Потерянный год

Ее губы отдавали горечью. Превращались в жесткий репейник, с которого даже капли влаги не соскальзывали. Умирали с каждым движением ворвавшихся в их очертания королевских уст. Из-за движений тонких губ Георга. «Нет… нет… Борись!» Крик разносился шепотом, который игнорировал заключенный в ядовитый отвар ум, и от которого душа превращалась в мокрую грязь. Медленно стучало сердце. Будто пыталось совсем остановиться и дать ей насладиться покоем. «Регина! Не вздумай сдаваться! Я не сдаюсь!» Подрагивающая рука, дарящая только холод и оставляющая влажный след на коже, скользнула вниз по тонкой шее, обнаженной ключице, добралась до корсета. Костлявые пальцы торопливо сжали женскую грудь, отправляя в замершее тело болевые укусы. «Ну хоть немного… сил… Он ведь боролся… боролся… как лев… мой лев…» Сердце отчаянно стукнуло. Еще раз. Еще. Медленно, разбавляя остатки винного зелья, горячая кровь побежала вперед. Сквозь сосуды из самых темных задворков сознания Регины рванули прятавшиеся ранее силы. Требуя мщения, пылая яростью, оставляя выжженный след, остатки разрушительной энергии принялись искать выхода. - Регина… как сладки твои губы… Холодные глаза распахнулись, чтобы увидеть пыльную сокровищницу, среди которых Королева оказалась новым экспонатом. Предметы благосклонно и понимающе взирали на ее падение. Молчали, когда вторая рука Георга легла на ее спину и притянула женщину к бархатной одежде и раздутой от желания груди. Ткань пахла землей. - Регина… моя… Георг не справился со своим хриплым дыханием, сорвался, а на бледной королевской щеке повисло несколько капель слюны. Грубые пальцы уже без стеснения мяли упругую грудь, стремились стянуть одежду. Стон вышел из захлебнувшегося похотью напряженного тела и растекся отвратным душком по застывшим губам Регины. - Нет! Буквы, напоминающие болезненный плач, прорвали блокаду сердца, вспенили кровь и вырвались наружу, заставляя женщину изогнуться змеей. Ее руки стремительно уперлись в плечи Георга и от разряда нечеловеческой ярости подались вперед. Мужчина едва успел открыть глаза, прежде чем оказался в фонтане, который недавно исполнил его мерзкое желание. - Я не твоя! Отрывистый крик разорвал тишину, поднял пыль с предметов и отправил ее танцевать в воздухе с взлетевшими сладковатыми каплями. Женщина замерла, борясь с бродившей по телу отравой, сжимая хрустнувшие пальцы и прожигая горящими глазами ошарашенного Георга. Регина сделала шаг, буквально выжимая из своего организма крохи магии, частицы сил и остатки прежнего могущества. Кожа заблестела от выступившей испарины, натянулась от внутренней борьбы, потянула болью от невыносимых пыток. Будто тяжелый молот, а не изящная рука, взметнулась в воздухе. Повисла. Пальцы слегка сжались. «Что?» Королева расширила глаза, отводя взгляд от барахтающегося в своем гадостном пойле Георга. Замерла, глядя на руку, которая не собиралась выпускать магию. Даже не предупредила о своем решении покалыванием, ознобом и появившимися искрами. Не было ничего. - Королевская дрянь! Взвизгнув, из чаши выбрался Георг. Регина успела заметить его вытаращенные глаза, покрытое пятнами лицо и мелькнувшую руку. Мокрая ладонь прошлась по ее щеке, заставив неготовую к такой атаке женщину закачаться и, роняя волшебные вещи, упасть на пол. Вспышка боли разбежалась по всему телу и умерла вместе с последним боем королевских сил и остатков колдовского вина. - Ты… Холодные пальцы вцепились в подбородок Регины, развернули ее лицо, и женщина увидела ненавистную физиономию. На его носу застыла алая капля, которая заставила Королеву на последнем