Априори

Курт понятия не имел, как ему выступать с мыслями о том, что ждёт его после выступления. Нет, действительно. Он каждый день только о сессии и думал, а когда понял, что это, вероятнее всего, случится прямо сегодня вечером после выступления, то вообще чувствовал себя так, словно немного сходит с ума. Одного взгляда на Блейна у сцены было достаточно, чтобы залиться краской. Дыхание то и дело ускорялось, как и сердцебиение. И если бы не ровный тон голоса его Верхнего, когда он сжал его руку за минуту до выступления, то Курт бы либо грохнулся в обморок, либо просто сбежал. Но Блейну все-таки удалось утихомирить его. Он просто приказал ему сконцентрироваться на выступлении сейчас, а обо всем остальном думать после. И это единственное, что помогло. Приказам Блейна он следовал безоговорочно. Да что там. Даже все его тело следовало этим приказам. Пульс замедлился, дыхание выровнялось. И вот уже свою партию он спел без единой заминки. Это было всего лишь обычное выступление, не какие-то там соревнования регионального или национального масштаба. А такие им тоже предстоят. Так что можно было и расслабиться. И как только Курт расслабился, время полетело с неумолимой скоростью. И ему даже стало жаль, что выступление закончилось так быстро и вот они уже уходят с небольшой сцены, продолжи смеяться и обниматься друг с другом. Блейн, как и обычно, ждал их за кулисами, тоже обнял ребят, поздравляя с хорошим выступлением, но уже спустя минуту взял за руку Курта, переплетая их пальцы и нежно сжимая ладошку юноши в своей. — Хочешь отметить с ребятами? Завтра все равно выходной, так что сможешь и отдохнуть и провести время со мной, — предложил Блейн по дороге к автобусу. Они немного отстали, чтобы можно было поговорить без лишних ушей. — Я не устал. Нет. То есть… не пойми меня неправильно, мне нравится проводить время с Соловьями, но сегодня я хочу провести его с тобой, — тут же с готовностью ответил Курт, сжимая руку Блейна в ответ и поднимая на него глаза. Боже, Блейн что, не видел и не чувствовал, что Курт напряжен, как струна, и каждый день только и грезит что его словами о грядущей сессии? Пускай первой, пускай только пробной, но от одного предвкушения у Курта дрожали коленки. Страшно представить, что будет на ней самой. Или Блейн просто дразнил его? О, Курт бы не удивился и такому варианту. — Уверен? Точно ведь дразнил! — Да! Да, да, и ещё раз: да! Курт рассмеялся и приподнялся на носочках, быстро целуя Блейна в щеку. Теперь они определились и ему можно было делать что-то подобное даже на публике. Да и если на то пошло, Соловьи с первых дней заметили эту химию между ними и не упускали возможности сделать на этом акцент. — Сколько нетерпения, мистер Хаммел, — с улыбкой протянул Блейн. — Что ж. Мне придётся немного усмирить тебя этим вечером. У Курта внутри вспорхнуло столько бабочек от одной только этой фразы, что он с трудом сдержал нездоровый писк. Вся поездка до школы, а после и до дома, прошла как в тумане. Как он вообще мог думать о чем-то, если он даже двигался с трудом? Блейн был таким невероятным, таким сильным, таким сексуальным. Он был самым настоящим богом, а Курт был самым настоящим счастливчиком. И как только они переступили порог их квартиры, он уже был готов упасть на колени. Но нет, конечно. Он должен был быть хорошим сабмиссивом и не выказывать своё нетерпение настолько явно. К тому же, Блейн и так не обделял его по части физических удовольствий. Даже за это недолгое время после определения они продвинулись достаточно далеко. Даже если у них было не так много времени и кто-то постоянно мешал им, у них был не один и не два и даже не три совместных оргазма. И даже не только в ванной и спальне. Боже, у Курта все ещё краснели щеки от того раза на кухне, но вместе с тем это было просто волшебно и замечательно. Лучшее утро перед школой, право слово. В любом случае, Курт уже почти не стеснялся своей наготы и наготы Блейна. Уже немного успел изучить и своё тело и тело своего доминанта. Так что это был замечательный момент