Бабаёг на полставки

- Слушайте, Кирин, так я не понял – вам нужна работа или нет? Я тяжело вздохнул. Работа была мне не просто нужна – она была мне жизненно необходима. Мрачно посмотрев на замдекана по трудоустройству и еще разок выразительно вздохнув, я кивнул. - А что же вы мне голову морочите? Вам же предлагают прекрасное место! - Прекрасное?! – от возмущения я едва не задохнулся. – И что же в нем прекрасного? Должность заштатной Бабы-Яги где-то на краю географии! Жилья нет, условий нет, денежное содержание, как у мышки-норушки! И вы полагаете, что это и есть прекрасное место?! Вскочив с жесткого казенного стула, я нервно прошелся по крошечной комнатке сектора по трудоустройству молодых специалистов нашей Академии магических искусств, окончить которую мне предстояло ровно через пару дней. - Потап Ефремович, я таки вас не понимаю! Я ведь для вас стараюсь, а вы все капризничаете! – замдекана обиженно поджал узкие синие губы и небрежным жестом костлявой руки смахнул с бледного лба прядь зеленоватых волос. Уууу, поганка водяная, не понимает он! - Видите ли, Бирбульф Неонилович… - я постарался взять себя в руки и успокоиться. – Я, конечно, очень ценю то, что вы для меня делаете, но смею напомнить, что я не посещал ни одного спецкурса для темных существ. Ни «Прикладного яговедения», ни «Психологии болотных жителей», ни даже кружка «Пакостные ручки». Я лекарь! Целитель! Существо настолько светлое, насколько это вообще возможно! Я должен людям помогать! Я не смогу помогать лешему запутывать тропинки грибникам, а кикиморам – заманивать в болото путников! Я не сумею запугать население окрестных деревень до нужной кондиции! Я даже кисель из мухоморов не сварю! Ну, какая из меня Баба-Яга? И вообще, Баба Яга – должность традиционно женская, а я парень! Замдекана хмыкнул и демонстративно оглядел меня с ног до головы. Я покраснел и потупился, быстро откинув за спину длинную рыжую косу, кончик которой нервно теребил в пальцах во время разговора. Вот ведь, блин… Так и знал, что все мои неприятности из-за моей внешности. Ну, не внушаю я никому доверия. Почти все ребята с моего курса – здоровенные лбы, косая сажень в плечах, с суровой уверенностью в орлином взоре. Считается, что лекарь и должен быть именно таким: крепким и надежным, как скала, чтоб если что - и зуб вырвать мог с одного рывка, и кость вправить. Я в такие стандарты никогда не вписывался. Чего мне стоило добиться, чтобы меня на лекарский факультет взяли, вспомнить страшно. Добился. Теперь вот, имея за плечами пять лет обучения у лучших мастеров, кучу грамот и красный диплом профессионального лекаря, никак не могу найти себе работу по специальности. Причем посылаю резюме – тут же приглашают на собеседование, но стоит моим потенциальным работодателям увидеть мою тщедушную фигурку, девчачье личико и длиннющую косу, как я сразу же слышу либо «извините, место уже занято», либо «простите, но вы нам не подходите». А я что, виноват, что весь в маму пошел? Братья-то у меня высокие, крупные парни, да и волосами в отца, все блондины, я же уродился дрищом рыжим… Да еще и глаза эти, с ресницами, хлопают… Зеленые, как лягушки весной. Глаза, в смысле, не ресницы. Каждый день, как умываюсь, просто слезами горькими обливаюся-а-а-а! Не мужик, а так, недоразумение. Даже щетина не растет. Зато волосы вымахали, почти до колен, а мама никак не дает отрезать, говорит, у сильного мага должны быть длинные волосы. И никак я ее убедить не могу, что все это просто научно необоснованные заблуждения! «Если косу срежешь, считай, ты мне не сын!» - так и говорит. А я маму люблю очень, она у меня замечательная. Так и мечусь два месяца уже, из общаги скоро выселят, а ни работы, ни жилья, ни денег нет как нет. И домой возвращаться не хочется. Папаня ведь против был, чтобы я на лекаря учился, все говорил: «иди в кулинарный, у тебя