Зов тьмы

— Еще никогда я так не боролась за свое право поговорить с родственницей наедине, — со смехом призналась Присцилла, усевшись в кресло расслабленно, словно не она больше часа спорила с Катреем. Катрей не хотел оставлять меня наедине с ней. Он был настолько зол, что даже не позволил вмешиваться в их разговор. Естественно, ни о какой поездке на Эрибею речи не было, Катрей наотрез отказывался выполнять требование нежданной гостьи. Он даже не хотел оставлять нас вдвоем, но тут уже я не смогла сдержаться. Под моим просительным взглядом он сдался, но прежде сам сказал едва слышно пару слов Присцилле. Так мы и оказались в моих покоях, устроившись на софе возле камина. Агата принесла вина и тут же ушла, выполнив мою просьбу. — Не ожидала, что ты будешь выглядеть так молодо, — призналась я, разглядывая Присциллу. — У меня есть одно воспоминание о тебе, и ты ничуть не изменилась более чем за пятнадцать лет. Мы как будто ровесницы. — Магия эрибейских источников, — пояснила она и щедро налила себе вина. — Проводишь час в целебной воде — и организм обновляется. Поэтому эрибейцы и живут дольше. — Из-за источников Эрибея закрыта для простых путешестввенников? — поинтересовалась я, теребя длинный рукав. — Вы боитесь, что их уничтожат? По ярко-красным губам Присциллы скользнула змеиная улыбка. Она опустила голову набок, отчего кудрявая прядка упала ей на щеку, и загадочно произнесла: — Эрибея хранит множество секретов, и жителям с континента лучше не знать о них, дабы не допустить соблазна. Например, даже твоей матери пришлось отказаться от посещения источников после переезда в Каринтию. Иначе бы люди начали задавать ненужные вопросы. Я дернулась и посмотрела на дверь. Не уверена, что за ней кто-то есть, но, в любом случае, нас могут подслушать. Я пока не готова была раскрывать все свои секреты. — Не беспокойся, милая, я накинула полог тишины. — Присцилла легко распознала причину моего волнения. Она совершенно не по-аристократски подняла юбку красного платья до колен, скинула дорогие туфельки и села в позе лотоса лицом ко мне. — Никто не услышит нашего разговора и не узнает, что я не являюсь твоей матерью. Тайне лучше пока остаться тайной. Одно дело, когда мать хочет поговорить наедине со своей дочерью, а другое — когда тетя настаивает на встрече с племянницей. — Мама мне снилась несколько раз, — тихо призналась я. — Она обещала еще раз прийти ко мне во сне, но так и не пришла. Присцилла пожала плечами. — Неудивительно. Илона отказалась от нашей магии, приняв веру и силу мужа, и чудо, что вы вообще встретились во сне. Для такого нужно три условия: ваша кровная связь, связь духовная и эрибейская магия. Несмотря на наличие первого условия, духовная связь у вас минимальна, ведь вы почти не знаете друг друга, но, тем не менее, где-то глубоко в душе любите друг друга. А наличие эрибейской магии допустимо только у одного участника, но тогда магия эта должна быть очень и очень сильна. Как в твоем случае. Причем ты только наполовину эрибейка, и если магия проснулась в тебе, то ты точно не привязана к её источнику на острове, как мы. И если вы с Илоной больше не встречались во сне — значит, тебе это не требовалось. По правде сказать, уникальный случай. Я нахмурилась, пытаясь переварить услышанное. Да, вполне можно допустить, что больше я не тянулась к матери, потому что привыкла обходиться своими силами. — Как она? — нерешительно спросила я. — Слышала, её семья перенесла огромную трагедию. Присцилла сочувственно поджала губы. — Да, но они справились. Сейчас ее семья сильна, как никогда, и Илона просит тебя приехать к ней в Каринтию. У тебя есть сестры… необычные девочки, если честно, но все дети Илоны такие. — Улыбнулась она. — И мать, и сестры ждут тебя с распростертыми объятьями. Ты