Imagine

— Пожалуйста, Аннабет! Всего один раз! Я же не часто тебя прошу о чем-то, — проскулил Трэвис и молитвенно сложил руки. Трэвис был на полторы головы выше меня и, всякий раз разговаривая с ним, я должна была закидывать голову назад, что крайне раздражало при долгом разговоре. — Иди нафиг, Стоулл, — беззаботно отмахнулась от парня я и неспешно пошла к своему шкафчику. Какой там у меня был код? — Чейз! Ну тебе что, жалко что ли?! Парень засеменил за мной, продолжая причитать. Ученики удивленно оборачивались на этого идиота. Дело в том, что он и его старший брат Коннор — местные знаменитости. Главную роль, конечно, играет богатый папочка, создавший интернет, и уж потом их неисчерпаемое остроумие. Они оба вращались в кругах элиты нашего города как, например, Пайпер Маклин или Перси Джексон и, в принципе, ни с кем из нашей отсталой школы не общались. Взяли пару учеников, поддающих надежды и сделали из них свою свиту. Вы не думайте, они не такие плохие. Сами попробуйте поболтать пару минут с Джейсоном Грейсом или Нико ди Анджело, по-другому начнете думать. С братьями Стоулл я очень тесно дружила в детстве, но где-то эдак в классе восьмом они решили стать крутыми. Коннор быстро нашел место в элите, а Трэвиса подтянул за собой. Трэвис продолжал со мной общаться, хотя Коннор запрещал ему, ну знаете, старые знакомства с таким "пустым местом" никому не нужны. С Коннором у меня всегда были проблемы, даже в детстве, но это не мешало нам тянуться друг к другу. — Слушай, — Трэвис облокотился об один из соседних синих шкафчиков и сложил руки на груди, — мы же можем договориться? — Нет. Кажется, вначале была девятка, потом шесть... Трэвис чуть выпятил нижнюю губу и обреченно взглянул на меня. — Если я провалю этот экзамен — мне конец. Папа уже готов отдать меня в военную школу, которая находится за тридевять земель отсюда. Я стану солдатом, а ты больше никогда меня не увидишь! Или еще хуже, пока я буду воевать, ты выйдешь замуж за Коннора! — Беру то, что находится рядом. Зачем бегать за тридевять земель? Я не собираюсь выходить замуж ни за кого из братьев Стоулл, но в детстве мы втроем были иного мнения. Мы хотели зажить вместе в одном доме и пожениться. И никто из нас не понимал, почему взрослые запрещают такое. А сейчас это стало безвинной шуткой. Я опять ввела неправильный код, и шкафчик протестующе пискнул. Вечно забываю пароль от шкафчика, приходится писать его на стикеры или на руку. Я стараюсь не забивать голову такой чепухой, в моей голове достаточно цифр, связанных с архитектурой. — Ты случайно не знаешь пароль от моего шкафчика? Трэвис хитро улыбнулся и жестом фокусника вытащил из-за пазухи измятую бумажку. Наверняка стащил из сумки, подлец. Парень театрально прокашлялся, смахнул волосы с лица и раскрыл бумажку. — Первая девятка! — торжественно возвестил Стоулл, широко разведя руки в стороны. — Но чтобы узнать остальное, вам, мисс Чейз, нужно выполнить всего два условия. Первое — вы поможете мне в подготовке с экзаменом, а второе... Он перевел взгляд с листочка на мои губы и широко улыбнулся. — Вы поцелуете меня, мисс Чейз. — Без второго, — спокойно ответила я. Со Стоуллами терять самообладание нельзя, им только на руку, когда ты поддаешься эмоциям. Они будут издеваться, подтрунивать и насмехаться, пока не выведут тебя из душевного равновесия. — А в щеку? Я раздраженно вздохнула и качнула головой, не желая играть в эти игры. Но Трэвис нагло наклонился ко мне, опаляя щеку горячим прерывистым дыханием. — Хочешь, чтобы я тебя поцеловал? — голос парня стал на октаву ниже, глаза пытались поймать мой взгляд, но я предпочла буравить злым взором проходящих мимо школьников. — Тут слишком много свидетелей? — продолжил он. Шепот получился томным, с толикой страсти, и лишь на секунду я предположила, как его сухие губы касаются моей щеки, ведут ниже... — Иди нафиг, Стоулл, — прошипела я, резко поворачиваясь