Им нередко приходилось бывать в переделках куда как хуже сегодняшней. Не преминув напомнить об этом Шерлоку Холмсу, Джон разочарованно выдохнул. Скорее всего, тот отлично понимал, что это действительно так, но поскольку чувство вины в нем не успело проснуться, мужчина лишь хмыкнул в ответ, разглядывая обшарпанный потолок. Вместо обещанного домашнего ужина в уютной гостиной доктор успел получить порцию адреналина и к нему же приличную шишку на голове, напоминающую о себе противнейшей болью и звоном в ушах, а также ежесекундным желанием прикоснуться; лишь бы в очередной раз убедиться, что рана его не кровит.
Сидеть вплотную к прохладной стене не доставляло брезгливому Шерлоку особого удовольствия, вследствие чего ему приходилось обращаться все чаще к чертогам, в основном для собственного развлечения, так как ничто вокруг не могло бы представлять для него интереса. Тяжело дышащий Ватсон нарезал круги по комнатушке, аккуратно переступая длинные ноги. Всякий раз, натыкаясь на них, Джон делал неудобно широкий шаг и перешагивал их подобно лошади скачущей через очередное препятствие, и делал он это ясное дело с большой неохотой. Взвинченное состояние друга казалось Холмсу бессмысленным, разумеется, вечер мог бы протекать совершенно иначе. Да стоило ли теперь рассуждать о несбывшемся?
Они всего-то были заперты в замызганной комнате каменного строения: настолько убогого, забытого и временем, и людьми, стоявшего на пустыре в одном из промышленных секторов. Высокие потолки и полное отсутствие окон поначалу привели детектива в полнейшее замешательство. Очнуться в столь унылом месте, не растеряв остатков блестящего разума, оказалось намного сложнее, чем он полагал, затевая погоню за жалким дельцом, на чей след они вышли благодаря Скотланд-Ярду. Приведшие их сюда обстоятельства были слегка глуповаты, но ни один из мужчин старался не акцентировать внимание на данном факте. Общее впечатление от погони, смешного преследования и даже, казалось, безвыходного положения в качестве своеобразных заложников, лишь раззадоривало обоих, прогоняя апатичное настроение декабря прочь, как можно дальше.
Им обоим прилично досталось по голове, что подтвердило теорию Холмса о существующем подельнике и разоружило Джона, имеющего привычку на всякое дело брать с собой пистолет. Как выяснилось впоследствии, единственное представляющее собой какую-то цену, что было оставлено им – наручные часы Ватсона, отмерявшие четвертый час заточения. Совсем мало, если подумать. Но нетопленное помещение мало радовало, более того, оно абсолютно не грело, отчего запах Ватсона «заморозился».
Холмсу не нравилось чувствовать себя лишенным обоняния, тем более, как он полагал, нюх бы пригодился ему достаточно скоро. В будущем его другу потребуется вполне определенного рода помощь, достаточно неотложно, стоит свериться с графиком в органайзере доктора. И он, несмотря на проявляемую ранее асексуальность, беспокоющую мать и забавляющую старшего брата, с радостью и превышающим этикет энтузиазмом использовал эту возможность. Нет, сказать по правде, она была обычным предлогом затащить вечно занятого в клинике Ватсона в свою постель. Помимо тех раз, что он успевал отвоевать в горячем споре, кажется ежедневно.
Увлеченно Шерлок рассматривал варианты раннего начала течки у Джона. Прежде однако, подобного он не наблюдал, но сегодня, по крайней мере сейчас, Ватсон и его состояние вызвали у него некие опасения. Несмотря на очевидную столь стесненных, почти «диких» условий прохладу, на скулах мужчины обозначился легкий румянец. Да и его мельтешение могло быть вызвано обострением чувств, периферическая нервная система посылала импульсы в мозг, принимаемые за зуд под кожей. Пытаясь припомнить симптомы, сопровождающие друга, он так отвлекся, что не расслышал отчетливого шума за стальной дверью.
