От любви до ненависти...

В сознании Касуми разверзлась бездонная пропасть, в которую она сорвалась, едва губы синоби коснулись ее рта. А когда его сильные руки, обрезая все пути к отступлению, сомкнулись за спиной, она осознала, что с самой первой их встречи боялась именно этого. Однако безотчётное «Нет!» застряло в горле и затерялось в вырвавшемся наружу стоне, в котором воплотились все ее эмоции и страхи. Впрочем, каковой бы не была их природа, Касуми не могла не отметить то удивительное мастерство, с которым мужчина преодолел сопротивление ее зубов, вставших на пути его языка. Запредельная чувственность и нежность покорили ее и в какой-то миг, забывшись, она даже ответила на поцелуй, чувствуя, как слабеют ноги и жар стремительно распространяется по телу. Давненько она не испытывала ничего подобного и, кажется, даже подзабыла, какого это получать удовольствие от простого соприкосновения уст. Эта мысль бабочкой проскользнула в сознание. Девушка испугано распахнула глаза.  — Нет… Нет…. Нет… — уворачиваясь, в голос закричала она. Ладони Касуми решительно уперлись в могучую грудь, о стальной каркас которой глухо молотилось неистовое сердце. — Уясни, наконец. Жизнь слишком переменчива и не стоит на месте. Разве ты не чувствуешь, что идешь не туда и цепляешься за тех, кого давным-давно следовало бы отпустить? Разве этому учили тебя родители? Они до последнего вздоха пытались оградить тебя от неприятностей. Но ты, словно им наперекор, продолжаешь лезть в самое пекло… Это сказано было безупречно ровным тоном, от самого звучания которого, простого обывателя, верно, бросило бы в дрожь. Но не Касуми. Ее терзали двойственные чувства. И среди них гнев и стыд на первом плане. Между тем, пальцы мужчины безошибочно отыскали ее подбородок и властно приподняли лицо. Стремясь избавиться от его прикосновений, она мотнула головой. — Прекрати нести вздор! Чему они меня могли научить, если пропали, когда мне было от силы десять? — выпалила она, не тушуясь в интонациях. Прозвучало хамисто и где-то даже дерзко. Касуми надеялась уязвить Пейна и под прикрытием момента вырваться из оцепления его рук. Однако он был слишком умен, чтобы попасться на удочку. Его ладонь в мгновение ока очутилась на ее затылке. Он буквально принудил ее посмотреть себе в глаза. — Великая война породила много сирот. Не одна ты росла без родителей… Я допускаю, что ты была слишком мала, чтобы разгадать замыслы Кадзикири. Однако сейчас ты топчешь ту же тропку! Ренинган взял в оборот ее взор и она увязла в его колдовских недрах, смутно понимая лишь одно. Пейн несоизмеримо много знал об Анне и Даичи Кадзикири. Незаметно начало смеркаться. Сумерки прокрались в город и, предзакатное солнце наводнило просторы притихшей спальни зловещими тенями. В потемках играл таинственными бликами рениннган. И в тот миг в представлении Касуми не было зрелища прекрасней и опасней. Так, незаметно для себя, она угодила в ловушку этих глаз, и почему-то совершенно не желала из нее выбираться. Впрочем, странности происходили не только с ней. С Пейном тоже творилось необъяснимое. Он подозрительно медлил, позволяя ей тщательно взвесить каждое слово, будто видел и понимал, что творится у нее на душе. При этом его пальцы ненавязчиво, и как-то чересчур интимно, массировали ее затылок, пробуждая тем самым калейдоскоп всевозможных ощущений. «Мама, папа! Какую тайну вы унесли с собой в могилу? И откуда этот человек столько знает о вас?» — невольно гадала куноити, тая, будто воск от этих прикосновений. Человеческая память — коварная штука. Порой, она будто назло стирала ценные воспоминания, а порой жестоко не давала забыть. О своих родителях Касуми помнила сравнительно мало. Лишь незначительные факты из их биографии, поведанные когда-то Цунаде и то, что удалось обнаружить в архивах. Порой она даже забывала их лица… «Анна и Даичи Кадзикири — идеал семейной добродетели…» — любила повторять Пятая, вздыхая и никогда не глядя ей в глаза. Это всегда настораживало Касуми и множило в сердце подозрения, развеять которые у нее по сей день не получалось. Теперь же, когда удача, наконец, благосклонно повернулась к ней лицом, она почему-то не испытывала радости. В первую очередь из-за стоящего перед ней мужчины, собственнические манеры и притязания которого могли сбить с цели кого угодно. И даже ее, стоило дать слабину. Она — последняя надежда Кадзикири. Осознание этого не позволяло ей прогнуться под ним. Восстановив самообладание, девушка решительно отодвинулась от синоби. — Пускай тебя это не тревожит. Проживу как-нибудь… — гордо распрямив плечи, Касуми подобрала плащ с пола. Только скрыв постыдный наряд к ней вернулось утраченное чувство собственного достоинства. — Кажется, я просила говорить на чистоту? Эти хождения вокруг да около только бесят! Но горделиво задирая белокурую голову, она все-таки избегала смотреть ему в глаза и сконцентрировалась на переносице. Он раздражающе молчал и тогда куноити стукнула себя по лбу и воскликнула:  — Ах, да! Как же глупо с моей стороны?! Мне же положено умолять! Лицо Пейна заострилось, но в целом осталось непроницаемо. Были