***
Дагней располагался на равнине. До Драконьих гор на востоке расстояние больше чем полсотни километров, оттуда к городу неторопливо текла река — сам Дагней стоял на разветвлении этой реки, с двух берегов, объединенных широким каменным мостом. Весь город был защищен высокими (около пяти метров) крепостными стенами, даже самые бедные районы. Главный замок с правящей семьей отгорожен еще одной такой стеной. Непростой будет день. Катрей выпрямил плечи и пришпорил коня. Эдгар и Радаман следовали с обеих сторон на пару шагов позади него, еще немного дальше — Хель. От охраны отказались: во-первых, Катрей хотел бы посмотреть на тот отряд, который справился бы с ними всеми, а во-вторых, так они показывали Дагнею, что они не боятся. Все слова были сказаны вчера вечером в его шатре, куда слуги притащили широкий стол и подробную карту города. Они спорили до хрипоты, даже ругались — к счастью, пыл быстро проходил, и они вновь приступали к обсуждению. Да, Катрей действительно рассчитывал на удачные переговоры, но Эдгар настоял на тщательной подготовке к штурму. При этом глаза его жадно блестели, почти так же, как и при взгляде на Хель. Как ни странно, но Эдгара поддержал Агварес. Они быстро нашли общий язык и начали обсуждать лучшую тактику. Тройка сильнейших вампиров во главе с их создателем проехалась по лагерю. Воины — в основном, конечно же, вампиры, — выходили им навстречу и выражали свою поддержку выкриками и стуком мечей о щит. Хель на все это смотрела со сдержанным любопытством: она не интересовалась этой частью жизни и в активных военных действиях никогда не участвовала. — Надо же, вера наших воинов и правда бодрит, — тихонько хмыкнула она, когда лагерь остался позади, и они неспешно направились в сторону Дагнея. Могли бы и поторопиться, вот только Катрей намеренно так делал, желая заставить дагнейского правителя ждать. — Это ты еще штурм не видела, — с предвкушением улыбнулся Эдгар. Катрей едва заметно усмехнулся, качая головой. Эдгар все равно что ребенок, которому скоро дадут конфету, и он об этом знает. Лорд Дагнея ждал их вместе с охраной у ворот крепостной стены. На северном берегу, разумеется: чтобы попасть на южный, нужно пройти через мост, то есть через северную часть города. А впускать вампиров в свой город лорд не собирался. Охрана была внушительная — человек десять. Одиннадцатый — молодой мужчина лет двадцати пяти — остановил лошадь наравне с лордом. Наследник, может быть, или приближенный. Пока их кони неспешно приближались к дагнейской делегации, Катрей внимательно рассмотрел лорда Селлерса. Уже глубокий старик с недовольным морщинистым лицом и упрямо поджатыми губами. Он старался сидеть на лошади прямо, расправив плечи, но что-то в его движениях намекало на огромное желание привычно сгорбиться. Наверное, придавала сил лишь гордыня. Залысины влажно блестели на солнце, оставшиеся волосы были собраны сзади в низкий хвост. Сразу становилось ясно — лорду Селлерсу править осталось недолго: пусть глаза оставались ясными и трезвыми, тело все же подводило — может быть, поэтому рядом с ним находился этот молодой незнакомец. — Приветствую, лорд Селлерс, — первым произнес Катрей, едва они оказались рядом. Хотя рядом — понятие относительное: между ними все еще оставалось метров пять. — При вашем правлении Дагней разросся и стал процветать. Один этот факт говорит о вас как о достойном правителе. Катрей очень старался говорить учтиво, добавляя меда в интонацию, как это обычно делал Радаман на переговорах. Или это не получилось, или старый лорд просто не желал вестись на сладкие речи. — Вы поэтому хотите захватить Дагней, князь? — едко уточнил старик и презрительно хмыкнул: — Собираетесь грызться со Стаабом, как голодные псы, — дело ваше, я с удовольствием