Three Days Grace – Chalk Outline
— Пошла отсюда! – он кинул в меня бутылку с дорогущим коньяком, но я успела уклониться и та разбилась о стену. Зажав ладонью хлещущую из другой руки кровь, я взбежала по лестнице и влетела в комнату Сары, которой, к счастью, дома не было. Заперев дверь на защелку, я отползла к углу комнаты, выдыхая и стараясь успокоить бешено бьющееся сердце. Пожалуй, мне стоит объяснить, что произошло, верно? Меня зовут Чарли и мне через неделю тринадцать лет. Правда звучит обнадеживающе? Сейчас всё испорчу, подождите. Кроме того, что моя мачеха и отец считают, что у меня ужасное имя (если бы меня звали Абигейл и Вильям, я бы, наверное, сама застрелилась), так они меня еще и жутко ненавидят. Мой кровный отец Вильям ненавидит меня за то, что я живу у него из-за шантажа моей настоящей матери. Он - кто-то известный в сфере политики, не то бизнесмен, не то еще кто, и если бы фотографии Вильяма с моей настоящей матерью попали в прессу, то весь бизнес рухнул как карточный домик (а думать надо было, прежде чем спать с первой встречной!). А Абигейл ненавидит меня за то, что я являюсь доказательством неверности её мужа и уязвляю её самолюбие. У Вильяма сорвался какой-то контракт и всю злость он выместил на мне. Сначала ударил по лицу (завтра синяк будет), потом рассек мне руку ножом, а в придачу ко всему этому еще и бутылкой кинул. Кровь артериальная - вон как течет, вся футболка заляпана. А еще говорят, что во Флориде самый низкий процент насилия в семьях, ага, как же. В общем, жизнь у меня не больно-то и сказочная, но всё же лучше, чем у некоторых. Я всегда равнялась на Гарри Поттера и до одиннадцати лет искренне верила, что однажды прилетит сова с письмом о зачислении, и я уеду в Хогвартс. Да только время шло, а ни совы, ни Хагрида на пороге дома не оказалось. Обидно, конечно, было, что Гарри, не верящего ни то, что в Хогвартс, а даже в магию, взяли в школу, а меня нет. Я прислушалась к звукам за дверью. В комнате Сары (пока её самой нет) я в безопасности, так как её родители наивно полагают, что их дочурка спит и видит сны, а не тусит в очередном клубе, и боятся потревожить её чуткий сон. За дверью стояла относительная тишина, и я, проверив пол на наличие кровавых пятен, открыла дверь и шмыгнула в свою комнату. Она была в два раза меньше комнаты Сары, но я не жаловалась. Не улица - уже хорошо. Я достала из-под кровати аптечку, собранную за долгие годы выживания в такой дикой среде как эта, и вынула оттуда несколько вещей, необходимых для собственного лечения. Совсем простой набор: спирт, иголка и нитка. Выдохнув и вдохнув, я прикусила губу, выливая на руку немного спирта. Жжет, зараза! Может, со временем я найду антисептик, причиняющий меньше боли, но пока - сойдет и этот. Кто знает, что они режут этим ножом кроме мяса. Обеззаразив порез (достаточно глубокий) я с трудом продела нитку в иголку и зашила рану, едва не ревя от боли. На моих руках и так много шрамов, еще один мне ни к чему. Справившись с собственной госпитализацией, я убрала всё обратно, переоделась в чистую одежду и легла на кровать. Завтра попрошу у Сары тоник, иначе насмешек в школе не миновать. Мне и так хватает их "шуток" на тему шрамов на моих руках. Им везет - их родители любят, а не бьют без какой-либо на то причины. Айфоны, айпады - весь мир к их ногам, стоит только попросить своих папочек и мамочек. Мне не было бы даже и вполовину так обидно, имей я небогатую, но любящую меня семью. А так, и ни то я не получила, ни другое. Спасибо хоть образование дали, отправили в неплохую школу. Я хоть и не была отличницей, но на четверку училась, и могла бы стать отличницей, успевай я выполнить домашние задания и выучить материал. Но и тут мне не дают себя показать. То "Эй, ты! Вымой посуду!" или "Убери в квартире!", а