можешь быть счастлива в Каринтии, пока Катрей будет искать тебя на Эрибее. Оттуда я его отправлю в Ликаонию, а потом пусть рыскает по континенту в твоих поисках. Со временем он остынет, и ты спокойно вздохнешь. — Я очень благодарна тебе, Присцилла, — я положила ладонь на ее руку и чуть сжала, — мне действительно приятно, что дом Ги помнит обо мне и готов встать на мою защиту. Пожалуй, еще пару недель назад я бы согласилась на твое предложение. Однако сейчас… мне нравится здесь, — с мягкой улыбкой призналась я. — И Хель, и Радаман, и даже Эдгар мне очень нравятся. А Катрей… я хочу с ним остаться. Присцилла прищурилась и долго сверлила меня взглядом. Залпом допив вино в кубке, она налила еще. — Перед тем, как отпустить нас с тобой сюда, Катрей произнес одну фразу. «Не смей говорить ей о дампирах, иначе я убью тебя». — О ком? — не поняла я. Присцилла вздохнула, сняла с шеи кулон с прозрачной каплей, на дне которой плескалось немного мутной синей жидкости. — Из этой комнаты после нашего разговора я сразу пойду в конюшню и уеду отсюда, — неожиданно серьезно проговорила Присцилла. Она задумчиво вертела кулон в руках. — Поговори с Катреем после моего отъезда, иначе я лишусь головы. Тебе я оставлю это, — она сунула кулон в мою ладонь, — разбей кулон и выпей зелье, если решишься переместиться ко мне. Я отвезу тебя в Каринтию, и Катрей тебя не достанет, клянусь. Сердце сжалось в нехорошем предчувствии. Какая-то маленькая часть меня кричала внутри, требуя заткнуть Присциллу, пока она не сказала страшную правду. Но я подавила этот порыв и внимательно слушала каждое сказанное слово. — Когда Катрей взял тебя в плен, он наверняка хотел убить тебя. Или покалечить и отправить Медону. Тогда ты была лишь орудием мести. Когда все изменилось? — Почти сразу, — подумав, пожала плечами я. — Он выделил мне эти покои, начал ухаживать, моими учителями стали его приближенные. — Чему они тебя учили? — допытывалась Присцилла. — Радаман и сам Катрей — разным наукам: истории, географии, математике. Эдгар — умению защищаться. Но основное время мне уделяла Архелия. Мы с ней изучали языки и магию. Присцилла удовлетворенно улыбнулась. — Вот оно. Катрей как-то выяснил, что в тебе есть зачатки эрибейской магии, и настаивал на их развитии. Тем не менее, ты все еще оставалась оборотнем и могла превращаться, ведь так? — Да, это так. К чему ты клонишь? — не выдержала я. — У тебя двойственная магия. Ты одновременно и волчица, и маг. Это чрезвычайно редкое явление, обычно дети разных рас наследуют наиболее сильную магию. Мы думали, что эрибейская магия пересилит твою волчью сущность, поэтому и забрали от отца. Но она не проснулась, и мы решили, что этого уже не случится. Так вот, к чему я клоню… — Присцилла опустошила уже второй кубок, но пока не спешила вновь наполнять его. — У таких, как ты, есть одна странная особенность, о которой мало кто знает. Двойственная магия сильнее обычной, и ваше тело способно на зачатие и вынашивание детей от вампиров. Я медленно моргнула. — Что ты сейчас сказала? — растерянно проговорила я. — Только люди с двойственной магией могут родить ребенка от вампира или зачать его с вампиршей. Такие дети зовутся дампирами, и в данный момент известно только об одном таком существе. Все, что я о нем знаю — его зовут Исмар, и он самый лучший шпион Катрея. Я сглотнула, осторожно, боясь в любой момент сорваться, поднялась, и подошла к зажженному камину. Уперлась руками в каминную полку, чувствуя под руками теплый камень. — Ты хочешь сказать… — прошептала я, невидящим взглядом смотря на огонь. — Сама подумай, Кассандра, он приблизил тебя к себе, как только узнал о двойственности. И превращать в вампира не торопит — потому что вампиризм уничтожит твою магию, ты перестанешь быть магом и