Imagine

Коннор пристально смотрел мне в глаза. У него они светло- голубые, с прожилками, безумно красивые. В детстве я обожала смотреть ему в глаза. Иногда они начали блестеть, когда он озорно улыбался, будто придумал новый розыгрыш или удачную шутку. Но братья Стоулл никогда не разыгрывали меня. Однажды, Трэвис рассказал мне, что они бы не посмели издеваться надо мной. Слишком они меня любили и дорожили моей наивностью, граничащей с глупостью. Еще он сказал, что они любят меня как младшую сестру. - Пиццу привезут через полчаса,- оповестил нас Трэвис. - Так быстро?- удивленно спросила я, оторвая взгляд от Коннора. Могла бы и не спрашивать. Фамилия Стоулл делает чудеса. - Я отменю встречу с Пайпер, - бросил Коннор, выходя из кухни. Стакан с бурдой он прихватил с собой. - С чего бы это? -Хочу провести время с тобой и твоей очаровательной подругой. И самое главное - с пиццей, хоть и жутко невкусной. Ты не ты, когда голоден. Трэвис саркастично улыбнулся. - И твоя подруга тоже. Ты забыл, что мы дружили? Оба брата обернулись ко мне: Трэвис вполоборота, а Коннор уже возле двери. Сказать, что он выглядел удивленным, - значит ничего не сказать. Три года ни один из нас не обращался к другому, но я первая сложила руки и подняла белый флаг перемирия. Так думали они. А по правде, я выпалила первое, что пришло в голову. Мне не хотелось, чтобы Стоулл уходил пить в другой комнате, притом, что у него наверняка где-то припрятаны еще бутылки. Коннор не Коннор, если не обеспечит себе хитроумные лазейки на всякий пожарный. Пить с утра-жутко плохой признак. Отец пил и утром, и вечером. В результате, потерял работу, жену... жизнь. - Прекрати делать вид, Коннор, будто я пустое место, - ледяным тоном заметила я. - А ты и есть пустое место. - Зачем же отменять встречу с красавицей Пайпер ради пустого места? Коннор дернулся и открыл рот, будто хотел что-то сказать, но, молча, вышел из комнаты. Трэвис проводил его взглядом полным отвращения и насмешливости. Про себя я обрисовала ситуацию, в которой они находились. Раньше Стоулл шутили, дерзили, разыгрывали, бросали колкостями направо и налево, готовили розыгрыши для друзей. Но сейчас Коннор занял главенствующее положение в семье, чтобы приказывать более мягкому и послушному Трэвису. Спорим, они и разговаривали-то только на глазах у элиты, играя роли любящих братьев, а дома могли друг друга и днями не видеть, совершенно не беспокоясь. И какого черта Трэвис позволяет Коннору напиваться? Нет, они, конечно, пьют, но не с утра, вместо завтрака. - Раньше ваши отношения были гораздо теплее. «Теплые отношения» - это мягко сказано. Они были просто неразлучны. - Все меняется. Я наблюдала раскол непобедимых и веселых братьев Стоулл. Трэвис спрятал руки в карманы, сел на стол. В другое время я бы отругала его и заставила встать со стола, но заметила просто немыслимую вещь. Парень покраснел! Заметив, что я наблюдаю за ним, он спрятал глаза за спутанными волосами и тихо спросил: - Я давно хотел кое-что узнать... Думал, спросить за пиццей, но раз с нами будет Коннор...Обещаешь честный ответ? Я приподняла брови, но кивнула. Трэвис цветом стал напоминать помидор. - Аннабет, у тебя есть парень? Вот такие вопросы обычно настораживают. Во всяком случае, меня. - Почему ты спрашиваешь? - Допустим, ты мне нравишься. Глаз от пола он так и не поднял. -Трэвис, это теперь так модно признаваться? Просвети старушку Чейз, я совсем от жизни отстала. Парень даже не улыбнулся. Я с сомнением покачала головой и откинулась на спинку стула. Между нами повисло напряженное молчание. Братья Стоулл никогда не спрашивают что-то просто так. Любая информация пригодится им для нового розыгрыша или шантажа. Но парень