Априори

Одному только богу известно, почему вдруг Курт решил, что если Блейн пообещал ему секс, прям самый настоящий секс, то это должно произойти вот прям сразу. Видимо, Курт забыл, что в доминанты ему достался одновременно самый лучший и самый коварный мужчина на свете, который собирался чуточку свести его с ума, прежде чем дать желаемое. Причем желаемое для них обоих, в этом Курт ни секунды не сомневался! Но как он дразнил его с грядущей мини-сессией, так, вероятно, планировал дразнить и с этим. Не то чтобы Курт был против, вовсе нет. Но это… это чуточку сводило его с ума. И Блейн, даже будучи руководителем хора, а это ведь почти учителем, совсем не волновался о том, в каком состоянии будет он в школьное время! Потому что теперь Блейн требовал от него регулярного ношения пробки. Не так чтобы целыми днями, конечно нет. В один день он сам вставлял ее утром, заставляя Курта заливаться краской от смущения и удовольствия вперемешку. В другой мог написать об этом смс и потребовать, чтобы Курт вставил ее сам в школьном туалете. А однажды еще и попросил фотографию в подтверждение этого, и Курт чуть было не сгорел со стыда, но, в то же время, так сильно возбудился, что с трудом дождался окончания уроков и набросился на Блейна. Жаль, что пришлось ограничиться ручными ласками, но Блейн хотя бы вставил в него пальцы и уже этого было пока достаточно, чтобы получить мощный оргазм. В этот же раз Блейн попросил Курта зайти к нему в кабинет сразу после урока, и что-то подсказывало Курту, что это тоже будет связано с их любимой теперь игрой. Потому что сегодня Блейн не вставил ее сам с утра, не писал ничего на этот счет… Постучав в дверь, Курт сразу вошел и улыбнулся, увидев Блейна за столом. — Мистер Андерсон? — максимально натурально позвал Курт. Ну, а почему бы не поиграть немного? Они уже убедились, что комната, отданная Блейну под кабинет, свободна от прослушки или камер, чего нельзя было исключать в частной школе, так что они немного… шалили тут. Но в рамках дозволенного, конечно. То есть без секса на столе. Но это только пока. Если Блейн перестанет, наконец, его мучить, и они займутся полноценным сексом до Рождества и переезда в Нью-Йорк, то для Курта будет делом принципа все-таки опорочить этот прекрасный крепкий стол. Боже, и куда только делся тот смущенный мальчик, который не мог и слова вымолвить при своем кумире? Сам Курт не переставал удивляться этому, а Блейн, интересно, заметил эти перемены? Нравились ли они ему? Хотя наверняка нравились, он ведь осознанно и сознательно развращал его. — Да-да, Курт, проходите, — с улыбкой кивнул Блейн и поднялся из-за стола, направляясь к Курту и обнимая его за талию, а второй рукой закрывая дверь на ключ. — Ой, что это вы себе позволяете, мистер Андерсон? — вот теперь уже вполне наигранно поинтересовался Курт, обнимая Блейна за шею и расплываясь в улыбке, когда тот поцеловал его. — Привет, детка. Нормально, что я успел соскучиться за три часа? — Не слишком, если честно. Я успел соскучиться за десять минут, а ты за целых три часа… — Курт немного надул губы и опять улыбнулся, когда Блейн чмокнул его. — Ну-ну, детка, я соскучился в тот же миг, как мы разошлись. — А вот теперь ты просто говоришь то, чего мне хочется, но я не против, — Курт прищурился. — Чем обязан вызовом, кстати? Просто хотел сказать, что соскучился? — М… не совсем, — с улыбкой протянул Блейн. — Сегодня суббота, короткий учебный день, и завтра целый выходной, на который у меня есть очаровательные планы. Сначала мы поедем на свидание, проведем весь день в Коламбусе, а вечером посмотрим по своему настроению. Нас хотят видеть и мои родители и Хантер с Себастианом, они, вроде как, собираются приготовить какой-то даже ужин или что-то такое. Но мы сами решим, чем займемся. Может быть, сбежим от всех и просто поваляемся на диване перед телевизором, целуясь. — Я, кажется, знаю, какой вариант я выберу, — Курт рассмеялся. — Если честно, я тоже. Но сейчас я позвал тебя не за тем. Ты же заметил, что эти пару дней мои игрушки становились чуть больше и мы заходили чуть дальше? Голос Блейна стал глубже, и Курт мгновенно ощутил неконтролируемую дрожь, пробежавшую по спине. Вот так