На одном борту

      - Я не думал, что вы... ты будешь здесь. Это не шутка была, да? – с каким-то детским недоверием спросил Леголас, подсаживаясь к Арагорну.       - А что, я похож на шутника? – осведомился Дунадан, заказывая себе порцию пенящегося. Эльф последовал его примеру.       - Просто это...       - Неправильно? – подсказал мужчина.       - Отчасти, - неуверенно согласился с ним блондин. – Хотя мне ли говорить об этом.       - Решать тебе. Но для меня ты ничем не отличаешься от других – две ноги, две руки, - дал понять свою позицию брюнет.       - Это очень приятно. Спасибо, - и юноша уткнулся носом в свою кружку.       На нижних палубах, как и всегда, было шумно, душно и тесно. Арагорна то и дело пихали в спину, а один раз даже чуть было не выбили кружку из руки. Дунадан рявкнул через плечо и тут же получил извинение пьяным голосом. Никаких обид. Здесь нет злобы, нет яда в голосе и ехидства. Люди открытые, честные, пусть даже грубоватые и ни черта не знающие о манерах. И слава Богу – Арагорна уже тошнит от перчаток, салфеток и прочей позолоте на гниющем теле высшего общества. Акула во фраке по-прежнему остаётся акулой.       Здесь будто другой мир. Никакой лжи, никаких интриг и сплетен. Люди просто живут тем, что есть. Смеются и улыбаются когда весело, плачут, если горько. Кричат, бранятся, дерутся и мирятся, вновь тут же улыбаясь и распивая пиво. Женщины добры, отзывчивы. На них приятно задержать взгляд. Просто именно из любви к красоте. Этой живой, румяной и смеющейся красоте. Девушки наверху иные. Надменные, жеманные. Улыбка тонкая, губы алые, глаза холодные. Некстати вспомнилась Арвен. Она немного иная, но всё же отмечена клеймом аристократии. И она его невеста, чёрт возьми.       Видимо эмоции отразились на лице Арагорна.       - Что-то не так? – спросил эльф обеспокоенно.       - Разве что самую малость, - неохотно сказал Дунадан. И неожиданно спросил. - Что ты думаешь об Арвен?       - Она хорошая девушка, - ответил эльф, чуть помедлив. – Лучше, чем многие. Мила, воспитана и красива. Хорошо поёт.       Но слышалась напряжённость в голосе. Будто слова были заготовлены заранее, но срываться с губ совсем не хотели. «Поёт хорошо, верю. Это дело несложное – она и так рта не закрывает. Мила и воспитана – да, без этого юным девам никак нельзя. Ещё и шьёт поди, хотя скорее оставляет это дело слугам. Но вот красива ли?»       - Красота бывает разной, – резонно заметил Арагорн.       - Да ну? – с насмешкой спросил Леголас.       - Одно дело красота садового цветка – изящного, благоухающего и ухоженного. И другое – полевой мак. Яркий, дикий и со своим дерзким ароматом. Но лепестки у всех нежны одинаково.       - Да ты романтик, - с лёгкой улыбкой сказал эльф. Арагорн отчего-то обиделся. Он? Романтик? Вот ещё. И запил своё недовольство пивом.       - Хочешь сказать, что тепличная роза тебе менее мила, чем василёк у дороги? – возобновил разговор юноша.       - Василёк живой и дышит воздухом свежим, полным жизни. Роза же искусственно выращена и жизнь у неё искусственная.       - И ты предпочтёшь сорвать цветок у дороги, нежели в саду?       - Да.       И тут Арагорн понял, насколько стал двусмыслен их разговор. Надо было ему прикусить язык. Какую это он кружку пьёт? Третью? Четвёртую? Нет, далеко не четвёртую. Леголас сидел рядом, с хитрецой глядя на собеседника и потягивая своё светлое с ленцою и небрежностью. В зелёных глазах плясали задорные искорки.       