оборотнем и не сможешь родить дампира. Я покачала головой. — Нет, нет. Нет. Это не правда. Катрей не мог так поступить. Конечно, я и сама не верила в то, что говорила. Присцилла вздохнула и поднялась. — Милая моя, если ты решишь сбежать, то кулон в твоем распоряжении, — напомнила она. — Мы укроем тебя от него. — Уходи, — проговорила я, сжимая пальцами каминную полку. Ногти медленно видоизменялись, становясь длиннее и острее. — Уезжай из Серрата, потому что долго я не сдержусь, и он узнает. Беги. Присцилла осторожно прикоснулась к моей спине, но тут же отошла. — Спрячь кулон и не показывай его Архелии, — посоветовала она, прежде чем выйти из покоев. — Она легко его узнает и заберет. Я последовала её совету и дрожащими руками запихнула кулон в небольшую щель на стыке стены и каминной полки. Если не знать, где искать, то и не видно. Потом я вновь села на софу и налила себе вина. Залпом выпила, а потом еще и еще. Только после третьего кубка стало немного легче. Болезненный комок внутри не развязался, но хотя бы перестал терзать внутренности. Какое-то время я бездумно смотрела на огонь. Когти втянулись, волчица настороженно притихла. Она не знала, чего ожидать от своей человеческой сущности. — Кажется, мы поменялись местами, да? — хмыкнула я, обращаясь к ней вслух. Не уверена, сколько прошло времени с начала моего внутреннего онемения, но когда Катрей вошел в мою гостиную, бутылка вина была уже пуста. Поленья в камине догорели, остались лишь тлеющие кусочки, а я все смотрела и не могла оторваться. Потому что знала — стоит отвести взгляд от камина, и начнется буря. — Твоя мать удивительно быстро уехала, — мягко заметил Катрей, находясь позади меня. Я почти вздрогнула, когда он положил ладони мне на плечи. — Она не смогла соблазнить тебя Эрибеей? Значит, ты согласна добровольно остаться со мной? Я горько улыбнулась и допила остатки вина. Катрей опустился сзади на колени и, отведя волосы в сторону, прижался губами к затылку, медленно приближаясь к шее. И впервые ничто внутри не шевельнулось в ответ на его ласки. — Одного дня мало для того, чтобы заново узнать мать, — равнодушно произнесла я. Катрей начал мягко покусывать ключицу, языком играть с медленно бьющейся жилкой на шее. — Мне бы хотелось узнать побольше о ней, о её жизни. Рассказать о своей. Но мы успели поговорить только об одном. О дампирах. Катрей замер. Он медленно поднялся, обошел софу и вновь оказался у моих ног. Слишком часто в последнее время. — Пожалуйста, скажи, что она соврала, — взмолилась я, взяв его руки в свои и заглядывая в его глаза. — Скажи, что ты не собирался использовать меня как племенную кобылу. Скажи, что ты пощадил меня в первую встречу, потому что влюбился. Что никогда не видел во мне средство достижения цели. Скажи! Вместо ответа Катрей опустил глаза, не выдержав боли в моих глазах. Я ударила его по плечу, потом еще раз по груди, а потом еще, и каждый удар был сильнее предыдущего. Я и сама на заметила, как началась истерика. — Не смей молчать! Не смей! Ты использовал меня! Что же ты не поимел меня в первую встречу, что же ты не лишил меня девственности прямо на своем троне?! — вопила я, игнорируя стекающие по щекам слезы. Катрей и не пытался защититься, принимая все мои удары. Лицо его стало каменным, и даже в глазах не проскользнуло ни одной эмоции. От этого меня затрясло еще больше. Перестав колотить его, я подскочила и порывисто начала стягивать с себя одежду. — Что ты делаешь?! — опешил Катрей, впервые проявив хоть какие-то эмоции. — Разве не понятно? — истерично рассмеялась я и выскользнула из платья. — Готовлю себя для случки. Я ведь только для этого здесь нахожусь. — Перестань! — Катрей шагнул вперед и крепко обнял меня. Ну нет, мне нельзя обниматься, мне надо срочно зачинать