Last Man Standing

Сначала был смех – отвратительный смех, скорее похожий на хохот маньяка. Стук сердца… и Кастиэль, стоящий рядом – готовый защищаться, похожий на прежнего себя. Потом – яркий белый свет. И… темнота.

Last Man Standing

– Проснись. Дин резко очнулся, будто от длинного, всепоглощающего кошмара. В действительности кошмар был жизнью, и его краткий обморок был благословенной минутой забвения и тишины. Он открыл глаза, ничего не видя в темноте. Тишина была предвещающе-зловещей, и на долю секунды он подумал, не был ли пробудивший его голос, требовательньный и такой знакомый, просто сном. Несмотря на невыносимую боль в уставшем теле, пробуждающую у Дина желание сдаться, раствориться в земле, позволив ей поглотить себя, его инстинкт взял верх. Он не раз оказывался в подобных ситуациях. Дин сел, постепенно начиная ощущать холодную, каменистую почву под коленями и сухие листья под руками. Он оглядел погружённый в темноту лес, неосознанно растирая пальцами прилипший к ладоням мох, бросая быстрые взгляды по сторонам. Он понятия не имел, где находился. На короткий момент он запаниковал, вглядываясь в темноту и призывая своё сознание собрать обрывки воспоминаний в единое целое. Но всё поплыло перед глазами, словно на картине Пикассо, благодаря ударившему прямо в грудь резкому осознанию хрупкости его жизни. Где бы он ни был, он был один, практически без оружия, и, самое ужасное, он ничего не видел в этой очевидно безлунной ночи. Дин слышал своё участившееся дыхание, комок в его груди начинал сжиматься. Он поворачивался, поворачивался… Потом он заметил его. Кастиэль, стоящий напротив него, яркий как день. Единственный, кого можно было разглядеть в этом месте, созданном из теней и неразличимых пятен. Дин сказал бы, что никогда ещё не был так рад видеть Кастиэля, если бы не помнил ещё несколько подобных случаев. Облегчение захлестнуло его резко и быстро; короткий вздох «Спасибо, Господи», в котором он никогда не признался бы вслух. Дин знал: единственное, что было хуже жизни в тёмном, незнакомом кошмаре – быть в нём одному. И, несмотря на всё, что было между ними в прошлом, Дин был рад присутствию Каса в этом неизвестном месте. Кас заговорил с ним, но слова доходили до Дина медленно – его разум ещё не отошёл от обрывков воспоминаний, которые он по-прежнему пытался соединить в единое целое. Кас снова заговорил, и Дин ответил ему, но он всё ещё не привел мысли в порядок, поэтому слова вырывались прежде, чем их смысл доходил до мозга. Потом Кас соединил точку А с точкой Б, и Дин содрогнулся от понимания: – Подожди, мы в Чистилище? Но как мы выберемся отсюда? – Я боюсь, что нас, скорее всего, разорвут на куски, – невозмутимо ответил Кас. Слева от него прозвучал шелест, просто лёгкий шорох листьев. Дин обернулся, безуспешно пытаясь рассмотреть, что же угрожало съесть его заживо – или хуже. И когда он, ничего не увидев, обернулся назад, он был один. Каса не было рядом. Так же быстро, как облегчение, его охватил ужас – вдвое сильнее. Сердце Дина забилось в страхе, его взгляд метался по сторонам, не замечая ни следа его падшего друга, ни следа голубых, умных глаз, он видел лишь десятки красных, голодных, отвратительно животных взглядов. Дин притих, начиная понимать, и потянулся за оружием. Он беззвучно выругался, не найдя его, и медленно вытянул нож, понимая, что тот едва поможет ему. Три пары глаз – на двенадцати, трёх и девяти часах – оставляли очевидный путь к отступлению. Он чувствовал, как они хотели, чтобы он побежал. А Дин, будучи сыном военного, терпеть не мог бежать по незнакомой местности. Но у него не было выбора. Он застыл на секунду, а потом побежал. Дин повернулся и побежал через лес так быстро, как только мог. Он сам удивился, поняв, что может бежать, несмотря на то, что его тело казалось необычно тяжелым, будто его мышцы просто добавляли веса, но не прибавляли силы. Когда его грудь начала болеть, а дыхание – вырываться облаком белого