квартира между прочим, трехэтажная! То есть представьте: огромный зал, кухня, столовая, три туалета, около четырех спален и одна маленькая каморка для меня. Щедрость моей семьи просто не знает границ, в самом деле. Я подняла вверх руки, чтобы пересчитать шрамы, перед тем как уснуть. Не знаю зачем, но я всегда так делаю. В лунном свете шрамы было почти не видно, но большинство из них я могла вспомнить, даже не глядя на них. Первый шрам, рассекающий ладонь, получен в три года от Абигейл, увидевшей меня в первый раз. Второй шрам на левой ладони в виде "звезды". Это Сара меня толкнула, и я упала, напоровшись на гвоздь. Толкнула она меня потому, что я сказала, что она для своих лет тупая как пробка. Множество мелких шрамов на тыльной стороне руки – это почти каждый месяц на мне срывал злость папаша. Сначала они возили меня в больницу, отмазывались, мол, хулиганы избили, собака напала, кошка или Годзилла, но, в конце концов, плюнули на это дело. Тогда пришлось проникнуть в библиотеку и найти хоть какой-то медицинский справочник. На сгибе локтя еще один шрам, это отец кинул бутылку, только теперь осколок попал в руку. Много шрамов на плечах и предплечьях, это со всех лет собранные: и когда я просто сидела в углу, закрывая лицо руками, и когда в меня кидали всякие вещи и… со всякого, в общем. Шрамы в основном на руках, но и на ногах, на спине и животе они тоже есть. Как напоминание о том, что осталось еще пять лет до моего совершеннолетия, и я вылечу отсюда как пробка от шампанского. За эти годы я многое узнала о своих родителях, точнее об отце и мачехе - я постоянно за ними наблюдаю, почти наизусть знаю распорядок их дня, логику их поведения и мышления. Я знаю, как они поступят, и стараюсь всегда быть на шаг впереди - только так я могу себя обезопасить. Например, я знаю, что во время футбола, если выигрывают "наши", я могу делать что угодно, если буду делать это тихо. Когда Абигейл говорит по телефону, ей нужно принести блокнот и ручку, и в течение целого дня я буду есть и пить в достатке. Ещё я знаю, что в телефон Сары залазить нельзя. Я знаю пароль от её телефона (имя её любимого исполнителя, что может быть проще?), но если я зайду хоть в одну игру или в интернет - она сразу об этом узнает. А ей чертовски не нравится, когда лезут в её личную жизнь. Ходить ночью по дому можно, если делать это тихо и не разбудить Вильяма. Можно гулять, но так, чтобы при малейшем слове обо мне тут же ретироваться в дом. Я подмечаю не только такие вещи, но и слабости членов семьи. Я знаю, что Вильяма мучает боль в левой ноге, с тех пор как он подвернул её. Знаю, что Абигейл подкрашивает волосы и боится появляющихся на лице морщин, страшась приближающейся старости. Знаю, что она изменяла Вильяму с соседом (и на чём семья держится?), знаю, что Сара давно потеряла невинность и принимает наркотики. Это конечно не так важно по сравнению с тем, что она вдобавок курит и пьет. Слабые места есть у каждого, и если знать их, и знать, как и куда надавить, то можно сделать проживание здесь чуточку лучше.***
— Сара, я могу взять какой-нибудь тональный крем? – спросила я, прежде всего постучавшись и дождавшись бодрого "вваливайся". Говорить "твой тональный крем" нельзя ни в коем случае, максимум, что я получу - это кучу ругательств в мой адрес. Что ж, время учит быть осторожной. — Я его уже в чемодан положила, так что… - она повернулась ко мне. — Ладно, сейчас достану. — Всё настолько плохо? – я заглянула в зеркало её трюмо. Да, синяк действительно выглядел ужасно. Он расплылся под глазом, но хорошо хоть сам глаз не опух. С синим фингалом смириться еще можно, но вот смотреть на окружающую обстановку мне не хотелось. — Зачем ты собираешься чемоданы? Ты переезжаешь? — Конечно нет, тупица, - фыркнула она, бросая мне тюбик с