Last Man Standing

Сэм понимает, что иногда его брату и Кастиэлю нужно личное пространство, чтобы устроить себе личное маленькое Чистилище. Странно, но его это не сильно удивляет. Конечно, он старается не думать о том, что они занимаются животным сексом каждый раз, когда он не видит… но все равно – Сэм не против этого. Он знает, что между ними есть что-то очень важное. И хорошо, потому что он рад, что Дину есть, что защищать, что у него наконец-то появилась личная жизнь. И Сэм принимает это. Возможно, когда-нибудь он найдет себе свою вторую половину, и тогда он сможет утереть Дину нос, выйдя утром и спальни со следами засосов на шее. И укусов… Сэм добавляет это к длинному списку вещей, о которых хотел бы никогда не знать – Кастиэль любит кусаться. На самом деле кажется, что они оба задирают друг друга, оставляя все новые и новые – впрочем, безвредные – синяки на теле. Сэм не слишком понимает это, но ему и не нужно. Любовь – это любовь. Какой бы странной она ни была. И если это означает, что иногда тебе приходится спать в машине, чтобы не слышать, как твой брат и его сверхъестественный любовник буквально разрушают дом своей… страстью… Любовь того стоит. Определенно, видеть, как Дин снова становится самим собой – того стоит. *** Дин чувствует себя необыкновенно сильным. Будто вспомнил, что значит быть сильным и мыслить быстро и решительно. Он ни за что не признается даже самому себе, но теперь ему… Хорошо. Кас понимает – Дин знает, что он чувствует это – но ему хватает вежливости не говорить об этом. Он ведет себя как всегда, не привлекая внимания к продолжительному отсутствию их ночного времяпрепровождения. Он ждет, пока Дин приведет в порядок свои мысли, должно быть… уже пару недель. Иногда Дин просыпается раньше Каса и чувствует себя даже лучше, чем до Чистилища. Он чувствует себя сильным, спокойным и рассудительным. Словно он пришел в себя и понимает себя еще лучше, чем раньше, как бы забавно это ни звучало. Одним утром Дин смотрит на Каса, который спит, уткнувшись лицом в подушку и обняв ее руками, и ему хочется рассмеяться. Когда-то он был девственником. И врагом. И лжецом, и идиотом. Защитником. Он остается таким, думает Дин, потому что нельзя перечеркнуть свое прошлое. Дин всё это помнит. Но не помнит, что когда-то не любил его. Не может даже представить. Он тихо встает, стараясь не разбудить Каса (которому в последнее время все чаще нужен сон) и идет на кухню, потягиваясь по дороге, чтобы приготовить завтрак, пока брат не вернулся с утренней пробежки. Он не мог представить, какое облегчение будет написано на лице Сэма, когда тот в первый раз увидит брата в нормальном состоянии, действующего без посторонней помощи. Но Сэму хватает ума не говорить об этом вслух. Дин все больше уверен, что сможет остаться таким. С каждым днем он становится всё больше похож на брата, в котором так нуждается Сэм, на человека, которого так любит Кас. *** Кастиэль привык к ощущениям. Это странно, и он нередко пугается своих новых псевдо-человеческих чувств. Но он не сильно боится, просто так легче. Будучи человеком больше, чем когда-либо раньше, Кас начинает понимать, почему люди скрывают свои чувства, в особенности такие сильные. Привычка, привитая обоим Винчестерам. Раньше это сбивало его с толку, но теперь он понимает. Это странно, да, но теперь это имеет смысл. Он боится внезапно нахлынувшего груза эмоций и ощущений, потому что не может даже думать о том, чтобы расплакаться перед Сэмом и Дином. Особенно учитывая то, что он с трудом понимает, зачем люди плачут, если не испытывают грусти. Это абсолютно нелогично. И очень по-человечески. Он боится, словно работает над особенно