.. и средь цепи порой найдется ТО, То самое паршивое звено, Кто лоском всем лаская взгляд — Легко предаст и разорвет весь ряд. Кляк_са
На моих глазах рушился мир. Мир тепла, улыбок, горя, счастья. Любви. Прерывистый вздох, и алые волосы слипшимся от крови комком падают на землю рядом. – Кусари, милая, подойди… Я часто хватаю ртом воздух, ощущая, как отвратительно пахнет кровью и влажной землей. Рядом лежит теплое мертвое тело отца. И меня до боли душат слезы, сжимаясь в тугой ком в груди. – Мама… Маленькие ручки скользят по крови, пока я тянусь к последним объятиям. Она осторожно касается меня, дрожащей рукой гладит по голове… и направляет мягким толчком к младенцу неподалеку. Подавляю тошноту от еле видимых кишок из ее туловища и в последний раз запечатываю еле уловимый поцелуй на светлом, чистом лбу. – Я поняла, мама… все будет хорошо, хорошо. Все будет хорошо. Она улыбается. Измученно. Благодарно. Ее глаза, мои глаза, цвета грозового неба, закрываются, копя последние силы. Мои горят: от слез, горя, обиды и ярости. Хочется закатить безобразную истерику, заорать в небо, порвать, сломать. Взреветь, как Девятихвостый не так давно, устремиться к небу, к этой необъятной Луне, чистым звездам. Поскальзываюсь на крови и падаю, сдирая в кровь колени. В голове ни одной мысли, словно вакуум. Я знала, я готовилась, я ждала этого. Так почему, почему, черт его бери, я себя веду ТАК?! Как малолетняя соплячка, как… как… Приглушенно ору в стиснутые на рту руки, размазывая кровь и грязь по лицу. Я хочу уйти отсюда, я хочу уйти, уйти, мне надо уйти. Мне это не нравится, мне больно. Тряпка. Бесполезное дерьмо.Н и ч т о ж е с т в о.
Со свистом выдыхаю в небо, когда рядом появляются чужие. Барьер пал. Старик собран, слушает последние слова несчастной женщины, которая в последние минуты жизни не в силах утешить дочь. А я все-таки направляюсь к младенцу, завидев, как к нему приближаются посторонние, и с каким-то животным отчаянием хватаю сверток, царапая чужую ладонь. Мое. Недоверчиво и с ожиданием смотрю на приближающегося ко мне Третьего. Я знаю, что он хочет мне сказать. Он мягко опускается рядом и осторожно вытирает с моего лица подсохшую местами кровь. – Кусари-чан, мне жаль. Пойдем, нам надо уйти отсюда. В горле застревает ответное «мне тоже», поэтому я просто киваю и нерешительно протягиваю ему Наруто. – Надо ему помочь, – голос противно хрипит, как бы я не прочищала горло, – Он мог пострадать. Наруто… Хирузен мягко кивает и забирает Наруто. – Все будет хорошо, Кусари-чан, сейчас мы отнесем Наруто в госпиталь. Пойдем. – Мама, отец… – Мы позаботимся о них. Пойдем. – Настойчиво повторил старик и протянул жилистую ладонь. С судорожным вздохом хватаюсь за нее, чувствуя шершавость и теплоту чужой кожи. – Все будет хорошо.Все будет хорошо?