пара, несмотря на неестественную жару и влажность, Дин оглянулся и увидел, что глаз за ним больше не было. Он остановился, глядя в темноту, из которой бежал, и находя её тихой и безжизненной. Он осмелился надеяться, что убежал от них. Эта надежда была недолгой. Рядом упала ветка. Он повернулся, видя пару покачивающихся красных глаз меньше, чем в пяти футах от него. Крепче сжав нож, он приготовился атаковать – лучше один сейчас, чем трое позже. Он собрался с силами и вдохнул, но остановился, не успев шагнуть – слева от него раздалось низкое рычание. Второе существо стояло недалеко от его левого плеча, было слышно, как оно дышало. Существо издало гортанный звук – нечто среднее между рёвом пантеры и рыком дикой собаки. И, непонятно откуда, но Дин знал – этим отвратительным звуком существо говорило с третьим из них. Дин чувствовал его присутствие позади себя, даже не оглядываясь. Он был в ловушке. Эти твари были охотниками. И Дин отлично понял по их рычанию, что он скоро станет их самой лёгкой добычей. Но он не собирался помогать им в этом. До того, как они могли напасть, Дин резко обернулся, вслепую раня третье существо, слыша, как оно заскулило. Надеясь, что это отвлечёт их достаточно, он бросился бежать. Он пробежал всего десять футов перед тем, как когтистая лапа сбила его с ног, легко, как бумагу, отбрасывая его к дереву. Он приземлился лицом вниз, чувствуя, как тело требовало хоть секунды отдыха. Дин повернулся, садясь спиной к дереву, сжимая нож в руке. Монстры рычали, подходя ближе друг к другу. Их красные глаза, единственное, что он мог четко видеть, казалось, дрожали, почти вибрировали. Внезапно глаза разделились, переставая быть парами и скользя вокруг друг друга. Дин мог только смотреть в страхе на то, что изо всех сил пытался осмыслить. Рычание стало громче, а потом раздался звук ломающихся костей, раздираемой плоти; глаза соединились – две пары по три – и начали подниматься высоко над поверхностью земли. Дыхание монстров слилось воедино – Дин мог слышать его на расстоянии десяти футов – а рычание стало глубже. Что-то в его желудке нехорошо повернулось: три небольших врага превратились в одного большого красноглазого монстра. Он поднялся на ноги и побежал, слыша, как существо за ним собирается воедино. Но это не дало ему большого преимущества. Дин слышал шаги монстра, чувствовал, как в голове бьется пульс, зная, что истекает кровью и всё ещё шатаясь от последнего удара. Его сердце подпрыгнуло: он увидел перед собой стену. Острую, зубчатую, невероятно высокую горную преграду. Подбегая к ней, он замедлил шаги… Лезть или обходить? Дин потянулся залезть, но тут же, выругавшись, отдернул руку – даже гладкая часть скалы была словно лезвие бритвы для его мягкой человеческой руки. Он осмелился оглянуться: через пространство между деревьями падал красный свет, освещая монстра. Это было что-то, чего он раньше не видел, оно выглядело… Он не мог понять. Как будто его внутренности были снаружи, будто они состояли из стали и гнилого дерева. Он был поражён, застыв в немом удивлении так, что даже если его тело порывалось бежать, он не мог. Монстр остановился, подбежав к нему: попался, такая лёгкая добыча. Он поднял крепкую, изогнутую конечность и обрушил её на Дина. Тот отскочил, не глядя на скалу, которая разве что не развалилась от удара. Он побежал. В сторону, назад в лес. Но монстр был слишком близко. Дин знал, что не сможет убежать, но должен был попытаться. Убегая, он чувствовал существо за своей спиной. Когти разорвали плечо Дина – нет, намного легче – они разрезали его, как масло. Он упал, больно ударившись о землю; вырвавшийся крик эхом разнесся по влажному воздуху. Он чувствовал когти, прижимающие его к земле словно крысу на лабораторном столе. Дин безуспешно пытался высвободить плечо, только делая рану глубже. Монстр лениво, нарочито медленно навис сверху, наблюдая за ним, как за червем на крючке. Дин чувствовал, как теплая кровь стекала