к нему и гордо вздергивая подбородок. Наши губы были в паре миллиметров друг от друга, но парень немедленно отшатнулся. На долю секунды он изменился в лице. Как-будто помрачнел, глаза потемнели от обиды, а губы сжались в тонкую полоску. Но заметив, что я внимательно наблюдаю за ним, усмехнулся. — Ладно, ладно. Будем заниматься у меня, часов в одиннадцать, хорошо? В субботу тебе подойдет? — Там будет Коннор? — с опаской осведомилась я. Не хотелось встречаться с его старшим братом, при том, что в школе он меня игнорировал и весьма преуспел в этом деле. Три года назад, мы с ним сильно поругались и с тех пор не разговаривали. Трэвис пожал плечами. — Я ему не нянька и каждый шаг не отслеживаю. Может будет спать, а может будет тусоваться с элитой. Так придешь? — Хорошо, — буркнула я, забирая у Трэвиса листок с кодом. — Спасибо. Ты не представляешь, как я это ценю, Аннабет. Что-то в его голосе заставило меня насторожиться и обернуться к нему. На лице блуждала легкая улыбка, но руки непроизвольно сжались в кулаки, а вены на них напряглись. *** Ровно в одиннадцать я стояла возле стеклянной двери особняка Стоуллов. Позвонила в звонок и нетерпеливо цокнула. Поселиться где-то в глухомани, кругом лес и ни одной автобусной остановки — добро пожаловать к Стоуллам. Дверь открыл Трэвис с улыбкой Чеширского кота и жестом пригласил меня войти, забирая оранжевый рюкзак и полушутливо срывая любимую кепку «Янкиз». — Где будем заниматься? — спросила я, стараясь не глазеть на шикарную атмосферу. Везде дорогое дерево, сверкающий хрусталь, начищенное стекло, словом шик, блеск и помпезность. Я, в старых джинсах и футболке, совершенно не подходила к этому месту. Как я не замечала что не ровня Стоуллам тогда, в детстве? — На кухне. У меня в комнате беспорядок. Трэвис провел меня через холл, с белыми стенами, разрисованными китайскими иероглифами. — Мама увлеклась восточной культурой, — пояснил парень, проследив за моим недоуменным взглядом. — А где родители? — Уехали в командировку. Дома только я, ты и... Коннор. Спит наверху. Я скорчила такую гримасу, что Трэвис весело расхохотался и хлопнул меня по плечу. — Он спустится ближе к обеду, значит у нас есть три часа спокойствия. Не думай о нем, Аннабет, Коннор ничего тебе не сделает. Он знает, что мы будем заниматься на кухне и постарается лишний раз не навязываться. Мы добрались до просторной кухни и примыкающей к ней столовой. И кухня, и столовая были в черно-белых тонах. Новехонький белый холодильник, стоящий в углу. Черные тумбочки и кофеварка. Чуть поодаль бело-черная барная стойка с красивыми висящими фужерами и длинный белый шкаф, набитый бутылками. Чуть дальше барной стойки, в середине комнаты, стояли длинный сосновый стол с витиеватыми ножками и стулья с прямой спинкой. Трэвис небрежно бухнул мой рюкзак на стол и торопливо подошел к кофеварке. — Кофе? Я отрицательно покачала головой. Трэвис вытащил из настенного шкафа свою синюю кружку с надписью «Трэвис». — До сих пор пьешь из нее? — усмехнулась я. — Сколько лет этой кружке? Я ее помню еще с восьми лет. Тогда я, Коннор и Трэвис устроили пикник во дворе их дома. Я принесла одноразовые стаканчики, но Стоуллы наотрез отказались пить из них и вынесли свою посуду. У Трэвиса была синяя кружка с ярко красными печатными буквами его имени, а у Коннора красивый бокал с изящными красными буквами его имени. Мне одной казалось, что дарить сыну бокал немного странно? — Столько же, сколько и мне, — пожал он плечами, сжимая кружку. — Коннор свою тоже обожает. При напоминании о Конноре я поморщилась и начала вытаскивать из рюкзака тетради. — Не делай такое лицо. — Какое? — Такое мерзкое и презрительное. Как будто я тебе мертвого паука под нос подсунул. Он все же мой брат, хоть и придурок. На этот раз пожала плечами я. — Мы будем заниматься или болтать о Конноре? — Я тоже не в восторге от Коннора, но, честное слово, Аннабет, в