Освобождение пришло в перекошенном неистовой злобой лице Грега Лестрейда. Он так стремительно дернул пару задвижек, пытаясь отпереть скрипучую дверь, что перепачкал полы пальто. Джон нервно выдохнул, благо не бросился его обнимать и только тогда Шерлок Холмс, с теплом, накрывшим их так внезапно, почуял сладкий аромат Джона Ватсона, обещающий ему нескончаемые удовольствия. Ставшее на свои места безобразие позабавило. Как странно, ведь он мог пропустить… Нет, начало он уже упустил, но тогда… Одернув доктора за рукав, он ему многообещающе улыбнулся.
– Вы так вовремя, – бросил он инспектору через плечо. – Я написал вам за два часа, до того как нас засекли. Не представляю, чем занимаются в Скотланд-Ярде. Неужели у вас не нашлось пары свободных людей?
– Господи! Шерлок ты написал не кому-то, а мне. Сколько еще неприятностей мне придется терпеть, прежде чем Джон позволит мне тебя придушить? Какого черта было меня так пугать?
– О, я не думал, что вам есть чем заняться, – саркастично ответил Холмс, получая болезненный толчок под ребро. Дыхание Ватсона успело потяжелеть, а источаемый им аромат усилился, вынуждая Шерлока выйти вперед, прикрывая его своей спиной от любопытного взгляда одного из полицейских. Инспектор обеспокоенно смерил свирепым взглядом обоих и моментально расслабился. Удовлетворительное состояние заложников благотворно сказалось на его настроении. Конечно, как и всегда, было неприятно бежать из дома и вызволять своенравного детектива, сегодня же, отчасти он был ему благодарен. Затянувшийся отпуск, вряд ли имеющий завершение в скором времени, пожалуй, был слишком скучен инспектору, привыкшему работать в центре событий Лондона, пускай и криминальных.
– Спасибо, Грег. Не очень-то здорово было морозить здесь задницу. И если Шерлоку безразлично, как проводить сегодняшний вечер, то думаю я не откажусь, если кто-нибудь из ваших подбросит меня на Бейкер-стрит. Ты ведь сразу домой? – напряжение в голосе и фигуре не укрылось от цепкого взгляда Грега. Скованность Джона и уверенная сила, исходившая от альфы Шерлока, высказались достаточно громко, чтобы он смог все понять.
Лестрейд согласно кивнул, вознамерившись повесить заботу о друзьях на одного из коллег, в конце концов, он и так позволил себе задержаться в обществе работы непозволительно долго. Подозрительно тихий Холмс, все то время, пока они поднимались наверх, в куда как более оборудованную под нужды жизни комнату из подвала, внезапно пошел на попятную. Выждав исчезновения незнакомцев, он с силой сжал руку Джона, нашедшуюся так легко. Ватсон ответил ему неловким пожатием, прекрасно понимая, что любая попытка скрыть свое положение заранее будет провальной.
– Вы скоро закончите? – Шерлок старался не показывать своего нетерпения. Одного полноценного прикосновения хватило с лихвой и возбуждение, возникшее еще внизу, нарастало с каждой минутой. Ему требовался Джон. Много Джона. Сам факт того, что Ватсон остро нуждается в нем, вынуждал мозги детектива работать в совершенно ином направлении. – Я думаю, нам с Джоном стоит остаться здесь. Наверняка здесь найдутся значимые суду улики…
– Ты думаешь? Уже достаточно поздно.
Затравленный взгляд Ватсона позабавил обоих мужчин. Избежать поползновений со стороны Шерлока ему не удалось. Наплевав на компанию Лестрейда, Шерлок шарил рукой по задним карманам велюровых брюк, прямым взглядом отвечая на незаданные вопросы. Стоит признать, внезапная течка, в незапланированном и неприспособленном к этому делу месте… Следовало ли им попробовать что-то новое в течение первого года? Или сейчас самое то?
– Я позвоню Майкрофту, он пришлет за нами машину.
В эту минуту ни у кого из троих не возникло сомнений, зачем именно Шерлок Холмс и доктор Ватсон останутся в бункере. И, пожалуй, только от мысли о неминуемом сексе воздух нагрелся сильнее. Проходное помещение, в котором они оказались, было обставлено старинной мебелью вдоль серых стен. Отапливаемое сложенным из камней очагом оно освещалось привычным для всех электричеством и странное сочетание старого-нового, впечатляло. Это была та самая комната, используемая преступниками. Обнаруженные в одном из многочисленных шкафов личные вещи мужчин покоились в пластиковых пакетах для улик на угловом столике.