способности». Но, хоть готовить я и люблю, лечить мне всегда больше нравилось, да и магия у меня подходящая, как раз лекарская, живая. Вот и обещал себе и родным, что стану лекарем, во что бы то ни стало, даже с отцом поругался, а дело-то вон как обернулось, не нужен такой лекарь никому… Но домой все равно не поеду, не хочу, чтобы меня за спиной жалели, словно убогого какого! - Потап Ефремович! - голос водяного отвлек меня от грустных мыслей. – Все, что вы тут говорили, так это сущая ерунда. Вы были лучшим студентом на потоке, что же вы, с такой простой работой не справитесь? В конце концов, можно же не запугивать, не шестнадцатый век на дворе. Будете применять свои лекарские таланты потихоньку. Если мне не изменяет память, вы диплом-то как раз по лечебным свойствам мухоморов и писали. Так что эта должность просто создана для вас! А должность, кстати, весьма востребованная. Вот, сами посмотрите! – и замдекана распахнул высокий боковой шкаф, из которого тут же высыпалась груда писем в официальных конвертах, почти скрыв под собой половину чисто выскобленного деревянного пола. - Это что? – опешил я. - Это, милейший Потап Ефремович, прошения. В Великих Грязях Бабы Яги уж почитай с полсотни лет нету, популяция кикимор под угрозой исчезновения, леший спивается, а Кощей местный нам каждый год по десятку прошений строчит, мол, Василиса Прекрасная у него в девках засиделась, а Иванов-Царевичей не дождешься, их встретить-научить-направить некому, беда-бедой! Так что, если вам работа нужна, то соглашайтесь на эту, и вам хорошо, и нас выручите. - А как же это… условия? – мой голос дрогнул. Кикимор было жалко. Водяной, почуяв слабину, вежливо осклабился: - Не волнуйтесь, дорогой мой Потап Ефремович! Все будет в лучшем виде! – он развернулся и достал из ящика стола потрепанную ведомость. – От прежней Бабы Яги осталось великолепное хозяйство, ничего не пропало, все учтено и заинвентаризировано! Извольте ознакомиться. Я взял из рук замдекана ведомость и принялся изучать «великолепное хозяйство». Первым номером шел «дом, рубленый, крепкий, со вс. уд. на кур. ногах – 1 шт.». - Ээээ… - Вопросы, Потап Ефремович? - Ага. Вот «со вс.уд.», это что? - Это значит, что ваш будущий дом со всеми удобствами. – Бирбульф Неонилович мило улыбнулся. – И еще он на куриных ногах. Архаизм, конечно, но сами понимаете – традиции. Читайте дальше. Я кивнул и уткнулся в ведомость. После дома шло: «Гараж из дубовых бревен, сборный – 1 шт.» - ну, тут, вроде бы, все понятно. «Ступа чугунная, марки «Стеллс фантастик», в хор. сост. – 1 шт.». Я поднял глаза на замдекана. Он понятливо закивал и перевел: - В хорошем состоянии. Не сомневайтесь, Потап Ефремович, ступа чудесная, 1818 года, эксклюзивная модель, сейчас таких не делают. Раритет! Я задумчиво почесал кончик носа и продолжил ознакомление. Так, что там у нас дальше? «Метла на реактивной тяге с ореховыми прутьями, марки «Вжик-1888» – 1 шт.». - Ух ты, а она что, правда, на реактивной тяге? – моему удивлению не было предела. Такие метлы были страшной редкостью и стоили бешеных денег, потому что совместить реактивный выхлоп и пересохшие прутья было высшим магическим пилотажем. Не всем дано, знаете ли. - Не сомневайтесь, драгоценнейший Потап Ефремович, на самой настоящей реактивной тяге! Наша уважаемая Матрена Перегаровна, ваша предшественница, на этой метле кубок междугородних летних игр взяла лет этак восемьдесят назад. И за метлой своей ухаживала, как полагается! – Водяной просто лучился гордостью за выдающиеся успехи коллеги по магическому цеху. - Хм… Что ж, это замечательно, – я вновь опустил глаза в ведомость. – Ого, да тут и котлы для варки глупых детишек, и лопата печная, и даже ворон черный, 1 штука! А мелочи-то всякой! - Думаю, основное вы уже поняли, Потап Ефремович, – замдекана внимательно посмотрел в мои глаза. – Это для вас самая