Дорогой друг

Я споткнулась пару раз, пока дотащила свой чемодан до аэропорта. Ноги стали ужасно болеть, но теперь, в самолете, я могла скинуть первую пару неудобных туфель со времен моей молодости, когда я еще могла позволить себе гнаться за имиджем более, чем за удобством. Перелеты всегда давались мне нелегко. Меня утомляло постоянное бездействие, если я не могла спать. Книги не занимали, как и фильмы: мои руки постоянно требовали занятия. Но сейчас, уставившись в иллюминатор, мои мысли витали где-то далеко. Даже дальше самолета, который уносил меня в Америку. Бог знает, что было позади. Но это теперь не имело значения. Казалось, все, что ждало меня впереди - всеобъемлющее счастье, которое светилось в моем взгляде, когда я наблюдала за играющим у прохода ребенком. Но об этом позже... Когда самолет сел в аэропорту Лос-Анджелеса, никто не ждал меня у входа. Но я и не расчитывала на встречу: о моем приезде знал всего один человек. Я выбиралась наружу, сквозь толпу и двери, проклиная туфли, и утешалась в надежде, что скоро доберусь до отеля. Но не уставала с неизменным весельем прислушиваться к американскому акценту, окружающем меня, словно большое жерло гигантского Макдоналдса. - Холли... - сначала мне послышался неуверенный оклик. - Холли Гейл! - радостно повторил голос, когда я стала поворачиваться, в поисках говорящего. Я расцвела улыбкой. - Бенедикт! - помахала освободившейся от сумки рукой я. Он ловко пробрался ко мне через снующих повсюду людей. - Привет, - сказал он, обнимая меня. - Привет. Бен бесцеремонно подхватил ручку моего чемодана и помог выбраться на улицу сквозь стеклянные двери. - Я совершенно не ожидала увидеть тебя здесь, - улыбнулась я. - Извини, я все же смог выбраться, - счастливо улыбнулся он. - Боже! Холли, как же я рад видеть тебя! - Брось, мы не виделись всего год, - отмахнулась я, разглядывая его поменявшееся лицо. Впрочем, изменения во внешности этого несносного актера уже стали мне привычны. - Ты как-то похорошела, - отметил он с серьезной улыбкой. - Мы еще поговорим, - толкнув его в плечо, посмеялась я. - Хорошо. Мое такси еще дожидается здесь. Бен повернул, и мы направились к машине. Я, наконец, покинула душ. Смена часовых поясов сказывалась на мне, и меня, вечно бодрствующую в перелете, все больше клонило ко сну. Телефон в номере навязчиво зазвонил. - Да, - ответила я. - Джентлмен из номера 212 хочет с вами поговорить, - сообщил отстраненный голос работницы отеля. - Соединяйте, - устало пробормотала я. - Холли, - бодро приветствовал Бенедикт. - Извини, что беспокою... - Да, Бен, мне нужно еще отдохнуть. - Да, я, конечно, понимаю. Мне тут стало необходимо спланировать часть дел. Поэтому, когда мы сможем встретиться? - Дай мне времени до трех часов. Пойдет? - устало зевнула я. - Да, конечно, - я слышала, как он вздохнул. - Отдыхай. - Двести двенадцатый, - пробормотала я, постучав в дверь. Та приоткылась, показалось озадаченное лицо Бенедикта. - Ты пришла, - быстро улыбнулся он, застегивая верхнюю пуговицу рубашки. - Прости, я правда собирался... - Ничего, - покачав головой, рассмеялась я. - На самом деле, это же я опоздала. Он ответил мне смехом. - Мы можем спуститься, но, если хочешь, проходи... - предложил он. - Да, хорошо, - кивнула я, вторгаясь в его номер. - Как идет ремонт у тебя в кварире? - я имела ввиду его Лос-Анджелесское гнездо - Ахх, - раздраженно махнул он рукой, скрываясь в свой комнате, пока я присела на кресло в просторной гостиной. - Все это так невовремя. Это, правда, не входило в мои планы. - Ну разумеется, - закивала я, рассматривая собственные руки. Бенедикт, наконец появился из-за двери. - Вообще-то я расчитывал сводить тебя в ресторан, - сверкнув обворожительностью, сказал он. У меня уже был иммунитет к этому его приему. - Еще успеем, - ответила я. Пожав плечами, Бен сел напротив меня. - Я рад, что ты здесь, Холли, - потрепав меня за плечо, сказал он. - На самом деле, это я рада, что не заброшена здесь в совершенном одиночестве, - улыбнулась я, опираясь локтем на собственное кресло и прикладывая ладонь к лицу. Я еще не совсем отдодхнула, но этот жест выдавал и мою задумчивость. - Так ты в Америке не по делу?.. - осторожно спросил Бен, будто на разговор о моем визите было наложено табу. - Я здесь из-за одного человека, - решив не откладывать, я смело выложила факты на стол, но тут же замолчала, будто не осмелившись сказать о самом главном. Бенедикт расплылся в улыбке. Она не была лишена беспокойства, но мне не приходилось терять уверенности, что он абсолютно рад за меня. - Это вселяет в меня надежду, - всплеснув руками признался он. - Надежду на... - ...