Априори

Блейн проснулся первым около десяти утра и чувствовал себя полностью выспавшимся, но все равно не спешил вставать. Потому что рядом с ним все еще спал Курт и Блейн никогда в своей жизни не видел ничего прекраснее. Как можно было сомневаться в том, что они родственные души, что именно Курт его сабмиссив, если от одного взгляда на него у Блейна перехватывало дыхание? Он, может быть, и не слишком часто использовал других сабмиссивов для своего удовольствия и вообще не помнил, чтобы просыпался с кем-то в одной кровати, но некоторый опыт у него все-таки был, и исходя из этого опыта Блейн понимал, что Курт и то, что он к нему чувствует — это нечто совершенно особенное. Спящий Курт был похож на самого настоящего ангелочка и Блейну было ничуть не стыдно, что он любуется им, пока тот спит. Впервые за долгое время никакие сны не мучали Блейна, а все потому, что их объект, их главный герой, был рядом с ним. Сны вели его к родственной душе. Теперь же, когда она была рядом, в его объятиях, в этом не было никакой нужды. И до чего же прекрасно было просто выспаться! — Я чувствую, что ты на меня смотришь, — сонно пробормотал Курт, прикрывая глаза рукой и смущенно улыбаясь. Он немного поерзал, чтобы спрятать лицо в подушке, и тихо рассмеялся, когда Блейн легонько пощекотал его и поцеловал в шею сзади, немного оттянув воротник своей футболки на Курте. Он никогда в жизни еще не просыпался таким счастливым. Ему никогда не было настолько хорошо, настолько комфортно и уютно. А ведь не должно было быть, если так подумать. Блейн был его кумиром и одно это уже порядочно смущало. Блейн также был старше, был опытнее. А еще Блейн бы невероятно красивым, он был доминантом и, если уж на то пошло, они были знакомы не так уж давно, чтобы чувствовать себя полностью расслабленно рядом с мужчиной. Но он чувствовал. А еще чувствовал себя невероятно счастливым. — Разве это плохо? Я любуюсь тобой, — искренне ответил Блейн. — Кстати, доброе утро. И если ты полежишь еще немного, я принесу тебе завтрак в постель, как и положено. — А если я скажу, что хочу приготовить завтрак вместе с тобой? Это не будет слишком выбиваться за пределы романтических канонов? Потому что мне бы очень хотелось быть с тобой на кухне, напевать вместе твои песни и, может быть, пару раз поцеловаться… Если только отпустишь меня в душ на десять минут. — Обещаешь выйти из него все еще в моей футболке? Курт тихо рассмеялся и сел в кровати, пытаясь натянуть футболку на обнажившиеся бедра, но безуспешно. — Конечно… Он наклонился, чтобы поцеловать Блейна в щеку, и резво соскочил с кровати, прекрасно понимая, что Блейн провожает его взглядом, так что даже немного виляя бедрами. Даже если на его запястье еще нет заветной буквы, это не значит, что он не может быть игривым и соблазнительным. Настолько, насколько он вообще способен на это сейчас, не имея в этом деле ровным счетом никакого опыта. Блейн улыбнулся и тоже поднялся с кровати, отправляясь во вторую уборную, чтобы почистить зубы и немного освежиться. Курт вышел в кухню, как и обещал, через десять минут и застал Блейна сидящим на стуле в ожидании его. Кто бы мог подумать, что тот и правда согласится готовить вместе! Осмелев, Курт прошел через помещение и изящно опустился на колени мужчины, приобнимая его за шею. Внутри его маленькая фанатка визжала изо всех сил, потому что все происходящее все еще было похоже на какой-то фильм, где влюбленный в кумира мальчик не просто встречает его, не просто оказывается рядом, но получает ответную симпатию. Да что там симпатию! Даже если Курту все еще с трудом верилось в это, он понимал, слышал, видел и верил, что Блейн влюблен в него. Что Блейн — его родственная душа. Как так вышло, что его жизнь из безумно сложной и не слишком счастливой, превратилась в это? Он пережил столько унижений среди сверстников, не находил понимания и с большим трудом сходился с людьми из-за комплексов, а теперь… Теперь его жизнь напоминала самую настоящую сказку, где его прекрасный принц был не просто чудесным, он был по-настоящему сказочным, совершенным, идеальным. Блейн был самым лучшим человеком, самым сильным доминантом, самым красивым