кремом. — Ты вообще ориентируешься во времени и пространстве? Мы вообще-то едем кататься на яхте. — Я остаюсь дома? – с плохо скрываемой надеждой спросила я, размазывая крем по синяку. — У тебя какой уровень айкью? Ниже низкого? Никто тебя дома не оставит, не хватало чтобы ты тут еще сожгла всё. — Между прочим, айкью у меня 110, выше среднего. Почти самый высокий из моего класса, прошу заметить, - я отдала ей крем. — Спасибо. Я пойду, сложу свои вещи, - развернувшись, я направилась к двери. — А у тебя они есть? – рассмеялась она мне в спину. — Представь себе, - тихо произнесла я. Вещей у меня и вправду было немного. Вся одежда не подходила для принятия солнечных ванн, ведь у меня была только такая одежда, которая прикрывает руки и ноги, скрывая шрамы. Но если закатать их, то может и сойти. Хотя, порывшись в шкафу, я достала оттуда единственные шорты, прикрывающие колени. Мои любимые. Но они к тому же, еще и мои единственные. Пара футболок, доставшихся мне от Сары и старые, потрепанные кеды. Вот и вся одежда. Сложив всё в рюкзак (заодно захватив и аптечку), я надела на голову кепку и села на кровать, ожидая, когда снизу донесется громогласный крик моего отца. Если прийти раньше, они начнут орать, что я путаюсь под ногами, пусть я и стою в коридоре, где они не ходят. Меня несколько озадачило настолько поспешно принятое решение Вильяма, ведь еще вчера он топил своё горе по поводу контракта в бутылке, а теперь готов тотчас рвануть на яхте в морские дали. Может контракт всё-таки удалось заключить? — Все в машину! – вот и сигнал к действию. Я спрыгнула с кровати, опрометью направляясь к автомобилю. Опоздаю, могут и палец дверью прищемить (даже и такое было). Для поездки я выбрала самые нелюбимые штаны и футболку, так как во время таких поездок Флинстоки имели моду ронять на меня еду и воду. Кусок пиццы в позапрошлом году угодил мне прямо на колени, туда же вылились кофе и пиво. В прошлом году мне повезло больше - на меня упало мороженое, а затем еще и кола. Не знаю, решили ли они таким способом избавить меня от всей одежды моего гардероба, или им просто не везло, но это продолжается с тех самых пор, как я впервые поехала с ними на пляж. Тогда всё началось с молочного коктейля.***
Мы прибыли к докам, где вместе с целой толпой людей взошли на борт яхты. Меня тут же погнали вниз - в трюм и заперли, а сами остались наверху. Насколько я поняла, мы едем к каким-то островам, но названия я не услышала - слишком громко орала музыка. И на моё мнение – исключительно гадкая. Не зря я захватила с собой книгу, до которой никак не доходили руки. Рэй Брэдбери "451 градус по Фаренгейту". Нам зададут её на лето, но думаю, если прочту раньше, то ничего страшного не произойдет. Народ на верхней палубе кутил и плясал, танцуя под бешеные громыхания колонок. Я успела одолжить у Сары её плеер с наушниками (она всё равно о нём не вспомнит). Так что даже моё пребывание здесь можно счесть благоприятным. Прочитала я довольно быстро, по времени, сейчас уже была полночь и взошла луна. Наверняка там сейчас красиво… Да только высовываться нельзя, друзья Флинстоков явно перебрали и неизвестно чем может закончится моё желание узреть прекрасное. Поэтому, забившись в самый темный угол (на случай нежеланного визита), я уснула, свернувшись на пластмассовом спасательном круге, накрытым пледом. Буду надеяться, что мой сон не потревожат. Утро началось достаточно… необычно. Начну с того, что в мою каюту… в трюм кто-то ворвался. Я слышала громкое, сиплое дыхание. Рассветный гость был пьян, я, кажется, даже чувствовала запах выпивки. Нужно аккуратно покинуть трюм, пока он меня не нашел. Как можно тише выбравшись из "гнезда", я направилась к двери, но меня предали эти чёртовы доски, скрипевшие под ногами! Я была уже на лестнице, когда