От любви до ненависти...

Касуми никогда не умела говорить о чувствах сердечно, если только не на эмоциях, и сделать это теперь ей было невыразимо сложно. Потребовалось время, чтобы собраться с мыслями и силами. — Сказать по правде, ты всегда внушал мне ужас. С самого первого дня и потом. Особенно потом… Ей вдруг стало душно и жарко рядом с ним. Она отступила назад в поисках пространства, позволившего бы ей спастись от дурмана закруживших в водовороте ощущений. Безрезультатно… Пускай руки Пейна больше не контактировали с ней, довольно было и взгляда рениннгана. — Больше смерти я боялась привыкнуть к тебе, боялась поддаться чувствам и потерять способность жить без тебя… Ты утверждаешь, что любишь? — Люблю… — его машинальный ответ привычно раздался у нее в голове, порождая предательскую слабость в чреслах. Она испытующе заглянула в прекрасные лиловые глаза и призналась с запинкой: — И я… — после чего ее буквально прорвало: — И это самое страшное! Потому что эта любовь в буквальном смысле душит меня! Понимаешь? Ты столько мерзостей мне сделал, столько зла причинил близким! Мне бы ненавидеть тебя! А я… Видно больна… Всхлипнув, Касуми обреченно огляделась, обхватывая себя руками. Белоснежным ковром стелился под ногами снег. Морозный воздух обжигал легкие. Жаль он не способен был остудить пожар в ее груди… — Тогда больны мы оба… — заметил сухо Пейн. Куноити посмотрела ему в лицо: выверено правильное, слишком красивое для мужчины. Что бы он не натворил, ей не под силу разлюбить его. — Какая разница теперь? — воскликнула Касуми с оттенком безысходности. — Мой родной город в руинах. На мне смерть стольких невинных?! Такая твоя любовь, Пейн? Это боль?! Глаза Касуми заблестели от слез. Рениннган сжалился, отступил, но не смягчился, как одержимый заметался по округе. — Я не хотел тебя больше ни с кем делить! — чуть погодя повинился Пейн. — Хотел уничтожить Лист, не оставить от него камня на камне, уничтожить напарника и все то, что отнимает тебя у меня. Жестокие слова падали в тишину окружавшего их леса. Касуми задрожала. — Я думал силой вернуть тебя в Дождь и подарить новый дом взамен старого, новых друзей и семью, чтобы рядом со мной ты научилась их любить, и быть может через них когда-нибудь полюбила и меня… Едва сдерживая иронию, куноити горько рассмеялась. Ее руки обессиленно спикировали вниз. — Я итак… Итак тебя… — голос ее оборвался. Она закрыла лицо ладонями. Прошла минута, прежде чем девушка снова смогла взглянуть на него. — Боже… Ты мог просто прийти ко мне. Не было бы этих жертв и этих трудностей! Ренинган скрылся за ширмой густых ресниц.  — Ответь честно, но не мне, а себе, Касуми. Пошла бы ты со мной сама, начни я с диалога? Теперь уже Касуми уронила взор. — Разумеется, нет… — раздалось вновь в голове созвучное с ее собственными мыслями. — Ты слишком горда, чтобы поступиться чем-то ради такого как я… Нестерпимо больно резануло по сердцу. Касуми поморщилась, испытывая почти физические мучения от осознания правомочности его утверждения. Пейн… Он отлично разобрался в природе ее характера. Порой Касуми казалось, что он знает ее лучше, чем она сама себя. — Я хотел дать нам шанс понять друг друга. Правда хотел. Поэтому прежде, чем идти на контакт, решил удостовериться, что и ты стремишься к тому же… — Не понимаю… — промолвила Касуми. — Ты что следил за мной? В ее воображении живо представились моменты слежки и то, каким образом могли расцениваться со стороны некоторые ситуации, в которых она участвовала за это время и в душу ее запустил пальцы ужас. — Я наблюдал за тобой недели две почти круглосуточно… — следом подтвердил догадки Касуми Пейн. — Рядом с тобой практически безотлучно находился напарник. Наблюдая за тем, как ты смотришь на него, как держишь за руку, мне захотелось крови. — Весьма похоже на примитивную ревность… — заметила