Вдруг рядом с мужчиной возникла востроглазая маленькая девчушка в ярком цветастом платьишке. Не сразу Арагорн признал в ней свою прошлую знакомую, с которой проплясал почти всю ночь. А она вот его запомнила. Ишь ты, глазастая. Открыто улыбаясь брюнету, малышка присела в неумелом реверансе. Танцы? Что же, отличный способ уйти от разговора и этого взгляда.       В толпе Арагорн вновь ощутил то непередаваемое чувство, как и в прошлый раз. Музыка лилась рядом, проходила через него, его сердце, управляла ногами, так лихо попадающими в ритм. Мысли в испуге бежали, гонимые нотами. Странное смущение выветрилось, а к щекам прилила кровь. Мужчина чувствовал себя свободным, громко смеялся, кружа малютку, и открыто улыбался и ей, и всем вокруг, и себе. Проблемы не то что отошли на задний план, они исчезли, потерявшись в этом шквале восторга. Какой-то демон веселья и безумства захватил Арагорна в свои сети, управляя им. Ведь не мог же Дунадан вскочить на стол и начать отплясывать неумелую чечётку? Или же схватить ту прелестную блондиночку, завлекая её к себе, и кружиться с ней вместе в паре, опрокидывая кружки с пивом. Деревянный стол уже весь мокрый, и туфли скользят по нему, но брюнету только веселее от этого. Вокруг свистели, кричали что-то ободряющее. Но перед глазами были только зелёные глаза блондинки.       Когда губы ожгло поцелуем, и чужие руки оплелись вокруг шеи, Арагорн неожиданно почувствовал тонкий аромат. Нежный, несмелый. Так пахнет день, когда снег ещё лежит, но из-под белого покрывала пробивается ярко-зелёная трава; когда трели птиц заставляют воздух звенеть; когда выходишь на улицу, вздохнув полной грудью, и по-настоящему открываешь глаза, просыпаясь вместе с природой и миром вокруг. Так пахнет весна.       Среди голосов людей послышался отдельный, пронзительный, словно крик чайки. Невольно оторвавшись от мягких губ, Арагорн увидел Арвен в проёме лестницы, ведущей наверх, в мир лжи и лицемерия. Бледная, с красными губами и серыми глазами, полными изумления и злости. Черты лица исказились как у хищной птицы, заострились и стали неприятны взгляду. Мегера.       Схватив блондинку за руку, Арагорн соскочил со стола и, ужом скользнув в толпе, рванул в сторону двери. Насколько он помнил, там располагались ещё более нижние палубы «Титаника», где находились печи для топки. Негаданная партнёрша резво последовала за ним. Коридор, ещё коридор и в лицо неожиданно пыхнуло жаром. Вот оно, чрево корабля. Пар, огонь, уголь, запах пота. Красное, жёлтое, оранжевое, чёрное, как в Аду. Кто-то окликнул парочку, но мужчина даже не думал останавливаться. Впереди замаячила ещё одна дверь, и брюнет через неё попал в сотый, а может тысячный коридор. Повороты смешались перед глазами. Направо, налево, ещё двери. Плевать куда, лишь бы подальше от той чёртовой жизни и лжи. Дальше от акул и холодного взгляда Трандуила. Буквально ногой выбив очередную дверь, Арагорн неожиданно осознал, где он. Грузовой трюм. Машины, мебель, скульптуры. Сотни громоздких вещей, что перевозили с собой богатеи на другой конец мира.       - Она потеряла нас, - раздалось над ухом. От этого шёпота ёкнуло в груди. Нет, не от испуга. От предвкушения.       Резко развернувшись, не дав даже опомниться, Арагорн прижал эльфа к стене, впиваясь в его губы страстным, жёстким поцелуем. Блондин пискнул от неожиданности, невольно напрягаясь в кольце рук. Но он отвечал на поцелуй с той же страстью, с которой дарил ему Арагорн свой жар и своё безумие. Да, они безумны. Целовались на глазах невесты, убежали от неё в грузовой трюм и теперь... что теперь?       