ребенка! Поэтому я потянулась к тесемкам на его штанах, но он вовремя перехватил мои руки. — Пусти! Пусти-и! — верещала я, пытаясь вырваться. — Ублюдок! Ненавижу тебя! Ненавижу! Лучше бы ты убил меня! Когти вновь проявились, и я не стеснялась рвать в клочья одежду Катрея. В какой-то момент дорвалась до кожи, и мужская грудь была исполосована рваными ранами. В комнату влетела удивленная Архелия. — Боги, что здесь происходит? — всплеснула руками она. — Неси самое сильное успокоительное, быстро! — рявкнул Катрей и бросил меня на кровать, наваливаясь сверху и удерживая мои руки над головой. Её появление прошло мимо меня. — Отпусти! Я убью тебя! — вопила я, не осознавая слов. Ярость застилала глаза, и плевать мне было, кто он такой и что может со мной сделать. Инстинкты требовали разорвать его грудную клетку и вырвать ненавистное сердце. — Жалкий кровосос! Ненавижу! Дальше все воспоминание остались смазанными. Катрей удерживает меня, но тут же обеспокоенная Архелия вливает мне в рот какое-то противное снадобье, а потом потолок начал кружиться то в одну, то в другую сторону. Кажется, меня уложили под одеяло, Катрей устроился поверх, не отпуская мою руку. Я закрыла глаза, но не заснула. Странное ощущение — вроде как я осознаю, что со мной происходит, но ощущение полета делает события нереальными. Да и отсутствие каких-либо чувств, той же обиды или ярости, придавало событиям эфемерности. Когда кто-то задул свечи и наступила ночь, я открыла глаза. Ровное дыхание позади убедило в том, что Катрей не ушел. Да и во сне его рука продолжала сжимать мою. Я была настолько обессилена, что не смогла даже отодвинуться от него. Так и провела всю ночь, бесцельно смотря в окно. Уже когда солнце заглянуло в окна и осветило комнату, я почувствовала, что способна двигаться. Действие успокоительного прошло, но вчерашняя истерика опустошила меня. Я хотела просто умереть. В какой-то момент позади послышалось шуршание одеяла, но я даже не дернулась. На реакцию Катрея мне было абсолютно наплевать. Он понял, что я не сплю, и осторожно, ожидая сопротивления, обнял меня, прижавшись грудью к моей спине. Губами прижался к затылку и медленно вдохнул аромат волос. — Это правда, Кассандра. Я приблизил тебя к себе, желая завести ребенка. Это моя заветная мечта, и еще ни разу не выпадало такого шанса. Поэтому я обратил на тебя внимание. Но никто не заставляет меня ухаживать за тобой, приказывать Архелии, Радаману и Эдгару проводить с тобой уроки. Боги, да я даже готов исполнить твою мечту — обучение в любом вандейском университете. Потому как ты можешь исполнить мою мечту. Отстраненно я отметила, что он говорит в настоящем времени, значит, продолжает считать так же. — После более близкого знакомства с тобой туманный образ ребенка стал более конкретным. Я хочу видеть в своем сыне или дочери твои черты. Твои глаза, улыбку. Твое упрямство. Мое желание осталось прежним, но изменилась причина. Раньше я хотел ребенка для того, чтобы оставить часть себя в этом мире. Теперь же я хочу нашего с тобой ребенка потому, что он станет плодом нашей любви. — Нашей любви? — бесцветно отозвалась я. Сил на проявление эмоций не осталось. Катрей прижал меня к себе еще крепче и поцеловал в висок. — Я люблю тебя, Кассандра, и знаю, что ты полюбила меня. Ты не племенная кобыла, ты любимая женщина, а в будущем — жена. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива со мной, — пообещал он. Несмотря на апатию, сердце болезненно сжалось. Слова, слова, слова… Не верила я в его любовь и знала, что не смогу не то что полюбить, а хотя бы доверять после открывшейся правды. А вот вторая часть фразы меня насторожила. — То есть ты никогда меня не отпустишь? — обреченно заключила я. — Я люблю тебя, — вместо ответа упрямо повторил Катрей.