для первой сессии. И если быть до конца откровенным, то и для первого проникновения. Курту казалось, что он задыхается от смущения, даже думая об этом, но в то же время он так невероятно сильно хотел именно этого и всего остального, что ему это сегодня даже снилось. И Блейн умело помог справиться ему с ночным возбуждением. Боже, и почему только ему, простому мальчишке из Лаймы, так повезло стать второй половинкой самого лучшего мужчины на свете? Вернувшись домой, Блейн не стал спешить. Они спокойно сходили в душ, даже по отдельности. Немного перекусили. А после Курт опять ушёл в душ, как предполагал Блейн, для подготовки. Андерсон, безусловно, ощущал и сам приятное волнение, но скорее это было предвкушение. Когда у него была последняя сессия? Ещё в юности, когда он не относился так придирчиво к вопросам родственных душ и ещё не был зациклен на поиске своей. Но он, тем не менее, не сомневался, что все пройдёт хорошо. Во-первых, он был хорошим доминантном и знал это. Во-вторых, с Куртом они были родственными душами, и все происходило само собой. Словно сама природа вела его в какие-то моменты и говорила, что делать и что говорить. Они действительно были одним целым и понимали друг друга без слов. А во время сессии Курт и вовсе будет в его безраздельной власти. И мысль об этом чертовски возбуждала. Выйдя из душа в белье и футболке, Курт замер на пороге, потому что Блейн остался в одних джинсах и ждал его у кровати с каким-то таким особенным взглядом… от которого по телу Курта пробежали мурашки. — Сэр? — тихо проблеял Курт, которого подводил и голос, и коленки. — Снимай футболку, — приказал Блейн, делая шаг к Курту, но не спеша его касаться. Курт покорно кивнул и быстро стащил с себя футболку, бросая ее на пол и оставаясь в одном только белье. Он ничего не мог сделать с мурашками, которые бегали по всему телу, заставляя ёжиться. Он ждал этого с таким нетерпением и в то же время так волновался, что, казалось, может потерять сознание в любую секунду. Впрочем, взгляд Блейна помогал и даже заставлял держаться на ногах. Блейн подошёл ближе к Курту и приказал: — Вытяни руки. Как только Курт сделал это, Блейн нежно обвил его запястья бархатной лентой и крепко связал между собой, проверяя узел на прочность. — На колени. Курт рухнул с такой готовностью, что Блейну на миг даже стало страшно за его коленки, но он решил поговорить об сторожности чуть позже. Явно не сейчас. Блейн встал позади мальчика и поднёс к его глазам бархатную повязку у — Я завяжу тебе глаза, чтобы ты не мог видеть, но мог слышать и чувствовать. Хорошо? Мы уже говорили с тобой насчёт стоп-слова и тут ничего не изменилось. Красный — если ты хочешь, чтобы я прекратил полностью. Желтый — если тебе становится некомфортно и ты хочешь, чтобы я немного притормозил. Если понял — кивни. Курт послушно кивнул и прикусил нижнюю губу. Даже если бы он хотел сейчас что-то сказать, то едва ли бы у него получилось, потому что его всего потряхивало и он от волнения даже не мог рта раскрыть. Так что кивнуть и правда было очень удобно. Он просто пока стоял на коленях в нижнем белье, а Блейн был за его спиной, но тело Курта уже было все покрыто мурашками и ощущения были обострены до предела. Так что когда Блейн просто провёл пальцами по его шее вниз к позвоночнику между лопатками, Курт шумно выдохнул и ещё сильнее закусил губу. Боже, он что, такой слабак? Совсем не может справиться со своими эмоциями? И почему их так много? Это же не первый раз, когда Блейн касается его! — Доверься мне. И расслабься, Курт. Просто позволь мне руководить тобой. Отдай мне бразды правления. Я твой доминант. Твой верхний. Ты можешь просто быть сейчас моим и ни о чем не думать. Голос Блейна, такой глубокий, бархатный, успокаивающий, проникал под кожу и действовал как успокоительное, как наркотик. Он словно мигом выключило все волнение, превратил Курта в чувства, но не в волнение. В нервные окончания, готовые к удовольствию, а не к страху и напряжению. — Да, сэр, — тихо проговорил Курт, расслабляя подбородок и