***
— Доброе утро, господин министр, — Бернард просиял привычной улыбкой. «Неужели у него никогда не бывает плохого настроения?» — в который раз удивился Джим. — Доброе, Бернард, — ответил он, пропуская Джорджа, вносящего красные кейсы. Джим достал из ящика стола аспирин и попросил у своего личного секретаря стакан воды. Бернард моментально исполнил просьбу и обеспокоенно посмотрел на политика. Сегодня тому предстояла сессия в палате общин. И появляться там с похмелья министру Короны было совсем не к лицу. — Как вы себя чувствуете, господин министр? — тактично осведомился он. Разумеется, Хэкер чувствовал себя плохо. Ужасно спал ночью. Вернее, совсем не спал. Не мог перестать думать о Хамфри: о том, что тот, возможно, подстроил всё таким образом, чтобы запугать его и заставить отказаться от либерального политического курса. И чем больше он обо всём этом думал, тем более правдоподобным такое объяснение казалось. Он пытался вспомнить малейшие детали своих встреч с сэром Хамфри в то время. Пытался вспомнить что (и как) тот говорил, все его интонации, взгляды и усмешки. И чем больше он вспоминал, тем яснее ему становилось, что Энтони со своей безответственной догадкой попал точно в цель. Интриги Хамфри (при попустительстве секретаря министерства внутренних дел и кого-то из верхушки МИ5) заставили его поверить в несуществующую террористическую угрозу. Так Хамфри в который раз заставил его свернуть очередной законопроект. — …министр… господин министр, — голос Бернарда прорвался сквозь его мрачные размышления. — А? — Я говорил о вашем ланче с мистером Стэнфордом, главой профсоюза… — Отмените всё. — Отменить? Вы не хотите встретиться с ним? — Да. Нет. — Да нет? — «Да, отменить» и «Нет, не хочу». — Но… Вы уверены? Мы уже переносили эту встречу дважды. — Ну что он, забастовку, что ли, тут устроит, если я перенесу встречу в третий раз? — раздражённо воскликнул Джим. — Просто сделайте это, Бернард. Скажите ему, что стряслось что-то срочное, что я свяжусь с ним, как только смогу. А сейчас, если не возражаете, у меня много работы. Он кивнул на дверь, и Бернард послушно вышел.***
Но, как и следовало ожидать, он почти ничего не сделал. Он даже думал, не прогулять ли заседание палаты общин, но поразмыслив, всё же решил, что не может себе этого позволить: ПМ за такое убьёт его на месте. Или выкинет его из Кабинета в палату лордов… и ещё неизвестно, что хуже! Он не видел Хамфри весь день. Несколько раз он уже почти был готов вызвать его, но так и не решился. Только на полпути в парламент Джим понял, как глупо себя ведёт. Это его постоянный заместитель должен нервничать, а не он. Так что как только они прибыли в Вестминстер, он обратился к сопровождавшему его главному личному секретарю: — Простите, Бернард, но мне нужно, чтобы вы вернулись в МАД. — Зачем? — Сэр Хамфри требуется мне здесь. Я должен обсудить с ним кое-что очень срочное. И мне всё равно, опера у него, или крикет, или обед с секретарём Кабинета. Мне он нужен здесь и точка. Пусть только попробует не явиться: в таком случае, клянусь богом, ни в каких наградных списках ему своё имя больше не увидеть. Бернард удивлённо уставился на министра. — М… — Бегом, — тихо приказал Хэкер. Его голос звучал сейчас почти угрожающе. Совсем как в тот раз, несколько недель назад, во время обсуждения новёхонькой больницы, который месяц простаивающей без пациентов и врачей. Бернарду не оставалось ничего другого, кроме как взять кэб и отправиться обратно в Министерство административных дел.***
Зайдя в кабинет своего босса, он увидел, что тот уже защёлкивает кейс. — Что вы здесь делаете, Бернард? — нахмурился сэр Хамфри. — Мне казалось, вы должны были быть с министром. — Я был, но он отправил меня назад. — И вы послушались? — упрекнул его Хамфри. — Нельзя оставлять министра одного в Вестминстерском дворце. Бог знает, что он там сейчас говорит. — Дело в том, — продолжил Бернард, — что он очень расстроен… чем-то. Мы только приехали, и он сразу велел мне возвращаться за вами. Хамфри глубоко вздохнул. — Ну, что он опять натворил? — Да вроде ничего. Он только сказал… В смысле он был такой тихий весь день, попросил меня освободить его расписание, но больше ничего такого. Он помолчал, собираясь с духом. — Я настоятельно прошу вас ехать со мной. Министр настроен крайне серьёзно. Он даже сказал, что если вы откажетесь, он заблокирует ваши будущие награждения. — Что? — Хамфри возмущённо вскинул голову. — Так он велел передать. Хамфри пожал плечами и всё-таки согласился с условиями министра. Заняв место в ожидавшем их такси, он принялся выпытывать у Бернарда причины, которые могли бы объяснить такое странное поведение Хэкера, но несчастный личный секретарь не мог предоставить ему сколько-нибудь удовлетворительного ответа. На удачу Бернарда дорога не заняла много времени, невзирая на то, что движение к вечеру стало оживлённей, и кроме того, начался дождь.***