сложным научным исследованием, потому что теперь все труднее скрывать, насколько его потрясли эти изменения. И легче казаться безразличным, чем признаться, что на самом деле он чувствует… Невероятное облегчение. Холодно, жарко, хочется есть, спать, трахаться – это охрененно. Иногда ему хочется кричать от переполняющих его чувств, но он сдерживается. Каждую секунду. Каждую каплю слишком горячей воды, каждый сон, каждая боль напоминают ему о том, что он становится тем, к чему так стремился. Идеальным. Бесценным. Кажется, дай он волю своим эмоциям, точно бы проплакал несколько часов от невероятного облегчения. От благодарности. Поэтому Кастиэль изо всех сил старается держать свои эмоции под контролем. Конечно, Дин знает правду. И он чувствует каждый раз, когда Каса переполняет удовольствие, облегчение или еще какое-то человеческое чувство. Дин знает, что прячется под маской безразличия. Он знает, что Кас просто не может найти слов, чтобы выразить свои чувства. Что полностью устраивает Дина, который и сам не смог бы выразить это словами. *** Сэм вздыхает – опять началось. – Да не в этом дело! – восклицает Дин. – Это физически невозможно, – спокойно возражает Кас. – Это фильм, Кас! Он не про физику, а про Джона Макклейна – крутого, непобедимого героя, который может выбить дурь из любого злодея, едва пошевелив мизинцем! Кого вообще волнует физика? – Но это же неправдоподобно! – продолжает спорить Кастиэль. Дин вздыхает и раздраженно закатывает глаза. – Если нас пытаются заставить поверить в способность этого Джона Макклейна помешать плану злодея, неплохо было бы сделать так, чтобы его методы были логически объяснимы, иначе можно поставить под сомнение все его героические… – Эй! Никто не сомневается в Джоне Макклейне! – Человеческое существо не способно одними пальцами удержаться от падения в шахту лифта! Это почти невозможно… – Ха! Почти невозможно, да? Кажется, до этого говорил, что это совершенно невозможно… Сидящий за кухонным столом Сэм тяжело вздыхает и опускает голову на руки. Конечно, он рад, что брату уже лучше, но это третий Классический Экшн-Шедевр, как выражается Дин, который они с Кастиэлем смотрят за эту неделю. Все начинается с того, что эти двое сидят на диване и обнимаются, как будто Сэм вообще не существует, а потом происходит «неправдоподобный» момент, который вызывает у Кастиэля сомнение или недоверие, и они с Дином начинают спорить о смысле фильма или о том, можно ли считать то, как автобус, едущий со скоростью не ниже 55 миль в час, перелетает через пропасть и приземляется совершенно неповрежденным, «противоречием закону всемирного тяготения». На третий день киношного обучения Сэм задумывается: возможно, Кас специально выводит Дина из себя. Потому что Сэм почти уверен в том, что все их споры заканчиваются вполне определенным образом. По крайней мере, они выходят из комнаты. Или дожидаются, когда Сэм взбесится и выйдет первым. Но спустя неделю их споров над фильмами и последующего громкого примирения в спальне Сэму хочется бросить в экран ботинком. Конечно, это замечательно, что они ведут себя, как обычные люди. И он рад, правда, что они оба говорят, шутят и наконец-то считают, что в этом мире жить достаточно хорошо, чтобы спорить о Киану Ривзе. Но Сэм не может избавиться от ощущения, что он играет роль няньки. Он трет глаза и изо всех сил старается не слушать их тупой спор… – Может, мне стоит поднять тебя куда-нибудь повыше и сбросить – тогда у тебя будет возможность проверить свою теорию! – Может, мне стоит надрать тебе задницу! Сэм громко вздыхает. Отлично, уже скоро спор перейдет в следующую стадию. В этот момент звонит его телефон, и Сэм с