Адель Гюго

      По долгу службы Альберт был вынужден оставить меня и уехать в Канаду. Недолго думая, я последовала за ним, взяв без спроса родительские деньги. Каждый божий день я искала встречи с Альбертом, клялась ему в верности, порывисто обнимала, обещала быть самой лучшей женой и с непониманием смотрела в эти уставшие глаза, рассудок мой твердил, то источник этой усталости во мне, но сердце, сердце шумом кровотока заглушало все доводы рассудка. Дни, когда мне не удавалось увидеть его я не считала днями, сплошной пыткой каленым железом, и чтобы как-то избавиться от этой муки я писала, писала огромное количество писем ему. Большинство их них не было отправлено, те, что доходили до него, скорее всего, были разорваны и тут же выброшены в мусор. Но это не останавливало меня, я неустанно следила за его шагами, встречала его у казармы каждый вечер и безмолвной тенью провожала до дома. Когда я узнавала, что у Альберта проблемы с деньгами, а он был азартным игроком, я незамедлительно оплачивала эти долги, под час сама оставаясь без пропитания. Мои письма родителям писались лишь затем, чтобы получить от них материальную поддержку. Никакие уговоры отца и даже новость о том, что матушка моя сильно больна не заставили бы меня вернуться. Конечно, я любила их, но то как я любила Альберта не шло ни в какое сравнение с этим теплым чувством.       Ревность моя доводила меня до бешенства и истерик, так что я уже оплачиваю ему услуги проституток, потому что только к ним не ревную его до побелевших суставов пальцев. Вся реальность моя сузилась до него одного, жизнь стала сном, и единственный стимул проснуться – это мой возлюбленный. Я падаю в обмороки, часто болею, нуждаюсь в деньгах, но словно не замечаю этого и вот уже пишу родным письмо о том, что выхожу замуж за Альберта. Новость эта всплывает в газетах и возмущенный, он приходит ко мне, требует уехать и оставить его в покое, но разве я это могу? Нет, над собой я уже не властна. Я шантажирую его, заявляю отцу его невесты, что он уже женат на мне. О каком браке может идти речь! Кричу, что Альберт подлый обманщик, расстраиваю его брак, ведь в моей реальности он действительно муж мой, мой суженый и больше ничей, мне небеса его предназначили. Отец, чья реальность отличалась от моей, был очень расстроен узнав о случившемся, и снова, с нежностью в каждой строчке просит меня вернуться. Напрасно. Я невидимой цепью прикована к Любимому.       Бежал ли он от меня или снова его вынудила служба, но Альберт уезжает на Мальту, а затем на Барбадос. Узнав об этом, я панически боюсь потерять его и наскребаю каких-то средств, чтобы отправиться на его поиски. Нахожу, мотаюсь за продвижением его полка, и уверяю, если бы его направили туда, где царит полярная ночь, я не на миг бы не усомнилась и поехала бы и туда.       В этой части повествования сознание моё настолько подернуто туманом, что я уже не различаю сон и явь, мои фантазии и действительность, я таскаюсь по жаркому острову с кипой моих писем-дневников, в лохмотьях и мучимая болезнями и антисанитарией, местные дети дергают мои истрепанные подолы и хохочут, окружив меня. Дни я провожу в ожидании любимого, в каждом письме умоляю его о встрече или наблюдаю за ним со стороны, не предпринимая никаких попыток поговорить, язык мой словно присох к небу, а все, что оставалось во мне моего безвозвратно вытеснила мания эта, эта безразмерно огромная зависимость, данная мне не по плечам.