сомкнуты его полные губы, которые как магнитом притягивали ее взгляд. Набравшись смелости, Касуми вернулась к нему и с искушающей улыбкой на устах, принялась водить пальчиком по его груди. — Есть пожелания? — протянула она, берясь за язычок молнии плаща. — Что мне сделать, чтобы развязать тебе язык? Разумеется, куноити осознавала, что играет с огнем, но вошла в раж и забыла о самосохранении. Податливо разошлась молния и ее ладошки проворно нырнули внутрь. Он весь пылал и этот жар, словно передался ей. Во рту моментально пересохло. Ее пальчики заскользили по рельефной, часто вздымающейся груди. Его сердце так громко билось, что в какой-то миг, захваченная ощущениями, она перестала различать собственные мысли. Ее качнуло вперед и она буквально прижалась к нему всем телом. Он не шелохнулся. Озадаченная этим, Касуми приподнялась на носочки и томно уткнулась в напряженную шею. Тут Пейн, наконец, встрепенулся. Он так резко схватил ее за плечи и тряхнул, что у нее искры из глаз посыпались. А затем наклонился и продела с ней в все то, что она провернула с ним. Его губы самозабвенно блуждали по ее шее, когда внезапно она ощутила резкий рывок. Мимолетная боль. Пейн показательно поднес к глазам Касуми кулон. — Прежде чем мы приступим к реализации договоренностей, избавься от зависимости… Побледнев, Касуми отпрянула от него. Так вот, значит, как это выглядит со стороны? — Немедленно верни! — потребовала она, чувствуя как в душе поднимается гнев. — Смысл цепляться за то, что уже не вернешь, Касуми? — и не подумал пойти у нее на поводу мужчина. — Ты и Хидан — вы слишком разные. Он никогда не поймет и не оценит того, на что ты пошла ради клана и селения! Она без страха подняла глаза. Неистовство похоронило в ней все прочие эмоции. — Можно подумать, ты оценишь? В ответ тишина и лишь рениннган пробирающее смотрит в сердце. — Не усложняй жизнь не мне, не себе. Просто расскажи, что знаешь о родителях… — отмахнулась от нотаций Касуми. С минуту Пейн вглядывался ей в лицо. Затем заботливо заправил выбившуюся прядь за ушко. — Ты еще не готова… — снова ускользнул от ответа он. Куноити застонала. — Откуда такая уверенность? -Ее нет… — коротко обронил Пейн, уводя взгляд — Если хочешь знать, твои родители были не столь добродетельны, как тебе внушалось все это время. Поэтому их смерть во многом была предопределена. Не злись. Но это правда, которую тебе так или иначе придется принять. Анна и Даичи были двойными агентами и долгие годы мотались между Конохой и Дождем. Как понимаешь, это не могло продолжаться вечно. Сказать, что Касуми была поражена, все равно, что ничего не сказать. Она была шокирована и раздавлена. Если верить Пейну, то все, чему она прежде верила, то, чем гордилась и пыталась защитить — не иначе как фикция. Как вышло так, что все эти годы она жила иллюзиями? И что самое важно, знала ли об этом Цунаде? Вопросы одолели Касуми. А там и память подкинула пищу для размышления. И действительно, если вспомнить, она всегда была персоной нон грата в Конохе. Жители относились к ней весьма прохладно. Долгие годы куноити полагала, что это связано с ее характером и, временами, ассоциативным поведением. Однако, если рассказ Пейна хоть на грамм соответствовал истине, все удивительным образом стыковалось. Всю обратную дорогу Касуми варилась в котле собственных сомнений. Жаль, что ей не удалось узнать больше. Она как раз собиралась с пристрастием расспросить Пейна, когда в гостиной послышалась громкая возня и они вынуждены были ретироваться. Путь их пролегал в кромешном безмолвии. Касуми автоматически следовала за синоби, слово за словом прокручивая в голове подробности минувшего разговора. Однако систематически мыслительный процесс смещался в сторону их с ним взаимоотношений. Временами ей становилось тошно от осознания того, что она позволила Пейну выйти за рамки. Позорище… Стоило вспомнить об этом ошеломительном поцелуе и все ощущения словно воскресали в ней. А ведь обычно сам Пейн и любые его манипуляции до дрожжи ее пугали. Откровенно, Касуми совсем запуталась, не понимая, как в одну и ту же секунду в ней могли сосуществовать эти два чувства? Теряясь в предположениях, куноити решила держаться от него подальше. По крайней мере, пока ей не удастся собраться с мыслями и придумать план действий. Наконец, они достигли рубежов селения и она как-то сразу почувствовала себя лучше. Рванув на опережение, Касуми первой влетела в холл, оставив Пейна далеко позади. Прильнув спиной к одной из многочисленных мраморных колоннад, она позволила себе минутную слабость и на мгновение прикрыла глаза. — О! Касуми-тян вернулась! — донесся восторженный голос. Так Касуми узнала, что в помещении не одна и моментально распахнула веки. Прямо перед ней в считанных шагах стоял Тоби и пристально вглядывался в лицо. Взгляд Касуми скользнул мимо него. Она заметила Конан, спускающуюся по лестнице, в низовье которой застыли Хидан и Какудзу. Судя по грязным пропитавшимся пылью плащам, они только-только вернулись с задания. Поодаль на подоконнике разместился Дейдара. Болтая ногой на весу, он улыбнулся ей. Единственное