Дэвид и все-все-все

Это произошло весной, лет десять назад. Миледи Анна вызвала меня и сказала, что хочет на следующей неделе устроить у себя в «Розбад»* скромный званый обед на десять-двенадцать гостей. Строго говоря, это даже не было приемом. Люди иного круга назвали бы это дружеским междусобойчиком – но уж конечно не принцесса и ее гости. Я как дворецкий должен был проследить, чтобы в малой гостиной все было как следует, но «без излишней чопорности и вредности», как сказала мне Ее Высочество. Значит, все легкое, не слишком жирное и не пачкающее руки. Задачу существенно облегчало то, что ожидались одни женщины. Прислуги в загородном домике всегда был самый минимум – лакей, горничные, садовник, конюх и я. Для предстоящего дружеского обеда решено было нанять еще одного лакея. Но Ее Высочество миледи Анна, когда я сказал ей об этом, заявила, что сама этим займется. Я не удивился – миледи еще с юности отличалась строгостью и требовательностью к прислуге. Удивился я ее выбору. За день до приема с раннего утра в дверь черного хода проскользнул худенький невзрачный парнишка. Он был похож на маленькое напуганное привидение, когда озирался по сторонам, едва переступив порог – глазищи огромные, цвета не то каленого ореха, не то серые, и не поймешь. Хотя с чего ему было особенно удивляться – загородный дом принцессы не блещет вырвиглазной роскошью. Паренек представился Дэвидом Доусоном, протянул мне скатанные в трубочку рекомендательные письма и бумагу от приславшего его агентства. Изучая их, краем глаза я наблюдал за пареньком. Внимательный, впитывающий взгляд его больших глаз перебегал с темных стенных панелей на темного же дуба лестницу и тусклые светильники в виде факелов на держателях, пока, наконец не остановился на моем галстуке. - Тут сказано, что вы хорошо разбираетесь в винах, Дэвид? – полувопросительно сказал я, закончив чтение. - Да, сэр, - голос парнишки был тих и хрипловат, видимо от волнения. Он прокашлялся и продолжил чуть громче: - Я работал сомелье в… - тут он назвал ресторан, о котором я слыхом не слыхивал. – Смею думать, работал я неплохо. Паренек показался мне странным – в нем робость парадоксальным образом сочеталась с непоколебимой уверенностью в себе. Но выбор миледи Анны оспаривать не приходилось. Я провел Дэвида в кладовые, показал ему наличествующее у нас вино и ознакомил с предполагаемым меню. Несколько минут он внимательнейшим образом изучал меню, хмуря брови и покусывая тонкие губы. - Предполагается подать дичь, – не отрывая взгляда от меню, спросил он. И, спохватившись, почтительно добавил: -… сэр? - Совершенно верно, сынок, - прогудела из-за моего плеча миссис Сминч, наш шеф-повар. Дэвид взглянул на нее, точно оценщик на китайскую вазу, и сказал: - Тогда я рекомендовал бы Пино Гри, а не Пино Нуар. Миссис Сминч грозно засопела, потом очевидно сменила гнев на милость. - Идем-ка! – с сержантским апломбом скомандовала она. – Дам тебе поесть. *** Гости начали собираться примерно с полудня. Я знал, что миледи Анна не звала никого из родственников – лишь близких старинных проверенных временем подруг. А потому был удивлен, увидев в списке гостей племянницу ее супруга – мисс Маргарет Бэйлз. Эта юная леди не была особо близка с Ее Высочеством – просто родственница ее мужа. Однако миледи Анна была склонна к тому, что я про себя называл «стихийной благотворительностью», потому я решил, что с мисс Маргарет произошло нечто неприятное, и миледи вознамерилась чем-то ей помочь, несмотря на разницу в положении да и возрасте. Хотя, должен сказать, миледи и тогда была хороша - в ней было благородство и живость, которых не доставало многим молодым. Я не ошибся в своих предположениях насчет мисс Маргарет. И подтвердила их никто иная как самая старинная приятельница Ее Высочества, мисс Уорбертон - явившаяся, как и всегда, раньше всех. Не знаю, существует ли такая болезнь – недержание речи, но мисс Уорбертон явно ею страдала. Женщина она предобрая, но ни один секрет у нее не удерживался – она со щедростью пчелки, опыляющей цветы, делилась своими и чужими тайнами со всеми окружающими. В кои – окружающие, - включала и меня, ибо я служил у миледи Анны дворецким вот уже двадцать семь лет. Миледи Анна об особенностях подруги знала прекрасно и всегда выпускала ее на меня, чтобы та выплеснула все накопившиеся новости, после чего с ней можно будет нормально общаться. - Как поживаете, Джарвис? Печень не беспокоит? Я нашла недавно прекрасное средство от печени – вскипятить шафран с душистым вином и… - это излияние продолжалось минут пять. Я знал, что мисс Уорбертон, как заходящему