Касуми в растерянности. А ритм ее сердца между тем нарастал. Меж ними по прежнему высились баррикады. Но многое уже прояснилось. — Возможно то действительно была ревность… — отвечал мужчина. — Я не уверен. Однако, это довольно неприятное чувство. Касуми скупо улыбнулась. Ей на собственной шкуре довелось испытать муки ревности и она прекрасно понимала, как мучительно навязчивы он порой бывают. — Испытания сильно нас сдружили… — сказала как есть Касуми. Она никогда в серьез не рассматривала чувства к Пейну в перспективе, не видела в них смысла и не грезила о совместном будущем, отдавая себе отчет, как далеки и несбыточны эти мечты. В том, теперь далеком прошлом, все ее усилия были сфокусированы на стремлении поскорее забыть. Неджи в этом плане оказался ей очень полезен. После инцидента в беседке их отношения вошли в новое русло, и она не удивилась бы, если однажды они переросли в настоящее крепкое чувство. Не такое умопомрачительное и феерическое, конечно, как-то, что Касуми испытывала к Пейну, но более спокойное и приземленное. То, в чем так отчаянно нуждалась ее истерзанная безнадёжной любовью душа. — Хьюга — идеальная партия для меня. Ты же понимаешь? Плотно сомкнув челюсти, Пейн чуть заметно кивнул. В недрах рениннгана предупреждающе заискрились кристаллики льда. — Понимаю. Именно в этом мне и виделся основной его грех. — Высказался он резко. — Но я бы никогда не покусился на его жизнь, если бы он не значил для тебя так много. Только через него у меня был шанс вернуть тебя! В горле Касуми першили слезы. Она так его любила… — И лишь поэтому избил беднягу до полусмерти? Не велика задача — спрятать чувства за напускным негодованием! Ответ синоби был до крайности предсказуем. — Меня ослепила ярость… Однако, несмотря на это в ту секунду откровенности его суровое лицо не могло быть мягче, а глаза нежнее. — Знаю, это не оправдание… Касуми настороженно сжалась, ощутив холодные пальцы Пейна на свей щеке, смутно осознавая, что ждала этого целую вечность. В неге опустились трепещущие веки. Она отдалась во власть его нежной ладони, а вскоре он уже душевно баюкал ее на своей широкой груди. — Как хорошо… — вздохнул Пейн, прижавшись губами к виску куноити. В ушах сладко отдавался бой его сердца. — Ты должен понимать, на что обрекаешь себя, связываясь со мной… — глухо пробормотала Касуми. Уткнувшись носом в плащ, она с упоением вдыхала свойственный ему одному аромат. Между тем, Пейн сдернул резинку с ее волос, одновременно слегка отстранившись. Серебристый водопад хлынул по ее плечам, локонами обрамил встревоженное лицо. — На что же? — рениннган пытливо заглянул в темные глаза. Крепкая ладонь надежно легла на затылок. — Что бы не случилось, я навсегда останусь куноити Листа! — полностью в его власти, гордо объявила Касуми. — Если надеешься, что я стану вредить стране, в которой родилась и выросла — лучше сразу убей! Куноити с силой оторвала руку мужчины от затылка и приложила к горлу. — Иначе мне придется стать Акацукам серьезной помехой. Пейн с минуту внимательно вглядывался в ее решительные глаза. — Думаю, с этим мы разберемся по факту… Селение Дождя окутало плотное белое облако, которое будто бы нависало над постройками и поглощало самые высокие из них. Вместо ненавистного дождя, характерного для данной местности в любое время года, в холодном воздухе кружились крупные снежинки. Сверкающий на солнце снег хрустел под ногами. Было раннее утро. Редкие прохожие, попадавшиеся им на пути, низко кланялись. Испуганная свалившимся на нее счастьем, Касуми крепко сжимала руку Пейна, будто опасалась, что он может исчезнуть или кто-то отнимет его у нее. — С возвращением… — в холле административного здания их встретила Конан. Солнце сочилось через затемненные окна и в этом рассеянном свете отступница казалась очень красивой и юной. Глаза ее с немым укором