Какое-то время помолчав, Лестрейд все-таки развернулся по направлению к выходу. Ему не хотелось знать, была ли это прихоть Шерлока Холмса, заняться любовью на месте преступления или действительная потребность Джона в партнере. Да и ему не следовало бы этого знать.
Поначалу оба с недоверием отнеслись к скоропостижному уходу Грега, теперь же судя по всему они остались одни. Ватсон, не имеющий возможности стоять на одном месте, так как зудело почти все, а аромат Холмса побуждал в нем низменные инстинкты, изучающе проходил вдоль мебели и с интересом оглядывал интерьер. Он не был мягкотелой барышней, но занятие сексом в столь неуютном и подозрительном месте отбивало желание. В отличие от него, практичный Шерлок, усматривающий в дальнейшем не просто взаимные ласки, готовил им поле боя, недалеко от огня, на полу.
И только спустя двадцать минут, озверевший от «голода» детектив буквально набросился на своего друга. Им удалось преодолеть все смущение и неразумные страхи давно, в свой первый раз. Отличительная особенность Холмса оставаться в здравом рассудке, лишь слегка сдавая позиции под натиском гормонов омеги, спасала положение достаточно часто. Джон, первое время ведущий отчет в своих действиях, легко становился недееспособен и горячие поцелуи, с каких все началось, подставили его в одночасье.
Промокшие в районе ануса брюки слетели с него вместе с курткой, свитером и рубашкой. Клетчатые трусы, налипшие сзади, мало волновали Шерлока, ведь он собирался взять его вовсе не сразу, оставляя место предварительным ласкам. Прихватив рукой за мошонку, Холмс углубил поцелуй, позволяя языку вытворять такие непотребства в глубине рта Джона Ватсона, что завидь это кто-нибудь посторонний, он счел бы их занятие любовью достаточно грубым и варварским. Но кому есть до этого дело? Детектив всегда являл собой худшее в собственниках и никто лучше предназначенной ему омеги не представлял даже насколько.
Резкие движения сменились плавными и тактичными, не прикасаясь к любовнику сзади, Шерлок позволил себе подвести Джона дважды к разрядке. Спустившись поцелуями вниз, он безотказно взял в рот, посасывая твердый член, чей терпкий вкус перекатывался на языке вместе со смазкой. Забывшись в собственных ощущениях, он мало отдавал себе отчет в действиях, получая нестерпимое наслаждение, пока Ватсон, выдергивал его кудри и кое-как удерживал себя на ногах. Собственное возбуждение Холмса томящееся в узких брюках, рвалось и просилось наружу.
Спермы оказалось на удивление много, покончив высасывать ее из самого кончика, Холмс стянул с себя остатки значимой в этот момент одежды, а именно брюки и вместе с ними белье. Его член, немного более крупный в диаметре и определенно длинее мог бы стать эталоном. Потираясь о ноги, покрытые липкой жижей, он спустил трусы Джона, собирая излишки его выделений и отбросив их в сторону, умоляюще заглядывая в голубые глаза.
Он взял его сзади: резко, грубо, фактически как-то насильно и застонал, нет, зарычал. Бывали периоды, когда они пресыщенные сексом и уставшие друг от друга вели бесконечно долгие ночные беседы, случалось наоборот – позабыв как дышать и тем более говорить, они днями предавались любви. Всякая течка Джона перерастала в непередаваемый набор звуков издаваемых мужчинами и их плотью.