подходящая должность, не правда ли? В любом случае, другую работу вам мы сейчас предложить не сможем. А тут – прекрасный лесной воздух, экологически чистые продукты, свое подворье, река, грибы-ягоды, отличный и совершенно неизбалованный коллектив. Право же, соглашайтесь! А я уж похлопочу, что бы вам и жалование повысили, за особые условия работы. - Это какие еще особые условия? – насторожился я. - Ну как же, Потап Ефремович? Вам же еще Василису Прекрасную за Ивана-Царевича пристраивать, а она, сами понимаете, девушка уже не первой молодости. И даже не второй. - Бирбульф Неонилович виновато пожал плечами. – Видите, я не скрываю от вас грядущие трудности. Но я в вас верю, дражайший Потап Ефремович! Вы обязательно справитесь! Ну что, согласны? – Водяной деловито подтянул к себе бланк стандартного трудового контракта. – Заполняем? - Заполняем, – уныло согласился я. «Ладно, чуток поработаю, а уж если совсем не понравится – уволюсь к чертовой бабушке!» - мрачно думал я, шаркая ногами по гравию парковой дорожки, медленно шагая к общежитию. Дел было невпроворт – завтра нужно дооформить в деканате все бумажки, собрать вещи, попрощаться с друзьями, сдать комнату коменданту общежития и отправляться навстречу своей новой работе. Что ж, попробую себя на новом поприще Бабы Яги Великогрязевского уезда, а там уж как получится. Авось повезет! ***** С трудом продравшись через густые заросли чертополоха, я вытер со лба пот и повертел в руках карту. Тааак, кажется, я почти пришел. Подворье Бабы Яги я увидел сразу же, как только завернул за ближайшие кусты. Обширная поляна, утоптанная до состояния асфальта и кое-где покрытая жиденькой пыльной травкой, была огорожена потемневшими от времени жердями, кое-как сбитыми между собой гнилыми досками. Местами этот импровизированный забор покосился так, что почти лежал на земле, а на устоявших жердях то тут, то там красовались выбеленные временем конские черепа. Мдааа, антураж, однако… Я подошел поближе и остановился перед домом. Значит, это и есть «дом, рубленый, крепкий, со вс. уд. на кур. ногах»? Передо мной потонувшим титаником стоял довольно большой бревенчатый дом с резким креном вправо. Черные бревна, покрытые лишайником, паутина, словно флаг свисающая с крытой темной дранкой крыши, подслеповатые окна, в которых стекло не столько было, сколько угадывалось. Рассохшиеся ступени крыльца заскрипели под моим не бог весть каким весом так, что я робко отступил, так и не решившись обозреть этот полет архитектурной фантазии изнутри. Я обошел дом по кругу, старательно обходя заросли жгучей крапивы. На заднем дворе выяснилась причина странного крена моего будущего дома – прямо из-под стены торчал здоровенный, толщиной в приличное бревно, куриный мосол с остатками скрюченных пальцев, украшенных огромными грязными когтями. Ага, стало быть, это и есть «на кур. ногах»… А где же вторая? Второй «кур. ноги» на обозримом пространстве не наблюдалось. Я с трудом уговорил себя подождать и не расстраиваться, может внутри дом гораздо лучше, чем снаружи? В конце концов, жилье Бабы Яги и не должно быть похоже на замок феи! Ладно, пойду, посмотрю гараж. Гараж был. Вернее, был бы, если бы время и непогода не развалили его до состояния набора тонких бревнышек и пары столбов, на которых чудом держалась дощатая крыша. Посреди этой разрухи гордо высилось то, что я не без труда опознал, как: «Ступа чугунная, марки «Стеллс фантастик», в хор. сост.». Нет, «сост.» и правда было «хор.», что литому чугуну сделается, а грязь, копоть и гнездо какой-то на редкость агрессивной птицы внутри, так это сущие пустяки. И эта кудахтающая сволочь меня клюнула! Зажарю! Осторожно обойдя ступу с невменяемой наседкой, я принялся разыскивать последний пункт инвентаризационной ведомости, интересующий меня больше всего, а именно: «Метла на реактивной тяге с ореховыми