С несдерживаемым рыком Дунадан грубо развернул юношу и впечатал его в стену, прижимаясь сзади. Шея у парня нежная и такая тонкая, а сам он столь отзывчив. Арагорн ощутил себя зверем. У него гон, он прямо сейчас готов взять Леголаса, в этом трюме, среди шкафов и комодов, у этой стены, за которой ходят рабочие и могут услышать стоны. Похоже, что блондину тоже пришла в голову эта мысль, и он, вырвавшись из плена, потащил мужчину за собой, меж громоздких богатств аристократов. Но звериная сущность Арагорна не хотела терпеть, и поэтому всего через пару метров Дунадан подхватил эльфа на руки и усадил его на комод из красного дерева. Жадно обхватив ягодицы юноши, брюнет придвинул его к себе, чувствуя животом напрягшуюся плоть Леголаса. Путаясь в пуговицах, эльф спешно сдирал с себя одежду, не отрывая глаз от лица мужчины.       Пиджак затерялся между стульев, рубашка зацепилась краем за угол шкафа, так и повиснув белым флагом сдержанности. Арагорн сам стащил с себя одежду, случайно оторвав последнюю пуговицу, которая, тихо и скорбно звеня, покатилась по полу.       Плевать. Нужны только эти глаза, эти руки, губы. Нежная кожа краснела под грубыми укусами. Стоны вырывались из груди, заставляя тишину звенеть. Дыхание смешалось. Их тут будто не двое, а трое, четверо или даже сотня. Но если прислушаться, замерев на пару мгновений, то становится ясно – всего один. Одно дыхание на двоих.       Брюки спущены чуть ли не до колен вместе с бельём. Леголас с неожиданным смущением сводит ноги вместе. Щёки вспыхивают алым маком. Глаза шальные, губы пухлые и влажные от слюны. Арагорн вновь тянется к ним, вовлекая в водоворот сумасшествия. Руки ласкают член партнёра. Дунадан глотает чужие стоны, чувствует, как дрожит тело под ним. Такое совершенное, идеальное. Ласковые пальцы зарываются в густые чёрные волосы, притягивая ближе, углубляя поцелуй. Уже совсем нечем дышать, но на это плевать. Лучше умереть вот так, задохнувшись от восторга и страсти, нежели там, наверху, в серости и грязи, от яда чужих слов. Здесь всё честно, здесь все карты перед глазами и нет тузов в рукаве.       Леголас сам спускается на пол. Он на добрые полголовы ниже Арагорна, и за поцелуем приходится тянуться. Ноги путаются в проклятых брюках. Оторвавшись от страстных губ, эльф наклонился, чтобы стащить с себя ботинки и раздеться полностью, но у любовника есть иное решение. Ахнув, блондин оказывается грудью на тёплом дереве. Он чувствует, как сзади его ласкают широкие ладони, сжимают ягодицы, раздвигают, царапают бёдра. Чужое дыхание на затылке ерошит волосы. Когда прохладные и влажные от слюны пальцы входят внутрь, юноша только вздрагивает от неожиданности, но никакой боли нет.       - Какого?.. – со злостью спрашивает Арагорн, и не нужно слов, чтобы понять, о чём он.       - Это я... Я просто...       - Предусмотрел? – брюнет грубо раздвигает стенки прохода. Вот это немного больно.       - Нет. Ты что... Я просто временами... сам... Ну ты понимаешь ведь, - смущённо краснеет Леголас.       - Хах, понимаю.       Арагорн действует уже нежнее, но особого сопротивления организма не встречает.       - Сам. Самостоятельный, да?       - Приходится, - с полустоном отвечает эльф. От пальцев брюнета по телу проходят разряды, и юноша поневоле прогибается в пояснице. – Да, вот так.       