Тот, кто помнил, вдруг забудет, Как кого-то сильно любит. Time Lord and the TARDIS — Doomsday
Алиса Кингсли считает утро слишком шумным. Ей больше нравится время, когда ночная темнота отступает, а в небе появляются первые рассветные блики. Улицы все еще тихие и сонные, как и те, кто просыпается в такую рань. Город, до этого молчавший целую ночь, начинает говорить, и люди вновь вспоминают о своих заботах, едва отойдя от сна. Женщина, идущая рядом с Алисой, спорит с кем-то по телефону, не забывая при этом активно жестикулировать свободной рукой. Какой-то мотоциклист через дорогу пытается поскорее объехать пробку, и множество машин отвечает ему громким гудком. Кингсли нравится отмечать для себя такие детали, хотя для любого другого человека это всего лишь привычное начало дня. А вообще «шумность» вызывает у Алисы желание поскорее овладеть магией, чтобы научиться убирать звук по щелчку пальцев. Она списывает это на утреннюю раздражительность, хотя, на самом деле, Кингсли просто чувствует себя не в своей тарелке, не на своем месте. Когда Алисе совсем скучно, она обычно читает книги в тихом парке недалеко от дома или разговаривает со старшей сестрой о всякой чепухе. Их общение напоминает скорее дурачество или шуточную драку, но уж точно не спокойный разговор. Они совершенно не похожи друг на друга, но это не мешает им быть самыми лучшими друзьями. Алиса всегда делится с Нэнси своими мыслями, а старшая чаще всего просто молча слушает, отвечая загадочной улыбкой. А еще она варит самый вкусный кофе в городе и готовит самые аппетитные завтраки. Это, конечно, приятный бонус. Алиса уже видит вывеску кофейни «Теплый ветер», где работает Нэнси, и большую витрину, заставленную сладостями, как вдруг в нее кто-то врезается, больно ударяя чем-то по плечу. — Извините! — бросает она вслед девушке, определенно куда-то спешащей, и лишь пожимает плечами. Такое в центре города — не редкость, на это даже не стоит обращать внимания. Все куда-то бегут. Иногда просто хочется постоять и отдохнуть, не обращая внимания на постоянное суетливое движение. Кингсли заходит в кофейню и вдыхает приятный запах свежей выпечки и корицы. На стенах — множество картин, большинство из которых нарисованы ее сестрой. Вот прямо у окна висит небольшой рисунок парка в ярко-рыжих, но уже осыпающихся листьях. Нэнси работала над ним, сидя в заброшенной беседке, а Алиса иногда подглядывала в наброски, после чего снова возвращалась к чтению книги. Кингсли занимает свое любимое место у этой картины, чтобы можно было смотреть телевизор на соседней стене или разглядывать прохожих из окна. Она пытается поправить светлые кудрявые волосы, но они, кажется, запутываются еще сильнее. В небольшом зале, что странно, не так много посетителей. Хотя, это можно списать на выходной или на то, что вчера закончился учебный год. Все либо спят, либо продолжают праздновать. — Ты могла бы позвонить и сказать, что уже пришла, — Нэнси садится за столик, при этом ставит чашку с горячим шоколадом и тарелку с булочками. От этих движений подвески на ее браслете тихо звенят. — Не хочу лишний раз отвлекать тебя, — Алиса достает из кармана телефон. — Но, на самом деле, я просто не зарядила мобильный. Нэнси улыбается, протягивая Алисе чашку с напитком, от которого идет пар, и указывает на тарелку с выпечкой. — Твои любимые, с вишней. Кингсли-младшая согласно кивает и берет в руки булочку, за раз откусывая больше половины. Нэнси усмехается и едва заметно закатывает глаза. — Я думала, что ты хотя бы сегодня подольше поспишь, — говорит старшая и кивает кому-то за спиной Алисы. — Ты же знаешь, я люблю рано