Заседание в палате общин всё ещё длилось. В Королевской галерее их встретил пресс-секретарь министра, Билл Причард. — А, сэр Хамфри! Министр просил вас подождать его здесь в библиотеке. Сегодня тут полно народа: у Лордов тоже заседание. Происходящее становилось подозрительнее и подозрительнее. Всё же постоянный секретарь послушно направился в библиотеку. Он был здесь раньше всего пару раз, и, окружённый рядами старинных книг, на время забыл о причине своего визита. Он перелистывал страницы очередного фолианта, когда его окликнул хорошо знакомый голос. — Хамфри. Чиновник обернулся и увидел опирающегося на книжный стеллаж Джима Хэкера. Сегодня они ещё не встречались, и министр показался сэру Хамфри чрезвычайно утомлённым. Хамфри поставил тяжёлый том на место и сделал шаг навстречу политику. — Здравствуйте, господин министр, — осторожно начал он. — Как прошёл ваш день? — Я вызвал вас сюда, потому что есть срочный разговор, — Джим не собирался тратить время на любезности. — Что случилось, господин министр? — спросил Хамфри, начиная нервничать. — Это вы мне скажите, — совершенно спокойным голосом, но со смертельно серьёзным выражением на лице ответил тот. Хамфри не знал, что и думать. Он видел своего министра в ярости, в отчаянии, видел его раздражённым, даже напуганным, но никогда прежде он не видел его таким: не просто разозлённым — разочарованным. И ещё — печальным. Почти несчастным. — Простите? Хэкер наконец перестал сверлить его взглядом и шагнул вперёд. Теперь он был совсем близко. Так близко, что чувствовал аромат парфюма, которым пользовался его постоянный секретарь. Усилием воли он заставил себя сосредоточиться. — Помните, несколько месяцев назад мы узнали про список приговорённых к физическому устранению политиков? — Разумеется, господин министр, — ответил Хамфри, не представляя, зачем Хэкер снова вернулся к этой теме. — И что? — Вы тогда сказали, за ним стоит террористическая группа… Армия Освобождения или что-то в этом духе. — Да. — Это было на самом деле? — Джим решил спросить прямо. — Действительно ли был такой список — и действительно ли в нём было моё имя? — А почему вы в этом сомневаетесь? — ответил вопросом на вопрос постоянный секретарь. — Потому что, Хамфри. Вся эта история закончилась отказом от моего политического решения — именно так, как вам и было нужно. И как вам прекрасно известно, вы рассказали мне об этом списке не раньше, чем узнали о законопроекте, ограничивающим прослушку. Так что… — Не можете же вы думать, что я… — шокировано прошептал Хамфри. — Именно так и думаю, — отрезал Хэкер. Они гневно уставились друг на друга. — Господин министр, не можете же вы в самом деле полагать, что постоянный секретарь министерства … — Не смейте — менять — тему, — пророкотал Хэкер, грубо хватая сэра Хамфри за плечо. — Вам всегда удаётся игнорировать мои вопросы, но на этот раз вы мне ответите… или богом клянусь, я вам врежу! Хамфри чуть было не рассмеялся ему в лицо. И это говорит министр Короны Её Величества! Какое варварство! — Нет, не отворачивайтесь. Был ли список смертников на самом деле? Или вы выдумали его, чтобы заставить меня изменить решение? Была это одна из ваших уловок? Смеяться сэру Хамфри расхотелось. — Господин министр… — Отвечайте! И Хэкер наклонился ещё ближе, внимательно всматриваясь в его лицо, пытаясь прочесть ложь и секреты, которые он скрывал. Хамфри глубоко вздохнул. — Я… должен напомнить, что… по общему и справедливому мнению… жизнь министров Кабинета никогда не бывает в полной и совершеннейшей безопасности… — Вы уходите от ответа… — процедил Хэкер. Губы Хамфри сжались в тонкую линию. — Возможно, я сделал не вполне корректные выводы, анализируя информацию касательно угрожающей вашей персоне опасности, — тихо произнёс он. — Что это, по-вашему, значит? — донёсся шёпот Хэкера. — Говорите, я хочу услышать это от вас. Хамфри собрал всё своё мужество и принял как можно более безразличный вид, чтобы министр видел: он ничуть не боится того, что, возможно, последует за его признанием. Хотя, по правде говоря, ярость импульсивного министра пугала его. — Насколько мне известно, — ответил он едва слышно, — никакой угрозы не было… За этими словами наступила тишина. Неловкая пауза длилась и длилась. Джим наконец-то ослабил хватку на плече своего постоянного секретаря (ближе к вечеру на нём проявились синяки). Хамфри больше не мог смотреть Хэкеру в глаза и устремил взгляд в пол. Оба по-прежнему молчали. Слышно было только, как ливень стучит в окно. Хамфри показалось, что он начинает ощущать вину. Долгие годы он не чувствовал ничего подобного. Только теперь он понял, что нанёс министру серьёзную — смертельную — личную обиду. Он не задумывался об этом раньше, просто делал то, что в таких случаях принято было делать, что делали чиновники в подобных случаях задолго до него. Обычная правительственная практика. И пусть угроза не была реальной… — Господин министр, — неуверенно начал он. Джим никогда не слышал, чтобы Хамфри произносил это официальное обращение так кротко, — я… искренне сожалею. — Не желаю этого слышать, Хамфри. Вам повезло, что я не могу вас уволить. Если бы только этот вопрос был в моей компетенции… Если бы я не знал, что каждая шишка Уайтхолла кинется на вашу защиту, я бы не успокоился, пока не нашёл способ вышвырнуть вас из МАДа. Сказав это, Хэкер резко отвернулся от своего постоянного секретаря и быстрым шагом двинулся к двери. Хамфри замер на месте, но спустя мгновение передумал и бросился вслед за ним. — Министр, я прошу вас… — он поймал его руку, — ну подождите же, Джеймс! Джим остановился как вкопанный. Его почти никогда не звали полным именем. Он догадался, что Хамфри, видимо, пытался обратиться к нему менее формально, чем обычно, чтобы подчеркнуть их долгое знакомство. Он обернулся и посмотрел через плечо на своего постоянного секретаря. Тот, понимая, что Хэкер не даст ему много времени, заставил себя говорить коротко и по делу, опустив голову и всё ещё не решаясь смотреть ему в глаза. — Я знаю, какого вы мнения обо мне. Вы говорили, что я циник, что я аморален… Может быть, вы правы… в каком-то смысле, — признал он. — Но сейчас я понял, и я говорю это безо всякой иронии, что был неправ. Тут Хамфри наконец сделал над собой усилие и поднял на Хэкера виноватый взгляд. — Неправильно было играть вашей жизнью таким образом… Мне жаль, что из-за меня вам пришлось пройти через такое… Я питаю надежду, что вы сможете простить меня… не прямо сейчас, конечно… но хотя бы со временем… Хэкер ничего не отвечал, и сэру Хамфри пришлось отпустить его рукав. Он понимающе кивнул и отступил назад, снова отведя взгляд, показывая, что больше не задерживает его. Джим, однако, словно оцепенел. Он чувствовал, как в нём просыпается что-то, должно быть, дремавшее на краю его сознания в течение всех тех лет, что он знал Хамфри Эплби. Он наконец-то понял, что этот невозможный человек на самом деле искренне раскаивается. И — вот так просто — сэр Хамфри вдруг оказался прижатым спиной к ближайшему книжному стеллажу. И не успел он спросить Хэкера, что происходит, как тот приник к его рту своим. Сперва Хамфри замер: он не знал, как реагировать, что делать — Хэкеру снова удалось застать его врасплох. Слова всегда были наиглавнейшим оружием чиновника, но теперь это оружие стало ему недоступно. Затем… стоило Хэкеру ослабить его галстук, распахнуть воротник, и… прикосновения были такими нежными и бережными, что Хамфри, почти не отдавая себе в этом отчёта, ответил на поцелуй, его руки обвили плечи Хэкера, с губ сорвался низкий стон, который Хэкер тут же заглушил новым поцелуем, страстным и глубоким. Но прошло мгновение, другое — и поцелуй прервался с характерным смутившим их обоих влажным звуком. Джим не торопился отпускать своего постоянного секретаря из объятий. — Больше никогда так не делай… — прошептал он. — Так нельзя... Понимаешь? На секунду Хамфри решил, будто Хэкер говорит о поцелуе, который они только что разделили, но тут же понял, что речь, конечно, идёт об эпизоде со списком приговорённых и о том, как далеко он зашёл, защищая госслужбу. — Хамфри, пожалуйста… Больше не было приказов и угроз, только мягкая просьба — почти мольба. Хамфри не был уверен, что означает происходящее, что именно Джим хочет услышать от него сейчас, поэтому просто кивнул ему, соглашаясь, возможно, впервые искренне и от всего сердца желая угодить своему министру.