Игры разума

В жизни ничего случайного нет. Все заранее предрешено, расписано кем-то свыше по тактам и нотам, и мелодия, что складывается из них, звучит в твоей жизни, хочешь ты этого или нет. И все эти рассуждения о свободе, и праве выбора, и о том, что ты сам определяешь свою судьбу – всего лишь просто слова. Никакой свободы на самом деле не существует. Особенно, когда любишь во всю силу своей души и знаешь, что тот, кого ты любишь, тебе не принадлежит, потому что любит другого. И это будет продолжаться вечно. Я много раз думала о том, что чувствовала ко мне Мичиру. Именно ко мне, а не к той, что стала бестелесным призраком. Любила ли меня хоть немного, или тоже обманывалась, не желая принимать правду? Или все же верила в глубине души, что однажды я все вспомню? Стану прежней. Откуда в ней бралась та бесконечная нежность ко мне, к человеку, кто превратил ее жизнь в маленький ад, и то безоговорочное доверие, скользившее в каждом ее взгляде, в каждом слове... Мне очень хотелось верить, что она сможет полюбить меня и забыть про ту, другую, но после ее слов этой Сецуне я думаю, что она тоже очень боялась остаться одной. И, несмотря на все слова, она все-таки очень боялась меня потерять… Но это сейчас я хорошо усвоила, что на самом деле нельзя потерять того, кто тебе не принадлежит. Как я очутилась дома после того злополучного сеанса? Я не помнила этого. Как и того, сколько прошло времени и как Мичиру удалось дотащить меня до спальни, уложить в постель и раздеть. Вокруг была одна лишь пучина мучительной бездны, нереальности, где нет ни звуков, ни запахов, ничего. Безвременье, в котором, как вспышка ослепительного света, иногда меня пронзала мысль о том, что я проиграла, почти все вспомнив, а потом снова забыв. Обрывки памяти, в которых я снова видела свое прошлое. Его кусочки были похожи на перепутанную мозаику. Господи, почему же это так больно? Нет, это была не физическая боль. Душевная… Холодный озноб сотрясал мое тело. Я никак не могла открыть глаза, хотя почти все чувствовала. Я словно спала и никак не могла проснуться, разорвать пелену этого кошмарного сна. А потом на смену боли снова, как в кабинете Фукуды, пришли ее руки. Ее мягкие, успокаивающие касания, стирающие с моих щек набежавшие слезы. Эти заботливые и ласковые ладони словно старались окутать меня целиком, чтобы забрать хоть толику той боли, терзающей мой мозг, и я в отчаянии потянулась к этим рукам, хотя на деле не сдвинулась ни на дюйм – тело отказывалось подчиняться. Я знала, что она рядом. Мичиру. Тогда теплые губы коснулись моей щеки, скрипнула кровать, и я ощутила, как она легла рядом со мной, обнимая и согревая своим дыханием. Я чувствовала тепло ее тела, биение сердца, исходящий от нее свет, который правильнее было бы назвать любовью, но я уже не верила в нее. Я пыталась вспомнить, что же мне удалось увидеть на моем последнем сеансе, и не могла. Мичиру осторожно погладила меня по голове и поцеловала в обе щеки. Я лишь разобрала едва слышный шепот: - Ты заснешь и проснешься здоровой. Твоя боль утихнет. И снова все будет хорошо, Харука… Я больше никогда не оставлю тебя. Как же мне хотелось поверить ей! Но я почти сразу же заснула, и последняя мысль, промелькнувшая в моей голове, была о том, что я сделаю все, чтобы она была счастлива. Вот только одной моей любви для этого уже недостаточно. Когда я просыпаюсь утром, за окном уже светло, день такой теплый и ласковый, а мне почему-то снова делается холодно. Мичиру в моей постели нет. Но слабый запах ее духов и тепло, хранимое подушкой, еще не успели выветриться с белья, заставляет поверить, что эту ночь мы провели вместе. Тело кажется на удивление легким, как пушинка от одуванчика. Я встаю на ноги практически без усилий. Дверь на террасу приоткрыта. Я подхожу к ней осторожно, точно боюсь спугнуть неведомое. Яркий солнечный свет падает в наш небольшой зеленый садик с безоблачного неба. Мичиру, одетая в пестрый домашний халатик, стояла ко мне спиной, облокотившись на узорчатую ограду, и по распущенным по спине морским локонам весело прыгали солнечные зайчики. Тишина летнего утра прерывалась только звонкими птичьими пересвистами. А потом я увидела, как вздрагивают ее плечи. - Мичиру! – я не выдержала, но все остальные слова словно захлебнулись в моем горле. Она резко обернулась, и я успела заметить, что глаза ее полны слез. Я сглотнула внутрь противный комок. – Мичиру… Господи, да что угодно, но только не ее слезы. Я непроизвольно делаю шаг вперед. Обнимаю ее за плечи. И мои руки тут же накрывают ее невесомые ладони. - Харука! – она украдкой стирает набежавшие слезинки и пытается улыбнуться, заглядывая мне в глаза. – Все в порядке? Как твоя голова? Болит? - Не особо, - я тоже пытаюсь улыбнуться ей в ответ. – Нет, правда, со мной все хорошо. - Давно ты не спишь? - Не знаю, честно говоря. Недавно, наверное. А может, как ты только ушла. «И я сразу замерзла…» - Прости. Ты так сладко спала, что я не решилась тебя будить. Тебе нужны силы. А мне хотелось приготовить для тебя завтрак. Как раньше… Ты голодна? С кухни на