издыхании растянуться в издевательской усмешке. На ослепительно-белоснежных зубах отпечаталась размазанная кровь. Дьявол так улыбался. «Червяк» - Зря я уменьшил дозу, - выдохнул Георг, оценивая ее застывшее, прекрасное в своей злобе лицо. – А ты ведь так и не поняла?! Да? – его ногти впились в нежную королевскую кожу. Сильнее. Мужчина надеялся стереть эту усмешку, заставить ее лицо содрогнуться в просящей гримасе. Регина же осталась непоколебима. – Фонтан исполняет только мои желания. Пока я владею им, ты будешь выполнять, что я хочу. А я хочу, чтобы ты была со мной, здесь… Чем больше ты будешь пить, тем послушнее станешь... И кольцо… кольцо, да, кольцо. Оно заблокировало твои силы. У тебя больше нет магии… Разбивающийся о металлическую клетку огонь показался в темных глазах, окрасил их в цвет загустевшей крови и пообещал медленной смерти. На секунду Георг испугался такой молчаливой угрозы. Подгоняемый своей трусостью, мужчина отпустил Королеву, рванул к своему фонтану и быстро зачерпнул одним из стоявших неподалеку кубков напиток, который уже перестал пахнуть цветами. Слишком сильно он разъел обоняние Регины. В потемневших глазах лишь на секунду мелькнуло отчаяние. Когда Георг насильно приоткрыл ее рот и влил вино почти что в горло, сил хватило, чтобы зажмуриться. Жаль, что уши нельзя было защитить от этого грязного смеха. - Пей, мое Высочество… Пей… Маленький мальчик, хохоча, бежал по залитой солнцем лужайке. Сбивал крепкими ножками лепестки полевых цветов, тревожил покой трудолюбивых насекомых, разрушал их уютные домики. Махал в зажатых пальчиках серым луком. Не чувствовал ударов по спинке миниатюрного колчана, стрелы в котором угрожающе постукивали. «Папа, папа, я попал... попал! Малыш видел. Папа, я попал…» - За покушение на драгоценную жизнь его Величества Георга… «Папа, дай яблоко. Дай мне яблочко! Я попаду…» - И его бесценной будущей жены королевы… Оглушительный до беспамятства смех. Руки раскинулись в сторону, ловя гибкое тело. Нос ощутил ягодный запах мягких волос, которые тут же защекотали ноздри. - Приговаривается к смертной казни через отсечение головы. Сегодня на закате…. Ребенок рассыпался на маленькие солнечные зайчики, которые запахли псиной. Вонь выбила из головы образ мальчика и заставила приподнять тяжелеющие веки. Робин сосредоточил свой взгляд на стоявших у клетки рыцарей. Те, словно гиены, ждали, пока разбойник выберется из темного угла и покажет свою звериную натуру. Как накануне было на арене. Ради нового шоу его даже не стали сажать на цепь. «Роланд» Оказывается, даже большое сердце может превратиться в песчинку, от которой зудящая боль пронзит каждый потаенный уголок, насыпав там тлеющей золы. А потом вновь и вновь начнет ворошить эту огненную пыль. Осознав, что убийца не выберется из загаженного угла, рыцари переглянулись и под стук доспехов отправились прочь. Удивительно, но даже собаки не отреагировали на это клацанье. «Ты все же сгубила…» Сознание отправило Робина в плаванье по неспокойному океану, заставляя нырять с головой в жаркие поцелуи, палящие взгляды, ощущать острые ноготки, длинные пальцы под кожей. Менять картинки заставляли раскаленные иголки боли. Они врывались в изгрызенную собаками и пораненную мечом плоть, ковырялись в подсохшей крови, выпуская на воздух свежую струйку. «Мой… Мой» Хрипловатый голос обнял, лаская раны, убирая боль и оставляя на сухих, обветренных губах улыбку. Томление растеклось по обессиленному телу. - Робин! Ро-бин… Королевское волшебство отбросили в сторону, втаптывая в собачее поскуливание и запах псиных экскрементов. Подгоняемый