Игры разума

Кто-то верит в магию, а кто-то просто в чудеса. Наверно, и то, и то - глупо, хотя... кто знает. Иногда надо же во что-нибудь верить. Например, в мир во всем мире. Или в Господа бога. В тот момент вдруг полыхнуло светом вокруг, и чья-то невидимая крепкая рука швырнула мне в лицо пригоршню ледяного ветра, такого знакомого, но, наверно, давно забытого… Тело Усаги вспыхнуло бело-розовым контуром, она раскинула руки, закрутилась волчком, обрастая какими-то фантастическими потоками разноцветных лент, и спустя мгновение затихла, приняв эффектную позу. Это было неожиданно. И даже красиво, признаюсь. Усаги стала немного другой, хоть и сейчас узнать ее было несложно. Не из-за одежды, каким-то образом внезапно преобразившейся на ней, яркой, как сияющий бенгальский огонек, а из-за выражения ее глаз. Совершенно других, удивительно синих и каких-то всепрощающих, что ли. Таких блистающих глаз я не видела ни у кого. Вернее, один раз видела. В католическом храме, куда забрела случайно во время дождя. - Я – Сейлормун! – заявляет она торжественно. – Борец за Добро и Справедливость! У меня сжимается сердце. Каким-то далеким, холодным, отрешенным от меня воспоминанием. А она все стояла и ждала. Молчала и чуть застенчиво улыбалась, несмотря на свой забавный вид. И в этот момент я вдруг обрела спокойствие. Ледяное, рассудочное, почти забытое - вместо того, чтобы проникнуться или просто поверить в это маленькое чудо… Искушение сделать это велико, но я выдерживаю натиск. Не этой глупой девчонке распоряжаться чужими судьбами, кем бы она ни была... - Убедительно, - киваю, - ты буквально как в цирке. Фокусник. Она обижается, хмурит бровки, как ребенок. - А чего ты ждала? – спрашивает. – Ты теперь веришь? - Откуда мне знать? В стриптиз-баре, я уверена, с такой скоростью переодевания ты наверняка будешь иметь успех. А вот драться с … вашими демонами в этом… – оглядываю ее скептически с ног до головы. - Все такое беленькое, чистенькое, каблук, на мой взгляд, высоковат, а вместо юбки я бы штаны надела. Ну, сама понимаешь… - Самурайский прикид с парочкой катан за плечами? – усмехается высокая девчонка с каштановым хвостиком. - Точно. - Это не мы придумали. И не мы выбирали… - Ничем не могу помочь, - виски начинает ломить от боли, накатывает необъяснимая тоска. - Каждый сам решает за себя, правильно? - Что тебе мешает в это поверить? - Поверить во что? - В то, что мы так тоже можем. И ты тоже можешь… могла раньше. Что? Что я такого могла раньше? Пустота… - Но зачем? Для чего? Кому нужны эти ваши сражения? Усаги дернула плечиком. Обернулась к Рей, спрашивая у нее поддержки. Та, усмехнувшись, ответила: - Во всем мире давно идет непрекращающаяся война. Другая, но тоже настоящая. Как ты думаешь, а она кому нужна? Во всем мире? И вообще… - Что вообще? Я ведь действительно до этих Усагиных выкрутасов думала, что они… в это просто играют. Ночью, на пустыре играют в каких-то демонов. Нельзя даже в их возрасте относиться к этому серьезно и не видеть границы, где заканчивается игра и начинается реальность. Но несколько пар глаз напротив были очень серьезны. Ни насмешки, ни иронии. Так не бывает. Так не может быть. Стоп. А что... если?.. Что, если действительно, как в голливудском блокбастере, существует на Земле кучка девочек-волшебниц, сражающихся с темными силами за Добро и Справедливость? Уничтожающих своей светлой магией демонов? Оставляющих без внимания локальные конфликты, когда люди из телевизионных новостей с