вставать. Рассвет, вдохновение, все такое, — отвечает девушка, толком не прожевав. Нэнси смеется и чересчур неодобрительно качает головой. — Ты никогда не вырастешь, серьезно. Прожуй, а потом говори. — Так не интересно, — Алиса делает глоток из чашки. — А еще я могу забыть что-нибудь важное, знаешь же, какая у меня память. И в этом вся Алиса Кингсли. Немного молчаливая, иногда абсолютно отстраненная, но при этом мечтательная и наивная. Часто находит приключения на свою голову, из которых потом не выберешься. И ее все устраивает. А Нэнси ворчит на нее только для вида, вроде как старшая, это же ее обязанность. А на самом деле она такая же, если не хуже (в хорошем смысле, конечно). Алиса не замечает, как посетителей в кофейне становится больше, пока они с Нэнси разговаривают. Старшая, видимо, тоже, потому что где-то со стороны кассы раздается громкий недовольный крик: «Кингсли!». Нэнси быстро поднимается из-за стола, хватая пустую посуду. — Все, Алиса, я убежала. Хочешь — посиди здесь, хотя погода на улице замечательная. Видимо, в подтверждение ее слов, за окном протяжно громыхает, а занавески на окнах взлетают от сильного ветра. Кингсли-старшая принимается за свою работу, выполняя заказы. Алиса оплачивает счет на кассе и уже открывает дверь, когда Нэнси подмигивает ей на прощание, тепло улыбаясь. Ветер на улице дует еще сильнее, чем раньше, и прохожие (более догадливые, чем Алиса) уже достают зонты, предчувствуя начало дождя. Кингсли бежит вдоль улицы, пытаясь успеть домой до того, как на ее голову обрушится ливень. Девушка останавливается, чтобы отдышаться, и опускает озябшие ладони в карманы джинсовой куртки. Алиса нащупывает пальцами что-то холодное и, к своему удивлению, достает тонкую металлическую цепочку, за которой тянутся круглые часы. Довольно старые, покрытые царапинами, потертые и тяжелые. Алиса непонимающе щурится и думает, как они могли у нее оказаться, хотя правдоподобных вариантов нет. Она заворожено проводит пальцами по гравировке в виде кролика на крышке и приподнимает ее, открывая циферблат. Он разбитый, весь в уродливых кривых трещинах, а стрелки остановились на цифре «четыре». Первая большая капля холодного дождя падает ей на лицо, и Алиса поднимает глаза к небу, затянутому черными тучами. Со вспышкой молнии все вокруг падает вниз, и Кингсли успевает лишь вскрикнуть перед тем, как исчезнуть.***
В последнее время людей довольно сложно чем-то удивить. Именно поэтому мало кто из прохожих вообще обращает внимание на появившуюся из ниоткуда старую полицейскую будку, да и человек (с этим фактом еще можно поспорить), вышедший из нее, остается незамеченным. Доктор прикрывает глаза, стараясь сделать как можно более глубокий вдох. Ветер разносит дождевые капли вокруг, но защитное поле синей будки укрывает от них. В конце переулка пробегают дети, прикрывающие головы руками и громко смеющиеся. Доктор и сам улыбается, пытаясь вспомнить, когда он в последний раз пытался спрятаться от ледяных капель. Из толпы людей, идущих вдоль улицы, появляется Клара, громко шлепая ногами по лужам. Она радостно машет Доктору рукой и на ходу закрывает яркий зонт, от чего на нее все-таки попадает немного дождя. Повелитель времени загадочно улыбается и заходит внутрь ТАРДИС, закрывая за собой дверь. Освальд, уже давно привыкшая к его причудам, отвечает не менее загадочной улыбкой, которую он, конечно же, не видит. Она щелкает пальцами, и дверь открывается, впуская девушку. Доктор быстро перемещается вдоль консоли с задумчивым (даже слишком) лицом, то и дело нажимая на кнопки, от разнообразия которых у не привыкшего обывателя определенно заболела