благодарностью срывается с места, отвечая почти сразу. Он выходит из комнаты прежде, чем ответить. – Да, алло? – Сэм Винчестер? – спрашивает знакомый голос. – Эм… да. Кто это? – Это Кевин – Кэвин Трэн. – Черт возьми, Кевин! Как – как ты вообще… – Я сбежал от Кроули, украл скрижали, все это время скрывался, но думаю, что скоро он найдет меня, и мне хочется есть, и я не был в душе уже три недели, и, кажется, я скоро умру, так что мне очень, очень нужна помощь. – Хорошо, хорошо, – Сэм пытается придать голосу уверенность. – Где ты? – Я в Колорадо Спрингс, – Кевин внезапно переходит на шепот. – Ты в безопасности? – Я в бомбоубежище, – продолжает шептать он, – какого-то старого фермера. Он сюда не спускался, кажется, со времен Холодной войны. Слава Богу за политическую паранойю, да? – он издает неловкий смешок. – Я защитился дьявольскими ловушками, всем таким, но… Сэм… Сэм морщится, услышав, как надломился его голос. Бедный Кевин и правда висит на волоске. – Я знаю, они найдут меня. И он сказал, что пустит мои кишки на подвязки, а я даже не знаю, что такое подвязки. И не хочу, очень не хочу узнать… – Все в порядке, Кевин, просто оставайся там, где ты есть. Мы что-нибудь придумаем, – и тогда до Сэма доходит. – Подожди, ты сказал «скрижали»? То есть… их больше одной? – А, да, – нерешительно отвечает Кевин. – Есть еще ангельская скрижаль. Сердце Сэма пропускает один удар. Проведя столько месяцев вне игры, они уже забыли, насколько велики грядущие проблемы. Если демонская скрижаль позволяет запереть всех демонов, то ангельская… Его руки начинают дрожать. Он даже не знает, хорошо это или плохо. – Сэм?.. Нервный голос Кевина прерывает поток его мыслей, и Сэм кашляет, стараясь придать голосу уверенность. – Слушай, никому больше не звони. Оставайся на месте. Понял? – Д-да. Хорошо. – Отлично, я тебе позвоню. – Сэм? – Да? – Спасибо. Сэм вешает трубку, испытывая что-то вроде угрызений совести. Этот парень нуждается в нем. Нуждается в них. И Сэм… колеблется. Он знает, что любое сражение может стать для них последним, а он только что снова обрел Дина. Но он знает, что совесть не позволит ему оставить Кевина на произвол судьбы и не сказать об этом Дину. Сэм убирает телефон в карман джинсов и заправляет волосы за ухо, пытаясь избавиться от мысли о том, что сейчас разрушит недавно приобретенное счастье его странной маленькой семьи. Когда Сэм возвращается в комнату, Дин сидит, беспечно разложив ноги на кофейном столике. Кастиэля, очевидно, нет рядом, и Сэм пытается не думать о том, где он сейчас, и успели ли эти двое воспользоваться его временным отсутствием. Потому что Дин кажется довольным, расслабленным и слегка покрасневшим. – Кто звонил? – спрашивает Дин, стараясь, чтобы его вопрос прозвучал нормально. – Ээм, – Сэм думает о возможности соврать, но Дин смотрит на него так, что приходится сказать правду. – Кевин Трэн. Дин приподнимает брови. – Да, знаю. Я думаю, что ему конец, учитывая то, что его забрал Кроули. Но он смог сбежать. Он… просит о помощи. – Значит, мы ему поможем, – слишком уверенно произносит Дин. – Дин, – осторожно начинает Сэм. – Нет, Сэм. Он ребенок. Он заслужил все это не больше, чем мы с тобой. И если он хочет исчезнуть, мы должны помочь ему. – Легко сказать. – Конечно, будет непросто… – Нет, я имею ввиду… – Сэм вздыхает. – Он не хочет исчезать, он хочет, чтобы мы помогли ему со скрижалями. Дин прищуривает глаза: – Скрижалями? Во множественном числе? – Дело серьезное, – кивает Сэм. – Небеса-против-Ада, второй раунд. Сэм внимательно смотрит за тем, как брат хмурит брови и напряженно думает; на фоне негромко играет Крепкий Орешек. Кажется, проходит целый час, прежде