задержались на Пейне и переметнулись на их переплетенные пальцы. — Касуми… Не думала снова тебя увидеть… — промолвила она ровно, с лёгким придыханием и спорхнула вниз по лестнице. Куноити держалась с завидным достоинством, в то время как Касуми внутри буквально колотило. Она предпочла бы, чтобы Конан набросилась на нее с упреками, кричала и истерила. Это облегчило бы ее муки и она не чувствовала бы себя такой виноватой. — Взаимно, Конан… — Касуми покосилась на своего спутника. Его, казалось бы ничего не смущало, словно он находил ситуацию вполне обычной. — Тебя уже ждут. Подымись, пожалуйста, в кабинет.– сообщила Конан. — Я сама помогу Касуми освоиться… Пейн живо расцепил их пальцы, промолвил: — Я скоро… — и исчез за чередой ступенек. Все одиночество мира, вся его опасность обрушились на Касуми в одночасье. Конан долго в сомнениях разглядывала ее. А потом ее губы растянулись в беззлобной улыбке.  — В конечном итоге все вышло именно так, как я и говорила, правда? Как бы не хотелось Касуми опровергнуть возразить, крыть ей было нечем. Это тогда, несколько месяцев назад, она не могла представить, что по доброй воле снова вернется сюда — в этот унылый серый город, из которого в страхе бежала. Тогда она была уверена, что поступает правильно и убедила в этом Конан. Время расставило все по местам. Ведь от себя не скрыться. Как ни старалась она забыть Пейна, чувства к нему пересилили все ее заморочки. Только теперь, глядя в холодные глаза Конан, Касуми начала понимать, что вдали от него не жила, а позорно существовала. — Злишься на меня? — не сразу нашлась с ответом девушка. — Имеешь право… Отступница отвернулась к окну. Лицо ее ровным счетом ничего не выражало. — Не вижу смысла тратить нервы. Пейн сделал выбор. Мне же осталось только смириться. Касуми уныло потупилась. — Я правда надеялась, что без меня он вернется к тебе… — А я знала, что именно так все и будет… — И несмотря на это помогла? — удивилась Касуми. — Это было чутье. Мне хотелось проверить на практике, действительно ли Пейн готов отказаться от всего, что нас связывает ради тебя… — взгляд Конан был предельно невыразителен. Повисла пауза, в процессе которой они обе боролись с навалившимися эмоциям. Конан ее породила, она же ее и нарушила. — После твоего бегства многое произошло. Пейн сильно изменился. Стал несдержанным, агрессивным. К нему страшно было подходить. Знаешь, как ни горько мне это признавать, но кажется, он действительно любит тебя… Конан обессиленно замолчала и впервые с момента встречи, Касуми разглядела следы уныния на ее лице, так умело скрытые за безупречным макияжем. — Я не сильна в этом, — порывисто устремилась к ней Касуми, — но позволь мне загладить вину! — Прекрати! — остановила ее взмахом руки отступница. — Это не в твоей власти. Для этого нужно, чтобы Пейн вернулся ко мне, а тебя не стало. Но если тебя не будет, если с тобой что-то случится, ему будет плохо. Он будет страдать. А я не хочу этого. Конан заглянула ей в глаза. — Поэтому будьте счастливы… — Прости… — шепнула Касуми уже на радуясь собственному счастью. Конан скомкано улыбнулась и зашагала по лестнице. — Пойдем. Покажу твою новую комнату…. — Вставай соня! Пейн подхватил со стула плащ, надел его и рывком поднял бегунок до подбородка. Одарив ее неуловимой улыбкой, он распахнул шторы и в комнату ворвалось ясное утро. Спасаясь от слепящего солнца, Касуми с головой нырнула под одеяло, оставив на обозрение бесстыдно оголенные ноги и бедра. Желание снова пробудилось. Под его зовущим порывом, мужчина вернулся к постели, уселся на край и позволил ладоням вдоволь насладиться умопомрачительной гладкостью ее кожи. Это подействовало безотказно. — Чем это ты занимаешься? — послышалось хриплое из-под одеяла. А следом показались и заспанные черные глаза, выглядывающие из-под спутанных белокурых прядей. Ведьма! Даже