не все потеряно! - улыбнулся он. - Нет, нет, - проговорила я, всматриваясь в него. - Продолжай. Он на секунду замолчал, положил свою голову на кулак, почти повторяя мою позу. - Недавно я встретил женщину.... Я не знаю ее, но... она была так задумчива, что едва заметила меня... - Подожди, ты просто упустил ее? - Нет. То есть, да... Нет, она живет в этом отеле. Я еще ни разу не видел, чтобы она улыбалась... Мой взгляд замер, рассматривая его. На его лице вдруг воцарилась такая отрешенность, будто он все еще следовал за той неуловимой незнакомкой. Такой взгляд, который бывает лишь у путников, чей ум путешествует словно дальше, чем может тело. И эта мечтательность, покрывшая его лицо пеленой, укрывала мысль, но выдавала больше, чем можно было бы выразить словами. - Тогда догони ее, Бенедикт, - тихо сказала я. - И заставь ее улыбнуться. Мои слова вырвали его из оцепенения. Он взглянул на меня так, будто я предвосхитила его чаяния, и улыбнулся, как человек, не верящий в свою удачу. - Спасибо, Холли, - он дружески пожал мою руку. - Сегодня ты несешь надежду. - Да!.. - непренужденно всплеснула руками я и не заметила, как случайным жестом столкнула со столика у стены небольшой горшок. Цветок приземлился на ковер с глухим стуком тяжелого тела и разлетелся на сотни керамических осколков. - О нет! Я... ужасно!.. - воскликнула я, вскакивая. Бенедикт встрепенулся вместе со мной. - Боже, Холли! Нет ничего ужасного! - он тараторил, пока я склонилась, пытаясь что-либо сделать с последствиями своей неаккуратности. - Сейчас я позвоню. Служащие все уберут... - говорил он. - Ничего не пытайся трогать! - Ох, Бен! Не думай, что я белоручка, всю жизнь просидевшая в офисе, - воскликнула я, убирая кусочки земли с ковра. - Позвони. Но едва ли уборщица придет так скоро, что ковер еще удасться спасти. Бен уже набрал номер и объяснял ситуации служащей отеля. - Послушай, - вновь начал он, когда разговор прекратился. - Не нужно здесь ничего убирать. Я все улажу... Но я продолжала сгребать остатки грунта вперемешку с осколками. Что мне было в том? Кто знает!.. Мои мысли вдруг заполнились происходящим в моей жизни. Я увидела себя со стороны, сидящей на полу в номере друга, перепачканой и нелепой... Мои руки вздрогнули, а вслед за ними и я затряслась от смеха. - Что? - не понял Бенедикт. Но он увидел мое лицо, скорчившееся от гримассы беззвучного смеха, и рассмеялся вслед за мной. - Холли... - едва дыша, выговаривал он, опускаясь рядом на корточки. Но я остановила его, покачав головой, а затем нашла в себе силы, наконец, сказать: - Я выхожу замуж, Бенедикт... Понадобилось всего три секунды, чтобы он перестал смеяться. Его лицо приняло сначало серьезное а потом и удивленное выражение. Улыбка, которая появляется на лице человека, не верящего в происходящее, глупо повисла в уголках его губ. - Боже, Холли!!! - сначала прошептал он, а потом сорвался на крик. - Я так рад за тебя! Ты не представляешь! Несносный, он кинулся обнимать меня, не знающую, куда девать перепачканные руки, продолжал производить неимоверный шум, так что уборщица, пришедшая позднее, наверняка, могла подумать, что горшок был опрокинут в пылу его эмоций. А когда Бенедикт, наконец, успокоился, я, как можно спокойнее, ответила на его вопросы. - Это Джон. Вы, быть может, немного знакомы. Он давно сделал мне предложение. И я приехала, чтобы сказать ему да. Бенедикт еще раз показал свой восторг от ситуации, всплеснув руками. - Холли... дорогая моя, - пожав мои руки, проговорил он. - Я впервые вижу тебя такой счастливой и... спокойной. Что же так изменилось?.. Опустив глаза, я пожала плечами. - Ничего. Просто я полюбила, Бен, - моя улыбка была свидетельством этому. - Я поняла, что ничего, ради чего до этого я похоронила свою жизнь, не имеет значения. Научиться любить не так-то просто. Но с ним я готова учиться. Бен замолчал. Казалось, в его глазах дрожали невысказанные слова и вопросы, но удерживал себя, ради тишины, которая вторила моим словам. Решив избавить нас от неловкости, я сказала: - Я жутко проголодалась. Проводи меня в ресторан.

Утомлены мы, друг, борьбою. Мы все на свете брали с бою. Казалось, ниц перед судьбою Мы упадем. Но вот состарились с тобою, А все живем! (Р.Бернс)