террасу, и правда, плыли и дразнили ноздри умопомрачительные запахи. А учитывая, что вчера мне удалось только позавтракать, а потом уехать к Фукуде, живот сводило голодной судорогой. Я уже убедилась в том, что Мичиру потрясающе готовит, в отличие от меня, кормившей ее невозможной стряпней. Впрочем… тогда, пока она болела, меня выручали девочки. Девочки… Как они? Давно никого из них не видела. Мы завтракаем молча, не решаясь поднять друг на друга глаза. Наконец, я не выдерживаю. - Как ты меня нашла? Ну, там… у Фукуды? Мичиру вскидывает на меня потемневший взгляд. Что в нем больше: надежды или благодарности? Хотя… этот день отсрочки ведь ничего не решает. Мичиру отвечает, помешивая кофе ложечкой. - Я… я наткнулась его визитку в твоей ветровке, - она замолкает, а потом с жаром оправдывается. – Это нехорошо, я знаю… Но я с ума сходила от беспокойства, я не понимала что происходит с тобой, я беспокоилась. Не сердись… - Я… не сержусь… - говорю я, сжимая в своих руках ее ладонь. - Ты очень изменилась в последние недели. Харука, извини, если я… - Изменилась… в каком плане? Мичиру глядит на меня как-то странно, покрываясь румянцем. Отвечает нехотя. - Ты медленно, шаг за шагом словно становилась прежней. Как раньше. Но я очень боялась, что я себе это только придумала, - она отложила приборы в сторону и пристально взглянула мне прямо в глаза. – Я боялась спугнуть это наваждение. Зачем ты ходила к Фукуда-сан, Хару? Это ведь был не первый твой раз, правда? - Правда. Скорее последний. - Почему ты не рассказала про него с самого начала? «Почему ты это спрашиваешь?..» Я усмехаюсь. Впрочем, какая теперь разница таиться? - Ты бы отговорила меня. А я действительно хотела все вспомнить. Снова стать прежней. Той Харукой Тено, которую вы все так любили и которая была всем так нужна… Она опускает голову и словно становится меньше. И почти тут же поднимает на меня глаза. Спрашивает шепотом, закусив губу: - Ну и что? - Что? - Ты что-нибудь вспомнила? - Нет. Ничего… - я вру и прячу глаза под упавшей на глаза челкой. - Совсем? - Практически да... Он честно предупреждал меня, что может ничего не выйти. Но я все-таки решила рискнуть. Моя память по-прежнему спит, Мичиру. В голове какие-то отрывки, смутные образы. А что-то большее… я не помню. В тот роковой вечер мне словно перепрошили мозг. Вселили меня в другое тело... - Значит, мне это не казалось. Ты пошла на это ради меня. А я снова все испортила… - Нет-нет, ты не виновата! Это не ты, Мичиру. Даже не думай так! Не смей так думать! Просто… все идет своим чередом. Наверное, так, как и должно быть. А Фукуда-сан… несмотря ни на что, он все-таки очень помог мне. И я благодарна ему. Очень благодарна. - Нет. Я виновата в той аварии, - Мичиру обернула руки вокруг опустевшей чашки, и глаза у нее сразу стали какими-то чужими, - С нее ведь все началось. Мы тогда немного повздорили. Впервые, за долгое время. И ты уехала, сказав, что тебе нужно успокоиться и остыть…Хотя это я была неправа в той нелепой ссоре. Ссора? Авария… Обрывки воспоминаний. Покореженный мотоцикл. Кровь. Много крови вокруг… Это мне тоже однажды удалось увидеть. Когда это случилось, со мной был кто-то еще. Да, точно. Девушка. Она первая пришла мне на помощь. Ее лицо, ее руки… дальше туман. Но разве это была не Мичиру? Я непонимающе гляжу на мою скрипачку. - Разве тебя не было со мной? Мичиру усмехнулась. Помотала головой. - Я приехала, как только мне позвонили. Нет, там… Там ты была одна. - Точно? - Определенно точно. - Одна? Но как же…- ничего не понимаю. - Твой мотоцикл со всей скорости врезался в ограждение на серпантине и чудом и не упал со скалы вниз. Рядом с тобой никого не было. Я поехала с тобой в больницу. Тогда я еще верила. Что, если любишь, можно преодолеть все, что угодно. Что за любовь нужно бороться. Даже со смертью… - Бороться… - Глупости все это. Потому что на самом деле любовь - это всегда ненадолго. Любимый или умирает, или предает. Когда ты появилась в моей жизни, я подумала, что бывает и по-другому. Только и мне не повезло. - Не говори так. Пройдет время, и ты снова полюбишь, Мичиру. Говорят, время лечит. Возможно, не так, как ты любила ее, но это тоже будет любовь, просто немного иная… - Любовь к кому, Харука? - Ну, к примеру, к детям. К ребенку… Как ей объяснить? Хотару… Я знаю, Мичиру обязательно полюбит эту малышку. Но если я останусь, она не сможет забрать ее. Господи, только где мне взять силы, чтобы самой, добровольно отказаться от нее? Чтобы просто уйти… - Это совершенно другое. - Я знаю. Но все же… Мичиру горестно улыбнулась, вздохнула, положив мне на плечо ладонь. Ее глаза вдруг оказались близко-близко с моим лицом. Ответила полушепотом: -Есть вещи, которые никогда не покинут твое сердце. Я больше никого не полюблю. Я знаю. Никого и никогда. Потому что… - краснея, почти в самые губы выдохнула мне Мичиру, вдруг неведомым образом оказываясь на моих коленях и зарываясь лицом в мои волосы, – однажды я уже полюбила. И это всегда будет со мной, до конца моих дней. Я люблю тебя, Хару. И ни одна живая душа не заменит мне тебя.