посмотрю. Вот только мой город не вмешивайте. — Я хочу создать новое государство, где каждый человек будет защищен от произвола. Где нормально живут не только люди в городах, но и в каждой, даже самой отдаленной деревеньке. Лорд Селлерс хрипло рассмеялся, и смех его перешел в кашель. — Вы живете уже тысячу лет, князь, а ума так и не набрались. Произвол будет всегда, как бы хорошо вы не пытались управлять государством. И склоняться перед жалкими кровососами ни я, ни мой город не намерены. Катрей сдержал злость. Наверное, из-за почтенного возраста. Пусть даже Катрей намного старше его, но внешний вид и физическая слабость лорда Селлерса вынуждали оставаться предельно вежливым. Правда, это не являлось аргументом для Эдгара. — Вы же понимаете, что один жалкий городишка на нашем пути — ничто? — процедил он, сплюнув на землю. — Вам придется или склонить старческие дряблые колени, или наблюдать за гибелью всего Дагнея. — Дерзкий глупец, — хмыкнул лорд Селлерс и развернул коня. — Езжайте мимо Дагнея, вам не удастся покорить его, пока я живу. — Это ненадолго, — негромко хмыкнула Хель, наблюдая за ним. Катрей уехал ни с чем — с первой секунды стал ясен исход беседы. Лорд Селлерс изначально был настроен против, так что ни одно из предложений он бы не принял. С неудовольствием Катрей признал, что Эдгар был прав. Штурм назначили на глубокую ночь, когда даже факелы и уличные светильники не помогали от прячущихся во мраке демонов. До этого момента Катрей оставался в шатре, изучая карту Дагнея и прикидывая количество возможных жертв с обеих сторон. В своей победе он не сомневался: уверенности ему придавали веселые голоса готовящихся к сражению воинов за границей шатра. Радаман остался с ним, вслух размышляя обо всем сразу. Через час после заката случилось очень неожиданное событие. В шатер влетела донельзя довольная Хель, за ней Эдгар, грубо втолкнувший несопротивляющегося пленника. Это был сегодняшний молодой сопровождающий лорда Селлерса. Руки пленника были связаны, а рот и область вокруг него измазана красным. Катрей узнал одно из любимых заклятий Хель, заставляющее молчать. — Смотри, Катрей, кто сам пришел к нам в руки, — промурлыкала она, игриво проведя пальчиками по плечу пленника. Пленник дернулся, но не особо испугался. Хотя глаза его расширились, но это вполне естественная реакция на Хель. — Он что-то хотел тебе сказать, Катрей, — добавил Эдгар и встал между «гостем» и Архелией. Та лишь довольно хмыкнула, не злясь на ревность своего каяра. — Так дайте ему это сделать! — воскликнул Радаман и развел руками. — Хель, убери заклятье. Та закатила глаза, но подошла к пленнику, вызвав недовольство у Эдгара, и стерла с его лица кровь. На бледной коже остались разводы, но теперь он мог говорить. — Спасибо, — к удивлению для всех, он поблагодарил Хель и улыбнулся ей. Потом посмотрел на Катрея и неуклюже из-за связанных рук поклонился. — Князь, мое имя Дамиан Костель, и я являюсь единственным внуком лорда Селлерса. — Наследник? — уточнил Радаман, перемещаясь так, чтобы скрыть от него стол с картой и стратегией. — Увы, дед хочет передать власть моему дяде — глупейшему человеку во всем Дагнее! — поморщился Дамиан и признал: — Я рос в этом городе и забочусь о нем, как могу. Горожане любят меня, а не моего дядю. И я предпочту предать семью, а не мой город. — Изменник, — хохотнул Эдгар, развалившись на одном из стульев. — Надо же, как банально. Дамиан посмотрел на него со злостью и процедил: — Я сделаю все для Дагнея. Даже готов отказаться от нашей независимости в пользу вас, князь. Конечно, при условии, что я и мои наследники и дальше будут управлять городом. Катрей, до этого слушавший молча, криво улыбнулся и отметил: — Если меня не подводит память, вы являетесь капитаном городской стражи. После неудачных переговоров он узнал все, что мог, о спутнике лорда Селлерса. — Все верно, — кивнул Дамиан. Радаман, не дождавшись действий от Эдгара, сам подошел к будущему лорду Дагнея и, вытащив из ножен кинжал, разрезал веревки. Дамиан благодарно кивнул, растирая запястья. — Воины Дагнея поддержат меня. — Вы же понимаете, что потом я потребую отправить вашу армию с нами на юг? — вкрадчиво спросил Катрей. Дамиан усмехнулся и справедливо заметил: — У всего есть своя цена.***