просто его идеальный бойфренд, веселый и милый, превращался в еще более идеального Дома, сильного и строгого, заставляющего сабмиссива в Курте умирать от предвкушения по поводу каждого его слова и прикосновения. — Да, — покорно ответил он. — Сложно было не заметить это, особенно во время диктанта. — Да ладно, мне кажется, тебя это даже вдохновило, — Блейн рассмеялся и нежно провел пальцами по лицу Курта. — Я хочу сейчас ввести еще одну. И чтобы она оставалась в тебе, пока мы не придем домой. Я скажу, когда можно будет ее достать. Но сегодня… надеюсь, на вечер у тебя нет планов? Курт даже не смог ничего сказать, а только покачал головой, быстро сглатывая. В его голове роилась тысяча и один вопрос. Прямо здесь? Блейн прикажет ему раздеться здесь и сейчас? Как это будет? А о чем он говорит, спрашивая про вечер? Неужели ожидание закончится, и они займутся настоящим сексом? Как это будет? Сессия? Сабспейс? Курту хотелось всего и сразу и он даже не понимал, чего именно хотелось больше всего. Он столько мечтал и фантазировал в последнее время о сексе с Блейном, они обсуждали это, он писал даже несколько раз очень и очень горячие сообщения. Но это, обычно, все было обрывками, сценами, прикосновениями, моментами. Ему никогда не хватало сил и терпения, чтобы нарисовать в голове все с самого начала и до конца. С другой стороны, он точно знал, что реальность окажется превосходящей все ожидания… — Иди ко мне, — позвал Блейн и Курт покорно последовал за ним, подходя к столу. Блейн достал из шкафчика пробку в бархатном чехле. Она была больше, чем те, что они уже пробовали, и Курт ощутил, что в штанах становится более тесно от одного только вида новой игрушки. Блестящий металл, аккуратное основание… Курту хотелось, чтобы она была внутри. Прямо сейчас. Блейн тем временем помог ему избавиться от пиджака, медленно достал рубашку из штанов и расстегнул нижние пуговицы, а только после этого расправился с ремнем и ширинкой. Курт даже не двигался, полностью отдаваясь в чужие руки. Хотя едва ли бы он смог сейчас сделать что-то подрагивающими от предвкушения пальцами. — Ты уже возбужден? — ласково прошептал Блейн в самое ухо, прокладывая дорожку поцелуев от мочки по шее до самого воротника рубашки, а затем резко отпуская брюки и позволяя им упасть на пол вокруг щиколоток. Затем Блейн плавно стащил белье Курта до его колен и медленно задрал рубашку. Прохладный воздух обдал горячий твердый член и Курт закусил губу, чтобы не издать никакого звука. Даже если Блейн ничего на этот счет не говорил, что-то подсказывало Курту, что лучше помалкивать. — Ложись грудью на стол. И сожми его край, — приказал Блейн, а Курт незамедлительно последовал приказу, прижимаясь грудью к столу и чувствуя, как другой его край задевает головку члена. Он немного поерзал, чтобы уменьшить давление, но пожалел об этом, потому что хоть какие-то прикосновения немного помогали. Он не видел, что делает Блейн, но слышал, что тот готовит что-то. Видимо, пробку. И он не ошибся. Через пару секунд несколько капель упало на копчик Курта и он инстинктивно развел ноги шире, как только пальцы Блейна провели по его входу. Черт, он был готов кончить уже прямо сейчас, от одного только прикосновения, потому что все вместе было до невозможного возбуждающим. Стол, форма, Блейн, этот кабинет… Все это заставляло Курта отчаянно краснеть и в то же время возбуждаться еще сильнее от мыслей о том, как выглядел он со стороны. Такой приличный мальчик, невинный школьник, стоящий в такой позе, прижавшись ко столу, демонстрируя себя руководителю хора… Курт ощутил новую волну возбуждения и шумно выдохнул, когда Блейн протолкнул в него несколько пальцев, но почти сразу достал и их сменил холодный металл. — Расслабься, котенок. Я хочу, чтобы ты впустил ее внутрь. — Она… больше, чем я привык, — тихо поделился Курт, решив, что говорить ему никто не запрещал. — Я знаю, мой прекрасный. Но я еще больше. И я хочу, чтобы ты был готов, чтобы тебе не было больно. Сделай вдох. Курт послушно втянул носом воздух и ощутил, как расслабляется его тело, а затем ощутил прохладный скользкий металл, миллиметр за миллиметром продвигающийся внутрь его тела, растягивая края