чем Дин снова возвращается к телевизору и говорит: – Ну, наверно, нам давно пора вернуться к делам. Сэм не знает, что сказать, поэтому просто стоит, чувствуя, как телефон оттягивает карман, словно олицетворяя тяжесть всего, что вот-вот ляжет на их плечи. Ему нравилось не охотиться и жить в нормальном доме. Конечно, все это многого стоило, и Дин был не совсем в себе. Но в его груди неприятно колет, когда он думает, что пора возвращаться на поле сражения и оставить позади безопасную жизнь. Но он знает, что они все равно вернутся. Они должны вернуться. В спальне Дина Кастиэль замирает, прислушиваясь, широко распахнув глаза. Итак – оно закончилось. Их отдых подошел к концу, и завтра в это же время они опять будут в эпицентре войны, крови, ответственности, обязанности, постоянной борьбы. Кас закрывает глаза и надеется – изо всех сил надеется, что это напоминает молитву – что Дину хватит сил выжить. Он надеется, что ему самому хватит сил защитить братьев в ближайшем будущем. *** В последнюю ночь перед возвращением на поле сражения Дин и Кас занимаются сексом не менее страстно, хоть уже и привыкли друг к другу. Возможно, у них еще долго не будет такой возможности, так что нужно использовать этот шанс. Сэм не уходит спать в машину, так что они стараются быть как можно тише. Но он все равно понимает, что происходит. И это уже не так жутко непривычно, как обычно, потому что он слишком поглощен грустью о том, что Дин с Касом не могут всегда жить так, как сейчас, что их медовый месяц, как он дразнил их ранее, подходит к концу. Мысли в его голове почти помогают не слушать, но иногда до него все равно доносятся рваные вздохи и шепот двоих, проводящих последнюю безмятежную ночь. Он надеется, что они не забудут об этом, когда будут в очередной раз спорить. Он верит, что не забудут, и понимает, что хочет, чтобы они оставались вместе не меньше, чем они сами. *** Несмотря на мрачное настроение прошлой ночи, утром все трое просыпаются в необычно хорошем духе. Кастиэль тихо радуется тому, как Дин дразнится, шутит – словом, возвращается к той версии себя, которую ни он, ни Сэм не видели после того, как он вернулся из Ада. Эти смешки, шутки и беззаботность; столько света, столько обаяния. И это выходит естественно, Дин рад вернуться к работе, когда рядом есть Сэм и Кас. Сэм чувствует себя хорошо и легко, словно боль и переживания последних месяцев наконец-то ушли в прошлое. Дин с горько-сладким чувством упаковывает вещи в комнате, к которой так привык. Он опирается на машину и оглядывается на ветхий дом, вспоминая все, что они чувствовали и чему научились, когда жили здесь. Он понимает, что неосознанно думает, будет ли этот дом стоять здесь, если они когда-нибудь проедут мимо. И надеется, что будет. Сэм выходит, щурясь от яркого солнечного света, и привычным взглядом смотрит на Дина – взглядом, который говорит, что Сэм безуспешно пытается незаметно оценить состояние брата. – Ну, всё хорошо, что хорошо кончается, – жизнерадостно замечает Дин, и Сэм тоже оглядывается на место, которое они какое-то время называли домом. Сэм хмыкает: – Да, если тебе нравились холодный душ и тонкие стены, – шутит он. Дин пожимает плечами, уже не опираясь на Импалу: – И все равно, – легко произносит он, – отпуск раз в тридцать лет – это не так уж и плохо. Сэм издает короткий смешок и недоверчиво приподнимает брови: – Отпуск? Дин беззаботно ведет плечом: – Надеюсь, он тебе понравился, Сэмми, потому что он кончился. Пора разбираться с делами. – Вау. Прямо вот так, да? – Сэм медленно подходит к машине. – Что, ты хочешь, чтобы я сказал что-нибудь заумное о смотрении в бездну? Сэм останавливается и наклоняет