Drabble, from the series: What if?

Фэндом: Сверхъестественное Дженсен не может перестать тупо улыбаться, когда застегнутый на все пуговицы Коллинз появляется в конце улицы. Классическая светло-голубая рубашка застегнута под самое горло, потертый джинсовый костюм сидит, как влитой. А Дженсен продолжает скалить зубы, как-то даже по-Диновски — Миша оделся, чтобы подчеркнуть цвет своих глаз. Эти охуительные небесно-голубые глаза, обеспечившие ему победу на кастинге семь лет назад. Глаза, что свели его с ума с первого взгляда. Черт, семь лет - целая жизнь. Особенно, когда работаешь бок о бок день ото дня по несколько часов, пока не убедишься, что выжал из себя все возможное, и сыграть лучше просто невозможно. — Ты опоздал, — приветствует Эклз коллегу и по совместительству любовника, засунув руки в карманы джинсов. — Жалеешь, что не можешь перенестись в нужное место, как Кас? — щурится Эклз, и голос его звучит очень по-Диновски. Дженсен дает себе мысленную оплеуху, когда Миша расстроенно хмурится, болезненно реагируя на подколку, на которые так щедр Винчестер. Но Эклз — НЕ Дин Винчестер. Правда, иногда, об этом так легко забыть... Когда играешь кого-то одиннадцать лет, день ото дня носишь маску... невозможно не перенять чужие привычки. Персонаж оставляет глубокий след на твоей личности. Дженсен делает единственную правильную вещь в данной ситуации: подходит к Коллинзу и нежно целует в уголок губ, извиняясь. — Малыш, тебе надо расслабиться, — ласково проведя ладонью по щеке мужчины, покрытой двухдневной щетиной. — Сценаристы не позволит Люцеферу долго носить шкурку Каса. Фанаты слишком любят ангелочка, — усмехается он. — Я не уверен, что смогу раскрыть персонаж Люцифера, — Миша хмурится чуть меньше, все еще чувствуя касание губ Эклза на своей щеке. — Одиннадцатый сезон станет полным провалом, — мрачно предрекает Коллинз. Дженсен делает вид, что верит в эту "я-не-смогу-сыграть-Люцифера" хрень, и просто целует тонкие губы, неся в перерывах какую-то муть о гениальной игре Коллинза. Не то, чтобы Миша плохой актер, просто Дженсону на это плевать. Куда больше его волнует лихорадочный блеск в светло-голубых глазах, когда его руки ласкают Колинза, и невозмутимая маска Кастиэля, которая, кажется, навсегда въелась в Мишу, слетает, как сорванный ветром листок с дерева. — Введение в сюжет Амары — ошибка, — лежа на скомканных простынях, после бурного секса в их маленькой съемной квартире-студии несколько часов спустя, озвучивает Миша настоящую причину своего беспокойства. — Она все испортит... Эклз внутренне напрягается, его рука сжимает пакет молока чуть сильнее, чем необходимо. Он понимает: Миша говорит не о фильме. Коллинз боится, что бисексуальный Эклз западет на актрису, с которой у Дина по сценарию планируется весьма пылкий и чувственный роман. — Ты ведь знаешь, Амара важна для дальнейшего развития сериала, — Эклз заставляет себя расслабиться, и спокойно добавляет молоко в чай бойфренда. Он специально не называет актрису, исполняющую роль Амары, по имени, чтобы показать: ее не существует в мире Дженсена и Миши. Но, да. Вероятно, она встанет между Дином и Касом. Миша уходит в душ, не дожидаясь привычного завтрака в постель. Когда он выходит, на нем одежда больше подходящая Касу, чем Колинзу. Эклз молча протягивает ему кружку, думая, что в этом-то и проблема: Кас и Дин всегда будут частью них. Главное, не забыть: ОН - НЕ Дин Винчестер...