выглядел таким... смущенным. Он покраснел еще больше, сжал кулаки в карманах. - Я просто интересуюсь... - Нет,- наконец пробормотала я. Парня у меня не было, по той же причине, по которой было мало друзей. Коннор Стоулл - важная шишка в элите города, отвергал меня. А кому захочется идти против элиты, ради дружбы со мной? Пара человек, конечно, рискнуло, тот же Трэвис или Хейзел Левеск. Но оба имели надежную опору в виде старших братьев. Стоулл облегченно выдохнул и расслабился, но, спохватившись, сделал вид, что кашлянул. Поднял на меня взгляд и саркастически улыбнулся. У него была невероятная улыбка, тонкие пересохшие губы медленно растягивались, образуя небольшие складки вокруг рта. Я ясно видела насмешливость, но такая насмешка не отталкивала. Нет, она манила к себе, будто говоря «да, я насмехаюсь над тобой, ничего личного, приятель». Улыбка Коннора совершенно другая, в ней больше презрения. - Да, я знаю, у меня красивые губы. Теперь в голубых глазах появились озорные искры. Парень придвинулся ко мне чуть ближе и наклонился. - Ты уже минуты две на них пялишься, - добавил он. Он был настолько близко, что я могла сосчитать его веснушки. Сердце предательски застучало в груди. - Извини, - тихо сказала я. За что ты просишь прощения, Чейз?! -Да я не против, - так же тихо зашептал Трэвис и наклонился еще ближе, рукой опираясь об мой стул. Его горячее дыхание опаляло мое лицо. Он не отводил взгляда от моих губ, его глаза заблестели совсем как у Коннора. Признаюсь, впервые я захотела, чтобы Стоулл поцеловал меня. Мы общались несколько лет, он был мне самым близким другом, но никакого влечения к нему я не испытывала. Я всегда больше интересовалась Коннором: более злым, саркастичным, циничным, но все равно любящим. Я даже знала, почему интересовалась им. Он был моей полной противоположностью. Мучительные секунды проходили одна за другой, но ни я, ни он не двигались. Мы оба просто наслаждались моментом близости. Я даже начала замечать во внешности Трэвиса то, на что раньше не обращала внимания. Сильные, напряженные руки. Небольшая складка на лбу, когда он поднимает брови. Высокие скулы. Но любой отличный момент нужно обязательно испортить. Это же закон жанра. - Трэвис! Пиццу привезли! Тащи свою пятую точку с деньгами! - как оперный певец со стажем заорал Коннор. Только его немелодичный голос эхом разнесся по коридору, и мы вздрогнули. Наваждение прошло. Трэвис встал во весь рост, виновато взглянул на меня, кашлянул. Только сейчас я начала понимать то положение, в котором мы оказались. - Прости, я не знаю... что на меня нашло. Я не должен был...То есть... - Не должен был желать поцеловать меня, заигрывать или спрашивать про парня. Я знаю. Может, пойдешь, заплатишь за пиццу?- ровным тоном ответила я. Краснота парня только-только начинающая сходить вернулась с новой силой. Он беспомощно смотрел на меня и переминался с ноги на ногу. - Аннабет, я не то имел в виду... - Трэвис! - опять закричал Коннор. - Я пойду, заплачу за пиццу, - Трэвис неловко запустил руку в свою шевелюру и вышел из комнаты, неплотно притворив дверь. Я знаю, что не имела никакого права так говорить со Стоуллом, наслаждаться его смущением, неловкостью, но злость на саму себя затмевала весь здравый смысл. Я ненавидела саму себя за то, что хотела поцелуя от младшего брата Коннора, своего лучшего друга и в придачу влюбленного в меня. Испортить к чертям дружбу дурацким неравнодушием! Конечно, подозрения, что я ему нравлюсь, всегда были, но не было никакого подтверждения. Трэвис вел себя играючи, то флиртовал, то снова становился лучшим другом, то опять намекал на поцелуй, то подтрунивал над моей манерой одеваться или говорить. Я даже прекратила