немного приоткрывая рот, когда ладонь Блейна снова прошлась по спине, безумно ласково и медленно поглаживая его, как кошку. Короткие и долгие прикосновения Блейна вводили Курта в самый настоящий транс. Он словно оторвался от пола и парил над собственным телом, превращённый лишь в чувства. Впрочем, Блейн был слишком хорошим домом, чтобы позволить ему совсем уйти в сабспейс в самом начале, так что уже через пару минут нежных ласк он приказал Курту вытянуть руки вперёд и лечь грудью на край кровати. Та как раз подходила ему по росту, когда он поднимался на коленях. Курт не сразу понял, что именно от него требуется, даже когда Блейн сам стащил его нижнее белье до коленей и плавно провёл ладонью по обнаженной ягодице. — Я не наказываю тебя, Курт. Я лишь хочу, чтобы ты почувствовал, что в боли тоже есть удовольствие. Курт кивнул, готовый буквально на все, а через мгновение услышал, а затем и почувствовал удар по ягодице. Это точно была не рука, скорее что-то кожаное и плоское. Словно лопатка? Он был совсем не силён в этих терминах, и зря, наверное, не подготовился. С другой стороны, какая разница, как это называется, если важно, что он чувствует в этот момент? Удары были легкими, совсем не болезненными, но в то же время приятно обжигали кожу, раз за разом заставляя всего его покрываться мурашками. После десятого удара Курт не удержался и тихо застонал, подаваясь бёдрами вперёд. Он и сам не понял, когда у него успел встать. Ему казалось, что все это волнительно и необычно, но его тело, похоже, считало, что это ещё и ужасно возбуждающе. На ягодицы пришлось ещё по четыре удара на каждую, а затем Курт услышал, как лопатка, или что это там было, упала на кровать. Через пару секунд он почувствовал, что спин становится теплее, и услышал дыхание Блейна совсем рядом с его ухом. Не видеть и ориентироваться только на ощущения было действительно непривычно, но бесконечно приятно. Каждое слово, каждое прикосновение, становилось особенным. Совсем не таким, как когда ты можешь видеть. — Ты доверяешь мне? — тихо проговорил Блейн, обжигая дыханием ухо Курта и скользя пальцами по его талии и впалому животу. Подушечки на мгновение коснулись твёрдого члена, головка которого истекала смазкой, но быстро ушли, поднимаясь к твёрдым и потемневшим соскам. Блейн сначала ласково обвёл ореол издалека, а затем легонько провёл кончиками пальцев по самим горошинам, заставляя Курта дёрнуться и глухо застонать. — Сэр… — Тебе нравится? — Да… Голос Курта был и без того сдавленным, а как только Блейн сжал его соски двумя пальцами, тот и вовсе шумно втянул воздух, прогибаясь в пояснице и прижимаясь спиной к обнаженной груди Блейна. — Потерпи немного. Блейн взял аккуратные мягкие зажимы для сосков с силиконом и плавно надел их на соски. Курт дёрнулся в руках, когда Блейн потянул за соединившую их цепочку, и ещё сильнее прогнулся в пояснице, ища для своего тела соприкосновения с чужим. Ну что за идеальный саб? — Ты такой молодец. За это ты получишь чуть больше. Но мне надо, чтобы ты полностью расслабился, хорошо? Блейн и сам не предполагал, что это увлечет его настолько сильно, что он полностью окажется в этой маленькой игре, переживая все ощущения вместе с Куртом. Курт только кивнул, понятия не имея, что ещё ему ждать. Он даже не рассчитывал, что будет настолько хорошо. Ему казалось, что это будет что-то вроде лёгкого петтинга с доминантной составляющей, но все оказалось куда серьезнее. И куда прекраснее. Все его тело было наполнено сладкой дрожью, и она собиралась в два напряженных очага в его сжатых зажимами сосках. Это было восхитительно, он никогда даже не думал, что это настолько чувствительная часть тела. Курт терпеливо ждал дальнейших действий Блейна, а затем удивленно распахнул глаза под маской, когда тёплые и скользкие от чего-то пальцы Блейна прошлись между его ягодиц, немного надавливая на напряженный вход. Хорошо, что он подготовился. Как знал. И как теперь ему было расслабиться? Блейн уже касался его там, растягивал немного пальцами, но сейчас все было