Вопреки сомнениям Эдгара, Дамиан Костель не являлся двойным агентом. Он заранее подготовил стражу, и путь по северному берегу оказался довольно прост. Горожане шарахались, прятались по домам и закоулкам, но воины Катрея не трогали простых жителей. Да и дагнейские перебежчики вели себя спокойно, следовали приказу Дамиана. До моста они дошли быстро и слаженно. А вот в южной части города пришлось потрудиться. Если простые воины, без титулов и земель, следовали за своим капитаном, то высокопоставленные мужчины, те, чье положение зависело от благосклонности лорда Селлерса, воспротивились Катрею и Дамиану. Сражение осталось в памяти расплывчатым пятном. Выкрики, звон мечей, плавающий в воздухе аромат крови. Катрей не считал убитых. Да и зачем? Это не первая его битва и не последняя, он сбился со счета еще века назад. Они постепенно приближались к главному замку Дагнея, тесня жалкий остаток воинов лорда Селлерса. Те не могли выстоять против объединенной армии Серрата, Агенории и большей части войска Дагнея. Дамиан сражался против своих же высокопоставленных аристократов и убивал их с наслаждением. Эдгар рядом с ним коротко рассмеялся: — А ты кровожаден, раз убиваешь своих! — Мои за спиной, сражаются вместе с нами, — хмыкнул Дамиан, брезгливо оттолкнув ногой труп грузного мужчины в начищенных до блеска, но уже вымазанных в крови доспехах. — Я знаю грехи каждого убитого сегодня мной. Поверь, они заслужили. — Кажется, наш Эдгар нашел родственную душу, — шутливо прошептал Катрею Радаман уже после сражения. Перед самым входом в главный замок сторонники старого лорда либо сдались, либо были перебиты. По коридору прошли быстро, на этот раз Катрей пропустил вперед Радамана и Эдгара, а он сам, наслаждаясь победой и смертельно бледными лицами придворных, размеренно шагал в сторону тронного зала. Дорогу им показывал Дамиан, покрытый кровью и грязью с ног до головы. Еще до их прихода лорд Селлерс покончил с собой, приняв яд. Катрей недолго смотрел на труп седого старика на троне и тут же приказал убрать его с глаз долой. Дамиан не оскорбился, лишь кивнул своим воинам, соглашаясь с приказом. Поспешно собрали всех придворных — испуганных, нервных и находящихся в полуобморочном состоянии. Дагнейских воинов здесь находилось больше, чем воинов Катрея, и только это помогало сдержать истерику. Довольно быстро короновали Дамиана: в той же изгвазданной красным одежде, с этими же доспехами. Даже светлые волосы, на которые была возложена тяжелая корона из белого золота, местами бурели пятнами крови. Радаман предлагал перенести время коронации, но Дамиан отказался. Катрею показалось, что он хотел этого — именно сейчас, как можно скорее. Жажда власти смешалась на лице нового правителя Дагнея с глубоким удовлетворением. Такой Дамиан Костель напоминал Катрею самого себя в молодости, и он не знал, радоваться или беспокоиться по этому поводу. Потому что потенциал у молодого дагнейского лорда был огромен — и опасен. В тот же день, но уже вечером, прошел пир. В честь нового лорда, в честь именитых гостей, в честь победы. Дагнейцы очень быстро отошли от шока и даже успокоились, узнав, что Дамиан станет правителем. Наверное, боялись наместника Катрея, который стал бы править Дагнеем, а тут — свой, знакомый, истинно