным мальчиком. Без темно-лиловых синяков на руках, без испуганных глаз, без грустной замкнутости.       — Карин, — отвлек меня от невеселых мыслей брат, — а когда Андрей вернется?       Я кинула взгляд на часы. Половина десятого. Признаться, столь долгое его отсутствие стало напрягать меня еще два часа назад. Андрей никогда не задерживался так надолго. Да и школа-то уже не работает, а на звонки он не отвечает, где же он мог так задержаться? Прекрасно осознавая, что у такого парня как Андрей могут быть друзья, с которыми он решил «затусить» после работы, я все-таки довольно сильно переживала. Он бы мне позвонил, я думаю, если бы решил сегодня не приходить ночевать.       — Не знаю, Тигренок. Не знаю, — пробормотала я, тяжело вздохнув и потрепав брата по сильно отросшим волосам. — Ты иди ложись спать, я потом к тебе приду.       — С ним же все хорошо, правда?       — Ну конечно с ним все хорошо, глупый. Все, иди спать, время позднее, — поцеловав его в макушку и проследив, чтобы он лег в кровать, сама двинулась на кухню.       Посидев там полчаса и проверив несколько раз, уснул ли малой, я налила себе кружку крепкого черного чая, чтобы не уснуть. Никогда не любила кофе. Не понимаю, как Андрей может пить его целыми литрами, да еще и без молока. Он же горький! Поставив перед собой цель не ложиться, пока этот гуляка доморощенный не соизволит появиться дома, я не заметила, как прошло еще два часа. Уже дочитывая последний абзац очередного параграфа по географии, услышала тихий щелчок открываемой двери. Откинув учебник подальше, я ринулась было на встречу, но замерла, не дойдя пары метров, как только почувствовала резкий запах перегара и увидела еле стоящего на ногах Андрея, поддерживаемого незнакомым мужчиной.       — Вот так, осторожно, — бормотал мужик, аккуратно расстегивая парню куртку. Тот в ответ что-то тихо стонал и вяло отмахивался от настойчивых рук дяди. Но мужик не обращал внимания на его тухлые попытки вырваться и продолжал раздевать Андрея, тихо бормоча что-то себе под нос.       — Что здесь происходит? — срывающимся голосом спросила я, заставив мужика наконец-то обратить на меня внимание. Он обернулся и, заметив меня, расплылся в широкой добродушной улыбке.       — Ты должно быть Карина, да? Андрей много про тебя рассказывал. — Заметив мой недоуменный взгляд, он все-таки представился: — Меня зовут Александр, я ваш сосед. Заметил вот этого молодчика у подъезда, чуть ли не спящего на лавочке, решил дотащить до дома. Андрей что-то пробурчал, резко взмахнув руками. С вешалок на пол полетела наша одежда, а за ней и Андрей, нелепо заваливаясь на бок. Сосед кинулся его поднимать, на ходу сам скидывая обувь.       Андрей что-то безостановочно бормотал, то хмурясь, то нелепо улыбаясь, словно идиот. Поднявшись с пола (не без помощи соседа Александра, конечно же), он попытался сделать шаг в мою сторону. Не знаю уж, что немного протрезвило его в тот момент. Может я, отшатнувшаяся от него как от огня, а может и громкий плач проснувшегося и прибежавшего на шум Даньки, но факт остается фактом: взгляд парня слегка просветлел и он перестал бормотать какой-то бред себе под нос.       Быстро подхватив Даньку на руки, я убежала в комнату к Андрею, чтобы мелкий не видел его в таком состоянии. Хотя особого смысла в этом не было, Данил рыдал как безумный, заливая слезами мою (Андрееву) майку. Больше всего на свете мой братец боялся пьяных людей, потому он так бурно отреагировал на напившегося Андрея, от которого вот уж точно никто не ожидал. Хотя эта боязнь вполне объяснима, с нашими-то родителями.       Просидев с Данькой в обнимку минут пятнадцать и подождав, пока он успокоится, я снова уложила его спать, только теперь в Андреевой комнате. Дождавшись момента, когда он, наконец, заснул, я быстренько выскользнула из комнаты, и нос к носу столкнулась с нашим соседом. Ну как нос к носу… Нос к животу. Мужик был настолько огромен, что мне приходилось сильно задирать голову, чтобы нормально говорить с ним.       — Я отвел его в ванну. Сказал, чтобы принял холодный душ. Думаю, после него этому герою полегчает, и он сможет хотя бы адекватно разговаривать. — Сосед тяжело вздохнул, покосившись на закрытую дверь, из-за которой раздавались звуки льющейся воды. — Я, к сожалению, не могу больше с вами тут оставаться, жена ждет, но если что — я живу в квартире напротив. Приходи, не стесняйся. Могу, кстати, забрать твоего младшего пока к себе, — предложил он, — чтобы не смотрел тут на этого красавца. Поспит пока с кем-нибудь из моих оболтусов.       — Не стоит, — отвергла я его предложение, облокотившись на закрытую дверь прямо за моей спиной. — Он уже уснул и, думаю, до утра уже не проснется. Не стоит его беспокоить сейчас. И спасибо Вам огромное, Александр… Как Вас по отчеству?       — Васильевич.       — Спасибо огромное, Александр Васильевич. Не знаю, что бы я делала, заявись он в таком виде домой один.       Проводив соседа до выхода, я решительно постучала в дверь ванной. Что-то больно долго Андрей там плескался.       — Эй, — звала его я, стараясь перекричать шум льющейся воды, — Андрей! Ты там не утонул?       Тишина. Я постучалась еще раз. Ноль реакции. Никакого ответа, только оглушающий шум воды.       Дернув ручку, я обнаружила, что запираться в ванной, когда в доме есть кто-то кроме него, Андрея мама не учила. Ничего не стесняясь, я зашла в комнату и увидела знакомую картину: сидящее в ванной, держащееся за голову одетое тело, и включенный на самую мощь душ. Разумеется холодный.       Когда отец только начинал пить, мы частенько заставали такую картину. Только вокруг еще мать обычно крутилась, причитая.       Чувство, что ничего не изменилось, только сильнее укоренилось в душе.