лохматая, отекшая и без макияжа Касуми Кадзикири умудрялась оставаться чертовски сексуальной. — Пытаюсь тебя разбудить, лежебока… — склонившись, Пейн прикоснулся губами к аппетитно белевшей в утреннем свете коленной чашечке. — А по-моему ты пытаешься сделать кое-что другое, негодник… — промурлыкала Касуми. Голос ее сипел спросонья. Пейн рассмеялся. С ней это было так легко. Касуми провокационно откинула одеяло и у него захватило дух при виде ее обнаженного тела, стыдливо прикрытого серебром струящихся по плечам волос. — Люблю, когда ты смеешься… — проворковала она, обвивая руками его шею. Ее ресницы волнительно отбрасывали тени на зардевшие щеки. Она призывно смотрела на его губы. Пейн сгорал от нетерпения ощутить их вкус вновь. Словно прочитав его мысли, Касуми приподнялась на коленках и исполнила его желание. Тело мигом откликнулось на ее близость. Ладони синоби поползли вниз по покатым плечам и остановились на талии. — А я люблю тебя. Всю. Без остатка… — признался он сквозь поцелуй, привлекая ее к себе. Касуми удовлетворенно ухмыльнулась и схватилась за бегунок на его плаще. — Куда ты собрался в такую рань? Сними скорее эту дрянь! — потребовала она нетерпеливо, когда он удержал ее пальцы. — Уже почти полдень… Не дело сутки на пролет проводить в постели… Касуми нахмурилась и он поспешил развеять ее дурное настроение прежде, чем оно обрело форму: — Ну, же! Одевайся! У меня для тебя сюрприз. Касуми настороженно прищурилась, хотя смешинки продолжали плясать в ее глазах. — Мне понравится? — Надеюсь ты оценишь. Пейн подал ей одежду и она нехотя выбралась из кровати. Уже в дверях, наспех заплетая косу, девушка серьезно сказала: — Не стоило… — Я привык исполнять обещания… — напомнил Пейн, беря ее за руку… Целый месяц прошел для Касуми как в тумане. Она заново училась жить в чуждой для себя обстановке, в чуждой для себя роли. Больше не куноити Листа, не член Акацуки, зато женщина одного из самых опасных и таинственных преступников на континенте. Как выяснилось, в том, что касается Пейна, Конан ни капли не лукавила. Он действительно переменился, по крайней мере в отношении к ней, и теперь лишь отдаленно напоминал того властного и деспотичного самодура, которым ей довелось его узнать и полюбить. Проявляя к ней удивительную заботу и тепло, Пейн заставил Касуми позабыть о пережитых невзгодах. И хотя в Дожде она продолжала чувствовать себя чужачкой, это было совсем иначе, нежели в прошлый раз. Впрочем, в качестве уточнения, стоит заметить, что невзирая на перемены, между ними по-прежнему оставалось много недосказанности. Касуми не сомневалась, что рано или поздно эти недомолвки обязательно заявят о себе, но не переживала. Она со всем справится. Главное, чтобы процветала Коноха и были счастливы и невредимы, населявшие ее люди. «Неджи, надеюсь с тобой все в порядке…» На обещание Пейна Касуми особо не полагалась, интуитивно понимая, что осуществление некоторых целей Акацуки так или иначе сопряжено с Листом. Она пока не знала как именно, но была готова в случае необходимости выступить против него, понимая, что это скорее всего до основания разрушит их любовь. — Зачем мы здесь? — уже не скрывала тревоги Касуми. Она остановилась в распахнутых дверях кабинета и серьезно посмотрела на него. — Зайди и все поймешь… — мягко подтолкнул ее Пейн. Девушка сделала шаг и оглянулась. — Все, что обещал я выполнил. Дальше дело за тобой… — ответил он на него лаконично. — Ты не пойдешь со мной? — пуще прежнего встревожилась куноити. Он чуть мотнул головой. — И ничего не скажешь? Что же, тогда, будь добр, не уходи далеко… — Если тебе будет так спокойней… — согласился Пейн, притворяя дверь. Но очутившись внутри, все ее тревоги будто отрезало. В приступе неожиданной слабости подогнулись колени. Навернулись слезы. — Жив… — выдохнула она, превозмогая