на посадку лайнеру, требовалось время, чтобы снизиться, выпустить шасси и остановиться. И тогда уже ее речь можно было воспринимать. Итак, первые пять минут я лишь кивал и улыбался с заботливым видом. Но вот в словесном потоке, изливавшемся на меня, мелькнуло одно знакомое имя, второе – верный знак, что шасси выпущены и лайнер приземляется. -…несчастная Маргарет так тяжело переживает этот разрыв. Тот испанец не стоит ее мизинца, Джарвис, поверьте – мизинца не стоит. Она такая милая девушка, воспитанная, скромная… Вот оно что! Я увидел подходящую с приветственной улыбкой миледи Анну и поспешил вернуться к своим обязанностям, оставив обеих подруг. Ее Высочество наградила меня благодарным взглядом. Прием шел своим чередом. Мисс Маргарет, прибывшая почти что позже всех гостей, очевидно, робела в присутствии столь знатных леди намного старше себя. Но Ее Высочество самолично встретила юную леди, провела в гостиную и усадила на диван. Наблюдая, чтобы все было как следует, я не мог не отметить ту ловкость и изящество, с которым Дэвид, новенький, обслуживал гостей. Он был бы идеальным слугой, расторопным и незаметным, если бы не его глаза. У него был особый взгляд, впитывающий, как я уже сказал – от него, казалось, ничто не могло укрыться. И в то же время это не был тот наглый раздевающий мужской взгляд, от которого женщинам становится неловко. Нет, скорее это был взгляд ребенка или же некоего лесного духа, попавшего в мир людей. Ко второй перемене блюд я заметил, что сама миледи Анна также отличает Дэвида от других слуг – она несколько раз подзывала его и спрашивала его мнения о том или ином вине из подававшихся к столу. Недаром ей нужен был лакей, разбирающийся в винах, сказал я себе. А потом подумал – а только ли в винах было дело? Кроме непоседливой и норовившей сказать что-либо неуместное мисс Уорбертон, за столом были самые приятные и тактичные из друзей Ее Высочества. Миледи Анна, женщина довольно свободных взглядов, особенно если брать мораль и привычки ее круга, умела дружить с женщинами. Умела она дружить и с мужчинами, насколько я знал. Дэвид, которого в очередной раз спросили о винах, обстоятельно пояснял разницу во вкусах французского муската из долины Роны и испанского розового. При этом, как мне показалось, он обращался больше всего к мисс Маргарет Бэйлз. Прислушавшись я понял, что миледи Анна нарочно задала вопрос будто бы от имени мисс Бэйлз. - Благодарю, Дэвид, - с легким кивком произнесла Ее Высочество. - Я так и думала, что испанские вина так же не стоят внимания, как лошадь с коротким дыханием. Быстро устают, быстро приедаются - и портят вкус блюд. При этом она как-то по-особому взглянула на мисс Маргарет. Прием шел своим чередом, гости покинули гостиную и миледи Анна повела всех показать свой сад. Там гостьи разбрелись по узким тропинкам, обозревая уютный сад, где нашлось место и яблоням разных сортов, и сливам, и небольшому огородику, и очень большому цветнику. Я же занялся своими делами, коих было немало – надо было проследить за тем, как в большой заплетенной плющом беседке накрывали стол к чаю. В какой-то момент я заметил, что Дэвида нигде нет. Но не успел я позвать его, как словно из-под земли передо мной возникла миледи Анна. - Попробуйте пока обойтись без Дэвида, Джарвис, - мягким тоном, за которым скрывалась непреклонность, сказал она. – Я попросила его рассказать моей дорогой Маргарет, как делают некоторые сладкие вина. - Да, миледи, - только и смог ответить я. Дэвида я обнаружил под яблоней, которая была гордостью миледи. Яблоня стояла вся в бело-розовых крупных цветах, а под ней помещалась скамеечка с кованой спинкой. На этой-то скамеечке сидели Дэвид и мисс Маргарет. Меня они не заметили – оба были полностью поглощены разговором, к тому же я поспешил отступить за куст жимолости. Мисс Бэйлз, всегда казавшаяся мне робкой и стеснительной, сейчас сама была похожа на расцветшую бело-розовую яблоньку. Легкое светлое платье и наброшенный на плечи бежевый кейп усиливали это сходство. У мисс Маргарет была типично английская красота – светлые рыжеватые волосы, блестящие серые глаза и фарфорово-белая кожа, которую надлежало бы беречь от загара. Сидящий с ней рядом Дэвид в своем черном костюме сперва показался мне несколько неуместным – очень уж его лакейский лоск не шел к природной красоте яблони и мисс Маргарет. Но, приглядевшись, я понял, что Дэвид умеет стать своим в любом антураже – костюм стал вовсе незаметен, когда он рассказывал что-то своей собеседнице, изящно жестикулируя и словно растворяясь в собственном рассказе. Парень не так прост и