Дэвид и все-все-все

Дэвид старательно пригладил маленькую непослушную прядку, постоянно падающую ему на лоб и нарушающую идеальную гладкость прически. - Я тебя ненавижу, - тихо и без выражения произнес он. Прислушался к звуку собственного голоса, набрал в грудь побольше воздуха и выкрикнул так, что звенькнули плафоны по обе стороны зеркала. - Я ненавижу тебя!!! - Ты всегда, всегда доставал меня - мягкотелая сволочь, ты всегда бубнил, сопел что-то о вежливости, о приличиях. Я ненавижу тебя! Ты испортил, сломал меня, ты прошелся по мне сапогами, ты вытер об меня ноги. Ты… ты со своими подручными сделал из меня ничтожество. Его глаза разгорались, а впалые щеки запылали лихорадочным румянцем. - Посмотри! Посмотри, во что ты меня превратил! Я развалина! В сорок лет я ничто, я - пустое место!! Он перевел дыхание и заговорил жестко, и сухо. - Ты поможешь мне, куда ты денешься? Я знаю все, все - про все твои грязные делишки. Волос, говоришь, бел? Зато остальное черным-черно. Я ненавижу таких как ты! Чистеньким хочешь остаться? Чистым, беленьким? Старость-де, сердце… Ненавижу!! В глазах Дэвида заплясали сухие колючие огонечки, а голос стал низким с оттяжкою в хрип. - Ты приползешь. Сам. И будешь лизать мне пятки.Я тебя уничтожу. Раздавлю… - Мистер Доусон, ваш выход, - старенький сухонький служитель осторожно просунул нос в щель приоткрытой двери. Дэвид кивнул, не отрывая взгляда от зеркала, еще раз провел ладонью по идеально приглаженным волосам, поправил галстук и аккуратно, чтобы не повредить прическу, надел шляпу. Темные переходы, пропахшие пылью, старым гримом, клеем и краской, вели туда, где уже ожидало его тысячерукое, тысячеглазое чудище - Зритель. *** Над зданием театра вспыхивала и погасала светодиодная рамка вокруг новой афиши. На афише значилось - “Карьера Артуро Уи”