он схватил меня за ногу, дернув на себя. Я пребольно ударилась подбородком о ступеньку, едва не прикусив себе язык. Мужчина подмял меня под себя, держа мои руки одной своей граблей, а второй вовсю лапая. Лягнуть его не было возможности, он придавил меня собой, а когда я попыталась укусить его, то ударил меня по щеке, да так, что моя голова дернулась, словно игрушечная. — Мразь, - прошипел он, пытаясь справится с застежкой на моих штанах. К счастью он был пьян, и это давало мне дополнительные секунды для размышления. Не оставляя попыток лягнуться, я всё-таки ухитрилась лягнуть его по самому сокровенному. — Отвали, - я инстинктивно отползла назад. — Авада Кедавра! — Убью, – прошипел он, я уже стала и хотела бежать наверх, но он странно дернулся, схватившись за шею. До меня донесся странный шум, словно в кино, когда стреляют. Моя магия сработала? Нет, она не оставляет крови, как… как пули! Кто-то действительно стрелял по яхте! Я вновь нырнула в трюм, забиваясь в угол. Пуля пришла снаружи – пробита стенка палубы, откуда светит солнечный свет. Отверстий несколько, в разных местах – стреляли не целясь. Место, где я нахожусь почти под водой, шансы, что пуля попадет в меня - минимальны. Я не знаю, кто стреляет и что происходит, но точно знаю, что наверх нельзя. Нельзя поддаваться панике. Нельзя. Нужно держать себя в руках, - пыталась втолковать себе я, сдерживая дрожь в руках и коленях и стараясь не расплакаться от осознания собственной беспомощности. Мужчина явно не жилец - он труп, его кровь по всему полу, это отвратительно, мерзко, ужасно! Еще сильнее вжавшись в угол, я задержала дыхание, зажмурившись и прижав к животу рюкзак. Звуки выстрелов затихли, пока ничего не происходило, но моя интуиция подсказывала, что это не какие-нибудь шутки. Это не игра, не фильм - это происходит по настоящему, а это значит - я в опасности. И опасность движется ко мне. Кто-то прошел вперед по комнате, переступив через труп. И этот кто-то меня нашел. Я подняла руки вверх. — Переговоры? – ляпнула я первое, что пришло в голову. В "Пиратах Карибского Моря" это спасало Капитану Джеку Воробью жизнь, может и меня пронесет? Некто фыркнул, и, схватив меня за плечо (привет еще один синяк), поднял на ноги, автоматом (автоматом?) толкая меня в спину - вперед на палубу. С руками за головой я вышла на палубу и стоящий сзади меня сказал что-то на испанском, если не ошибаюсь. Я смотрела вокруг и не могла поверить. Яхта буквально превратилась в груду железа! Куча дырок от пуль, всё залито кровью и выпивкой, везде битое стекло и щепки от столиков. Три трупа: один на диване, второй на осколках, третий у бортика. Меня едва не вырвало, и я отвернулась, глядя в другую сторону. А потом меня кинули в воду. Взяли за шкирку и бросили прямо туда, в бездну океана! Я умею плавать, просто перед этим мне наручниками (наручниками!) сковали руки за спиной, и я не смогла восстановить равновесие, едва не захлебнувшись. Пират вновь взял меня за шкирку и так и выволок на песок, ткнув меня в него лицом в прямом смысле этого слова. Хорошо хоть щекой. Ненавижу песок! Возле меня есть и другие люди с яхты. Вся моя семейка жива, к добру иль к худу. Ричард Стар - друг Вильяма и его бизнес-партнер, и две незнакомые мне девицы. Еще наверняка есть кто-то с другой стороны, нужно только поднять голову и… — Ааааа! – я резко отшатнулась от смотрящих на меня серо-зеленых глаз. Выглядело нелепо, так как я упала на спину, но пираты посмеялись, вместе с тем, кто меня напугал. Он поднял меня за шею, поставив на колени. Черный ирокез, пересекающий правую бровь шрам, серо-зеленые глаза с неестественно широкими зрачками – наркота, - мигом доложил об увиденном мозг, обрабатывая информацию. - Борода эспаньолка, странный амулет на шее из зеленого камня (хризолит?), красная