лицо, не вызывающее у нее отторжение. — По какому поводу сходка? — оторвавшись от колонны, бросила Касуми, стараясь не обращать внимания на раздражённый взгляд Хидана, словно приклеившийся к ней. Она и сама была не в духе и мечтала поскорее уединится в комнате. — Ты одна? А где Пейн? — Конан обеспокоено сбежала по ступенька. Касуми хмыкнула. — Убит и похоронен… — Едва ли… — усомнился Какудзу. — Я ощущаю его чакру… Куноити пожала плечами и направилась к лестнице. Ей не терпелось принять ванну и вместе с грязью смыть ощущения его прикосновений. Приблизившись к Конан, она помедлила и довольно громко произнесла, расстегивая плащ: — Благодарю за наряд. Этот просто бомба. У Пейна слюнки потекли! Конан вздрогнула и побледнела. Ее маленькая месть свершилась. Про себя усмехнувшись, Касуми горделиво взлетела по лестнице. — Касуми! — спохватившись, пустился следом Хидан. Однако в этот момент в холле появился Пейн и одной фразой заставил его остановиться. — О личном позже… — бросил он сдержанно, пересекая помещение. — Какудзу, Хидан следуйте за мной. Есть разговор. — А повременить с этим не как? У меня дела… — хмуро посетовал Хидан, глядя в сторону лестницы. — Знаем мы твои дела… — заметил мрачно Какудзу. — И что? — брови язычника сердито сомкнулись. — По-твоему, я не имею право знать, какого дьявола Касуми рассекает полуголая по городу? — Она с задания, остолоп! — бросил презрительно Какудзу. — Должно быть это необходимо для конспирации… Тебе-то какая разница? — Какая? Она моя девушка… — зашипел ниндзя. — Это давно не так… — возразил Пейн с той характерной лаконичностью, которая могла любого вывести из себя. А Хидана и подавно. — Поэтому следуй за мной… Касуми влетела в комнату и плюхнулась носом в подушку. Только здесь, в атмосфере иллюзорного одиночества, она могла дать волю скопившимся чувствам и, длительное время сдерживаемые страхи, закружили над ней как коршуны. То, к чему принуждал ее Пейн, претило ей. Но выбора у нее не было. Она хотела узнать правду о родителях. А это значило — сыграть по его правилам. В состоянии полной безысходности, девушка извлекла из кармана кулон и поднесла к губам. — Прощай. Я никогда тебя не забуду… — прошептала она, целуя холодный металл. Слезы градом покатились из глаз. Ради будущего, ради клана, она должна отпустить прошлое, как бы больно и горько не было. — Вот ты где? А я везде тебя ищу… — выскользнув из-под козырька крыши, Конан подошла к мужчине сзади и нежно обняла за шею. — Вы задержались. Я соскучилась… Томно потерявшись о щеку синоби, девушка звонко его поцеловала. Пейн не шелохнулся, пространно взирая с крыши вдаль. Тревожно алел горизонт. Занимался закат. Предвестники надвигающегося ненастья — темные тучи, изредка проплывали по небу. Порывистый ветер с первыми брызгами дождя и ароматами жасмина задиристо шевелил огненную гриву его волос, теребил складки плаща. — Мне нужно было о многом поразмыслить… — сдержанно ответил он. Усаживаясь рядом, Конан еле заметно улыбнулась. — Ты принес домой дождь… — он не ответил. Она с печальным вздохом положила голову на его плечо. — В любом случае, я рада, что ты вернулся… Наконец обратив на нее взор, Пейн по-отечески погладив ее по волосам. — Ты необычайно молчалив сегодня… — с тревогой заметила Конан. — Как все прошло? Надеюсь, Касуми доставила не слишком много хлопот? — Нет… Она вела себя образцово… — сказал Пейн. — Как хорошо! — удовлетворилась Конан. Встав на четвереньки, она заставила его повернуться к ней, призывно обхватив лицо ладонями. — Тогда почему ты так хмур? — Я просто устал… — монотонно изрек Пейн. Со словами: — Это поправимо… — девушка потянулась к его губам. Однако он отвел ее руки и отстранился. — Прошу, не сейчас… — поднявшись, мужчина направился к выходу, оставив куноити в расстерянном состоянии. С красивого лица Конан сошли все краски. Ее руки зависли в воздухе. Какое-то время она немигаючи смотрела на них, будто не верила произошедшему. Затем полным досады голосом произнесла: — Ты сторонишься меня… Я стала тебе противна? Или это все из-за нее? Ее слова упали в пропасть установившейся между ними тишины. Они же заставили Пейна остановиться. Он оглянулся. Она приготовилась к оправданиям. Но они потонули в безмятежности его сверкающих глаз. —В конце-то концов, это унизительно! — Конан с достоинством поднялась и поправила цветок-оригами в волосах. — Можешь и дальше молчать, но я не слепая и многое вижу… — И что же ты видишь? — мужчина отвернулся, будто ему невыносимо было видеть горечь в ее глазах. — С тех самых пор, как ты организовал слежку за Касуми в Конохе, ты очень изменился. Ты стал не в меру задумчив, вечно летаешь где-то… Очнись, эта девочка лишила тебя ума! Ты не нужен ей и задаром. Что это было? Крик отчаяния или последняя попытка достучаться до него? Пейн резко обернулся и вот он уже крепко обнимает Конан. А его руки нежно баюкают ее расшатанные нервы. — Не накручивай себя, Конан. Завтра поспи подольше. Ты выглядишь измотанной… Металлическая дверь одиночки со скрежетом захлопнулась за спиной Касуми, тем самым, будто отрезала ее от окружающего мира. Через толстенный металл