невинен, как сперва показалось мне. И не выйдет ли эта игра, которую – я был теперь в этом убежден, - поручила Дэвиду сыграть Ее Высочество, из-под контроля? За чаем не произошло ничего особенного – вся прислуга снова стала заниматься своими делами. Славные маленькие меренги и яблочная шарлотка сегодня особенно удались миссис Сминч, гостьи ели с заметным удовольствием. Смеркалось. В беседке зажглись фонарики. Весна была теплой, но все же я велел принести пледы. И заметил, что Дэвид с особым усердием оборачивает пледом колени мисс Маргарет, а та благодарит его смущенной легкой улыбкой и мило краснеет. После чая гости стали потихоньку разъезжаться. Миледи предупредила, что лишь двое или трое останутся ночевать, однако вот уже остались только мисс Бэйлз и мисс Уорбертон. - Сцилла, мне кажется, вам тоже пора, - со своей мягкой категоричностью сказала миледи Анна мисс Уорбертон. На какой-то миг мне стало даже жаль мисс Уорбертон – она явно рассчитывала остаться и поболтать со старой подругой. Но покорно приняла из рук второго лакея свою шляпку, не прекословя, набросила летнее пальто и засеменила к уже подъехавшему автомобилю. На прощание миледи, видимо, сказала мисс Уорбертон что-то утешительное, потому что та садилась в машину, уже заметно посветлев лицом. Итак, ночевать в «Розбад» осталась только мисс Маргарет Бэйлз. *** Вечер дышал весной, запахом свежих трав и земли, в который вплеталось тонкое благоухание цветущих яблонь. Из окна своей спальни на втором этаже принцесса с улыбкой наблюдала, как этот эльфеныш – так она прозвала про себя Дэвида с того самого момента, как увидела его в благотворительной постановке «Много шума из ничего» - воркует с ее подопечной. Маргарет – девушка славная, вот только уверенности в себе ей не хватает. А этот негодный испанец… где она его только откопала? И почему Филипп не проследил за племянницей? Миледи видела как молодые люди, украдкой взявшись за руки, удаляются по аллейке сада. Фонари подхватывали их тени, удлиняли и бережно передавали друг другу, когда они шли все дальше по аллее. Миледи Анна, и не видя, знала, чувствовала, что произойдет. И чего не произойдет. Будет теплая доверчивая беседа, будут легкие поцелуи при свете фонаря. Будет ночь… две… три ночи, проведенные вместе. Если бывает дружеская любовь, то сейчас у этих двоих начинается именно она. Мальчик благороден, тактичен и хорош собой, и Маргарет умеет себя вести. Меж ними нет бешеной страсти, но это и к лучшему. …Когда Дэвид покидал «Розбад», принцесса протянула ему руку для поцелуя и поразилась тоске, плеснувшей в больших нездешних глазах юноши. - Прощайте, Ваше Высочество, - дрогнувшим голосом пробормотал он, поспешно опуская ресницы. И вдруг сделал движение, точно собирался опуститься перед ней на одно колено. - До свидания, Дэвид, - осторожно прикоснувшись к его мягким волосам, идеально расчесанным на пробор, ответила принцесса. На миг ей захотелось взъерошить эти послушные волосы и ощутить их шелковистость между пальцами, хотелось заглянуть глубоко-глубоко в его бездонные глаза и хотя бы понять, какого же они цвета. Мы разминулись, мальчик, с грустью сказала себе миледи Анна. Мы разминулись лет на двадцать… – Надеюсь увидеть вас на английской сцене, Дэвид, - прибавила она, овладев собой. - Благодарю вас, Ваше Высочество, - ответил Дэвид. И «Ваше Высочество» прозвучало из его уст так привычно, будто он произносил эти два слова всю жизнь, и они въелись и в его уста, и его сознание. *** Жена иногда любит потащить меня в театр, а я и рад - на старости лет я стал ленив, засел дома и нуждаюсь в периодических встрясках. Вот и сейчас жена взяла билеты на какую-то «Герцогиню». Наговорила, будто поставили спектакль в шекспировских традициях, заставила одеть новый костюм. - Это модный спектакль, Джарвис. Ты должен всем показать, какой ты у меня красавчик. В костюме я выгляжу хорошо, я и сам это знаю. Все же годы службы дворецким принцессы дают себя почувствовать. Был теплый весенний вечер, мы прекрасно прошлись пешком от метро до входа в театр, заняли места, и действо началось. И увидев большеглазого молодого человека в темном камзоле 17-го века с высоким стоячим кружевным воротом, увидев в его персонаже, беспросветном злодее, страдающее, сходящее с ума и бесконечно живое существо, я сразу вспомнил такой же теплый весенний вечер более десятка лет, юную леди и ее молодого спутника. Я знал, что мисс Маргарет была счастливо замужем, слышал и то, что с Дэвидом они сохранили добрую дружбу. И теперь я хорошо понимал, почему выбор миледи Анны пал тогда именно на этого молодого человека.