по его спине. Он отчаянно вцепился руками в коготь, пытаясь освободиться. Но монстра нельзя было остановить – он утробно зарычал и потянулся своими невероятными клыками к другому предплечью. Дин сжал челюсть, понимая, что это конец. Он не собирался извиваться или умолять. Он смотрел на существо с ненавистью в глазах и «Пошёл ты» на губах. Внезапно монстр завизжал с неописуемым мучением, будто целый хор животных. Его клыки и глаза затлели и обуглились, превращаясь в пепел. Это горение перекинулось на всё тело, пока чудовище не превратилось в большую скульптуру из угля, в тени которой сжался Дин. Он не позволил себе надеяться, пока существо не рассыпалось кучей пепла и пыли, за которой теперь было видно… Самого непонятного из всех ангелов. Дин уставился на Кастиэля, который отвечал ему ничего не выражающим взглядом. Но в его глазах светилась жёсткая праведность, инстинкт защищать и разрушать, тщательно спрятанный за отточенной маской. Кастиэль, должно быть, почувствовал, что момент затянулся, потому что он отвёл взгляд от Дина. Он наклонился к Дину, который держался за больное плечо, сжимая челюсть и стараясь не показывать боли или того, что у него начинало плыть перед глазами. – Я уже подумал, что ты оставил меня… – с трудом произнёс Дин. Тень пробежала по лицу Кастиэля – что-то, напоминающее боль, разочарование, причём больше в себе, чем в Дине. Он быстро скрыл свои эмоции. – Пойдем со мной, – скомандовал он, прикасаясь ладонью ко лбу Дина. Дин испытал знакомое покалывающее ощущение, как будто от затёкшей конечности, но кололо по всему телу. Он почти привык к тому, как Кастиэль использует на нём свои способности, но от травмы и потери крови эти ощущения дезориентировали его. Он открыл глаза и оглядел маленькую пещеру, в которой они находились. Кастиэль тяжело опирался о стену, пошатываясь, как от головокружения. – Кас? – выдавил Дин с очевидным беспокойством. У него не было ни времени, ни сил, чтобы делать вид, что ему всё равно. – Я очень далёк от Небесной силы, – с прежней невозмутимостью произнёс Кастиэль. – Ты хочешь сказать, что ты отрезан от неё? – спросил Дин с ноткой паники в голосе. – Трудно сказать, – ответил Кастиэль. Но Дин видел, как крепко он сжал зубы. Кас помог Дину устроиться на земляном полу пещеры, осторожно укладывая его поврежденную руку рядом с телом. Дин вздрогнул и не сдержал тихого стона; он пытался улечься так удобно, как только мог, а Кастиэль в это время шагнул назад, чтоб рассмотреть его. Глядя на смертного человека, который пробыл здесь меньше часа и уже был серьёзно ранен, сломан, будто детская игрушка, Кастиэль нахмурился. – Возможно, я смогу восстановить часть своей силы. Перезаряжусь, как выразился бы ты. Но… мне это совершенно неизвестно. Днём я буду так же слаб и беззащитен, как ты. Дин взглянул на него: – Отлично. Они замолчали, лихорадочно размышляя. Кастиэль разглядывал пещеру, Дин – Кастиэля. Украдкой, разумеется. Но чем больше энергии Дин тратил на то, чтоб оставаться в сознании, тем больше болела голова и дрожали конечности. – Ты другой, – выпалил Дин, не будучи уверен в том, насколько горько это прозвучало. Кастиэль повернулся к нему с непроницаемым выражением лица. – Ты такой же, как раньше, – добавил Дин. – С той поры, как мы здесь. Ты больше… ты больше не сумасшедший. Кас не переменился в лице, хотя в глазах мелькнуло что-то темное и жёсткое. Этого было достаточно для того, чтобы Дин замолчал. Дин глубоко выдохнул, преодолевая боль в порванных мышцах и сломанных костях. Он знал, что Кастиэль вылечил бы его, если бы мог. Он чувствовал исходящие от ангела волны сожаления, садясь рядом с ним. Выдох помог Дину осознать собственную легкомысленность. Он вспомнил, как кровь текла из его раны на землю, впитываясь в мох, которому она была далеко не так необходима, как Дину. Возможно, он потерял слишком много. Дин с грустью понял, что в этот момент он даже не боялся за свою жизнь. Смерть могла бы стать