Но всё же совсем боли не избежать. Ведь это противоестественно, так нельзя. А разве может быть запретное без боли? Но и запретный плод сладок. Арагорн протяжно стонет, войдя в тело блондина. В глазах вспыхивают искры удовольствия. Леголас тяжело дышит. Ему явно нелегко удерживать на себе такой вес. Мужчина ласково касается макушки юноши, прикусывает край ушка, жарко дышит. Блондин вздрагивает под ним и подаётся назад, закусив губу.       Жарко. Арагорн будто горит в адовом пекле. Неудивительно, ведь все грешники попадают туда. Но ему плевать. Если в Аду у него будет Леголас, то эта пытка ничего не стоит. Эльф отзывается на каждое его движение, подмахивает бёдрами. Угол треклятой мебели оцарапал рёбра, но юноша даже не заметил этой боли, она просто смешалась с другой, медленно перетекающей в удовольствие. Сзади тяжёлое дыхание, на бёдрах сильные ладони. В паху пульсирует от неудовлетворения, но нет сил протянуть руки вниз. Эльф недовольно стонет, сжимая ладонь в кулак. Ему тоже хочется получить свою часть наслаждения.       Решение приходит быстро. Выйдя из Леголаса, Арагорн одним рывком окончательно сдёрнул брюки со стройных ног эльфа. Ботинки застучали по полу. Не дав юноше даже осознать, что случилось, одним резким толчком Дунадан вновь погружается в его тело, широко разведя стройные ноги любовника. Блондин удивлённо вскрикивает, вцепляясь в плечи брюнета. Глаза в глаза. Арагорн теперь держит весь вес на себе.       - Ах... пусти, тебе тяжело, - хрипло просит эльф.       - Мне тяжело не сорваться и не оттрахать тебя так грубо, что ты неделю бы не смог сидеть, - мужчина страстно приник к груди блондина, прикусывая кожу.       - Всё обещаешь, - хитро улыбнулся эльф. Так шла ему эта улыбка, такая коварная и пошлая, что Дунадан, не сдержавшись, опрокинул юношу на комод, поддерживая за бёдра. Блондин вскрикнул, больно ударившись об угол.       - Полегче, - возмущёно воскликнул он, но, встретившись с потемневшими от страсти глазами любовника, замолк. Зацепившись пальцами за края своего ложа, Леголас изо всех сил старался удержаться. Толчки были сильные, размашистые и глубокие. Он распластан на чёртовом комоде как шлюха. С запозданием приходит такое неуместное смущение, стоит только представить себя со стороны. Но всё уходит на задний план, когда широкая ладонь неожиданно накрывает пах и грубо доводит до разрядки. Леголас изливается со стоном, царапаясь о резные деревянные края. Он ощущает, как Арагорн до синяков сжимает его бёдра, наваливаясь сверху. Жаркий, большой, страстный. Эльф прижимается к нему, обнимает, чувствуя своей грудью, как гулко и сильно бьётся сердце в чужой груди, толкаясь в рёбра. Волосы у Арагорна короткие, немного жёсткие, но густые. Их приятно перебирать пальцами, а сам Дунадан от этой ласки только млеет. На душе как-то тихо и спокойно после пережитой бури, а в голове всё ещё шумит.       - Как же мы пьяны, - шепчет брюнет, щекоча своей ровной бородой щёку эльфу. Юноша тихо посмеивается. По ноге течёт влажное и холодное.       - Проклятье, - стонет он. Так не хочется вставать и что-то делать, но становится всё холоднее, и кожа, распалённая после секса, покрывается мурашками. Придётся одеваться, натягивая на себя одежду, оправляться, идти к себе в каюту и ещё тысячи, тысячи дел. Но как же ласковы эти губы на шее, эти руки, оглаживающие бока и бёдра. И дыхание. Глубокое, чуть сбивчивое.       Они грешны. Но этот грех слаще всякого праведного дела.