прутьями, марки «Вжик-1888»». И когда, после долгого копания во всевозможном мусоре, я вытащил на свет потертую дубовую палку с кое-как примотанным ветхими тряпками пучком погрызенных мышами прутьев, не выдержал. Мне стало так обидно, что я устало брел по пыльному, унылому двору моей убогой загородной резиденции, волоча за собой то, что осталось от когда-то великолепной метлы, и ревел в голос. И мне было совершенно не стыдно! Если бы не изматывающее шестичасовое путешествие на почтовой телеге от местного райцентра до села Великие Грязи, а потом еще часа два пешком по лесу, я уехал бы тут же. Но сумерки и усталость заставили меня остаться. Наревевшись всласть и чувствуя себя жутко усталым, грязным, голодным и одиноким, я вытащил из своего новенького бездонного рюкзака спальный мешок и, не заботясь больше ни о чем, повалился спать. Если к утру меня съедят, буду просто счастлив! ***** Меня не съели. Я выспался и даже позволил себе поваляться, наслаждаясь теплым ветерком, пением птиц и лесными ароматами. Хм, а здесь, и правда, не так уж плохо. Сладко потянувшись, я открыл глаза. - ААААААААА!!! Нет, я не трус! Но когда спросонок вы видите тихо сидящую в рядок прямо перед вашей постелью лесную нечисть, есть чего испугаться. Я судорожно зарылся в спальник и робко спросил: - Ээээ… а вам чего? - Да не бойся, девка, не обидим. – Густой сочный бас звучал мирно и без угрозы. Я осторожно выглянул из спальника. Одним глазом. Передо мной, присев на корточки, разместился невысокий крепенький дядька с густой спутанной бородой и такими же густыми бровями. Небольшие ярко-голубые глаза смотрели весело и добродушно. Крупный красный нос и румяные щеки, а, особенно, убойный алкогольный выхлоп, явно свидетельствовали, что мужичок не терял время даром. Ну, а что, правильно, с утра выпил – весь день свободен… - Ну что, - заулыбался дядька, - знакомиться будем? Я леший местный, Федотом звать, а ты, стало быть, Баба Яга новая? Уж больно молоденькая ты, тебе хоть лет тридцать-то было? Я, гордо фыркнув, выбрался из спальника и, встав во весь рост, процедил: - Во-первых, я не девушка! Леший озадаченно покачал головой: - Дык… Бывает. Ну, не девушка, так штож… Щас никто невинность долго не блюдет. - Что?! Какую невинность?! – я едва не задохнулся от возмущения. Это что же, он подумал, что я… я… - НЕТ! Я не девушка не в том смысле! То есть в том смысле, что я совсем не девушка! Парень я! - Пааарень? – удивленно протянул леший, легко подергав меня за косу. Я выдернул кончик косы из его лапищи и заявил: - Штаны снимать не буду! И так поверите. А коса, это… нууу… мама резать не велела. - Что же, мама, так мама, – покладисто согласился леший. – Вот щас я тебя со всеми познакомлю, а там и хозяйством займемся. Ты ж к нам надолго? Я оглядел небольшую толпу, с надеждой и любопытством меня рассматривающую. Три кикиморы, две мавки, полевой - розовощекий пацаненок в жиденьком веночке из пожухлых васильков, парочка неизвестной мне нечисти, и три здоровых мужика в грязных льняных рубахах и полосатых штанах, одинаковые, как горошины в стручке. Мда, не густо. Лес тут большой, поле тоже не маленькое, да еще озеро и речка, а работников маловато. - Надолго или нет, еще не знаю, как работать будете, – строго насупив брови, буркнул я. – Зовут меня Кирин Потап Ефремович, я вообще-то лекарь, но и Бабой Ягой тоже могу. Леший кивнул, шагнул вперед и принялся за представления. Я узнал, что кикиморы поссорились с водяным и он, заставляя реку разливаться и затапливать болота, смывает икру начисто, так что из всех икринок хорошо, если парочка дает приплод, так что кикимор теперь стало вдвое меньше, чем было лет сто назад. Полевой Васенька пожаловался на то, что мыши совсем уж обнаглели, его не слушаются и грызут зерно на корню, так что люди начали травить поле жутко вонючей химией, а у Васеньки на нее