***

Два дня я не вылезала из постели. Не хотелось ни есть, ни пить, ни дышать. Катрей, как назло, все время крутился вокруг меня, пытаясь отвлечь от горьких мыслей то новостями, то новыми книгами, привезенными из Брейгеля. Однако ему не удавалось вывести меня из задумчивого оцепенения. Он вышел из моих покоев лишь однажды, оставив вместо себя Архелию. Побоялся, что я могу что-нибудь сделать с собой? Ерунда, я слишком горда для этого. Роль мученицы меня не прельщала. Архелия, как ни странно, опасалась смотреть на меня. Она опустила глаза и можно было подумать, что она спит, но уж слишком напряженная поза её выдавала. — Ты знала? — догадавшись, безразлично спросила я. Она неохотно кивнула и криво усмехнулась: — Опять будешь мстить? — Нет. — Мне удалось её удивить. — Мстит человек, когда сам не в силах вынести свою боль и обиду. Мне же плевать. — Плевать? — осторожно переспросила Архелия. — На меня? — На тебя, на Эдгара, на Катрея. На всех вас. Умрете вы или нет, я не почувствую разницы, — честно призналась я и, перехватив её взгляд, твердо произнесла: — Если хотя бы на мгновение нашей лживой дружбы ты испытывала ко мне уважение, то ты уговоришь Катрея дать мне время прийти в себя. Я хочу отдохнуть от него хотя бы день. Хочу отдохнуть от всех вас и побыть наедине с собой. Архелия долгое время изучала мое безучастное лицо, но в итоге кивнула: — Сделаю все, что смогу. Она выполнила свое обещание. Ночь я провела одна, но в сторону постели даже не посмотрела. Выбрала лучшее платье, нижнее белье, теплые сапоги, подбитый мехом плащ. Остальные вещи — все, до последних перчаток, — сожгла в камине. Подаренные Катреем украшения так легко уничтожить не получится, но и забирать их я не хотела. Тем не менее, их я тоже бросила в огонь — они покроются копотью и грязью, и надеюсь, Катрей поймет, что я хотела донести до него. Пусть он и его свита горят в таком же ярком пламени, как и его подарки. На рассвете я вытащила припрятанный кулон и, разбив вытянутую верхушку, залпом вылила в себя зелье. Его было совсем немного, но в желудке он осел плотным комком. Комната стала расплываться, глаза непроизвольно закрылись, но уже через полминуты в лицо подул холодный соленый ветер, дувший с моря. Я пораженно распахнула глаза и увидела перед собой каменистый берег, на который с грохотом опускались волны. — Ты все-таки решилась, — послышалось сзади, и Присцилла крепко обняла меня. — Умничка, Кассандра! Я растерянно посмотрела на неё, потом на таверну позади. — В полдень придет корабль, который отвезет нас до Каринтии, — пояснила она и потянула меня в сторону таверны. — Пойдем, у нас еще есть в запасе пара часов! Успеем позавтракать и перевести дух. Таверна была полупуста, сонная подавальщица приняла у нас заказ, быстро его принесла и тут же скрылась с глаз. Наверняка ушла досыпать. Впервые за три дня во мне проснулся аппетит. Я с удовольствием умяла свою порцию и даже успела нагло забрать с тарелки Присциллы несколько кусочков сыра. После перемещения и осознания собственной свободы я оживилась, начала улыбаться и даже с любопытством изучила Присциллу. Сейчас тетя выглядела не так шикарно, как при первой встрече. Растрепанные волосы туго стянуты в простую косу, вместо роскошного платья — штаны и легкая рубашка. Даже поведение её