Last Man Standing

Дин уже мог нормально функционировать, и они оба знали, что уже скоро он начнет говорить. Им было, что обсудить – много вопросов, нуждающихся в ответах; они достаточно долго прожили в молчаливом пост-чистилищном пузыре. Сэм хотел знать, что случилось в Чистилище. Дин – как долго его не было. Как Сэм вытащил его. И, если Дин сможет, если переживет это – знает ли Сэм хоть что-нибудь про Каса. Наконец, этот момент приходит – это очевидно, словно кто-то ударил в гонг. Как только Дин садится, Сэм замечает его глубокий подготовительный вздох и поворачивается к нему, держа руки на бедрах. Этот жест и то, как Сэм продолжает стоять, говорит Дину о том, что скоро брат начнет с… – Итак… Дин почти хмыкает. Сэмми, такой предсказуемый, наконец-то снова становится знакомым ему. – Итак, – отвечает Дин. – Именно сейчас пришло время сказать, как ты умудрился вытащить меня оттуда? Сэм так удивлен тем, как много слов Дин произнес одновременно, что молчит пару секунд, прежде чем ответить: – Да, уже пора. То есть, мы же толком ни о чем еще не говорили. Дин кивает: – Хорошо, и как ты сделал это? Ты открыл дверь? Снова. Дверь, которую мы всеми силами пытались оставить закрытой, чуть не погибли из-за этого, – в голосе Дина звучат нехорошие нотки. – Ты открыл дверь в Монстрленд, Сэм? – обвиняюще спрашивает Дин. Сэм горько усмехается, и Дин распознает в этом звуке невероятно. Но Дин ничего не может с собой поделать. Он чувствует себя разбитым – снаружи и внутри, и если всё это было просто так… Если Сэм открыл проклятую дверь, и Дин просто так побывал в Чистилище… – Ты открыл ее, Сэм? – повторяет он, сам не понимания, когда успел так разозлиться. – Нет, – коротко и ясно отвечает Сэм, так, чтобы его ответ был однозначным. И Дин понимает, что он не лжет. И мгновенно остывает: – Нет? – Я не открывал дверь, – уверяет Сэм. – Я протащил тебя сквозь нее. Дин просто смотрит на него, сбитый с толку, и ждет объяснения. – Именно поэтому было так больно, Дин. Я буквально, – Сэм сглатывает и трет переносицу, не зная, как лучше объяснить брату. – Заклинание буквально разорвало тебя на достаточно маленькие части, чтобы ты смог проникнуть сквозь дверь, и потом собрало тебя назад. Как телепортация. Дин соображает. Сэм наблюдает за ним. На это уходит добрая минута. – Вау… Хорошо, – он продолжает переваривать и Сэм не знает, радоваться ему или сердиться. – Значит, я телепортировался. Дину за жизнь приходилось понимать много странных вещей, но это – из ряда вон. – Первый человек, телепортированный назад на Землю, – с ироничной гордостью шутит он. Сэм настолько шокирован тем, что Дин пошутил, что смеется, не успевая сдержаться. – Окей, Скотти, и как ты это сделал? – настороженно спрашивает Дин. Сэм вздыхает, словно не знает, с чего начать, улыбается и говорит: – Немного творчества и магии. – Магии? – Очевидно, из меня вышел неплохой колдун. – Ты что… Извини меня, ты у нас теперь ведьма? – Это девчонки – ведьмы. – Ты меня понял. – Ну, я прочитал целую кучу старых пыльных магических книг, притворился, что участвую в шабаше – очень милом и практически бесполезном шабаше, – добавляет он, замечая, с какой пренебрежительной враждебностью смотрит брат. – Они говорили о цветах, кристаллах и земле-матушке, и очень мало знали о настоящей магии, но у них было то, что мне нужно. – Заклинание? – Дин не верит, что это настолько легко. – Если вызов демона сравнить с выстрелом из рогатки, то это заклинание было дистанционно управляемым запуском ракет. Дин выглядит впечатленным. – И как тебе удалось справиться с ним? – Понадобилось время. Понадобилась помощь. Само по себе заклинание не так уж и сложно. А вот найти его, собрать по кусочкам. На всем побережье не осталось ни камня, который я бы не перевернул. Пришлось поторговать лошадьми с парой сомнительных членов Охотничьего сообщества. Но… что еще я мог сделать? Сэм давал понять, что не оставил бы, не мог оставить своего брата на произвол судьбы. Они оба сидели, наклонив голову, и оба не желали признать, как сильно скучали друг по другу, как рады снова быть рядом. Сэм прокашлялся: – Сначала мне нужно было что-то из твоих вещей, что, очевидно, не было проблемой. Куда ни обернись, я натыкался на что-нибудь, что принадлежало… принадлежит тебе, – Сэм неловко прочищает горло, и до Дина доходит, как странно, должно быть, для Сэма было жить, думая, что он мертв. Просто внезапно умер. Он понимает, что во второй раз было ничуть не легче. Для него не было, когда Сэм прыгнул в адскую бездну. Дин гадает, что же он сказал людям – его брат погиб в автокатастрофе? От шальной пули? От