замечать этот безвинный флирт, но сегодня он перешел все границы. Мне начинал нравиться Трэвис Стоулл. Я начинала желать его поцелуев. Этого он добивался все три года? А теперь ирония. Моей самой ужасной тайной, подернутой мраком, в придачу черной занавеской, была искренняя любовь к Коннору Стоуллу, которая началась в классе шестом и закончилась в девятом. Закончилась, потому что, к тому моменту мы не общались целых два года. Ну а теперь, мне кажется... Всего лишь кажется! Допустим, всего на одну минутку, что моя старая привязанность к Коннору возвращается. Она никуда не уходила, просто я не хотела ее признавать и заменяла ее общением с Трэвисом. Я привязана к обоим братьям Стоулл. Мне нравятся оба брата Стоулл? Бред! Наверно, мои мозги расплавились во время подготовки и ему просто нужны питательные вещества типа белков или углеводов, чтобы восстановиться. Нельзя любить двоих сразу. Нельзя так резко понять свои чувства к двоим сразу! Я просто сделала слишком быстрые выводы, основанные на желании поцелуя. На самом деле, Трэвис просто опять игрался, у него не получилось вовремя остановиться. А старший Стоулл меня привлекает своим характером. В дверь ввалился Коннор и насмешливо посмотрел на меня. - Чейз, ты челюсть на полу потеряла. Я тут же закрыла рот. -Идем есть в гостиной, столовая меня бесит, - продолжил Коннор. - Еще телевизор посмотрим. Я встала и торопливо зашагала за ним, рассуждая на ходу. Мне все показалось. В смысле, да, сердце бьется быстрее, пульс тоже участился, но как я могу быть влюблена в двоих? Хорошо, допускаю, мне нравится Трэвис. Он очень хороший, милый, добрый, но не может быть, чтобы я полюбила его после того, как он чуть не поцеловал меня. Или я всегда его любила? Трэвис мог аккуратно влюблять меня в себя все эти три года. Дружил, помогал, защищал, флиртовал, обнимал, чуть не поцеловал... Но так не влюбляются. Ведь так? Мы дошли до скудно обставленной гостиной с маленьким кофейным столиком, плазменным телевизором и длинным серым диваном. На диване уже сидел Трэвис, сцепив руки в замок и оперившись о колени, о чем-то сосредоточенно думая. Его лицо было на удивление мрачным, брови строго нахмурились. Увидев нас, он обреченно выдохнул. - Коннор, мне кажется, это плохая идея. - Заткнись, - весело ответил парень, жестом приглашая меня сесть недалеко от Трэвиса. Сам он сел настолько близко, насколько мог, почти касаясь своим коленом моего, но я закинула ногу на ногу, гордо приподняв подбородок. Почему, объясните мне, я не свалила отсюда к чертям, когда можно было? Забрала бы свои вещи, а дома бы разобралась в своих чувствах. Сердце стучало как ненормальное, чувствуя тех, кто ему нравится, и я была абсолютно уверена, что Коннор все слышит, несмотря на мой высокомерный, холодный вид. Нет, сердце стучит от нервозности. Старший Стоулл расплылся в улыбке. - Аннабет, - чуть насмешливо произнес мое имя Коннор, - сегодня, ты первая нарушила наше трехгодовое молчание. И как раз вовремя, потому что я хотел поговорить с тобой. На моем лице явственно застыла маска вежливого вопроса. - Я хотел извиниться. Коннор смотрел мне прямо в глаза, не замечая угрюмого Трэвиса. Казалось, что сейчас на всей планете существую только я и он. В его глазах вспыхнули голубые искорки. - Я был неправ тогда, три года назад. Я поддался... плохому влиянию и рассорился с самым дорогим человеком на всем белом свете, - на лице не было ни капли веселости, только твердая решимость,- Не считая, конечно, Трэвиса. Ну, вы поняли. Названный фыркнул, но слабо улыбнулся. - Я понимаю, что это было ужасной ошибкой. Я прошу искренние извинения у тебя за все те слова, что наговорил тебе, особенно, про твоего отца и... мать. И