не проникало ни звука и создавалось впечатление полнейшего вакуума. Здесь царил угнетающий сумрак. Нервно мерцала горелка. Отвратительно смердело сыростью. Помимо всего прочего было довольно прохладно. А стены, как ей уже доводилось видеть раньше в другом месте, так же покрывал склизкий налет. Не рай, конечно. Впрочем, ничего иного она и не ожидала. Все-таки тюремная камера, а не номер люкс. Девушка бессознательно поежилась и обхватила себя руками. Находится здесь ей было неприятно. В отталкивающем полумраке камеры она с трудом разглядеть одинокий силуэт Хьюги на кровати. Он сидел, сгорбившись и о чем-то напряженно размышлял, вращая ложку в руках. Нетронутый обед остывал на шатком столе. Он был настолько погружен в себя, что не услышал, как она вошла. В тот миг при виде него ее вновь осадили угрызения совести. — Прости… — удрученно всхлипнула Касуми. — Я снова тебя подвела… Звуки ее чистого голоса разбились о серые стены. Неджи резко вскинул голову и посмотрел на нее. Ложка замерла в его руках. — Касуми… Я знал, что ты придешь… Хотя до последнего надеялся, что этого не случится… Она потерла вдруг зачесавшийся лоб, и обессиленно рухнула на единственный стул. — Мне нелегко признаться, но я таких дров наломала… Мы поуши в дерьме… Неджи горько усмехнулся и посмотрел на ложку. — Я это уже понял… — серые глаза со странным выражением задержались на ней. — Давай-ка по порядку. Выглядишь неважно… Касуми чуть истерически не расхохоталась ему в лицо. Если бы он знал, на какое перепутье она угодила, и в каком стрессе ей приходится жить, наверное не спрашивал бы.  — Я буквально вчера с задания вернулась, где меня один раз чуть не убили и два — чуть не изнасиловали! — пробурчала девушка, исподлобья буравя его взглядом. Неджи помрачнел. Осунувшееся лицо заострилось и на щеке нервно задергались желваки. — Полагаю, все обошлось? — тем не менее сухо поинтересовался он. — Другого я бы не перенесла… — призналась Касуми, не вдаваясь, а в подробности. — Но суть не в этом. — А в чем? — Знаешь, кто был целью Акацук? — Понятия не имею. — Твой закадычный друг Масуйо Накамура! Ложка со звоном выпала из пальцев Неджи. Он порывисто вскочил. С минуту синоби не мог вымолвить ни слова, словно внезапно онемел. — Он жив? — поле криза с волнением спросил он. Касуми помотала головой. — Пейн разделался с ним прямо у меня на глазах… Куноити ждала от Неджи определенной реакции и она не заставила себя ждать. Отвернувшись, он с протяжным вздохом подошел к столку, на котором одиноко чадила горелка. Касуми отчетливо уловила, как напряглись мышцы спины под его кимоно и решила, что, вероятно, эти вести не стали для него сюрпризом. Целую вечность Неджи стоял неподвижно, а когда вновь обернулся, лицо его ровным счетом ничего не отражало. В глубоких серых глазах застыла бездна пронизывающей пустоты. — Вы говорили с ним? Что он тебе наговорил? — Наплел всякой чуши. Сказал, что ты влюблен в меня по уши! Но я-то знаю, как ты ко мне относишься, поэтому не поверила… — натянуто рассмеялась Касуми. Ей неловко было обсуждать эту тему с ним. Особенно, когда он находился в таком настроении. Неджи задумчиво кивнул, отводя взор. — Понятно… Вернувшись к кровати, он вновь подобрал ложку, но на сей раз тут же опустил ее рядом с собой на матрац. — И это все, что ты можешь сказать? — удивилась Касуми. — Вы же дружили! — Масуйо перестал быть моим другом задолго до того, как бежал из деревни… — отмахнулся Неджи. — Так что, для меня он такой же отступник, как Акацуки. Я не собираюсь горевать о его кончине и ты об этом забудь. Давай лучше подумаем, как нам быть теперь? Необходимо найти способ выбраться отсюда. От Касми не укрылась то, как ловко Хьюга ушел от неугодной ему темы. Впрочем, она была только рада. Разговоры о Накамуре обращали ее мысли к Пейну. А о нем она думать совершенно не хотела. — У меня есть кое-какие задумки… Зацени… Удовлетворенная беседой с напарником лишь отчасти, тем не менее Касуми бодро шагала по коридору штаба. После возвращения с миссии с Лидером Акацук она не пересекалась. Правда прошли всего сутки. Но девушка была рада этой короткой передышке. Она позволила ей хоть немного восстановить душевное равновесие, учитывая сколько информации за раз выпало на ее долю. Между тем, ей все же удалось незначительно продвинуться в расследовании. Цена за добытые сведения, конечно, была непомерно высока, учитывая с кем ей приходилось иметь дело. Но другого способа что-либо выяснить пока Касуми не видела. Она, будто по замкнутому кругу блуждала и неизменно возвращалась к одной единственной ниточке. Пейн единственный знал правду. Головой Касуми понимала, что полагаться на его слова особо не стоит. Но отчего-то интуитивно верила ему. И когда только он успел заслужить ее доверие? Размышления о Пейне всколыхнули пережитые в его объятиях минуты. Невольный трепет охватил Касуми. Он потрясающе целовался, что бессмысленно было отрицать, сколько бы она не плевалась и не морщилась при мысли об этом. Другой вопрос, с какими мыслями он это делал? Его поцелуй — не был просто поцелуем в обычном своем понимании. Он словно носил целью