слабость, выскочив на центр комнаты. Споткнувшись об искорёженную, перепачканную грязью кусари-кама, Касуми неуклюже чиркнула коленями об пол и тут же встала. В кресле у камина сгорбившись, будто древний старик под тяжестью прожитых лет, сидел Хидан. Подперев сцепленными в замок руками подбородок, он устремил пространный взгляд себе под ноги. Его волосы были в беспорядке взъерошены, отдельные пряди падали на лоб, который выразительно пересекала напряженная складка. Обычно он крайне щепетильно относился к своей прическе и тому, что творится у него на голове. Сегодня же, по-видимому, это его нисколько не волновало. Услышав ее голос, Хидан вздрогнул и со вздохом откинулся в кресле. Опустив веки, он принялся методично массировать переносицу, будто страдал от мигрени. Касуми ждала, когда он обратит на нее внимание. Но убегали минуты, а Хидан даже не обернулся в ее сторону. Разумеется, это не омрачило ее радости. Хидан — мастак поиграть на нервах и повыпендриваться. Однако настрой куноити изменился. Она максимально шумно, отодвинула кусари-кама с пути, технично орудуя ступней. Металлические лезвия противно заскрежетали по полу и губы синоби дрогнули. — Если это, по-твоему, жизнь, то да — я живой…- пробурчал он зловредно, продолжая массировать переносицу. -Идиот! — воскликнула Касуми. Ее вдруг взял гнев. Она пол сердца себе съела переживая за него. А он еще и выговаривает. — Я волновалась! Наконец горящие вишневые глаза метнулись к ней. Он предсказуемо находился во власти эмоций. — И когда тебе? — фыркнул Хидан, презрительно кривясь. — В перерывах между трахами с Пейном? Кинувшаяся к нему Касуми резко затормозила, вспыхивая от корней до кончиков волос. Хидан и прежде за языком не следил. Так чего же она цепенеет? «Все просто, милочка… — ответила сама себе куноити. — Ты все еще испытываешь чувство вины, потому как не успела объясниться с ним как следует…» Невзирая на это, она сумела обуздать смятение и ответила в аналогичном ключе: — На секундочку — мы давно и безнадежно с тобой разбежались. С кем хочу, с тем и… Она осеклась под его вспыхнувшим взглядом, краем глаза заметив как сжались его кулаки. Приготовившись к очередной эксцентричной выходке, Касуми была обескуражена поведением Хидана, никогда не отличавшегося умением контролировать собственные эмоции. Тем не менее, ему удалось пересилить негодование. Он отвернулся, вперив отчужденный взор в стену и филосовски выдал: — Забавная штука жизнь… Не думал, что когда-нибудь стану разглагольствовать об этом, словно долбанный старый хрыч, страдающий геморроем… — он мельком взглянул на нее. — Не бесись. Я в курсе, что сам виноват. Не ценил тебя. Неудивительно, что ты свинтила… — Я очень долго ждала тебя, Хидан… — надрывно протянула Касуми. Она решилась приблизиться к нему, буквально порами ощущая исходящую от него напряженность. В нем шла борьба. Дернув головой, Хидан усмехнулся. — Говорят от баб одни неприятности. Какудзу, так тот был в этом убеждён. По мне так некоторые мужики еще хуже… Касуми догадалась о ком речь, но смолчала. Он снова посмотрел на нее. На сей раз его взгляд был незашорен злостью и скользил по ней медленно, изучающе — Тебе ли рассуждать? — уколола Касуми, не из желания осадить его, а из банальной потребности встряхнуться. Взор Хидана излучал неприкрытое восхищение. Когда-то она мечтала об этом. Но теперь необходимости уже не испытывала. — Я баб ни у кого не уводил! — оскалился Хидан. — Он тоже! — воскликнула Касуми, в ту секунду не удержавшись от упреков. — Однако бросали вы оба! Хидан побагровел. Его глаза налились ярость и он фурией вскочил, едва не сбив ее с ног. — Как же это меня бесит! — взревел синоби, больно хватая куноити за плечи. — Мне триста раз тебе что ли объяснять, почему я должен был так поступить? Это больше походило на него прежнего. — Пусти… — промямлила Касуми, не