голову: – Ты… ты только что процитировал Ницше? Дин закатывает глаза: – Дай ключи, я за рулем. Сэм встает, призывая брата посмотреть ему в глаза. Дин встречает его взгляд и неловко вертится на месте, закатывая глаза, словно все это не имеет смысла. Он знает, что должен что-нибудь сказать. Дин трясет головой и опускает глаза на пару секунд, а потом снова смотрит на Сэма. Он тихо говорит: – А что тут сказать, Сэмми? Последнее время ты был у руля. Так почему бы и мне не встать на свое место… Сэм отводит глаза, пытаясь понять, что чувствует. Дин говорит очень много, говоря очень мало. Это всегда было в его стиле. И Сэм рад, что к нему возвращается привычная манера. – Я поведу машину, – снова говорит Дин, и в его голосе звучит легкость, хотя само предложение значит очень много. Сэм бросает брату ключи и с удивлением понимает, что только что сбросил со своих плеч огромный груз, лежащий там все эти месяцы. Дин подбрасывает ключи и ловит их, ухмыляется и обходит машину, подходя к водительской двери. Сэм качает головой, радуясь выздоровлению брата, и тянется к ручке пассажирской двери, но останавливается. Он оглядывается налево и видит, что Кастиэль выходит из дома, в последний раз окидывает его взглядом и идет к Импале. Сэм опускает глаза на свою руку, держащую дверную ручку. Он едва слышит, как Дин кричит, чтобы они двое поторапливались, потому что им давно пора ехать. Сэм принимает решение. Он отпускает ручку и вместо этого открывает другую дверь, садясь на заднее сиденье. Кас останавливается напротив двери и смотрит на него своими всевидящими глазами, и Сэм легко улыбается ему, устраиваясь на заднем сиденье. Кастиэль колеблется пару секунд и садится рядом с Дином. В наступившей тишине все трое переваривают произошедшее изменение – то, что теперь Кастиэль является членом их семьи, готовность Сэма буквально отступить на второй план в отношениях Дина и Каса. Возможно, не навсегда, и это определенно не значит, что Сэм больше не важен Дину… просто он готов потесниться, уступая место другому. Вместо того, чтобы сказать что-нибудь уместное, Сэм решает поступить как Дин – спошлить: – Только никаких минетов за рулем! – громко произносит он к удивлению брата, укладываясь на заднее сиденье, используя куртку вместо подушки. Дин издает шокированный смешок, а потом оглядывается на Каса, который медленно осознает значение этих слов. Ангел наклоняет голову и заинтригованно хмыкает, словно эта мысль раньше никогда не приходила к нему в голову. Дин усмехается Сэму, глядя в зеркало заднего вида. Сэм издает раздраженный стон, мгновенно сообразив, что только что подкинул Касу идею, а потом закрывает глаза. Им еще долго ехать… и он даже не помнит, куда. Но это сейчас не так важно. Потому что старший брат снова в игре, а рядом с ним едет ангел. *** Эпилог. Дин чувствует теплый солнечный свет на своей руке, лежащей на двери Импалы. В машине тихо играет рок’н’ролл, потому что Сэм спит на заднем сиденье, и Импала тихо урчит под его умелым управлением. И ему хорошо. Знакомо, но лучше, чем когда-либо за последние несколько лет. Дин смотрит в зеркало заднего вида на Сэма: младший брат отключился и крепко спит впервые за несколько месяцев. Он переводит взгляд на Кастиэля, тихо сидящего так близко – на расстоянии вытянутой руки. Без тени сомнения Дин небрежно взъерошивает волосы Каса и тянет его за ухо. Это невероятно уместный способ выразить свою привязанность. Кас улыбается. Дин думает обо всех ужасных вещах, что Кас натворил, отчего он сошел с ума, и они оба попали в Чистилище; потом он понимает, каким ангел стал сейчас. Каким сильным, уверенным, загадочным. Он неплохо выглядит для того, кто чуть