майка, ремешок, на котором держится оружие. Пират протянул к моей щеке руку, дотрагиваясь пальцами до той части лица, которая помазана тональным кремом, чтобы скрыть синяк. С трудом сдержав желание отшатнуться, я обратила внимание на то, что его пальцы перебинтованы. Мой мозг подсунул лишь один вариант – кто-то не умеет играть с ножом. — Кто-то жестоко с тобой обошелся, - прозвучал его голос, какой-то неправильно приятный! Он не должен быть таким, бархатные теноры могут иметь только самые крутые персонажи фильмов, а не такой пират, как этот. — Кто же это был? Давай поиграем! – он улыбнулся, резко поднимая меня и разворачивая лицом к другим. — Как тебя зовут? — Ч-Чарли, - соберись тряпка! — Чарли. — Отлично, Чарли… Блядь, - ругнулся он, — никакой рифмы с "Чарли" и "Флорида". Ладно, - он положил руки мне на плечи, сжимая их до боли. Синяк всё-таки будет, точно. — Давай угадаю, это сделала она? - он указал на Абигейл. — Нет, - боюсь пошевелиться, лишний раз вздохнуть. Боюсь заплакать, я знаю, что это может привести к плохим последствиям, — не она. — Она? – он указал на Сару, всматриваясь в моё лицо. Он при этом так счастливо улыбался, что мне казалось, мы играем в какую-то сверх веселую игру, а не стоим на пляже, обдуваемые прохладным ветром, и непонятно зачем выясняем, кто меня ударил. — Нет, - чуть более решительно сказала я, а пират отпустил мои плечи, резко выхватывая пистолет. — Ах ты сука, - присвистнул он, приставляя пистоле к виску Вильяма. — Врать мне значит решил, да? – отец медленно помотал головой, и, заикаясь, произнес: — Эт-то не я, к-клянусь! – пират развернулся и направил пистолет на меня. — Правда, правда, и только правда, - произнес он быстро, а мозг судорожно пытался вспомнить, где я слышала эту фразу. — Я подралась в школе, - произношу я быстро, облизывая пересохшие от страха губы. — Это больше похоже на правду, - пожал плечами пират, снимая с меня наручники. — Ладно, давай так, вторая игра, - он вложил в мою руку пистолет и стал сзади. — Убей одного из них, и я тебя отпущу. Домой. В твою солнечную-пресолнечную Флориду, Чарли! Давай, - он цокнул языком. — Я знаю, что ты можешь. Во-первых – мне страшно, во-вторых – мне холодно, в-третьих – я хочу в туалет, а в-четверых - я сама не понимаю, что происходит, и почему я решила расставить приоритеты сейчас! Думай, мозг, думай, бесполезное серое вещество! Отец и Абигейл смотрели на меня с мольбой, со слезами на глазах. — Чарли, пожалуйста, мы так тебя любим, Чарли, Чарли, - шептали они и лишь Сара молчала. Я видела как по её щекам бегут влажные дорожки, но я не чувствовала к ней такого отвращения как к ним. Она была готова смириться с участью. И это меня пугало. — Нет, - произнесла я. — Я не… не стою этого, - я сунула пистолет ему в руки, зажмурившись и приготовилась ожидать выстрела. Но он не прозвучал. — Мне такая игра не нравится, - покачал головой пират. — Сделаем по-другому: ты на место, а ты, телка, ты, сюда, - он поманил Абигейл к себе, и та встала, почти метнулась к нему. Я рухнула рядом с Сарой. — Держи. Раз крошка Чарли думает, что она недостойна ваших жизней, то это значит, что вы достойны её. Стреляй, - он вложил в руки пистолет. Я зажмурилась. Прозвучал выстрел, но… но я была жива. Или я в Раю? Я открыла глаза. Прямо передо мной лежало тело Абигейл, чье лицо было превращено в кровавое месиво выстрелом в висок. Я подняла глаза и увидела, как пират наигранным движением сдувает с дула поднявшийся дымок. Не в Раю. — Запомните – подлые люди долго не живут, - сказал он, поворачиваясь к нам спиной. - Парни, грузите их. Мужиков доставить живыми нетронутыми, приказ Хойта. Девчонок… - он повернулся, глядя на нас. – Их пока не трогайте, - пираты разочарованно вздохнули. А мой мозг нашел гениальное решение – отключился.