ощущая ничего кроме боли в груди и желания разреветься. — Хватит строить из себя обиженную! — Катись! — всплыла она, дернувшись. Яростная хватка мужчины была ожидаемо крепка. — Почему? — тряхнул ее он и перед глазами Касуми замелькали мушки. — Почему ты просто не пришла и не призналась, что якшаешься с ним? — Ты бы стал слушать меня тогда, Хидан? Понял? И, что немаловажно, отпустил без скандала и разборок? Дал бы мне уйти? Взгляни правде в лицо… — Касуми нервно хмыкнула. — Скорее ты искромсал бы меня своей косой, а затем попытался тоже самое провернуть с Пейном… Брови язычника сошлись под прямым углом. — Может быть. Не знаю. Какая разница теперь? По крайней мере, это было бы справедливо! — пробурчал он. — Справедливо?! — пришла очередь Касуми вознегодовать. Она инстинктивно подалась вперед, испепеляя его взором. — Вот как ты запел? О справедливости! А думал ли ты о ней, когда пытался убить меня в селении Водопада? — Говорил же, все не так… — начал он. Но Касуми не позволила ему договорить. — Где? — одним движением она разбила капкан его цепного хвата. — Где ты был, когда я убивалась ночами, и ревела в подушку белугой, проклиная тебя и день, когда мы познакомились? Хидан молчал. Ее же терпение лопнуло. Она в бешенстве, вцепилась в ворот его плаща. — Что притих! Будто воды в рот набрал! Отвечай! — Касуми! — хмуро произнес Хидан. Однако она снова налетела на него. — Мелкий паршивец! Самовлюбленный эгоист! Я боготворила тебя! Как дура любила! Ты же превратил мою жизнь в ад и даже не заметил! — от напряжения костяшки ее пальцев побелели. Она тяжело дышала. Но в голове начало светлеть. — Пойми, все это в прошлом. То что было между нами когда-то не имеет никакого отношения к тому, что между нами с Пейном. Я с ним не ради мести, как ты, верно, втемяшил себе в голову! — Скажи еще, что по любви! — взвился Хидан. Его кисти сомкнулись на ее напряженных запястьях. Касуми проглотила язык. Глаза выдали ее. — Не верю! — Мне все-равно… — попыталась отстранится девушка. — Врешь! — Нет смысла! Хидан долго смотрел ей в глаза, а потом заметно поник, разжал руки и повернулся к ней спиной. — Уходи… Касуми замешкалась. — Хидан… — Я сказал, пошла вон! От его гневного вопля она подпрыгнула и отпрянула. Ей следовало бы послушаться и оставить его в покое. Однако худой мир, лучше крепкой ссоры. Касуми не хотела уходить, не попытавшись заключить перемирие. — Хорошо. Если хочешь, я уйду, но прежде мне бы хотелось вернуть тебе это… — она проворно сняла с шеи цепочку, с которой не расставалась с момента его исчезновения. — Мне от тебя ничего не надо! — обиженно проворчал синоби и сердце девушки окончательно смягчилось. В данной ситуации она не стремилась к мести. Однако, так или иначе, теперь они точно квиты. Касуми зажала кулон в кулаке. — Мне жаль, что у нас с тобой не вышло. Но я рада, что ты жив… Оставив медальон на столике возле кресла, она бросила на синоби прощальный взгляд. Его лицо сурово заострилось. Он не смотрел на нее. Тем лучше. Их больше ничего не связывает. С легким сердцем куноити направилась к выходу и это словно привело Хидана в чувства. Он стопорно покосился на кулон, серебрящийся в лучах солнца, и кинулся за ней, остановил и обнял сзади за плечи. — Останься… Это же не может быть конец? — взмолился он, с упоением вдыхая цветочный аромат ее волос. — Прости… — слезно промолвила Касуми. — Мне больше нечего тебе дать, а на меньшее ты вряд ли согласишься. Руки мужчины опали. Она в слезах вылетела за дверь и помчалась по коридору. В след ей понесся яростный грохот. Хидан впал в неистовство. Так умирала ее старая любовь…. Расцвела весна. Во всю барабанила задорная капель и звенели ручьи, смывая остатки почерневших сугробов. Ласково грело солнце. В лужах самозабвенно плескались воробьи. Минувшая зима выдалась на редкость снежной, и теперь, в пору