Удобно устроив Джона у себя на коленях, вынуждая подрагивать от мелких мурашек по позвоночнику, он победно вбивался, хотя движения, смазанные и рваные, получались совсем никакими. Узел накрепко удерживал их в этой позе и Холмс представлять не хотел, как долго продлится обоюдный оргазм. Член Ватсона подрагивал, прижимаемый то к его прессу, то наоборот. Оголенная головка и тяжелые яйца поблескивали от смазки. Не удержавшись, он спустил свободную руку между их тел и прихватил пальцами у основания. Бархатистая кожа, знакомые полоски налитых кровью вен, Шерлоку никогда не бывало так приятно прикасаться к себе, как к нему. И без того перегруженный ощущениями любовник, отчаянно застонал, пытаясь избежать его пальцев, неспешно дразнящих уретру. Они смешно застряли, и сперма Холмса беспрепятственно заполняла омегу. Готовый к оплодотворению Джон, впервые лишенный защиты таблеток, в связи с чем, пожалуй, в тысячу раз соблазнительно пахнущий и сочащийся для него, Холмса-альфы, непрерывно напрягал растянутый и заполненный анус.
Подгребая поближе к себе кучу одежды, Холмс постарался отыскать телефон. Закончится единение, тогда они вынуждены будут покинуть столь приветливое для интимных ласк место. Никто не норовил их подловить, и даже невыносимая длительность сцепки, в свободном помещении ощущалась иначе. Холмс прекрасно понимал, что как бы хорошо не было это место, им следует вернуться в совместную спальню, размещенную на третьем этаже квартиры по Бейкер-стрит, чтобы там продолжить и завершить течку Джона; последнему теперь точно никак не следует простужаться, что невозможно, останься они здесь, во власти покоя и сквозняка.
***
– Здравствуй, Шерлок, – мягкий баритон Холмса-старшего был перебит отчаянным стоном на том конце трубки. Поморщившись и кое-как преодолев собственный позыв тела, он постарался со всем вниманием проникнуться сутью беседы.
Сидящий до этого за газетой Майкрофт Холмс, в пижаме, халате и мягких тапочках, одомашненный и уютный, с некой неприязнью и в тоже время заботой отозвался на торопливую трель мобильного телефона. Обозначенная после столь отчаянно громкой мелодии тишина позволила ему вести разговор почти без опасений быть прерванным.
– Майкрофт… Мне нужна машина, – непродолжительный вскрик и тяжелое дыхание прервали Шерлока ненадолго, – так вот, машина… Ты знаешь куда… – на том конце снова заглохло, лишь странные смазанные звуки малой доли испытываемого мужчинами удовольствия.
– Надеюсь, ты осознаешь, насколько безответственно пользоваться всякий раз моей добротой, дорогой брат, – голос Майкрофта мог быть чуточку жестким, но вовсе не оттого, что звонок младшего Холмса обеспокоил его самого или помешал планам. Майкрофт давно свыкся с ролью благодетеля по отношению к Шерлоку и его соседу-другу-любовнику Джону Ватсону, и чувство, что он хоть сколько-то помогает этой странной парочке психов, создавало у него уютное ощущение полноценной семьи, настолько близкородственных отношений с братом, что не пойти на уступки здесь было нельзя.
– Джон… О, господи Джон, прекрати так сжиматься…
Кашлянув в трубку, мужчина поднялся на ноги, подходя ближе к окну и с беспокойством вглядываясь в просторную лужайку у дома, подъездную дорожку.
– Мммм… Джон… Благодарит тебя… Ну и я… – пара шлепков, кожа о кожу. – Нам нужен кто-то покрепче… Не слишком нервный, ты понимаешь…
Откуда у младшего Холмса бралось столько выдержки, чтобы строить предложения и почти не запинаться было секретом. Майкрофт пожалел, что не наделен данным талантом, он мог бы прийтись весьма кстати, учитывая его положение в обществе. Усмехнувшись собственной мысли, он замер. А потом ломанулся на крик, настолько пронзительный, что заложило в ушах. Радионяня была ужасной идеей.
***
Когда отворилась дверь детской, Холмс старший, он же Майкрофт, Британское Правительство и олицетворение дьявольского обаяния на всей земле, показался с порога мертвецки бледным. В правой руке он зажимал памперс и с сосредоточенным выражением на лице, образующим привлекательные складки на лбу, умилительно поджимая губы, разглядывал чудо на пеленальном столике, машущее во все стороны крохотными ручонками.
– Ну наконец-то, я все думал у тебя не хватает решимости, – подхрипловато начал вошедший и они рассмеялись.