мужчиной, самым нежным любовником, как уже сейчас казалось Курту. И весь этот набор качеств, заключенный в одного восхитительного человека, достался ему, Курту. Он станет его самбиссивом. Он будет служить ему, подчиняться, будет для него самым покладистым, самым идеальным мальчиком… Наверное, в глазах Курта сейчас отражались все его мысли, потому что Блейн счастливо улыбнулся в ответ и потянулся, чтобы поцеловать мальчика. Его руки крепко обвили стройное тело, прижимая к себе и не давая соскользнуть с коленей, а поцелуй из нежного и романтичного рисковал перейти в страстный и жадный, потому что их сердца бились с бешеной скоростью и они оба не могли насытиться друг другом. — Завтрак. Мы должны сделать завтрак. И я должен отвезти тебя к школе, чтобы ты мог поехать домой на выходные, — с трудом оторвавшись от губ Курта, пробормотал Блейн. — Хорошо. Да. Курт коротко послушно кивнул, вызывая одним этим жестом у Блейна целый табун мурашек по спине и рукам. Боже, каким же прекрасным сабом этот мальчик станет, как только получит заветную буковку на запястье. Блейн помог Курту встать на ноги и встал сам, принимаясь за приготовление кофе, в то время как Курт занялся омлетом. Все было именно так, как Хаммел мечтал: они время от времени целовались, Блейн разрешил включить на телефоне Курта свои песни и даже подпевал им, несмотря на то, что сначала бурчал, что его голос со стороны кажется очень странным и не слишком ему нравится. Приготовив легкий завтрак, они сели за стол, и Курт не мог отделаться от мыслей об их прекрасном будущем. Стоит только дождаться его определения, и все это станет реальностью. Ведь если Финну и Рейчел, которые, вообще-то, могут еще и детей заделать в своем раннем возрасте, разрешили жить вместе и даже не собирались обсуждать этого, то почему бы это запретили Блейну и Курту? Ладно, ему самому это казалось немного дико. Например, несколько ребят в его школе тоже уже определились, но ведь не начали они вместе жить. Встречались, время от времени ночевали друг у друга и родители смотрели на это сквозь пальцы, но зачем так спешить? Хотя, возможно, все дело было в Рейчел. В семье Андерсон определение было болезненной темой из-за Купера саба и Блейна, который в свои двадцать семь все еще не определился. Возможно, родители просто решили не мешать счастью дочери и неважно, во сколько она его встретила. А может быть, доверяли ей достаточно и понимали, что она не станет рушить свою карьеру ненужной сейчас юношеской беременностью. Рейчел была очень целеустремленной и четко понимала, что ей нужно. Вполне вероятно, что родители уважали это. А что будет с Куртом? С одной стороны, отец уже знаком с Блейном. Причем мало того, что он знаком с ним в реальности, благодаря знакомству с Кэрол и определению Финна и Рейчел. Он был еще хорош знаком с ним уже добрых лет пять. Ладно, может быть, три года. Три года, что Курт фанател от Блейна, постоянно рассказывал о нем отцу и больше всего на свете мечтал, что поступит в НЙАДИ, как его кумир, купит красивую одежду, немного похудеет и приведет в порядок тело, а потом пойдет на одну из его Бродвейских постановок и Блейн увидит его прямо в зрительному зале! Или хотя бы после выступления, когда Курт принесет ему цветы. Хотя кого он вообще обманывал? Курт копил деньги, чтобы отправиться в Нью-Йорк уже этим летом и пойти на эту новую пьесу, где должен был играть Блейн. И хотя он убеждал всех вокруг, что восхищается им исключительно как исполнителем и актером, ни для кого не было секретом, что он влюблен. Да, как фанат, да, безнадежно и глупо… Хотя кто теперь скажет, что это было глупо? Может, никакое это было и не фанатство. Может быть, он просто чувствовал, что Блейн — его родственная душа. И даже если они пока еще в этом не убедились, Курт не сомневался, что именно так и будет. — Боже, мне так грустно, когда я думаю, что из-за меня ты отказался от роли в той пьесе! Я столько рассматривал афиши и мечтал, что там будешь ты и каким прекрасным ты будешь, — вздохнул Курт, уже одевшись и направляясь уже к машине Блейна. Он с радостью остался у него подольше, да хоть на все выходные, но обещание отцу нарушать не