изменилось. И теперь в ней с трудом можно было узнать представительницу старинного эрибейского рода. — Как Катрей отреагировал на то, что ты знаешь о дампирах? — спросила Присцилла, когда первый голод был утолен. — Никак. Его планы ничуть не поменялись, и отпускать меня никто не собирался, — горько призналась я. Присцилла подалась вперед и утешающе сжала мою руку. — Теперь он позади. Пусть грызется со Стаабом, сколько хочет. Война на Свободных землях не коснется Каринтии. — Вообще-то, об этом я и хотела поговорить, — начала я и сделала глоток из кружки с молоком. — Я не поеду в Каринтию. — Что? Почему? — удивилась она. Я пожала плечами и отодвинула пустую тарелку. — У меня остались незаконченные дела в Агенории. Я должна поговорить с отцом, — поджала губы я. Даже если мне это будет стоит жизни, я хочу узнать, почему он хотел убить меня. Как бы иронично это ни звучало. Присцилла улыбнулась и покачала головой. — Вот же упрямая девчонка! — пожурила она меня и тут же рассмеялась: — Впрочем, это наша семейная черта. Ладно, раз ты так хочешь, отправляйся в Агенорию. Тебе повезло: отсюда до замка пару часов езды на юг. Я одолжу тебе свою лошадь, а сама поеду в Каринтию, расскажу сестре о твоем решении и подготовлю почву для твоего возможного приезда. Ты всегда сможешь найти приют там. — Спасибо, Присцилла, — с улыбкой поблагодарила я. — Мне очень повезло с тетей. — Ты еще нашего двоюродного дедушку не видела, — фыркнула она. — Тот еще сплетник, но интриги плетет лучше, чем паук паутину. Мы еще немного пообщались, я вернула себе самообладание. Апатия, появившаяся после ссоры с Катреем, исчезла. Я была полна решимости узнать очередную правду. — Ты мне тоже очень симпатична, дорогая племянница, — тепло улыбнулась Присцилла. — Поэтому я расскажу тебе об одном способе связаться со мной. Мы можем общаться, находясь на разных сторонах континента. Если тебе понадобится помощь или совет — обязательно позови меня. Присцилла написала инструкцию, подробно пояснила каждый пункт и лишь потом отпустила меня. Я скакала на коне, с наслаждением встречая бьющий в лицо ветер. Свобода, такое эфемерное слово, вдруг приобрело ясность. Я знала, чего хочу, и не собиралась от этого отступать. По дороге мне никто не встретился. Да уж, путь из Агенории в Серрат сейчас не самый популярный. Сначала вдали показались покрытые вечнозелеными деревьями горы, и только потом можно было различить сам замок. Агенория располагалась на одной из небольших вершин и казалась совсем небольшой, если бы я не знала, что внутри горы были сделаны сотни помещений, в самом низу — мрачные сырые подземелья, куда я ни разу не спускалась. Дорога в Агенорию начиналась небольшим мостом и дальше спиралью поднималась вверх, защищенная несколькими воротами. Катрей был прав, не торопясь нападать на замок. Он был неприступен, и годы могли бы потребоваться армии вампиров, чтобы покорить его. Даже если на его стороне были бы драконы — можно просто скрыться в помещениях в самой горе. И пусть бы драконы сжигали постройки снаружи. Совсем недавно я признавалась Агате, что не считаю Агенорию своим домом. Это была абсолютная правда. Однако при виде замка, в котором я провела большую часть своей жизни, внутри что-то дрогнуло. Пришпорив коня, я помчалась к первым воротам Агенории.