аллергия. Мавки чирикали, что кикиморы сами виноваты, не надо было водяному бороду в косички заплетать, когда он с лешим перепил и нечаянно в болото свалился, никому же не навредил! Неведомая нечисть, оказавшаяся шишигами, нерешительно жалась позади, робко улыбаясь и беспрестанно кланяясь. А три одинаковых мужика представились Змеем Горынычем. Понимая, что сразу всех не запомню, я быстренько распределил работы по приведению подворья в порядок, а сам, прихватив мавок, направился в дом. Пора бы и прибраться, что ли, раз уж я сразу не ушел. ***** К вечеру дом и двор было не узнать. Все блестело и сияло, дом стоял ровно и крепко, крыша сияла новенькой дранкой, из свежепобеленной печной трубы вился кудрявый дымок. Полевой Васенька оказался прекрасным дизайнером и не только посадил на вскопанные лешим во дворе клумбы кучу разных цветов, но и украсил яркими рисунками почти все стены и ставни дома. Кикиморы вычистили ступу и закатили ее в отремонтированный лешим гараж, шишиги споро перебрали метлу, туго связав упругие прутья цветными шнурками и отполировав древко. Горыныч восстановил забор и привесил на входе резную калитку, останки куриных ног оттащили в лес и с почетом похоронили в овраге. Чисто выметенный двор радовал глаз ровными каменными дорожками (заслуга все того же лешего) и крепенькой будочкой на заднем плане. Будочка понадобилась, потому что из всех обещанных удобств, в доме удалось обнаружить только рассохшуюся кадушку и треснувшее корыто. Типа санузел, ага. Всю домашнюю утварь мавки привели в порядок удивительно быстро, повесили на отмытые от вековой пыли окна кружевные занавески, нарытые в недрах многочисленных сундуков, пол застелили полосатыми половичками, вытащенными оттуда же. Хорошо, хоть на сундуки кто-то умный догадался консервирующие чары накинуть. Мы выскоблили огромный кухонный стол, Васенька притащил мешок картошки, кикиморы добавили миску жареной икры (я очень надеялся, что не лягушачьей), мавки принесли очень вкусно пахнущую копченую рыбину, а шишиги – десяток яиц и кусок желтого ароматного масла. Так что, когда мы, наконец-то, закончили работу, нас ждал роскошный ужин. За ужином я успел договориться с близнецами Горынычами о поставках дичи, а с мавками – рыбы. Кикиморы обнадежили меня обещанием регулярно подкидывать грибы и ягоды, Васенька пообещал достать луговой мед и помочь с покупкой кур. Леший, довольно щурясь, отечески похлопывал меня по плечу и убеждал, что все образуется, а он, леший, мне «завсегда поможет». Когда мутноватый самогон в большой бутыли почти закончился, я вдруг вспомнил, что так и не видел Кащея. - Дык, Кащей-то, он дома сидит, под домашним арестом, – старательно выговаривая слова, пояснил мне Леший. – Его Василиса того… этого… наказала. - Эт… ик… как? – удивился я. - Она хорошая, Василиса, только строгая очень. – Васенька старательно поправил постоянно сползающий на глаза венок и преданно заглянул мне в глаза. – И Кащей тоже хороший. Вы все такие хааарооошиииииееее… - и полевой прочувствованно всхлипнул. - А за что же его наказали? – поинтересовался я, доставая из кармана платок и вытирая Васеньке покрасневший от избытка чувств нос. - А он чашку Василисину разбил! – захихикали кикиморы. – Любимую! - Ааа, ну, за это стоило. – Я уронил голову на руки и прикрыл глаза. Мне было просто замечательно. Пожалуй, я тут задержусь. Лаборатория у Яги была весьма неплохой, котлы мы вычистили, трав вокруг море, а пациентов немного – чем не рай для лекаря? А что по бабаёгским делам… что ж я, не справлюсь, что ли? Вон, если что, ребята помогут… Мысли мои текли все медленнее, уставшие мышцы сладко ныли и я тихо погрузился в сон под слаженное негромкое пение моего дружного коллектива: «Стеееепь, да стеееепь кругооооом»… Хорошо… ***** Рабочий дневник Кирина П.Е., лекаря первой категории, и.о. Бабы Яги Великогрязевского уезда. 