хотелось, а стрелка часов и так неумолимо двигалась к полудню. Время на дорогу, плюс прощание у школы… — Серьезно? Курт, я совсем не жалею. У меня может быть еще не один десяток пьес, а вот родственная душа только одна. И мне откровенно все равно, сколько чего я пропущу по меркам театрального мира, но я точно знаю, что не хочу пропустить ни единого дня из твоей жизни. Я хочу быть рядом, когда ты определишься. Хочу быть первым, кто коснется твоей метки. А боже, есть еще миллионы самых разных «хочу», когда дело доходит до тебя. А моя карьера… Нет, это не идет ни в какое сравнение с тобой и нами. — Ты совершенно невозможный человек, Блейн Андерсон, — выдохнул Курт, чувствуя смущение вперемешку с восторгом и недоверием, что это все происходит в реальности и, что самое главное, именно с ним. — Почему же? — Потому что нельзя быть таким идеальным. — Я не идеален, Курт. Никто не идеален. Но я думаю, что мы с тобой идеально друг для друга подходим. В этом и секрет. Блейн протянул руку и переплел их с Куртом пальцы. Нужно было завести мотор и уехать, наконец, к Далтону, но он не хотел думать о том, что снова несколько дней не увидит Курта. Чем ближе они становились, тем мучительнее были даже короткие разлуки. И именно поэтому родственные души так скоро начинали жить вместе. Особенно на первых порах, когда разлука кажется совсем невыносимой… Впрочем, они с Куртом пока еще не определились и не стоило забывать об этом. Блейн в мечтах часто улетал куда-то, но необходимо было помнить о земле под ногами. Да, он и сам уже почти не верил в то, что судьба может быть так жестока и что Курт окажется не его половинкой, но если не хочешь больно упасть — не взлетай слишком высоко. — Ну нет, Блейн, ну правда. Я не могу найти в тебе ни единого изъяна. Знаешь, ты был моим кумиром достаточно долго и я идеализировал тебя. За меня это делали еще и средства массовой информации и твой агент, Хантер. Но я в глубине души иногда успокаивал себя тем, что ты обычный человек и у тебя тоже наверняка есть недостатки. Но вот ты рядом которую неделю, а я только и вижу, что ты совершенно невозможный. Блейн рассмеялся и покачал головой, прежде чем потянуться к Курту и нежно поцеловать его в уголок рта. — Я надеюсь, что так и останется, милый. Меньше всего на свете мне хотелось бы разочаровать тебя. Уже на парковке Блейн проводил Курта до его машины и тоскливо вздохнул. Отпускать Курта даже на день совершенно не хотелось. — Ты обычно возвращаешься вечером воскресенья? Делаешь уроки дома? — Да, — кивнул Курт. — Я как-то пытался вернуться с утра, чтобы не ехать по темному, но мне пришлось встать так рано, я совсем не успел собраться, так что забросил эту идею. А ты… — Да. Курт рассмеялся. — Ты ведь не знаешь, что я хотел спросить. — Знаю, поверь. Если даже ты пока не располагаешь этим чудным талантом чтения моих мыслей, то я, кажется, уже, — немного дразнясь, Блейн легонько коснулся носа Курта пальцем. Они были в публичном месте, так что целовать он бы его не стал, но протянул руку и переплел их пальцы. — Я буду рад, если ты приедешь завтра ко мне, а не сразу в школу, а с утра поедем уже от меня. — А если я уеду от отца пораньше? Нехорошо врать ему, конечно, но я просто скажу, что не хочу ехать поздно вечером… — Курт похлопал ресницами, ощущая дрожь внутри от того, как ласково большой палец Блейна скользил по его браслету. Боже, там был браслет, а Курту казалось, что Блейн скользит по оголенным нервным окончаниям. — Я буду ждать тебя с утра. Да что там. Я буду ждать тебя с той секунды, как ты уедешь. — Ты помнишь про контракты? Тогда мы могли бы обсудить все прямо завтра. И я тоже буду очень-очень ждать нашей встречи. Боже, Блейн, мне не верится, что все это правда происходит со мной! Голос Курта на последнем слове стал выше и он почти пискнул, от чего смущенно рассмеялся и закрыл губы рукой. — Ты — все, о чем я когда-либо мечтал. И ты прекрасен… Блейн, не удержавшись, быстро коснулся губ Курта, молясь, чтобы никто не увидел их из окон. На выходные не много людей оставалось в школе и жилые корпуса были дальше от парковки, но как на тот случай… — Я поеду. Иначе не смогу от тебя оторваться, — выдохнул