оттепели, главная водная артерия селения вышла из берегов, затопила набережную и большую часть прибрежных построек. Впрочем, воды хватало и в центре. Грозно журча, она мощными потоками неслась по стокам и канализационным ответвлениям, заливая тротуары и дроги. Нельзя было и шага ступить, чтобы не промочить ноги. После полудня люди суетно сновали по улицам. Пейн с непривычным равнодушием наблюдал за ними из окна кабинета. В последнее время аналогичные эмоции он испытывал и по отношению к организации, словно бы в одночасье его перестала волновать ее деятельность. Его разум поработила Касуми Кадзикири. Все его мысли волей-неволей вращались вокруг нее. Минуты не проходило, чтобы он не вспомнил или не подумал о ней. Ее ослепительная красота и неподражаемая живость сводили с ума. В ее присутствии он терялся, как школьник, совершал поступки не свойственные в повседневности. Пожалуй, лишь Касуми могла в считанные мгновения довести его до состояния первобытной животной страсти и в тоже время до дикой необузданной ярости. Рядом с ней ему не было покоя. Его привыкшее к равновесию сердце, никогда прежде не испытывало подобного накала эмоций, горело, билось, сжималось и таяло одновременно… В противовес ему, бросившему ей под ноги свою жизнь и все, что имел, она оставалась все той же надменной гордячкой, которой он узнал ее в Конохе с острым, как бритва, язычком. Даже завладев ее телом и сердцем, Пейн знал, что не властен над ее волей. Это обстоятельство выводило его из себя и нещадно било по самолюбию. Он любил ее и неустанно повторял это изо дня в день, окружая вниманием, купая в ласках, желая услышать вожделенное признание в ответ, но нет. Она упорно молчала и заветные слова ни разу не слетели с ее губ. Безумец! Ради нее он готов был на все! Касуми просила оставить Коноху в покое — пожалуйста. Он сделал это! Умоляла пощадить Хьюгу, и здесь Пейн не отказал ей. Хотя искушение стереть его с лица земли было велико! А сам же, каждую ночь, лежа с ней в постели и сжимая ее мягкое податливое тело в объятиях, продолжал терзаться сомнениями. А стоило ли? А вдруг причина подобной эмоциональной отстраненности заключается именно в пресловутом Неджи?! Касуми рисковала ради него жизнью и не задумываясь, пошла на закланье. Может не там ему виделась угроза? Может Хьюга и есть ее истинная любовь, поэтому она молчит? В подобные моменты ревность сжигала Пейна дотла и он готов был немедля бежать в Коноху, дабы избавиться от этого невыносимого гнетущего чувства, которое разъедало его уверенность в ней. Лишь обещание, данное Касуми и по сей день удерживало его от кровопролития. «Лучше синица в руке, чем журавль в небе». Он не станет на эмоциях рисковать завоеванным счастьем. Особенно теперь, когда в их отношения наметился прогресс. Едва занялось утро. Касуми понежилась на его груди, сладко зевнула и приподнялась на локте. Распущенные волосы свисали по обе стороны от ее лица, отбрасывали на роковые глаза тень. — Пейн… — окликнула она его взволновано. Он взглянул на нее с умилением и коснулся нежной щеки, на которой оттеснился отпечаток подушки. — Ложись. Еще очень рано… — Знаю. Но кое-что не дает мне покоя. — Что же? — Нам давно следовало об этом поговорить. Но все как-то не в досуг было… Он окончательно проснулся и сел, прислонившись к спинке кровати. Касуми устроилась сбоку на коленках. — Хочешь сделать это сейчас? Она все так же насторожено кивнула, помолчала, будто собиралась с духом, потом спросила: — Ты говорил, что знал моих родителей… Пейн украдкой вздохнул, но глаз не спрятал. Этот разговор назревал давно. Странно, что Касуми затронула его только теперь. Будь его воля, он рассказал бы ей все в первую встречу. Но решил позволить ей самостоятельно прийти к этому. Он действительно когда-то знался с ее родителями. То были замечательные люди и в свое время они