последние недели он менялся, становился лучше. Даже начал спрашивать о тебе, но заметь, он не один виноват, ты тоже постаралась... Короче, он хочет снова с тобой дружить, хотя мне кажется не толь... Трэвис резко прервал себя и поджал губы. — С какого параграфа начнем? Я приняла смиренное выражение лица, стараясь не показывать Трэвису, как взволновало меня это известие. Стоулл вздохнул и страдальчески взглянул на меня. Целый час мы корпели над моими конспектами и параграфами учебниками, парень даже начал что-то понимать и записывать ответы на мои вопросы без подсказок. Я уже громко поздравила себя с превосходной ролью учительницы и свободно села по-турецки на стуле. — Умираю, как есть хочу, — пробурчала я. Трэвис отложил ручку и серьезно кивнул. — Еда — это святое. Закажем пиццу? Как правило, в доме Стоуллов ничего не было поесть. — Пепперони? — Маринара, — не согласился Трэвис и вытащил телефон. — Фу! У тебя отвратительный вкус,- я шутливо толкнула Стоулла в бок и получила легкий тычок по ребрам. Но я, Аннабет Чейз, последнее слово должно остаться за мной. Моя рука потянулась к кудрявым волосам парня и несильно взъерошила их. Волосы Трэвиса хоть выглядели густыми,на самом деле были шелковистыми и мягкими. Когда моя рука дотронулась до его волос парень вздрогнул, но перехватил мою руку пальцами, несильно сжимая. Не смотря на меня, он ласково и нежно провел вверх по моей руке. Дошел до локтя и обвел идеальный круг. — Согласен. Лучше пицца по-неаполитански,- протянул ленивый голос. Мы синхронно повернули головы к двери, Трэвис резко выпустил мою руку. У входа стоял Коннор с взлохмаченными каштановыми волосами и полусонной издевательской усмешкой на губах, в старой заношенной коричневой футболке с симпсонами и спальных штанах. Мое сердце забилось чуть быстрее, от того чему свидетелем он стал и нахлынувших чувств от его присутствия. Нет. От присутствия их обоих. — Чего тебе, Коннор? — грубо спросил Трэвис. — Кухня не личная комната, братишка. И уж точно не для того, чтоб приглашать сюда девушек на свидания. Трэвис медленно встал со стула. Он был выше Коннора на полголовы и смотрелся эффектнее со злым выражением лица. — Я предупреждал тебя, что Аннабет придет к нам, чтобы помочь мне с тестом. — Правда? Я обычно пропускаю мимо ушей все что мало касается меня, — Коннор зло усмехнулся. Что там Трэвис говорил насчет изменений? — Успокойся. Я просто пришел промочить горло, а потом сразу же свалю. Я договорился с Пайпер на два, Трэвис, ты тоже идешь со мной. Тот сжал зубы, но промолчал. Видимо, такие вещи в их семье не обсуждались. Коннор подошел к длинному шкафу с бутылками и вытащил одну. Виски? Если честно, не разбираюсь. Парень сделал внушительный глоток и заинтересованно оглядел нас. — Вы тут говорили о пицце. Заказывай, Трэвис, пиццу по-неаполитански. Перед встречей с Пайпер и поесть надо. Еда — это святое. Немного иронично. Трэвис скрипнул зубами, но послушно набирал номер пиццерии. Я яростно буравила взглядом кофеварку. С какой стати Коннор ведет себя так по-свински со своим братом? И какого черта он может, хоть и не совсем прямо, приказывать мне? Я помню его еще милым и неуклюжим шестилетним малышом, а превратился он в откровенного засранца. В наступившей тишине я слышала длинные гудки. Неужели он настолько зазвездился, что не нашлось нормальных людей дать ему отпор? Наконец на том конце подняли трубку, прося сделать заказ. План созрел мгновенно. Я вскакнула и выхватила телефон и громко, смотря Коннору в глаза, произнесла: — Одну пиццу Пепперони, пожалуйста. Маленькая, ничтожная, детская месть, но какое удовольствие наблюдать как меняется выражение его лица! Боже, как жаль, что я не могу сфотографировать это. Последовали вопросы типа адреса, но к этому моменту Трэвис забрал телефон обратно. Он тщетно пытался не рассмеяться в голос, но короткие смешки и веселый взгляд говорили сами за себя.