12 июня. Встал рано. Голова после вчерашнего гудит, как колокол. Вот зачем мне понадобилось проводить лешему антиалкогольную агитацию? Все равно он мне не поверил, что самогон – это мутная смерть. Зато я сегодня чувствую себя так, как будто умер дня три назад. Может, пока не умылся, да зелье не принял, сходить к нему, попугать моей синюшной рожей, красными глазами и перегаром? Нет, не поможет, он такое едва ли не через день в зеркале видит. И где только он свой самогонный аппарат прячет? А запасы уже готового пойла? Ведь я точно помню, вчера он мне прямо из бочонка черпал! Найду и вылью нафиг! 14 июня. Сегодня праздник – мамин день рождения. С утра сбегал в Великие Грязи, позвонил, поздравил. Эх, жаль, в моей глуши сотовый не ловит и интернета нет, ну да ничего, всего пару часов по лесу - и мама получила мои искренние поздравления. Я еще им посылку отправил: земляничное варенье - кикиморы варили, и расписную деревянную посуду на кухню. Васенька молодец, разрисовал все под хохлому, красиво получилось. Леший еще ранних орешков подкинул, а водяной на воблу расщедрился. Хорошая вобла, жирная, как раз папе с пивом пойдет. Вернувшись домой, собрался было заняться зельями, благо нужные травы уже готовы, но не успел – на пороге меня поджидал зареванный полевой. Опять мыши проказничают! Утешил Васеньку купленным для себя, любимого, леденцом на палочке. Было жалко, но другу нужнее. Пожалуй, пойду, сварю зелье мышам для укорота, еще узнают, серые, как наших обижать! 15 июня. Зелье готово. Все варил строго из натуральных продуктов, ибо у Васеньки аллергия. Позвал шишиг, втроем мы быстро все поле зельем побрызгали, теперь нужно ждать результата. Леший поинтересовался, что за состав, надо же, никогда в нем тяги к зельеварению не замечал. Рассказал, что состав проще некуда, такое зелье при запорах варят, чтобы, значит, какалось легче. Я только и добавил, что клочок мышиной шерсти, да щепотку зерна с Васенькиного поля. Теперь мышам что грызи, что не грызи – зерно на пользу не пойдет, а то ишь, взяли моду – колос еще и не вызрел, а они уже половину поля сжевали. Завтра хочу навестить Кащея, а то даже неудобно как-то, я тут уже почти три недели живу, а еще не познакомились. 17 июня. Вчера с лешим ходили в гости. Домик у Кащея хороший – большой, светлый, все чисто и красиво. Кащей нас встретил приветливо, только все время старался к нам левым боком встать, потому что справа у него фингал под глазом. Познакомился с Василисой. И почему я представлял ее этакой гром-бабой с пудовыми кулачищами? Очень милая интеллигентная женщина лет тридцати – тридцати пяти, улыбчивая, темноволосая, пухленькая. Чего ее так Кощей боится? Чай у них очень вкусный, с земляничными листочками и плюшки прекрасные, их, оказывается, Кащей сам печет. Я осторожно поинтересовался происхождением синяка и Василиса, мило засмущавшись, пояснила, что Кащей вчера на ужин опоздал, а она волновалась, вот и… Кащей тут же поклялся больше на ужин не опаздывать и удостоился Василисиного поцелуя в пострадавший глаз. Перед уходом презентовал Кащею мазь от ушибов и гематом, сам варил. Кажется, он был счастлив. Эх, даже завидно, какая у них любовь… 18 июня. Утром пришли мыши. Худые, ободранные, хвосты повисли. А ты не балуй! Поняли, что чужое брать нельзя? После получаса жалобного писка, взял с них клятву, что в еде станут разборчивей и без спроса больше ничего грызть не станут, а Васенькино поле и вовсе, за семь верст обходить будут. Потом подумал и дал распоряжение поле не обходить, а бросить все силы на борьбу с вредителями и получил клятвенные заверения, что все будет сделано в лучшем виде. Налил в блюдечко антидот, мыши все вылакали и расползлись. Ну, кажется, одну проблему решили. Завтра к водяному пойду, хватит уже популяцию кикимор уничтожать, сколько можно! 