Курт, еще раз сжимая руку Блейна и открывая дверцу машины. Блейн быстро поцеловал его ладошку и отступил, давая Курту закрыть дверь. Тот послал ему воздушный поцелуй, улыбнулся и завел мотор машины, отъезжая назад и выруливая с парковки, успевая помахать Блейну еще раз, прежде чем скрыться из виду. В этот момент в окне жилого корпуса Себастиан задумчиво скользнул пальцем по своим губам и отошел от окна, просматривая смазанные, но вполне понятные фотографии на своем мобильном телефоне. Такой удачи с ним не было уже давненько. А казалось бы: просто высунулся в окно покурить приятным субботним полднем. И такой подарок судьбы, такой подарок… Даже один вечер без Курта казался теперь настоящим мучением, когда он смог провести с ним такой прекрасный вечер и ночь. Блейн приехал в квартиру и сразу ощутил, как тоскливо и пусто здесь без его чудесного мальчика, без его голоса, смущенного смеха, без нежного шепота и тепла, которое мог только он дать. В такие мгновения все сомнения исчезали, потому что Блейну никогда не было так хорошо ни с кем другим и быть не могло, потому что настоящая родственная душа только одна. Блейн не выдержал и даже поехал к родителям, потому что быть одному дома оказалось совершенно невыносимо. К счастью, Рейчел была на свидании с Финном и он смог поговорить с матерью и отцом, которые были удивительными и понимающими людьми. Блейн не был до конца откровенным, но лишь в том, что не вдавался в детали. Не стоило им думать о том, что он провел ночь с шестнадцатилетним мальчиком, даже если между ними ничего не было. В любом случае, вернулся Блейн к вечеру в хорошем расположении духа и перенести еще сутки или даже меньше было уже проще. Единственное, что немного тревожило его — контракт, о котором говорил Курт. И Блейн подумал об этом и отец сказал, что им не стоило ступать в отношения доминанта и сабмиссива до того, как Курт получит свою букву. Нет, они оба понимали, что там, вероятно, не будет сюрприза, но в случае чего это могло создать проблемы. Более того, это было запрещено. И Блейну не хотелось подставлять их обоих. Он понимал, что Курт делает это для того, чтобы угодить ему, хотя сам пока еще не нуждается в этом. Курт нуждается в нежности, в ласке, в понимании. В их сладких поцелуях, в прогулках за руки и уютных вечерах в ресторанах. И пускай Блейн пока не мог вывести его в свет по понятным причинам, он мог и дома обеспечить ему то, в чем нуждался влюбленный юноша. А уж его доминант ждал своего сабмиссива одиннадцать лет. Подождет еще немного. Курту без Блейна было совершенно невыносимо и даже отец, кажется, понял все, хотя Курт старался избегать этой темы. Ему не хотелось врать отцу, потому что если завтра они с Блейном определятся, то лучше, чтобы он все знал. Но и посвящать его во все детали точно было лишним. Просто хотя бы потому, что его отцу едва ли это покажется правильным. Хотя, к счастью, тот всем своим видом показывал понимание и Курт даже сказал о том, как же рад, что Блейн теперь в их школе и что он стольким вещам может у него научиться. В остальном они с отцом неплохо провели вечер, поужинали и даже немного посмотрели футбол. А перед сном Курт ушел к себе в спальню и был безмерно рад увидеть несколько сообщений от Блейна. Тот не казался мужчиной, который вообще пишет смс, но он написал! Написал о том, что скучает. Описал, как прошел его день и написал, что безумно ждет их встречи завтра вечером. Стоило ли говорить, что Курту захотелось прыгнуть в машину и уехать прямо сейчас? В любом случае, он собирался уехать сразу после обеда. Хорошо еще, что на вечер у отца опять было запланировано свидание с Кэрол и никто не собирался слишком горевать по поводу его отъезда. Чудесно было, что отец встретил эту женщину. Может быть, они и не были родственными душами, но у них были восхитительные отношения и Курт был очень рад, что отец не будет больше одинок. Он ответил Блейну, что тоже скучает и точно так же описал ему свой день. Они переписывались еще несколько часов с короткими перерывами на прием душа и Курту даже стало легче. Словно Блейн был рядом, просто он не мог к нему прикоснуться. Пожелав, наконец, спокойной