про внебрачного ребенка тоже. И за оскорбления насчет твоей бедности, и за игнорирование в школе. Из-за меня многие начали относиться к тебе с предубеждением... - Мы поняли, Коннор! - перебил его Трэвис. Парень расцепил руки, взял мою холодную руку в свою, несильно сжимая. Вот за это мне мог понравиться Трэвис. -Прости,- повторил Коннор,- этого больше никогда не повторится. Клянусь. Впервые я видела искреннее раскаяние у него в глазах, мольбу и боль. Скоро он снова закроется от меня под сарказмом, бравадой и наигранной веселостью. Но сейчас я наслаждалась моментом доверия. Я очень хотела каждый день видеть его истинные чувства, любоваться на смену эмоций на его лице, заботиться о нем, чтобы парень перестал пить. Это любовь? Сказать вам, что я простила его в тот же миг? Что я забыла все ужасные оскорбления и унижения? Что я поняла, как сильно к нему чувство и бросилась к нему с поцелуями? Это не сказка. Он небезразличен мне, но я ничего не могла забыть. Уж за три года молчания я могла получить что-то больше извинений. Я отвернулась и потянулась за пиццей. Взяв самый большой кусок, я откинулась на мягкую бархотку дивана. Трэвис не сводил с меня любопытного взгляда. Я ясно прочитала в его глазах тайное желание, чтобы я отказала Коннору, послала на все четыре стороны. Мы опять были бы только вдвоем. - Прощение нужно заслужить, - не глядя на Стоулл, заметила я. - Как и любовь, - в тон мне сказал Коннор.

***

Прошло целых два месяца, за время которых Коннор всячески пытался извиниться. В школе он начал здороваться со мной и подходить на переменах поболтать. Парень помогал мне с домашней работой, приглашал домой, в парк или кино. Вскоре, я, Трэвис и Коннор проводили почти все свободное время, разговаривали и шутили как раньше. Разбить холодную стену не примирения между братьями оказалось сложно, но их холодные замечания и злые взгляды постепенно становились теплее и добрее. Они проводили время друг с другом, каждый ядовитый взгляд, обидное слово или лишний тычок я пресекала под самый корень. Ну, а потом я начала замечать их попытки флиртовать со мной, обнимать, прикасаться. В кино Трэвис закидывал мне руку на плечо, наклонялся к уху, чтобы шептать смешные комментарии насчет фильма. Он всегда покупал один попкорн на двоих и, будто бы нечаянно, касался моей руки. Коннор же действовал посерьезнее. Когда ему хотелось досадить мне, то он называл меня малышкой. Меня это жутко злило, а его заводило. Он завел привычку трепать мне волосы при встрече и забирать рюкзак. Но главным развлечением, было подойти ко мне, жарко прошептать на ухо какую-то ерунду, придерживая за руку, попеременно гладя запястье. На мои злые, истеричные, холодные замечания они не обращали никакого внимания, продолжая играться. Они отпугивали любого парня, который заинтересовался мной и чуть намертво не разругались с элитой, когда Перси Джексон намекнул, что я хорошенькая. Отличный парень, этот Перси. С возвращением нашей тесной дружбы, моя неосознанная привязанность к Коннору возросла. Мне приходилось открыто признавать, что Стоулл красив, силен, циничен, жесток. Наша привязанность сложилась еще в детстве, наши противоположные характера притягивались. Мы хотели изучить друг друга, может даже перевоспитать. Если честно, даже эта его привычка пить, как лошадь, начала становиться более... красивой. Без него, я не чувствовала себя счастливой, как и он без меня. Трэвис был более добрым, мягким, веселым. За все три года, когда я рассорилась с Коннором и многими старыми друзьями, он поддерживал меня. Я не могла жить без поддержки и защиты Трэвиса. Я просто привыкла, что он всегда рядом. Вот и ирония. Я, кажется, влюблена в обоих братьев Стоулл.