ануса, заполняя собой изнутри. Через несколько секунд колечко опять сжалось, вокруг узкой перемычки перед основанием, и Курт застонал, падая лицом в стол. Эта пробка была больше, чем он привык. Может быть, не намного, но он ощущал каждый миллиметр и каждый грамм, она легла внутри него, тянула, давила, распирала. И это было мучительно-приятное ощущение, от которого хотелось всхлипывать и тереться о Блейна. — Мой прекрасный мальчик, — ласково проворковал Блейн, поглаживая его по ягодицам, а затем помогая выпрямиться. И пока Курт пытался освоиться с новыми ощущениями внутри, Блейн помог ему одеться, только пиджак отдал в руки, а сам нежно обнял за талию, поглаживая по спине и мягко целуя в губы. — Я люблю тебя, — ласково прошептал он. — Всего пару часов и мы будем дома. — Я люблю тебя тоже, — выдохнул Курт, пытаясь вернуть себе способность мыслить и двигаться, а еще говорить. Он не мог и подумать о том, чтобы кто-то в школе догадался или даже предположил о таком, так что стоило взять себя в руки. Для начала сходить и умыться. И не садиться. Ох… И Курт не ошибся, с тем, что это будет непросто. Очень. Каждое движение напоминало ему о том, что было внутри, и слава богу, что ни Смайта ни Трента не было видно, так что он был избавлен от дурацких комментариев. Курт надеялся, что Блейн отвезет его домой сам, но нет! Тот сказал отправляться домой самостоятельно и готовиться! Поскольку Курт приехал утром с Блейном, то пришлось вызывать такси. Автобус бы он просто не пережил. Вернувшись домой, он не застал Блейна, и огорчился бы, если бы только не его сообщение, что Курт может идти в душ, а когда он выйдет, то Блейн уже будет его ждать. Более того, Блейн добавил, что Курт может достать пробку, но осторожно. И кончать, конечно, ему было запрещено. Кто-то вообще был удивлен? Конечно, в душе Курт потратил куда больше времени, чем обычно. Ему необходимо было привести тело в идеальное состояние, а на это всегда требовалось некоторое время, даже если Курт старался поддерживать его в таком состоянии постоянно, ведь теперь у них с Блейном не было ни единого дня без ласк, и те заходили далеко. Самым тяжелым оказалось избавиться от пробки. Мышцы так прочно сжались вокруг, что напрочь отказывались выпускать ее. Курт бы позвал Блейна на помощь, но решил, что справится сам, и через пару минут мучений ему все-таки удалось избавиться от нее. Вот только образовавшуюся пустоту мучительно хотелось заполнить, и Курт точно знал, что в этом Блейн ему поможет. Уже перед выходом встал вопрос о том, стоило ли ему надевать что-то, и если да, то что? Просто белье? Халат? Может быть, нужно было купить что-то подходящее для этого? Курт метался мысленно еще несколько минут, но остановился на полотенце, которое он замотал на бедрах. Выйдя из душа, Курт собрался было позвать Блейна, но в этом не было надобности. Он наступил босой ногой на что-то и опустил глаза, удивленно глядя на белые и красные лепестки на полу. — О боже, — тихо прошептал Курт, чувствуя, как быстро бьется его сердце. — Не могу поверить, — пробормотал он, осторожно ступая по дорожке из лепестков до самой спальни, где было… как в сказке. Плотно задернутые шторы обеспечивали полумрак, в комнате горели свечи, приятно пахло, и кровать была усыпана белыми и красными лепестками. На тумбочке стояло два бокала шампанского, а в центре комнаты был Блейн. Его прекрасный мужчина с улыбкой на лице, который протянул Курту руку, в которую тот с готовностью схватился. — Боже… это правда происходит? Музыка, свечи, лепестки роз? — Правда, прекрасный. Все для тебя. Я думал о том, каким должен быть твой первый раз, и решил, что для сессий у нас будет еще целая жизнь, а твой первый раз будет только однажды. И я хотел сделать его максимально романтичным. Может быть, таким как в фильмах и книгах, знаешь? Жаль, мы не в Париже, не в Нью-Йорке даже… — Это неважно. Это идеально. Ты идеален. И все это. И я хочу плакать, а еще минуту назад я был ужасно возбужден! — Хочешь сказать, что я плохой любовник? — рассмеялся Блейн, протягивая Курту бокал шампанского и беря свой, чтобы сделать несколько глотков. — Можно пить? — Нужно, милый. Я хочу, чтобы ты расслабился и доверился