злостью из-за разрушенной сказки, Робин разлепил глаза и несколько секунд пялился на согнутый силуэт у прутьев. Воспаленный мозг впустил здравую мысль. - Белоснежка… - Да! Да! – в ее дрогнувшем голосе послышалось облегчение, а на последней букве почти что всхлип. - Бело… Сглотнув пыль в горле и, едва не закашлявшись от этих ежовых песчинок, мужчина потянулся к свету. - О, Робин! Девушка, не выдерживая, зажала рот рукой. Отвести взгляда от истерзанного, но несломленного разбойника она не могла. Так и смотрела, как мужчина собрал остатки сил и поднялся на ноги. Прихрамывая, он подошел ближе и рухнул на колени, отчего их лица оказались в нескольких сантиметрах. - Робин… Рука принцессы скользнула между прутьями и прошлась по колючей щеке. Пальцы изучили глубокие черты, очертили напряженные скулы, стерли частицы грязи. Кровь невозможно было стереть – кажется, она выступила из всех пор и превратила лицо вора в багровую маску. - Ты ранен, - ее губы даже не смогли шевельнуться, слова просто с воздухом вышли изо рта. - Но не убит, - победоносная, кривая улыбка застыла на его губах. Как жаль, что к ним не прилагались лукавые огоньки, которые обычно зажигались в этих смелых глазах. - Мы были там…. Видели, как ты дрался, - дрожал голос у Белоснежки. – Как герой! Ты настоящий герой, Робин. Ты ведь попытался поговорить с Региной… Жаль, что она не захотела тебе помочь… - Нет, - его пальцы вцепились в запястье девушки, отчего она подалась назад. Глаза прищурились, рождая яростную лаву. – Он ее отравил. Это не Регина. Она хотела мне помочь, но Георг ее отравил. - Отравил? – смогла только повторить Белоснежка. А через секунду в ее глазах вспыхнула радость, - но это все объясняет, Робин! Регина не Злая Королева! Она может тебе помочь, надо только ее спасти… Мужчина медленно разжал свои тиски и прижался лбом к прутьям, которые дали немного прохлады его горячей, окровавленной коже. Когда он склонил голову, Белоснежка ахнула, заметив обнаженную рану. - Робин! Тебя ударил стражник. Я видела… Я, - захлебываясь, принцесса стала рыться в складках своей жилеткы. Рука вынырнула с зажатым флаконом. – Тинкербелл передала тебе мазь. Она вылечит тебя. - Зачем? – Робин провел распухшим языком по губам, которые застонали от режущего прикосновения. Спасения не было. – Меня, все равно, казнят. - Казнят? Разбойник отвернулся, прислонившись спиной к прутьям. В таком положении он смог закрыть глаза, попытался вызвать на помощь запах соблазнительного тела, зацепиться за него, связать с ягодным ароматом детских волос и найти в себе сил. - Тебя не казнят. Слышишь? – резко оборвала его мысли Белоснежка. - За нее не страшно умирать… Смерть на глазах королевы делает тебя королем… Робин все же дождался. Пламенный поцелуй, отдающий ветром, листвой, бурной рекой, вырвался из океана и прижег напоследок приоткрытые губы. Звук гудящего от вонзающихся в него гвоздей дерева мешал Королеве. Ниткой обвивал ее мысли о величии, медленно сдавливая и лишая их даже намека на трепыхание. Уже скоро женщина застыла посреди своей спальни и осознала, что забыла, о чем думала секунду назад. Злясь на себя за слабость, Регина прошествовала на балкон и уставилась на площадь, на которую выходили ее покои в башне. Палящее солнце убивало в рабочих любое приличие и они, ругаясь, отхлебывали из кувшинов прокисшее вино. А после стучали молотками, били по пальцам и вновь заходились в отборной брани. - Чернь… Сердце начало наполняться склизким желанием перетереть эти опьяневшие сердечки в какой-нибудь ингредиент для зелья. Блуждающая злобная улыбка известила бы этих храбрецов