бы голова. Освальд уже немного разбирается в управлении, но самостоятельно запускать ТАРДИС не собирается. Доктору же нужна целая машина времени, не так ли? — Наконец-то мы встретились. Я скучала, — радостно говорит Клара, ставя зонт в специальную подставку. — Эй, может, хотя бы привет скажешь? Повелитель времени, будто специально, не обращает на нее внимания. Клара недовольно хмыкает и делает вид, что очень занята, изучая уже давно знакомые стены консольной комнаты. — А я вот совсем не скучал, — наигранно серьезно говорит Доктор, смешно поднимая брови. — Но могу обнять тебя в знак утешения. Он еще секунду сохраняет строгое лицо, но тут же подбегает к Освальд и смеется, широко раскинув руки. Иногда Кларе кажется, будто объятия Доктора, как и общение с ним, имеют какое-то успокаивающее воздействие. Девушка кладет голову ему на плечо и просто закрывает глаза от усталости. За этот месяц работы в школе она, наверное, вымоталась больше, чем за все их совместные путешествия. — Так, хватит всего этого, — Доктор треплет Освальд по голове и улыбается, заглядывая в ее глаза. — Я хотел предложить полететь на планету дождей, но теперь думаю, что это не лучшая идея. Ради луж можно и просто на улицу выйти. — Давай полетим туда, где тепло и играет музыка. И можно прогуляться, — говорит Клара, надеясь на то, что хотя бы сегодняшний день пройдет без внезапных приключений. Доктор задумчиво потирает переносицу и шумно вздыхает, но тут же поднимает указательный палец вверх, будто в его голове появилась отличная идея. — Полетим на Фейрион. У фей каждый день какой-нибудь праздник. Прелестные существа. И не кусаются, если их не злить. Он выпускает Клару из объятий и подбегает к консоли, одним разом нажав несколько рычагов. На секунду ТАРДИС встряхивает, но все тут же становится на свои места. У Освальд в голове маленькие феи танцуют в прекрасных нарядах, то и дело обнажая острые зубы. Хотя, зная о любви Доктора к преувеличениям… — У тебя есть какая-нибудь большая комната с платьями? — девушка критично рассматривает свои джинсы, для которых забег по лужам ничего хорошего не принес. — Если найдешь гардероб — бери все, что захочешь. Хотя, феи слишком самовлюбленные, чтобы тебя рассматривать. Я как-то был на Фейрионе… — Доктор поворачивается в сторону Клары и понимает, что последнюю часть фразы она определенно не услышала. Повелитель времени вспоминает о довольно давнем путешествии на планету фей. Яркие цветочные арки, бесконечный смех, множество вкуснейших блюд. Прямо перед ним, будто он смог вернуться в тот день, возникает образ девушки в длинном оранжевом платье, и он лишь как можно плотнее прикрывает глаза. Она так же ярко улыбается, и даже не думает о том, что случится с ней совсем скоро. Мог ли Доктор что-то изменить? Нет. Казалось, что все уже давно было решено за них, а повелителю времени и его спутнице оставалось лишь идти по намеченному пути. Но Алиса была ходячим временным парадоксом. Он ненавидит вспоминать о ней. Ненавидит даже просто произносить ее имя. Внезапно в ТАРДИС начинает мигать свет, раздается оглушительный грохот, будто что-то врезается в будку снаружи. Доктор непонимающе оглядывается и уже хочет достать из кармана звуковую отвертку, когда его резко кидает в сторону. ТАРДИС начинает трясти, и он еле успевает ухватиться за консоль. — Доктор, что случилось? — Клара с трудом выбегает из коридора, ведущего в комнаты, путаясь в подоле длинного платья. Освальд тут же бросает к соседней стене, но Доктор, не без труда, успевает поймать ее за локоть. Девушка вскрикивает, когда дверь синей будки настежь открывается и тут же с грохотом