направленного выстрела? Потом он гадает, говорил ли Сэм об этом вообще. Возможно, он делал вид, что Дина никогда и не было. Это мысль больно ранит его, так, что он не может не спросить, как было на самом деле. – Должно быть, ты казался довольно печальным на своем шабаше, – он очень старается, чтобы в этом слове не звучало отвращение, и Сэм усмехается. – Ага. Я же сказал, они были очень чувствительны. Главная ведьма была женщиной постарше, она считала, что обладает эмпатическими способностями. Ей нравилось говорить, что она чувствует вокруг меня ауру потери, – Сэм издает короткий смешок, вспоминая об этом. – Готов поспорить, ты наладил с ними контакт, – дразнит Дин, хотя слова звучает не совсем так, как надо. Как звучали бы раньше – до Чистилища. Сэм хмыкает: – Они были довольно милыми дамами. Они все хотели прикоснуться к фотографии моего погибшего брата, – Сэм пытается шутить, пытается, чтобы это звучало легко. – Они хотели послать тебе позитивную энергию сквозь Вселенную. Дин смеется, сама мысль об этом согревает его сердце. Сэм наклоняет голову так, как он порой делает это, когда собирается сказать что-то, что собирался оставить при себе: – Но у меня, кхм, у меня не было фотографии. Искренняя печаль в его словах поражает Дина в самое сердце. В комнате повисает долгая, тяжелая тишина. – Отчего, как они думали, я погиб? – спрашивает Дин, пытаясь отвлечь Сэма от грустных мыслей. – Автокатастрофа. Дин произносит «мм», словно желая сказать «так и думал». – В общем, для заклинания мне нужно было что-то из твоих вещей, – Сэм возвращается к прерванному разговору. – И что-то из Чистилища. – И что ты использовал? – Пошел и обезглавил левиафана. – Неплохо, – впечатленный Дин приподнимает брови. – Добавь пару очень редких символов – я искал их несколько месяцев – несколько ингредиентов, которые было почти невозможно найти, кровь девственницы – и все получится. – Кровь девственницы? – настороженно переспрашивает Дин. – Не беспокойся, я не делал ничего такого, чтобы достать ее. Пришлось поработать интерном в исследовательском центре для юных диабетиков. Позаимствовал пару ампул крови пятилетнего Джереми Хэнсона после долгого разговора о том, какой абсолютно нормальной была его жизнь со скучными родителями и кучкой забавных дядей, слава Богу. Дин кивнул, внимательно слушая. – Скажи, как ты до этого додумался? То есть, это хорошая идея. Она сработала. – На самом деле… Бобби. Я старался мыслить, как он. Что он мог вытащить из своей шляпы в одиннадцатом часу. Это было не идеально, чертовски больно, – Дин согласно кивнул. – Но все же ты вернулся. Сэм улыбнулся. Дин опустил глаза, его лицо потемнело. Он вернулся, но не Кас. – Да, – он прокашлялся. – Довольно безумный план, не так ли? А что, если бы он не сработал? – Я бы разобрался, – Сэм пожал плечами. – Но что, если бы ты вытащил что-то другое, что-то, что захотело бы съесть тебя? – Я должен был рискнуть, – Сэм встает поудобнее и смотрит на Дина, пока тот не поднимает брови в немом вопросе. – Это я в нашей семье мозговитый. Я знаю это. Это я у нас рассудительный. Именно я всегда хотел жить спокойной, нормальной жизнью, когда мы еще были маленькими. Я всегда говорю тебе, что пора притормозить, подумать головой, – Сэм смотрит в пол, потому что не уверен, что сможет сказать это Дину в лицо. – Отец всегда учил меня стоять на своем, никогда не сбиваться с пути. Ты учил меня рисковать, быть смелым. Что ж, у тебя получилось. Дин не ожидал таких слов. Он просто пялится на Сэма, даже не отшучивается. – Так мы и победили Люцифера. Так мы победили Дика Романа. И я знал, что не верну тебя без какой-нибудь отчаянной, полусырой идеи, так что… Вот ты здесь. Доказательство твоих собственных утверждений. Так что… спасибо. Дин хмыкает с пренебрежением к самому себе: – Да, ну… спасибо, что не отчаивался вернуть меня. *** Если попытаться не думать о растущей боли во всем теле, показывающей, что он потерял что-то невероятно важное, Дин был рад вернуться – хотя бы потому, что Сэм получил то, что ему нужно. Он был рад, что его брату не пришлось испытывать это ужасное, беспомощное чувство неспособности сделать что-либо, неспособности спасти его. Дину это чувство знакомо. Оно не покидает его ни на секунду. И он не хотел бы этого для Сэма. *** Каждую ночь перед сном Дин молится Кастиэлю. Каждое утро, когда он просыпается, первая мысль в его сознании – Кастиэль. И Дин снова молится ему. Весь день он ищет знаки. Ждет, когда почувствует, поймет – он здесь, в комнате, рядом, живой. Каждый день не приносит успокоения, и Дин чувствует себя израненным. Пустым внутри.