20 июня. Поход к водяному удался. И вовсе не из-за того, что я утром случайно нашел бочонок с самогоном, который леший в кустах припрятал, и вылил его в речку. Просто я хороший дипломат и межрасовые конфликты решаю на раз-два! А то, что водяной икал, и подмахнул мирный договор с кикиморами не глядя, так это вообще, счастливое стечение обстоятельств. Завтра к кикиморам пойду. Интересно, где леший второй бочонок прячет? Может, возле болота? Вот было бы славно! 21 июня. Кикиморы и на трезвую голову были на все согласны. Обещали выплатить водяному отступного в виде пары банок прошлогодней моченой брусники и принялись готовиться к осеннему нересту. Вот скажите, зачем откладывать икру осенью? Чтобы ту, что морозом не прихватило, паводком унесло? Но задавать вопросы я не стал, в конце концов, у них свои традиции. Думаю теперь, когда водяной по весне речку придержит, кикимор у нас побольше появится, глядишь, и на болотах порядок будет. А то гать не проложена, вешки сбиты, комары оборзели настолько, что пьют кровь литрами и пытаются перекинуться в летучих мышей. Отругал, запретил. Вампиры - не наша специализация. Домой добрался уставший, перемазанный в тине и болотной грязи. Сейчас в баньку и спать, а то утомился я что-то. 22 июня. Леший опять чудит. Вот ведь, как трезвый – мировой мужик, а как выпьет, просто чудище лесное. Все зверье распугал, а у нас в лесу, между прочим, волчицы на сносях! Нарожают потом заикающихся волчат, что делать будем? К волкам логопеда не вызовешь! Злой, как черт, помчался в лабораторию. Вот кааак сварю сейчас зелье, каааак напою лешего, так он у меня вообще забудет, что такое выпивка! Лекарь я или нет?! 24 июня. Зелье выпоил лешему втихаря, в чае. Выпил, как миленький, еще и добавки попросил. Отлично, теперь только найти его самогонный аппарат и разобрать на запчасти, а то у меня в лаборатории что-то перегонный куб барахлит. Заглянул Горыныч. Жаловался, что у второго голова кружится, а первый колено ушиб, болит – страсть. Вынес ему зелье от головной боли и мазь для ноги. Долго вычислял, кто из них первый, кто второй, а кто третий. Рассердился и велел нашить на рубахи цифры, да покрупнее, а то сколько можно путаться! Горыныч обещал подкатить к Василисе с просьбой помочь с вышивкой, выпил зелье, забрал мазь и, перекинувшись в трехголового ящера, полетел на охоту. Если опять притащит свинью из деревенского стада, убью! Ко мне уже раза три деревенские приходили, на него жаловаться. 26 июня. Леший ходит трезвый, рубаха накрахмалена, взгляд благостный. Похоже, зелье ему помогло. Сегодня иду искать аппарат. Возьму с собой Васеньку, он самогон за километр чует, поможет. Горыныч свинью не принес, притащил пару гусей. Уже ощипанных. Ладно, убивать не буду. Гусей ели вчетвером – я и Горынычи. Мне досталась ножка. Вкусно. Горыныч (который первый) вдруг заявил, что собирается стать поэтом и даже продекламировал мне что-то в духе Маяковского. Я впечатлился и обещал написать рекомендацию дядюшке. Он у меня литературу преподает на филологическом. Горыныч просиял и полез целоваться. Пресек. Нечего тут голубизну разводить, ящерица радужная! Нет, в принципе я не против, но Горыныч явно не в моем вкусе. 27 июня. Самогонный аппарат нашел в дупле на северной опушке. Едва отбил от семейства пьяных белок, если бы не Васенька, целым бы не ушел. Но теперь все просто прекрасно! Перегонный куб с новым змеевиком работает отлично, и зелья получаются чистые, как слеза. Горыныч прибежал встревоженный. Говорит, на дальнем краю леса видели Серого Волка и Ивана-Царевича. Вот ведь, блин… А я так надеялся, что сумею обойтись без трудностей… Вот как теперь Кащею сказать, что Василису у него могут забрать? А Василисе кто об этом скажет? Я точно не пойду, мне еще жить охота. После того, как я увидел ее тренировку по карате… Она же одной рукой вековые осины ломает! Эх, ладно, будем действовать по обстоятельствам!