освобождением – особенно если ему было предназначено провести остаток своих дней или даже, не дай Господи, лет в этом подобном Аду месте. На земле было довольно тяжело, а она была полна людей. Так зачем бороться вдвое больше, чтобы жить в месте, где вдвое хуже? Сэмми. Вот, зачем. Он подумал о брате, который остался один в том мире, и этой мысли было достаточно, чтобы снова захотеть жить. Или хотя бы имитировать желание жить, пока не умрёшь. Что, как он мог предположить по тому, как немело и тяжелело его тело, может произойти довольно скоро. Он почувствовал руку Каса на своём плече и только тогда понял, что закрыл глаза; он с трудом снова открыл их, ощущая прикосновение ангела. Кас наклонился над Дином, кладя обе руки на его израненное тело, глубоко сконцентрировавшись. Дин почувствовал лёгкое покалывание – его мышцы отчаянно пытались излечиться с помощью ангельской силы. Это немного помогло, но недостаточно. – Всё в порядке, – пробормотал Дин, замечая, как низко звучит его голос. Кас жёстко посмотрел на него, укладывая свою руку под Дина, будто это могло усилить действие магии. Дин позволил ему уложить себя, словно куклу. Он просто смотрел снизу вверх на Каса, разглядывая знакомое лицо и перебирая воспоминания о нём. В долгой тишине Дин наблюдал за выражением лица Каса – сосредоточенным, полным сожаления и глубокого гнева, который был легко узнаваем. Кастиэль сделал вид, что не заметил этого пристального взгляда. – Я испугался, – прошептал Дин, – когда подумал, что ты покинул меня. – Кастиэль наконец-то посмотрел в едва сфокусированные зелёные глаза, внимательно слушая. Дин говорил негромко и откровенно: – Ты оставил меня одного, – его ресницы дрожали, – совсем одного, Кас. Дин на секунду закрыл глаза и снова медленно открыл их. Даже Кастиэль с его скромными знаниями в области человеческих эмоций понимал, что Дин говорил не только о том, что случилось час назад. Что-то волной нахлынуло в его груди при взгляде на человека, в глазах которого читалась мольба – не о помощи, не спаси меня, просто скажи мне, почему. Его взгляд говорил о том, что когда-то у них было, и как Дин сожалел о том, что они это потеряли, как больно ему было осознавать то, что этого больше нет. Кастиэль ничего не мог ответить. Не сейчас. У них не было времени, да и это было уже неважно. Вместо слов Кастиэль прижал все четыре пальца к голове Дина, глаза которого окончательно закрылись, и попытался поудобнее устроиться в их временной постели – на полу пещеры и плаще ангела. Дыхание Дина выровнялось – он уснул; но Кастиэль не отодвинулся. Вместо этого он прошептал, ложась рядом: – Мне жаль, Дин. На секунду мрачное выражение снова исказило лицо Дина, но потом он снова расслабился, бессознательно поворачивая голову к плечу Кастиэля и тихо дыша, уткнувшись носом в белую больничную майку. Во сне Дин казался моложе. Он выглядел простым, невинным и так отчаянно нуждающимся в защите. Кастиэль знал лучше всех, кроме, может быть, Сэма, насколько сильным был Дин, как хорошо он изображал, будто ему ничего не нужно, будто его жизнь не была чередой испытаний, от которых становилось всё больнее и больнее улыбаться. Каким резким и циничным это его сделало. Как он не хотел верить, доверять… особенно сейчас, особенно после… после того, как он сам… Глубокое ангельское чувство долга, ответственности пронзило Кастиэля до глубины души. Неутолимая жажда помочь, спасти Дина, исправить свои ошибки горела в каждой клеточке его тела с такой страстью и убежденностью, которой он не испытывал очень давно. Ощущение миссии, определенности, правильности было таким, как в тот день, когда он впервые встретил Дина Винчестера. И тогда Кастиэль понял, что дни наблюдения за пчелами и цветами остались в прошлом. Он понял, что в этом новом Аду, где он снова держал в руках сломанного, разбитого Дина, это и был его путь назад. Он искупит вину, завершив начатую четыре года назад работу. Кастиэль спасёт Дина Винчестера.