ошеломить ее, наказать, или же указать на что-то, чего она в упор не замечала. Как, например, в случае с Накамурой. Пейн намеренно расправился с ним у нее на глазах, тем самым устроив нечто вроде показательной экзекуции, чтобы внушить ей страх и предостеречь от опрометчивых действий. Касуми волей-неволей извлекла из увиденного выводы. Пальцы потянулись к губам. Чертов поцелуй до сих пор горел на устах, будоража воображение возможными последствиями. Щеки полыхнули и она стремительно взвинтила шаг. Нужно поскорее выбросить это из головы, пока он всерьез не заинтересовал ее как мужчина. Кроме того, намечался трудный разговор, в связи с чем она ощутимо волновалась. Пейн вполне конкретно дал ей понять, каких действий от нее ждет в обмен на информацию. Она должна была отказаться от чувств к Хидану, вычеркнуть его из своей жизни окончательно и бесповоротно. Касуми притормозила у окна и в последний раз достала медальон. Он блестел на солнце, играя резными гранями. Сердце сжалось от тоски. Как отреагирует Хидан на этот поступок с ее стороны? Определённо, он придется ему не по нраву. Впрочем, какая разница? Она обязана это сделать. Девушка спрятала медальон и выглянула в окно. На скамейке у входа сидел Дейдара и у нее в голове родилась идея. — Можно? — остановившись напротив нукэнина, Касуми кивком указала на скамейку. Отдыхая от общества суетливого напарника, Дейдара занимался любимым делом — возился с глиной. Стоял теплый полдень. Несмотря на прошедший накануне дождь, денек выдался на редкость погожим. В ветвях сакуры беззаботно щебетали синицы, а группа голубей самозабвенно плескалась в луже у дороги. Слегка приподняв белокурую голову, Дейдара прищурился от солнца и пару секунд молча разглядывал ее. Затем вдруг улыбнулся уголками и сказал: — Какие люди! Решила составить мне компанию? — Почему бы и нет? Ты сидишь — скучаешь. Вот я и подумала… — Сдается мне это не с проста… — скептически заметил Дейдара, пряча глину в карманы. В его голубых глазах заплясали смешинки. — Почему же? Может я соскучилась по общению… Такого не может быть по-твоему? — не дожидаясь позволения, Касуми уселась рядом. Синоби пожал плечами. — Ты всегда сама по себе. Мне казалось, ты не нуждаешься в компании. — Можно подумать, — с напускным возмущением отчеканила куноити. — Я не человек… — Самый настоящий — из плоти и крови! — хмыкнул Дейдара. Касуми повернулась к нему лицом и заглянула в лучистые голубые глаза.  — Ты все еще сердишься? — На что? — удивился нукэнин. Взметнувшиеся брови придали его чертам детское и безобидное выражение. — За тот инцидент в спальне Хидана? — Пф… тоже мне… — зафырчал Дейдара. — У меня по твоему забот больше нету? — Ты просто под руку подвернулся… — посчитала необходимым объясниться Касуми. В ответ синоби толкнул ее плечом. — Хорош прикидываться несчастной овечкой! Ты хотела сбежать. Подвернись тебе под руку кто-то другой, ты поступила бы так же! Девушка сложила губы в отдаленном подобии улыбки. Дейдара же бросил: — Давай уже, выкладывай! Я в жизнь не поверю, что ко мне ты подсела из-недостатка общения! В прозорливости ему было трудно отказать. И Касуми решила не оттягивать. — Тогда на чистоту! — промолвила она. — Мне нужна твоя помощь. Не безвозмездная, разумеется. Достав из кармана амулет, она сжала его в кулак и протянула Дейдаре. — Что тут у нас? — молодой человек с готовностью придвинулся ближе и закинул ладонь на спинку скамейки в аккурат за ее спиной. При этом их бедра разделяли считанные сантиметры. Наученная горьким опытом, Касуми крайне настороженно отнеслась к этому. Однако ради намеченного, отсесть не решилась. — Это нужно вернуть законному владельцу… — она раскрыла кисть. — Кто владелец? — полюбопытствовал Дейдара, с посредственным любопытством разглядывая амулет. Девушка округлила глаза и он догадался: — Хотя можешь не говорить. Хидан… — Окажешь услугу? Дейдара убрал руку и откинулся на спинке. — Почему сама его отдать ему не хочешь? Касуми потупилась. Она готова была к этому вопросу. — Причин воз и маленькая тележка… — удрученно пробормотала она. — Мне все причислить? — Ни в коем разе! — вскликнул синоби. — Ну так как? — Почему я? — Из всех Акацук ты мне наиболее симпатичен, — сподобилась до откровенной лести Касуми. — Уверена, все уже в курсе наших с Хиданом прошлых взаимоотношений. Замечу лишь, что расстались мы не самым лучшим образом, поэтому мне хочется избавится от всего, что напоминает о том времени. Ты понимаешь? — Вообще-то мне не особо хочется связываться с ним… — посетовал Дейдара. — Он же на голову отмороженный. — Я за ценой не постою. Скажи, что ты хочешь и, думаю, мы договоримся. Дейдара долго смотрел ей в глаза. Так долго и пристально, что она успела пожалеть, что обратилась к нему. Но затем он встал и выбросил ладонь вперед, со словами: — Давай его сюда… — и хитро улыбнулся. — А условия? — насторожено поднялась следом Касуми, автоматически вкладывая кулон в его руку. — Прокатимся как-нибудь вдвоем? В конечном итоге, зря она сомневалась в Дейдаре. Он оказался действительно отзывчивым и неплохим парнем. Свою мини-миссию он выполнил оперативно