мне. — Я доверяю тебе и без алкоголя, ты же знаешь. Но, тем не менее, Курт сделал несколько больших глотков, ощущая приятные пузырьки и тепло в самой груди. Блейн тоже отпил из своего бокала и подошел к Курту со спины, нежно целуя его плечи и шею сзади, поглаживая талию и бока. Курт и не заметил, как его полотенце оказалось на полу, а руки Блейна — на бедрах. Он сделал еще глоток, а затем еще один, осушая бокал и ощущая легкое головокружение от алкоголя и прикосновений Блейна. Руки и губы мужчины были везде, оглаживая, лаская, целуя и скользя вдоль шеи и позвоночника. Курт оказался лежащим на кровати, а Блейн не переставал ласкать его тело, целуя от макушки до кончиков пальцев на ногах, причем буквально, покрывая поцелуями каждый сантиметр тела, не оставляя ни единого участка без внимания. Не удивительно, что его губы оказались и между ягодицами, заставляя Курта высоко застонать, прогибаясь в пояснице и не уходя, но подаваясь навстречу горячему влажному языку, который вылизывал его жадно, но вместе с тем нежно, не оставляя никаких границ и барьеров. Курту хотелось большего, и вместе с тем он наслаждался каждой минутой, каждой секундой. Блейн почти не оставлял ему пространства для маневра, и все, что он мог делать — это гладить его то по волосам, то по плечам, пытаясь выразить ответную нежность. Пальцы Блейн растянули его дополнительно к пробке, так что когда мужчина оказался сверху, покрывая поцелуями шею, и осторожно закинул ногу Курта на свое плечо, у того не было ни страха, ни сомнений. Он хотел этого. Жаждал. И был готов. Он был немного разморен ласками, но это не влияло на возбуждение, державшее его член совершенно твердым все это время. Они договорились еще раньше не использовать презервативы, так как оба были полностью чисты, и Курт не пожалел об этом ни на секунду. Блейн, горячий и твердый, был идеален без всякой преграды. Головка, а следом и вся длина, сантиметр за сантиметром, входила в Курта, заставляя его безмолвно глотать ртом воздух, ощущая каждую секунду происходящего, пропуская ее через себя и впуская в себя член любимого мужчины. Блейн замер, давая Курту привыкнуть, но тому не нужно было привыкать. Он был создан для Блейна, а Блейн был создан для него. И все происходящее было прекрасным, совершенным. Это ощущение максимального растяжения, жара, тяжести внутри было совершенным. Курту оставалось только прогнуться сильнее, выстанывая имя Блейна, чтобы показать, насколько ему хорошо. Движения от мучительно медленных и нежных становились все быстрее и ритмичнее, резче и короче, а затем опять глубже и медленнее. Блейн знал, как нужно делать, видел, чувствовал, чего хочет Курт. И тот, на самом деле, был возбужден так сильно, был настолько готов ко всему происходящему, что прошло совсем не много времени от проникновения, прежде чем он высоко застонал, до боли впиваясь пальцами в волосы Блейна, губами в его губы, и изогнулся в спине, бесконечно сильно сжимаясь вокруг члена внутри и чувствуя взрывы внизу живота от удовольствия. И хотя он знал, что физически это едва ли возможно, но когда следом за ним кончил Блейн, Курту показалось, что он чувствовал и это, как сперма заполняет его внутри, словно ставя последние замки между ними, объединяя их в единое целое, неделимое существо, половинками которого они когда-то родились и прошли весь этот путь в поисках друг друга. — Я люблю тебя. Мой прекрасный. Мой замечательный мальчик, я так долго тебя искал. Никогда никому не отдам тебя. Я обещаю всегда быть рядом, всегда любить тебя, всегда поддерживать. Ты — мое счастье. Ты вся моя жизнь, ее смысл, — Курт услышал голос Блейна словно через подушку, и медленно пришел в себя, прижимаясь к груди мужчины и ощущая слезы на щеках от его слов. — Я люблю тебя больше всего на свете, — ласково прошептал Курт в ответ, как только вернул себе способность говорить. Его переполняло счастьем, оно готово было выплеснуться за края, заполнить собой комнату и весь мир. Его счастье. Их любовь. — Я знаю. Ведь я люблю тебя точно так же и еще чуточку сильнее, — ласково прошептал Блейн, потираясь носом о нос Курта и покрывая его лицо короткими поцелуями. — И всегда буду. — Обещаешь? — Клянусь.