о нависшей угрозе, но никто из них не поднимал голову, чтобы посмотреть, как ослепляющие лучи скользят по черному одеянию. Греть лучи не рисковали, только обрисовывали прекрасный силуэт. А женщина невольно оценила уже почти готовый к казни помост. Лениво подумала о воре, который дождался своей участи. На секунду перед глазами всплыло его обнаженное бронзовое тело. Дыхание прервалось, но отравленная кровь тут же заставило все снова забыть. Регина вновь отвлеклась на ругающихся мужчин. - Пожалуй, пригодятся для навоза… Усмехаясь от собственной шутки, Королева вернулась в прохладную спальню. Резко остановилась, увидев в нескольких шагах от себя девушку в зеленой одежде. - Тинкербелл, - подсказало сознание. Улыбка стала зловещей. - И тебе здравствуй, Регина, - настороженные глаза следили за каждым движением королевского тела. - Не помню, чтобы я тебя приглашала…- слегка склонила голову Регина. Женщина будто силилась вспомнить что-то, но так и не смогла. К пугающей ухмылке добавились залегшие на лбу глубокие черты, дающие понять о кропотливой работе с памятью. - Ты меня никогда не приглашаешь. Если мне надо, я сама приду. - Да, я и забыла. Феи отличаются не только долей сопливого оптимизма… Они также не умеют вести себя в обществе. - Уж кто бы говорил, - чуть не фыркнула Тинкербелл. – Ты тоже появляешься там, где тебя не звали. Вспомним-ка, свадьбу Белоснежки, - фея отметила судорогу на лице женщины и довольно усмехнулась. – Мне только учиться у тебя эффектному появлению. - Что тебе надо, насекомое? – Регина, очнувшись, отступила к столику и потянулась, ощущая страшную жажду, к заветному кубку. - Помоги спасти Робина Гуда! Королева окаменела, пропуская это имя через все тело. Но зов напитка оказался сильнее – она вгляделась в фею, давая ей понять, что в глазах осталась только бесконечная равнина. - Воры должны умирать. - Он не простой вор, кажется, ты это знаешь. Он ведь за тобой сюда прилетел. Значит, что-то вас связало. Что? – казалось, взглядом фея разделяла Королеву на слои, медленно снимая каждый из них и пытаясь найти хоть что-то искреннее. - Наверное, позарился на мои украшения, - с безразличием повела плечом Регина. – Откуда я могу знать, что у него в голове творится? - Даже если ты не знаешь, ты ведь можешь ему помочь? Сейчас на правах королевской невесты, - фею передернуло от последнего слова. Регину тоже окатило ледяной волной и она уставилась пристально на девушку. Пальцы, дрожа, в слепом движении схватили кубок. «Спаси его» Прежде чем внутри нее началась новая война, Регина отхлебнула цветочного зелья и потопила в нем любое напоминание о королевской ночи с благородным разбойником. Внутри осталось только удовлетворение от хорошего соития с очередным мужчиной. Тинкербелл, чувствуя шепот внутреннего голоса, который предупреждал об опасности, следила, как меняется в лице, будто засомневавшаяся на секунду Регина. В следующий миг Королева прошипела: - Подохнет как собака… Стража! Громкий крик разнесся по спальне, заставляя Тинкербелл без лишних раздумий броситься к двери. Даже от быстрых движений фея не смогла не заметить мольбу, мелькнувшую в темных глазах Королевы. Мгновение и тяжелая клетка скрыла этот просвет. Под черной плотной тканью было жарко. Пот выступал буквально из всех мест, струился по складкам прелого тела и впитывался в одеяние. Запах отбивал любое желание приближаться к его обладателю. Хотя не из-за кислой, тяжелой вони люди избегали этого человека. Палача боялись все. Двухметровый, вытянутый бревном, облаченный полностью в черную одежду и прятавший голову в колпакообразной