и качественно. Последствия его кропотливой работы Касуми ощутила уже на следующий день. Близился вечер. Касуми шла в свою комнату с ощущением вселенской опустошенности и усталости. Минувшая ночь выдалась трудной для нее. Из-за наплыва мыслей, ей практически не удалось поспать. Она думала о родителях, о том, что толкнуло их на путь отступничества, и о своем пристрастии к дурным парням. Взять, например, Хидана. Плохиш — это про него. Впрочем, это сейчас он отъявленный головорез. Узнала и полюбила она его другим. Вот и цеплялась теперь от отчаяния за тот образ, который запал в сердце. Амулет, Касуми только теперь, с оглядкой на прошлое, начинала это понимать, являлся для нее «закладкой» о прошлых ошибках. На это ей открыл глаза Пейн. Тот еще психолог. Он так планомерно подводил ее к тайне родителей, будто пекся о ее эмоциональном благополучии. Хотя частенько ей казалось, что он не прочь ее прикончить. От мыслей разрывалась голова. Хидан настойчиво искал с ней встречи, с раннего утра обивая пороги спальни. Чтобы избежать выяснения отношений, ей пришлось выбираться через окно. Целый день она моталась по городу, и вернуться обратно отважилась лишь с наступлением сумерек. Коридоры были привычно пусты и она поспешила к себе, лелея надежду, что Хидан все осознал и не станет ее больше преследовать. Однако поднимаясь по лестнице и пересекая пролет, Касуми ощутила приближение знакомой чакры. Все ее надежды тотчас рухнули, когда по коридору прокатилось возмущенное: — Касуми! Ноги будто вросли в пол. Она резко остановилась и обернулась. Мужчина вывернул из-за поворота. На его открытом лице читался весь спектр эмоций, на которые он был способен. — Нам нужно поговорить! — проревел синоби. В тот миг, когда она увидела его, поняла, что именного этого момента и боялась. Взъерошенные волосы, растерянные глаза, лихорадочный румянец на скулах… Он не отступится добровольно и договорится с ним не получится. Отвернувшись, Касуми со всех ног пустилась прочь. — Стой! — бросился следом язычник. Однако не успел. Она быстро достигла спальни, и скрылась за дверью. Раздался щелчок. Закрылся замок. Практически перед носом синоби. Касуми внезапно затрясло в беззвучных рыданиях. Прикрывая дрожащей рукой рот, она медленно попятилась назад, с ужасом таращась на дверь, словно опасалась, будто та в любую секунду распахнется. И секунды не прошло, конструкция действительно задребезжала под градом обрушившихся на нее ударов. — Открой, кому говорю?! Касуми! — вопил Хидан истерически. В голосе его попеременно проскальзывали то нотки слепой ярости, то неподдельного отчаяния. — Открой, слышишь! Открой! «Это конец…» — куноити продолжала отступать до тех пор, пока не уперлась в спинку кровати. Здесь то силы и покинули ее. Ноги предательски подогнулись и она осела на пол. Слез больше не было. Лишь сердце рвалось на части от осознания безнадежной утраты. Она так много хотела бы ему сказать сейчас. Но язык не повернулся бы. Она готова была все простить за краткий миг забытья в его руках. Но, понимая значимость расставленных приоритетов, стиснув зубы, молчала. «Прости!» Утекали минуты. А Хидан все продолжал и продолжал ломиться в дверь. А затем все стихло и она различила его пропитанные тоской слова: — Ты мне нужна, ты мне по-прежнему нужна, Касуми… Осипший голос мужчины оборвался. А его последние слова потонули в неистовых рыданиях куноити. Текли минуты. Касуми постепенно приходила в себя. Сумрачная тишина установилась коридоре. Касуми догадалась, что Хидан, наконец, ушел. Рыдания отступили, оставив после себя лишь чувство гнетущей пустоты. Девушка с трудом поднялась на ноги. Колени дрожали, и ее штормило, словно застигнутую штормом шхуну. Судорожно цепляясь за спинку кровати, она присела на ее краешек и в бессилии уронила голову на грудь. На душе было паршиво. Словно в отражение ее внутреннего состояния за окном разразилась гроза. Дождь стучал по стеклу. Ветер подвывал журчащей в стоках воде. Периодически сверкала молния, слепящей вспышкой озаряя пространство спальни. Касуми в последний раз шмыгнула носом, мысленно жалея себя, и откинула волосы с лица. Вытирая на сухо щеки, она окончательно успокоилась, придя к выводу, что поступила верно. Погоня за прошлым не доведет до добра. И пусть сердце ноет в груди. Она не станет заложницей изживших себя связей. Неожиданно возня и шорохи в глубине комнаты привлекли ее внимание. Щелчок выключателя. Зажегся светильник и мягкий свет заполнил пространство спальни. Девушка вскинула голову и натолкнулась на взор рениннгана. Вытянув и скрестив меж собой длинные ноги, Пейн устроился в низком кресле в углу. И хотя во всей его позе царила нарочитая расслабленность, напряжение сквозило в серьезном взгляде лиловых глаз. Казалось, целую вечность он просто разглядывал ее из-под длинных слегка изогнутых ресниц. Тусклое свечение ночника играло в огненной гриве его волос, словно подсвечивало светлую, цвета слоновой кости, кожу. — Я сделала, как ты хотел… — Сдавленно обронила куноити, испытывая отвращение к самой себе. От его взгляда, проникающего в самые потаенные уголочки естества, внутри