закрывается, а с потолка сыпется поток искр. — Просто держись за что-нибудь покрепче. Давненько мы так не падали! — кричит Доктор, но его голос все-равно заглушает сирена тревоги. Освальд кивает скорее для того, чтобы немного успокоить себя, чем для того, чтобы хоть что-то ответить. Повелитель времени все-таки наводит отвертку на консоль, удерживаясь за одну из ручек для управления, и недовольно хмурится. — ТАРДИС изменила маршрут. Я не могу это остановить. Но это интересно! Внезапно синяя будка будто замедляет свое падение, и Клара даже успевает увидеть на лице Доктора хитрую улыбку, как вдруг свет полностью гаснет, и все летит вниз.***
Алиса падает очень быстро, и кажется, будто у нее нет возможности даже вздохнуть. Сил хватает лишь на протяжный крик и судорожное размахивание руками. На нее сверху бесконечным потоком летит множество разных предметов, будто кто-то решил разом выкинуть все вещи из своего дома. Чашки и чайники, журналы, одежда и куча какого-то непонятного мусора — это не так страшно, хотя тоже довольно больно, если попадает прямо по голове. Кингсли, зажмурив глаза, из последних сил уворачивается от синей полицейской будки и даже не понимает, как у нее это получилось. Та, едва оказавшись далеко внизу, замедляет ход, но потом ускоряется. Не успев опомниться, девушка испуганно раскрывает глаза, когда приближается к небольшому выступу в стене тоннеля. «Это глупый сон! — ей кажется, будто эти мысли не в ее голове, а повсюду. — Значит, я просто не могу разбиться!» И действительно, все вокруг медленнее проносится прямо рядом с ней. Алиса ненадолго застывает у пола и, не успев толком удивиться, падает на мягкий синий ковер. Она очень быстро, наверное, из-за испуга, поднимается на ноги, тут же чуть не падая обратно. Приходится опереться на стену, чтобы передохнуть. Кингсли, шумно дыша, осторожно оборачивается и видит, что таинственного тоннеля уже нет. Остался лишь длинный коридор, на стенах которого висят картины. В конце него, вроде бы близко, а вроде бы и нет, виднеется дверь. Алиса на дрожащих ногах решается идти вперед, рассматривая необычные портреты. На каждом из них — разные люди, выглядящие, в большинстве случаев, странно или даже безумно. Кудрявый старик в огромном шарфе на одном из них смотрит так, будто видит девушку на самом деле, и улыбается, что пугает Алису до дрожи в руках. Она, пытаясь отвлечься, показывает ему язык и идет дальше, ускорив шаг. Главное не смотреть на стены. Ничего сложного. От ее глаз ускользает портрет болезненно бледной девушки со светлыми волосами, уложенными в замысловатую прическу, и в ярком оранжевом платье. Она смотрит прямо перед собой задумчиво и печально, будто предостерегает от чего-то. За спиной у нее горят бесконечные звезды, но ее это, кажется, совершенно не волнует. Алиса еще раз оборачивается и понимает, что терять ей, в принципе, нечего. Резким движением девушка открывает дверь и тут же испуганно отходит назад. За ней — пропасть и заросли каких-то непонятных, причудливых растений. Дверь закрывается с громким хлопком, вызывая сквозняк. Вернуться назад не получится. Выход из коридора только один, и он прямо перед Алисой. А сидеть здесь в окружении слишком «живых» портретов совершенно не хочется. «До чего же глупыми бывают сны!» — думает Кингсли и снова осторожно открывает дверь. Вглядывается в розовое, будто закатное, небо и на всякий случай несильно сжимает пальцами кожу руки. Но проснуться не получается. Значит, в ее сне все будет так, как она захочет. — Стоит попробовать? — с улыбкой спрашивает Алиса сама у себя и прыгает вниз, врываясь в тишину с громким криком.