Гендерсвитч-драбблы

Возвращались они поздно вечером. Джин, уставшая и в то же время захваченная открывавшимися перед ней перспективами, не могла как следует посочувствовать Фрэнки — а та была возмущена тем, как с нею обошлись госслужащие, и пока шофёр вёз их на вокзал, ни на минуту не переставала ворчать. — … И я абсолютно уверена, что мою фамилию они коверкают нарочно! — Может быть, они просто не запомнили, — рассеянно предположила Джин. — Не запомнили, ха! Как же. В таком случае, им всем нужно пить таблетки для памяти! — воинственно объявила Фрэнки. — Кстати, ты можешь насчёт этого распорядиться — первый законопроект миссис Хэкер будет предписывать всем госслужащим принимать таблетки от провалов в памяти. Ха! Фрэнки, маленькая, стройная и изящная, как шахматная фигурка, обладательница шапки блестящих и очень густых волос, обрамлявших красивое точёное лицо, была настроена очень кровожадно по отношению к госслужбе. Как правило, люди очень удивлялись, когда эта маленькая хорошенькая женщина вдруг начинала говорить, например, о том, что Великобритания встанет на правильный путь только в том случае, если у каждого её гражданина будет право застрелить в своей жизни хотя бы одного чиновника и не сесть за это в тюрьму. Не то, чтобы она серьёзно собиралась брать винтовку и отстреливать чиновников, она просто была сторонницей крутых мер по отношению к ним. Обрезать им крылья, накинуть на них узду, пришпорить и, под строжайшим контролем, заставить работать на правое дело, — вот, что она считала нужным сделать с чиновниками. — Я уверена, они ничего плохого не имели в виду. Они же только с тобой познакомились — с чего бы им тебя не любить? — С чего? Ха! Да с того, что госслужба ненавидит политических советников! — закричала Фрэнки, да так, что бедный водитель, не привыкший ещё к её манере общаться, даже вздрогнул. — Они хотят, чтобы у министров не было других источников информации, кроме них самих! Можешь мне поверить, уж я кое-что знаю про госслужбу: это логовище паучих, которые оплетают страну красной нитью! Если ты не побережёшься, то очень скоро они и тебя запутают, будь уверена! — Они показались мне очень милыми, — возразила Джин, вспоминая Бернадетт и даму Хэлен. Мисс Бернадетт Вули — её личный секретарь — была скромной и услужливой, а её склонность к педантизму министр решила отнести в разряд достоинств: в конце концов, лучше, чтоб секретарь была педантом, чем небрежной и легкомысленной особой. А дама Хэлен — постоянный секретарь — и вообще произвела на неё очень большое впечатление. Элегантная, красивая, с королевскими манерами — и, похоже, восхищается ею, Джиной! Не зря же она наизусть цитировала её речи. Никто не будет отрицать, что восхищение такой женщины польстит любому. — Милыми, как же. Ты просто ещё не видела их жвал, — проворчала Фрэнки. — Они их прячут в мягких лапках, но чуть что — сразу в тебя воткнут! — Это всё предрассудки, — сказала Джин, не слишком довольная тем, что Фрэнки сомневается в её умении разбираться в людях. Она ведь бывшая журналистка, она отлично понимает, кто расположен к ней, а кто всего лишь притворяется, чтобы войти в доверие! — Я не спорю, что многие чиновники и правда не ангелы, но Бернадетт и дама Хэлен готовы со мной сотрудничать. Может быть, они сначала и думали, что будут мною управлять, но потом поняли, что имеют дело не с какой-нибудь безвольной дурочкой, а с сильной личностью, которая возьмёт руль в свои руки и нажмёт на газ! Джин выпятила грудь и представила газетный заголовок: «ПОРА НАЖАТЬ НА ГАЗ, ГОВОРИТ ДЖИН ХЭКЕР». Фрэнки, похоже, была не очень впечатлена, потому что сказала что-то вроде «пфффф!», но, по крайней мере, о госслужащих больше не промолвила ни слова.