***
Вся моя жизнь — это полёт на карусели, которая — то поднимает меня вверх, то опускает вниз. Но я цепко держусь за её цепи, и сходить с неё пока не собираюсь. Лена Пчёлкина
Удивительно, но шел дождь. Словно сотня шиноби сложили печати и выпустили в небо Водяных драконов. Те столкнулись, и мир утонул в воде. Возле монумента наверняка собралось все население Конохи. Не знаю, назад смотреть не хочется. А впереди – два портрета, монумент и тоска. В руках – побитые дождем нежные цветы, в душе – а что в душе? – тишина. Кладу цветы и взмахом алых и мокрых волос словно даю отмашку. Люди стекаются к камню, люди кладут цветы, люди плачут, люди смотрят. Их много, они душат со всех сторон своими чувствами. Я ловлю их взгляды, они убегают. Я не презираю их за это. За чужим, более сильным горем смотреть страшно. Тебя выворачивает наизнанку, и ты не можешь сказать ни слова. А надо? Ему это надо? Что ему надо? Мне ничего не надо. Уйдите прочь. Не смотрите, не плачьте, не смейтесь, не касайтесь, не дышите. Хватит с вас. И с меня хватит. Я крепко держусь за свои немногочисленные цепи-люди.***
Темно. Холодно. В комнате родителей как никогда было пусто. Сжавшись в комочек на их кровати, я судорожно вдыхала и выдыхала прохладный воздух. На улице шёл мелкий дождик. Тут и там взгляд цеплялся в полумраке за аккуратненькие рамочки с фотографиями. Светлые счастливые лица. Кап-кап. Дождь барабанит по подоконнику, набирает силу. В доме стоит оглушающая, звенящая тишина. Я в доме одна. Шторы плотно закрывают окна, прячут от мрачной действительности. Хочется вздохнуть полной грудью, но сотрясающий грудь всхлип мешает. Как быть дальше? Теперь я здесь одна. От решимости у могилы родителей не осталось и следа. Холод сковал тело. На душе пустота. Мягкая ткань приятно холодит и без того холодные руки. Успокаивает влажные и горячие щеки. Окутывает мысли. Мне отвратительно плохо, мне до дурноты хорошо. С трудом подняв отяжелевшие веки, я мутным взглядом оглядела комнату. Через неплотно зашторенное окно мягко лился тёплый свет. В голове было пусто, мысли текли до ужаса медленным потоком. Пить. Ужасно хочется пить. С трудом поднявшись на локтях, касаюсь сухих, потрескавшихся губ и, поморщившись, сползаю с кровати. Холодный пол ванной отрезвляет, а вода освежает поток мыслей. Я сбежала. От всего и от всех. Как маленький ребенок, хотя мне – хах, этому телу – четыре года, когда на деле более двадцати. Хотя всем нам изредка хочется, как маленьким детям, сбросить проблемы и пострадать в одиночестве, верно? Все, настрадалась. Поплакала? Молодец. А теперь соберись. Ты, черт возьми, маленький ребенок. Ты ничего не могла поделать. Слова? А что слова? «Хэй, мам, пап, Обито, о котором я в принципе не должна помнить, жив, и в день родов он придет и освободит Девятихвостого!» Смех, да и только. Или нет? Черт. Закусываю губу и ставлю пустой стакан куда подальше. Надо идти к Третьему. Здесь, в поместье, войти могут только члены семьи, спасибо родителям за барьеры. Поэтому, если меня даже потеряли, войти сюда никто не может. Кроме Крестного да Какаши. Первого в деревне нет, а второму и подавно не до меня, уверена… Неаккуратно завязав волосы в низкий хвост, выхожу на улицу.***
В мире, который источает холод, Ты должна оставаться собой. BTS – Stay Gold
Возле дома Третьего Хокаге встретил меня усталым взглядом Асума. На секунду стало стыдно: ведь именно к себе после нападения Лиса меня взяла семья Хирузена. Им и так было тяжело после произошедшего, так еще и я свалилась. Но стыд быстро пропал. Я тоже хочу побыть эгоисткой. Хотя бы сейчас. Не они одни кого-то недавно потеряли. – Кусари-кун… – парень, ровесник Какаши совсем не по-детски кривит губы и вздыхает, – хорошо, что ты пришла. Пойдем, тебе надо позавтракать. – Хокаге-сама дома? – Повинуясь отрывистому взмаху руки, следую за Асумой, неспешно продвигающимся по дому. – Нет… нет, он в Резиденции. И неловко замолкает. Понятно. Даже не пытаюсь дальше навязать разговор, пока Хирузен не вернется домой, мне делать нечего. Кроме как привести себя в порядок и поесть, в кои-то веки. В Резиденцию мне сейчас нельзя – взрослые люди решают взрослые проблемы. А Асума молчит. Его сжирает собственная боль, потеря матери. А девочка смотрит. Большими, фиолетово-синими глазами, ловит каждое слово, понимает и с некоторой отрешенностью принимает ситуацию. Приходит сама. Не закатывает истерики, не плачет надрывно или, того хуже, перестает интересоваться абсолютно всем. Асума кривит в очередной раз губы. Ему кричать хочется. Но вот перед ним девочка. Она сильная, она справится. Уже справляется. Достойная дочь своих родителей. И он тоже будет достойным. Пусть дальше ее встретит недружелюбный мир… она встретит его своим внимательным взглядом недетских глаз.