иначе, более чувственно, более волнительно. И через пару минут, когда в Курта входило всего два пальца, они совсем исчезли, оставляя после себя пустоту. Но не надолго. Через пару секунд он ощутил прикосновение чего-то более холодного и жесткого и от неожиданности снова сжался, хотя и не хотел этого делать. Он хотел быть послушным и хорошим, а Блейн сказал ему расслабиться и довериться. — Курт, все хорошо. Это пробка. Маленькая металлическая пробка. Просто расслабься, тебе не будет больно. Больно Курту не было. Он задохнулся, когда Блейн надавил сильнее, преодолевая сопротивление мышц, и сильно сжал связанными руками покрывало перед собой, подаваясь бёдрами навстречу проникающему в него предмету. — Вот так. Мой хороший мальчик. Курт тихо всхлипнул, когда пробка в самом широком месте растянула его сильнее, а затем шумно выдохнул, когда она скользнула внутрь и остановилась, нежно надавливая прямо на простату. Блейн дал ему пару секунд отдышаться, а затем двинул ее внутри и надавил сильнее, заставляя Курта дёрнуться всем телом, невольно шире расставляя ноги и прогибаясь в спине до боли. Как же хорошо это было. Связанные руки, сжатые соски, давящая изнутри на простату тяжёлая пробка, и ласковые поглаживания руки его доминанта по бёдрам и животу, каждое из которых отправляло по телу дополнительные импульсы удовольствия. Всего было так много, так хорошо, что Курт совсем потерялся в этих отношениях, погружаясь в них, как в омут. Мягкий и тёплый, обволакивающий полностью. — Я скажу, когда тебе можно будет кончить, — раздался голос Блейна. Его рука с живота скользнула на член Курта, едва ощутимо поглаживая самый кончик головки, легонько задевая маленькую дырочку, из которой без остановки выделялась смазка. Курт снова всхлипнул и закусил губу, утыкаясь лбом в свои ладони и пытаясь не двигаться, чтобы Блейн снова похвалил его. Но сдерживаться было почти невыносимо. Блейн ласкал его член, двигал пробку внутри, и зажимы так плотно сжимали соски, что Курт весь превратился в натянутую струну, которая только ожидала разрешения. — Вот так. Да. Мой прекрасный. Блейн чувствовал, что Курта бьет крупная дрожь, но он был таким замечательным сабом, что не смел ослушаться приказа и все ещё не кончал, несмотря на то, что Блейн ускорил движение руки на его члене и со всей силой вдавил пробку в нужном направлении, чтобы она давила точно на простату. Он не мог больше мучить Курта. — Можешь кончить, когда я сниму зажимы. Курт резко кивнул, потому что он уже не мог терпеть, не мог оставаться в реальности. Только голос Блейна удерживал его на поверхности. Но как только с его сосков соскользнули засосы и кровь хлынула в пережатую ткань, а пробка резким толчком оказалась максимально глубоко внутри, Курт вскрикнул и громко застонал, дергаясь в руках Блейна и кончая, кончая, кончая, пока мужчина крепко сжимал его в своих руках, покрывая поцелуями заднюю сторону шеи и затылок. Когда Курт пришёл в себя, он уже лежал в кровати и Блейн его обнимал. Руки были свободны, повязки на глазах не было, а его самого, очевидно, то ли вымыли, то ли вытерли полотенцем. И ему ещё никогда не было так хорошо. — Блейн? — Да, малыш? Ты пришёл в себя? Как ты себя чувствуешь? — Идеально. Боже. Мне так хорошо. Я так люблю тебя. Голос Курта был немного хриплым от стонов, а сам он был довольным, как слон. — И я люблю тебя. Ты был таким замечательным. Я даже не ожидал, что тебя так надолго хватит. — О? Правда? Так я был хорошим мальчиком? — Да, милый. Самым лучшим. Курт счастливо улыбнулся и потянулся, но замер. Кое-что все-таки было не так. — Блейн? Там что…пробка? От одной только этой мысли у Курта мгновенно снова начал твердеть член. Боже. Там что, действительно пробка? — Она. Я хочу, чтобы ты был готов, когда я возьму тебя. — Ты?.. У нас будет? Ты хочешь? — Курт залился краской и даже, кажется, начал заикаться. — Не могу дождаться, когда окажусь внутри тебя, — низко прошептал Блейн в самое его ухо, прикусывая мочку и заставляя Курта вскинуть бёдра и тут же застонать от давления внутри.