минометами в руках идут уничтожать своих безоружных соседей? Когда с самолетов поливают бомбами мирные города? Получается, демоны, угрожающие всему миру сразу, им менее опасны, чем один начиненный самолет или вооруженная толпа? Тогда почему – они не там?.. Но ведь я не ребенок, я в сказки не верю. Волшебницы... Глупости какие. Мультики в телевизоре. У Мичиру в руке какая-то странная штука, такая раскрашенная ручка или жезл, не знаю, как лучше его описать. Я вздрагиваю. Перехватываю ее руку, она послушно разжимает пальцы, и вот эта штуковина уже на моей ладони. Они все смотрят на меня, затаив дыхание. - Что это? - Хенсин… - Что такое хенсин? Он твердый и горячий, как еще не успевший остыть на полуденном солнце металл, почти живой, и поблескивает мягко, переливаясь волнами, будто нарисованными спецэффектом в навороченном фильме. Опасность. Мощь. Сила. Непонятная, иррациональная, что может загореться невидимым жаром на кончиках пальцев. - Хенсин… - они снова говорят все хором, галдят, перебивают друг друга, но я не слушаю. Я откуда-то знаю, что этот хенсин как-то связан с брошкой Усаги. И если я подниму его и скажу, что они подсказывают, мою фигуру тоже расколет ослепительный свет, и мир качнется, наполняясь бурлящей силой. И снова не будет дороги назад… - Осторожнее, Харука… - Ты – воин! Пожалуйста, поверь нам! Достаточно сказать: «Сила планеты Уран»… - Пожалуйста... - Усаги смотрит умоляюще. По моим рукам вдруг бегут мурашки. И ладоням так горячо, буквально до ожога. Я вскидываю руку, одновременно подстегиваемая страхом и любопытством. Выбирать ведь нужно каждый день, каждую минуту... Наверно, тогда я смогу заполнить пустоту, порожденную кем-то другим, но пустоту, порожденную мною самой, не заполнить ничем. Потому что, куда ни кинь, реальность – очень холодная и одинокая вещь. Всегда. Разве глупо вдруг не захотеть чуда? Мимолетного глупого чуда. Чтобы поверить не рассказанным сказкам, а в реальность странного артефакта на ладони? Забывая, что есть не меньшие чудеса: улыбка, радость, прощение, и — вовремя подсказанное нужное слово. Моя рука с зажатым хенсином взлетает вверх. За окнами небо уже совершенно темное. Фары проезжающих по улице автомобилей то вспыхивают, то гаснут расплывчатыми пятнами сквозь стекло. Я шепчу. Ничего. Еще раз. Нет ответа. Я шепчу свои слова чуть громче и так до крика. До кашля, до смеха, оседающего хриплой клокочущей судорогой где-то далеко в горле. Они смотрят на меня во все глаза. Но ведь если это правда, и волшебство есть, то где-то там наверху меня должны услышать? Ничего не происходит Я не такая. Я не могу…. Это все неправда. Эта странная штуковина описывает полукруг, тараня, как в замедленном кадре, пространство комнаты и хрупко разбивается о стену, стекая вниз крошевом разноцветных осколков… И… снова ничего. А поверить в волшебство, оказывается, было так просто! Усаги или кто там она сейчас… вскакивает. - Зачем, Харука? Зачем ты это сделала? - Хенсин… - бормочет Минако. – Хенсин… - Не может быть!.. Так... не бывает, он же... он… Что – он? Они всерьез думали, что эта хреновина вечная?! - Всё, посмеялись?! А теперь пошли вон! Все! Вон!! Оставьте меня в покое! Они в растерянности уходят, виновато оглядываясь. Я не иду за ними. И не останавливаю. Они знают, что делают. Мичиру замирает на пороге, оборачивается и смотрит так, что неожиданно екает сердце. И мне почему-то хочется ей сказать: "Береги себя". Но я только сжимаю крепче зубы и смотрю, как за ней закрывается дверь.