поднималось волнение. Она неизлечимо больна. Никогда и ни с кем прежде она не ощущала себя такой беззащитной. — Руками Дейдары, Касуми? — обычно статично лицо синоби преобразилось. Он подался вперед, приподняв брови. А затем и вовсе поднялся и направился прямиком к ней. Слишком остро реагируя на его приближение, куноити внутренне подобралась. Все же Пейн был весьма эффектным мужчиной. В меру высокий и подтянутый, в своем неизменном черном плаще, наглухо застегнутом под самый подбородок, с густой россыпью пирсинга на лице, он производил неизгладимое впечатление на окружающих и на нее в том числе. Сначала это был только слепой ужас, который она усиленно душила в себе. В последующие же дни, в частности после задания, к нему примешалось и что-то, заставляющее ее сердце трепетать в его присутствии. Она застыла на кровати, скованная вниманием ренингана по рукам и ногам. Он остановился в паре шагов от нее. — Есть разница? — устало пробормотала Касуми и поспешно опустила глаза. Сегодняшние события выжали ее без остатка. — Касуми, Касуми, Касуми… — Снисходительно протянул нукэнин. Его горячие пальцы коснулись ее подбородка. — Ты так и ничего не поняла? Все это для того, чтобы избавившись от иллюзий… — Через боль? — простонала куноити. — Мою, его? Присев рядом, он развернул ее к себе. — Не вкусив страданий и не зная боли, не поймешь своего счастья… Судьба не зря свела нас вместе, Касуми. Так зачем ты противишься неизбежному? Просто доверься ей. Доверься мне… — склоняясь, у самых ее губ выдохнул Пейн и страстно приник к устам. Девушка задохнулась, принимая свое поражение как должное. Но как в прошлый раз не стала противиться и вырываться. Она давно этого хотела, поэтому всем существом и откликнулась на поцелуй. К черту все! Она устала быть сильной! Устала бороться… Пусть Пейн нукэнин… Но она хотела знать правду о родителях. И если он мог ее ей предоставить — она готова отдаться ему без остатка. Ее влекло к нему так же сильно и безотчетно, как и его к ней. И пусть сейчас она оправдывала вспыхнувшую между ними страсть благими помыслами, истина в самом своем очевидном виде лежала на поверхности. Руки куноити решительно обвились вокруг шеи синоби. Долой сомнения. Углубляя поцелуй, Пейн пылко увлек ее на матрац, и расположился между ее разведенных коленей. Задрожав в предвкушении, она с готовностью разомкнула уста, пропуская его влажный язык во внутрь и мир рассыпался на сотни тысяч ярких осколков. Как долго они шли друг к другу… Касуми самозабвенно отдавалась ласкам нукэнина. До дрожжи приятно было ощущать шелк его скользящих ладоней на плечах и бедрах. Задыхаясь, она жадно глотала воздух, прижимаясь к нему, словно бы не боялась все это время, словно бы не презирала… А ладони Пейна лишали разума. Порхая, словно бабочки, они дарили неземное наслаждение. Но вдруг синоби прервался. Оторвавшись от губ куноити, он поймал ее затуманенный взор и посмотрел так, будто спрашивая позволения продолжить дальше. Без его ласк, без тепла его рук, Касуми почувствовала себя замерзшей и бесконечно одинокой. Беспокойно заерзав на смявшимся покрывале, она рывком уцепилась за горловину плаща синоби и в сражении с молнией, расстегнула его. Вздох наслаждения вырвался из горла куноити, когда под своими пальцами она почувствовала жар упругих мышц. Пейн напрягся. Касуми догадалась, что ее прикосновения так же ошеломительны и приятны ему, как и ей. Ей завладел азарт и она перехватила инициативу. И вот уже ее пальцы самозабвенно путаются в огненном шелке его волос. А губы жадно вкушают сладость его рта. Впрочем, доминировала куноити не долго. Пейн скоро вернул преимущество. С треском сорвав с нее тунику, он подмял ее под себя. Его голодное естество требовательно уперлось ей в живот. Он больше не осторожничал. Движения стали порывистыми. Поцелуи обжигающими. Касуми выгнулась и гортанно застонала, когда губы мужчины страстно коснулись ключицы, а потом умопомрачительно медленно двинулись к соблазнительной ложбинке между грудей. В то же время его руки переместились на тонкую талию, оттянули пояс брюк и чувственно погладила кусочек обнаженной плоти. Затем окончательно осмелев, поползли вверх и сжали взволнованно вздымающиеся холмики груди. — Еще! Касуми лишилась рассудка. Иначе как объяснить эту безумную жажду большего? Потребность почувствовать его в себе целиком? Уже давно не думая не о чем другом, она призывно потерлась о его восставшую плоть. И Пейн понял, что пора форсировать события. Руки оставили грудь и спорхнули на бедра. Ловкие пальцы безошибочно отыскали застежку на ее брюках, рениннган же все это время держал в агонии ее лихорадочно блестящие глаза. Разошлась с характерным звуком молния. И это на миг отрезвило Касуми. Она проворно блокировала руки мужчины, а потом ощутимо пихнула в грудь. Пейн от неожиданности отшатнулся. Девушка следом перекинула через него ноги и уселась рядом. Вся в огне, она посмотрела в растерянное лицо синоби, из-под маски которого наконец просочились хоть какие-то эмоции. От силы минуту длилась их визуальная перекличка. Затем рассудок Касуми снова помутился и она бросилась в омут с головой. Поджав под себя ноги, она подползла к мужчине на коленях и пожирая его взглядом, стащила плащ. Словно пташки летали ее ладошки по литым пластам натренированных мышц. Внезапно он опустил ресницы. Его рука перехватила ее запястье в воздухе.  — Я все… — прохрипел он. И от этого возбужденного хрипа по спине девушки побежали мурашки. — Либо мы сейчас остановимся. Либо идем до конца. Касуми призывно улыбнулась. Именно это она и надеялась услышать. Больше ее ничего не сдерживало и она придвинулась к нему практически вплотную и запустила руку в брюки. Пейн задрожал от наслаждения, когда ее пальчики вознесли его на пик экстаза и так грубо приплюснул ее к себе, что ей с трудом удалось вздохнуть. Жадные губу остервело вонзились в ее рот. Больше не отрываясь от нее ни на секунду, он избавился от одежды и раздел ее. Праздник безумства для них стартовал. Светало. Рассвет робко проник в спальню, разлив море розового света по безмятежным стенам и потолку. Усталая тишина витала в комнате, нарушаемая лишь сладким подсасыванием Касуми во сне. Упокоив буйную голову на его груди после ночи полной безудержных ласк и открытий, она, наверное, никогда еще не казалась такой умиротворенной и красивой. Пейн с упоением перебирал белокурые пряди ее волос, рассыпавшиеся по его плечам и подушке. Любовался правильной пластикой миловидного лица и трепетом длиннющих ресниц на щеках. Чувственные, слегка припухшие от неистовых поцелуев губы, что-то невнятно бормотали сквозь сон. Он не хотел тревожить ее отдых. Поэтому сидел тихо. Но вот, словно почувствовав его взгляд, она пошевелилась. Томный вздох развеял эхо окружавшей их тишины. Еще не совсем проснувшись, ее крохотная ладошка ласкающе погладила его твердый, как камень, пресс. А после осознание произошедшего вселило в ее душу стыд и ужас. Она вскинула голову и еще не совсем принимая реальность, уставилась на него огромными черными глазами и затрясла головой. — Доброе утро, Касуми.… — предупреждая ее возможные действия, спокойно произнес Пейн. Именно подобной реакции он и ожидал от нее. Поэтому не удивился, когда она в ступоре опустила глаза на свои покоящиеся на его животе руки и, буквально съёжившись, поспешила отстраниться. Однако он не позволил. Нисколько не стесняясь своей наготы, Пейн крепче прижал куноити к себе, понимая, что если отпустит ее сейчас, потеряет навсегда. — Пусти… — простонала Касуми, уткнувшись носом в его грудь и предпринимая незначительные попытки освободиться. — Для чего? — с нотками печали спросил мужчина, позволяя пальцам и дальше наслаждаться шелком ее волос. — Что бы ты сбежала, сделав вид, будто между нами ничего не произошло? Ты ошибаешься, Касуми, если полагаешь, что сможешь поступать со мной как с Хиданом. И уж тем паче я не позволю тебе прыгать из одной кровати в другую. Между нами все будет по-другому. Тебе как можно скорее следует уяснить это. Касуми похолодела. Он говорил с ней так властно, так уверенно, будто не сомневался, что она послушается. Сама виновата! За все в этой жизни надо платить. В том числе и за плотское удовольствие. Тяжесть раскаяния запоздало опустилась Касуми на плечи. По чести говоря, минувшая ночь стала для нее откровением. Никогда и не с кем прежде она не вела себя так дерзко и расковано. Она вспомнила интимные ласки и краска ударила ей в лицо. Неужели она делала все это? — Нет… Я не хочу! — робко запротестовала Касуми, млея от вкрадчивых прикосновений его ладоней, блуждавших по спине и пояснице. Отчаяние разрывало ее сердце на части. С одной стороны, она мечтала слиться с ним, довериться и просто жить, без оглядки, без упреков, любить, а с другой стороны, сгорая от ужаса и неподдельного страха, лишиться чего-то большего… В безудержной похоти потерять себя, так как чувствовала, что он легко мог подавить ее. — Это просто страх… — констатировал Пейн, носом уткнувшись ей в макушку, отчего его голос прозвучал глухо и как-то по особенному знаково. — Ты привыкла побеждать. Привыкла сама править жизнью и с кем спать, и то, что кто-то теперь обставил тебя в твоей же партии, тебя дезориентировало… Под таким углом их отношения Касуми никогда не рассматривала. Но в конечном итоге, поразмыслив, кое в чем вынуждена была согласиться. Она действительно привыкла править балом. Пейн же взял ее нахрапом и навязал свои правила. — Ты прав… — громадных усилий стоило выкарабкаться из плена его ласковых рук. Но она все-таки сделала это, чтобы заглянуть в лиловый океан рениннгана. — И в этом, и в том, что сделанного не воротить. Впрочем, мы взрослые люди и сумеем пережить это недоразумение…. Пейн ответил не сразу. Но зато рениннган буквально спалил ее до тла. — Сомневаюсь, что смогу забыть эту ночь. Впрочем, уверен, ты тоже ее не забудешь… — он погладил ее по щеке, и она не смогла не закрыть глаза и не прижаться к его теплой руке. — Но я попробую… — настырничала Касуми. — А смысл? Нас тянет друг другу. Так зачем сражаться с судьбой? — Затем, что это сделает несчастными близких нам людей! — Ты снова о Хидане? — Пейн не изменился в лице. Но его голос прозвучал на несколько децибел выше. -Нет… О Конан…