маске палач ждал свою жертву. Мучился сам и хотел пнуть королевских стражников, которые так тянули. Позволив себе отрыгнуть чесночную похлебку, смешанную с вином, палач сквозь прорези на маске уставился на балкон, где уже устроились королевские голубки. Сытый взгляд не мог не пройтись по заключенным в кожаный костюм прелестям Злой Королевы. Судя по тому, как она улыбалась в ответ на поцелуи Георга, который терзал губами ее запястье, казнь ей не очень была интересна. На миг палач представил, как наваливается на эту пташку и разрывает ее изнутри, а после довольно заухмылялся. Внизу под каплями пота сладострастно потянуло. Все желание перебили крики толпы, которая уже ощущала запах крови. Впереди показались стражники, среди которых вышагивал новый посетитель рабочего места палача. Убийца выпрямился, разглядывая, как его жертва даже не склонила голову, когда к ней потянулись руки из толпы. Жители бесчинствовали, пытались оторвать кусочек от будущего любовника топора. В голову мужчины полетели огрызки. Палач почти с любовью смотрел на вора. Готовился дружелюбно встретить, предложить удобную плаху, пододвинуть корзину и погладить блестящим острием по могучей шее. Наконец, стража прорвала оцепление и вывела разбойника на помост. На секунду палач увидел полыхающие в сером танце угли. Это были не глаза жертвы. Это были глаза воина. Заинтересовавшись своим гостем, палач даже забыл о смертельном друге, которого несколько часов готовил к встрече с очередным несчастным. А вот несчастный выпрямился, отправляя открытый взгляд в сторону главного балкона. Проследив за ним, палач с удивлением увидел, как у перил выпрямилась королева. - Роланд! Не забудь о Роланде! – гортанный крик разнесся над площадью и потонул в общем многоголосье кровожадных зрителей. Женщина в ответ будто потянулась вперед – казалось, еще секунда и она отправится в полет. - Давай! Стражника тоже добила вечерняя духота. Он, не церемонясь, ткнул арестанта в плечо, на котором только был разорван рукав, и остались пятна крови, ран никаких не было. В ответ на свое наблюдение палач пообещал оставить красивое тело этого вора только с одним повреждением. Разбойник рухнул на колени, дерево под ним затряслось и заскрипело. Неспокойная голова оказалась прижатой к плахе. На напряженной спине под грязной рубашкой стали отчетливее позвонки. Выделилась мокрая вертикальная линия. Народ уже не слышал оглашение приговора. Лица пришедших превратились в звериные морды, которые скалились. Щелкали клыками, пытаясь достать заветную плоть, слизнуть горячую кровь, разгрызть кость и добраться до аппетитной мозговой жидкости. - Потрудимся, друг, - пропитый голос палача ласково коснулся слуха Робина. Он слышал, как сзади скрипели доски от шагов здоровяка, просели, когда он взял что-то тяжелое. А после стал приближаться. «Смотри, смотри!» Вылеченное от мази феи тело пыталось сдаться в плен страху, но слишком сильны были объятья чести и храбрости. Глаза чуть не вылезли из орбит, пока вглядывались в этот звериный карнавал. Искали хоть что-то человеческое и не могли… Неожиданно в лицо что-то горячее дыхнуло. Перед глазами проплыл туман, который тут же зацарапал слизистые оболочки, заставляя все же зажмуриться. Захотелось закашляться. Толпа в панике потерялась в удушливой завесе. Крики сменились топотом, воплями сдавленных тел, хрустом раздавленных конечностей тех, кто упал под ноги. На площади разверзся ад. Когда же пелена расселась, на помосте оказался только брошенный у плахи топор. Палач и стражник возвышались бесчувственными горами внизу у ступеней. Разбойника и след простыл.