не взорвал весь мир. Дин последний раз тянет Каса за ухо и убирает руку, хмыкая. Он чувствует на себе взгляд Каса и усмехается, качая головой. Кас вопросительно наклоняет голову. – Чертовски долгий путь, чтобы уложить меня в постель, Кас. Кастиэль закатывает глаза и трясет головой, безуспешно пытаясь выглядеть сердитым. Он просто не может. Он слишком счастлив. – Ты мог просто пригласить меня, – усмехается Дин. – Нет, – говорит Кас, легко отворачиваясь и глядя в окно на пустую дорогу, – этот путь был куда легче. Дин смеется над странной, суховатой шуткой Каса. – Не могу не отметить свои великолепные организаторские способности, – говорит Кас. – Мы попали в Чистилище, столько страдали, почти погибли. Каким-то чудом выжили друг без друга… Так же намного романтичнее. Дин весело ухмыляется и недоверчиво качает головой. – Он еще и шутит, – негромко бормочет Дин, продолжая улыбаться. – Я бы ни на что это не променял, – тихо говорит Кас. Улыбка Дина мгновенно исчезает, и он молчит, внимательно ожидая. Кас говорит негромко, но уверенно: – Зная, куда это нас приведет… Я бы все сделал так же, – и еще тише, – как бы эгоистично это не было. Дин с трудом сглатывает. Он берет руку Каса и переплетает их пальцы, лежащие на сиденье между ними. – Я тоже. Кас смотрит на него, и Дин смотрит в ответ. Они любят друг друга, это вполне очевидно. Но с этого момента в их отношениях появляется что-то новое. Их связь, которая началась в Аду и стала нерушимой в Чистилище становится крепче, чем когда-либо. Но все прошлые ошибки, вся горечь сказанной лжи, упущенных шансов, неуслышанных советов и невысказанной боли наконец-то остались позади. Теперь они чувствуют себя не склеенными разбитыми кусками, но целыми людьми, какими и должны быть. Пустая дорога перед ними освещена ярким солнечным светом, по сторонам растет зеленая трава, Сэм безмятежно спит на заднем сиденье. Левиафаны рыщут по городам, демоны снова собираются под предводительством жестокого Короля, который слишком хорошо осведомлен об их слабостях, бедный Кевин Трэн ждет их где-то впереди, неся на своих плечах груз всего мира, и на земле есть еще две скрижали, так что проблем у них хоть отбавляй – впрочем, как обычно. Но они оба знают, что теперь они встретят эти проблемы иначе. Цикл разочарований и не-того-времени нарушен. Жизнь сама по себе не стала проще, зло и проблемы никуда не делись. Но появилось что-то новое, невероятно сильное. Так что впервые им кажется, что все не так уж и плохо. Впервые за долгое время они действительно верят в свою победу. *** Той ночью они наконец-то приезжают к Кевину Трэну, настолько счастливому снова встретиться с ними, что в его хохоте звучат истеричные нотки. Все трое рады, что успели найти бедного парня живым, наперекор всему, и даже не попались ни в одну из ловушек Кроули. Дин чувствует, что снова вернулся к лучшей части своей работы – спасению людей. Позже они придумают новый план борьбы со злом и осядут в своем старом доме. Кевин ничего не скажет, когда увидит, как Дин уводит Каса в спальню, небрежно держась за полу его плаща. Кевин только бросит на Сэма изумленный взгляд, но тот лишь пожмет плечами, очевидно, не видя особых причин его удивлению. Кастиэль уляжется рядом с Дином, в миллионный раз увидит, как тот засыпает, и с тянущей болью в груди поймет, что все-таки достиг своей цели. Он делает это каждый день, оставаясь рядом с Дином. Он наконец-то выполнил свое обещание спасти Дина Винчестера. Хотя и не ожидал, что тот тоже его спасет. Дин крепче обнимает его, и Кастиэль дышит глубоко и спокойно, постепенно проваливаясь в сон, чувствуя дыхание Дина на своей шее и умиротворенно улыбаясь. Конец.