ночи, Курт лег в кровать и прижал к себе подушку, вспоминая, как вчера обнимал его Блейн и как будет обнимать завтра. Они не могли постоянно ночевать вместе, это было бы слишком опасно, да и черт знает, как на это посмотрели бы в школе, если бы ученик вдруг перестал ночевать в общежитии. Но и как спать без Блейна Курт просто не понимал… Со всеми этими заботами он даже забыл о контракте и решил, что они смогут написать его завтра вместе, заодно обсудив каждый пункт. С этими мыслями Курт закрыл глаза и уснул. Блейн проснулся совершенно счастливым, написал Курту пожелание доброго утра и отправился в душ. Он сходил на пробежку, потому что настроение было очень даже подходящее, и вернулся, чтобы позавтракать. Буквально через час мужчина снова вышел на улицу, на этот раз, чтобы приготовить все к приезду Курта. Это позавчера они приехали к нему внезапно, а сегодня он собирался сделать все, как надо. Курт написал, что приедет примерно через три часа и Блейн собирался успеть все. Он закупился продуктами, купил букет белых роз, которые в его голове ассоциировались исключительно с его юным невинным совершенством. Он также купил свечи, которых совершенно точно не было у него дома, и вернулся в квартиру, чтобы приготовить ужин. Скорее нечто среднее между обедом и ужином, но на улице уже начинало темнеть, а Курт написал, что не успел нормально пообедать и голоден. Блейна сложно было назвать кулинаром от бога, но он сделал несколько закусок, приготовил курицу с интересным соусом и накрыл на стол. Цветы он хотел вручить сразу Курту, но свечи все-таки зажег. И когда в дверь позвонили, он сам почувствовал себя лет на шестнадцать, так радостно билось его сердце. Курт не мог дождаться встречи с Блейном. Даже одни сутки казались вечностью и он просто хотел прижаться к мужчине. Но удивленно замер на пороге, глядя на цветы, на свечи за спиной Блейна и на самого Блейна, который надел рубашку и боже выглядел лучше, чем на всех фотографиях, что хранились у Курта на всех устройствах в огромном количестве. — О боже. Я испугался, что позвонил не туда, — прошептал Курт и несколько раз моргнул. — Это мне? Мне никогда не дарили цветов. Боже, какие они красивые… Курт шагнул в квартиру, позволяя Блейну закрыть дверь, а сам прижал к себе букет, зарываясь носом в цветки и шмыгая носом из-за переполняющих эмоций. Он был просто влюбленным мальчишкой, ну что Блейн с ним делал? — Курт, милый? Котенок, ты что, плачешь? — Блейн испуганно попытался поднять лицо мальчика, но тот только отвернулся, снова шмыгая, а затем не выдержал и все-таки расплакался, когда Блейн прижал его к себе изо всех сил. — Я не знаю. Не знаю, чем заслужил тебя и все это, Блейн. Ты делаешь меня таким счастливым, что я просто не выдерживаю этого. Я так сильно влюблен в тебя, Блейн, — Курт не переставал плакать, отведя букет в сторону, чтобы не измять его, пока слезы мочили воротник рубашки Блейна. — Солнышко. Милый. Я тоже, тоже уже люблю тебя. Прошу, не плачь, ты разрываешь мне этим сердце. Я не хотел расстроить тебя… — Расстроить? Блейн… Курт поднял голову и прижался к губам Блейна, обвивая его шею одной рукой и позволяя прижать себя крепче к груди. Он пытался вложить в поцелуй все эмоции, все чувства, всю благодарность и ту огромную любовь, что не помещалась в его хрупком теле. Он настолько принадлежал в эти мгновения Блейну, насколько вообще мог принадлежать один человек другому. Скажи тот слово — и Курт вырвал бы свое бьющееся сердце и отдал ему в руки. — Люблю. Люблю. Люблю, — прошептал Курт, чувствуя, как с каждым этим словом освобождается и вместе с тем привязывается к Блейну, становится его собственностью, его частью, его половинкой. Он готов был выжечь эту букву на своем запястье огнем, вырезать ее ножом, сделать что угодно, только бы на всех правах принадлежать своему Доминанту. — Я твой… — выдохнул Курт, ощущая счастливое опустошение и с легкостью опускаясь на колени перед Блейном. Букет белых роз лег у его коленей, а сам Курт опустил голову, прижимаясь к бедру своего верхнего и чувствуя, что он никогда еще не был таким полноценным и таким сильным, как в это мгновение абсолютной слабости перед Блейном.