оказали ему неоценимую поддержку. Пейн тогда стоял на перепутье, развивал навыки и наращивал мощь Акацуки. Он жаждал свергнуть правительство Ханзо и в скором времени добился своего. Но на том пути ему пришлось преодолеть немало сложностей. В результате этой борьбы он даже лишился лучшего друга и едва сам не отправился на тот свет. Тут и вмешалась чета Кадзикири, мечтавшая вырваться из-под диктата правительства Дождя. В противостояние Акацуки с Ханзо они не лезли. Однако когда все было кончено, оказали им неоценимую поддержку. Медик Анна подлечила пострадавших, а Даичи — мудрый человек — дал жизненный совет, помогший ему легче перенести горе. Его Пейн помнил и по сей день. — Не спеши бросаться в омут с головой. Придет время и все образуется. Ничего не бойся и судьба даст тебе шанс подняться снова… Те слова оказались во многом пророческими. Ему действительно удалось выбрался из грязи и реализовать желаемое. Со временем он возглавил Дождь. Ханзо же кончил как и полагается таким закостенелым воякам — неизбежно трагично. Но прежде он успел погубить еще много хороших людей. В их числе и чета Кадзикири. Впрочем, и в том есть свои плюсы. Спустя года это позволило им с Касуми встретиться… Он посмотрел вниз и улыбнулся. Она с сидела на лавочке возле штаб-квартиры одна, болтая ногами, будто маленькая девочка. Было тепло, даже душно и она расстегнула плащ. Стайка голубей копошилась возле скамьи, галдела и хлопала крыльями, когда Касуми щедро подбрасывала им семечек. Вот птица отважно села на ее ладонь, схватила пищу и испуганно вспорхнула. За ней и сородичи. А девушка залилась восторженным смехом. Мужчину накрыло нежностью. Он был бы рад забыть про дела и посидеть рядом с ней. Однако работа не отпускала. — Вызывали? — напомнил о себе Дейдара. Пейн неохотно отошел от окна. — Да… У меня задание для вашей команды. Почему ты один? Где Тоби? — Почем мне знать? Я ему не нянька… — Вы — напарники и должны присматривать друг за другом… — Да, да… Скажите это Какудзу! До Хидана сколько напарников он лично положил? Ах да! Он же мертв! — Раз речь зашла о Какудзу и его напарнике, хочу сообщить, что в вашем тандеме временное пополнение. — Как это? — Пока я не найду замену Какудзу, Хидан будет работать с вами… — Но… — возмутился Дейдара, выкатив огромные глаза. Пейн бесцеремонно оборвал его. — Возьми Хидана, найдите Тоби и отправляйтесь в Скрытый Лист. Выманите джинчурики из селения и совершите захват по возможности не привлекая внимания. Касуми с головой окунулась в свою новую жизнь, постепенно привыкая к роли фаворитки. Пейн был добор с ней, чуток и терпелив, и ни разу не дал ей почувствовать двоякость положения. Прочие Акацуки на удивление лояльно отнеслись к ее изменившемуся положению. Исключение — Хидан. Но даже он, что весьма поразительно, об этом не высказывался. За него говорили глаза. Иными словами все шло своим чередом. Она не жаловалась, всей душой наслаждаясь обществом любимого. Касуми не признавалась в том даже себе, но где-то в глубине души с самого первого дня мечтала об этом. На самом деле, она безвозвратно пропала уже впервые встретившись с ним взглядом. Просто из гордости и предубежденности не желала с этим мириться. «Глупая ты Касуми! Ты не сможешь таиться вечно…» — тихо посмеиваясь над собой, она, откидываясь на скамейке. Запрокинув голову назад, Касуми закрыла глаза. Люблю… Теплый ветерок легким дуновением донес его аромат ровно за секунду до того как нежные ладони, осторожно легли на ее колено. Она с улыбкой открыла глаза, повернувшись Пейну на встречу. Наклонившись, он жадно ее поцеловал и опустился на скамейку рядом. Касуми тут же придвинулась ближе и уютно устроилась в его объятиях. — Скучала? — взволновано прошептал он, щекой потершись о нежный шелк ее волос. — Я люблю тебя… — ответила она и тем самым вознесла его на вершину счастья.