радеющий за их благополучие. Катрей милостиво принимал тосты в свою честь, но чаще всего пили за здоровье Дамиана. Он не возражал, и вообще, предпочел бы сразу отправиться дальше на юг. Вот только воинам необходима передышка после долгого путешествия и сражения. Нужно вино, хороший сон и женщины. Он это понимал, потому что и сам был бы не против вовсю насладиться удовольствиями: Катрей пропустил бы пир, если бы Кассандра оказалась рядом. Он бы не выпустил её из покоев, наслаждаясь телом любимой женщины. Однако её рядом не было, и Катрею оставалось только вино. Какое-то время его поддерживал Ренар Лерайе, но потом его увлекла молоденькая служанка. Катрей не переживал из-за своего одиночества. Он погрузился внутрь себя, не обращая внимания на происходившее веселье. Так что Катрей очень удивился, когда его размышления абсолютно наглым образом прервали. Ракель присела на соседний стул, медленно закидывая ногу на ногу. Бархатное платье выгодно подчеркивало женственные изгибы тела. Оно расширялось ниже бедер, а выше обтягивало стройную фигурку. Круглый вырез не скрывал, а настойчиво демонстрировал полноту груди — ловушка, в которую попали многие мужчины. — Поздравляю вас с очередной победой, князь, — прикусив нижнюю губу и томно улыбнувшись, проговорила она. — Что ты здесь делаешь? — скрывая удивление, спросил Катрей. Ракель дернулась: очевидно, её очень задел вопрос. Но она постаралась пропустить его мимо ушей и негромко рассмеялась: — Ну что вы, князь, я ведь присоединилась к войску неделю назад! Мы даже ужинали однажды около одного костра, вот только я не решилась подойти к вам. Но теперь долг обязывает меня поздравить своего хозяина с победой… — Ракель положила руку на его колено и легонько сжала. К счастью, этого никто не видел благодаря длинной скатерти. — Должно быть, вам хочется сейчас расслабиться, мой князь?.. Я могу помочь принять ванну, сделать массаж… Услужить вам так, как вы захотите. Катрей криво усмехнулся при её словах. Ни для кого не было секретом, что Ракель очень легкомысленная и доступная женщина. Когда-то он охладел к ней и не хотел повтора их скоропостижного романа, но служила она хорошо, так что периодически Катрей давал ей различные задания — кого-то соблазнить, что-то разведать, помочь Исмару и многое другое. Вот только при появлении Кассандры Ракель перешла черту, и Катрей окончательно отдалил её от себя. Как эта змея вновь оказалась рядом — одним богам известно. — Ты не боишься, что скажет Кассандра, когда узнает о твоей попытке соблазнить меня? — искренне поинтересовался он. Женщина на мгновение замерла. Да, у Кассандры и Ракель произошел конфликт, и она выбросила вампиршу в окно, а потом, изнывающую от медленного исцеления, заперла в темнице. И это Кассандра еще не слишком злилась — что могло быть, если бы та узнала о сегодняшнем вечере… Хотя Катрей не знал, насколько она ревнива. Эта мысль ошарашила его — он ведь никогда не давал повода, наоборот, даже сам причинял ей вред своею ревностью. — А мы ей не скажем, — прильнув к нему, прошептала Ракель. Игнорируя чувственные губы неподалеку от своего лица, Катрей холодно спросил: — Кому ты принадлежишь сейчас, раз смогла прибиться к войску? Ракель вновь замерла, на этот раз почти прикоснувшись к его губам. — Чья ты любовница? — настаивал Катрей. Вместо ответа она недоуменно моргнула. — В моем сердце только вы… — начала Ракель. Катрей постепенно стал злиться. — А в постели — целый полк, — отрезал он, взмахом руки прогоняя её. — Мне не нужна шлюха, которую попробовали уже все! Убирайся прочь с моих глаз! Ракель испуганно отшатнулась, сделала поспешный реверанс и убежала из пиршественного зала. Катрей поймал удивленно-веселый взгляд Ренара Лерайе, прижимавшего к себе смущенную девушку-служанку. Вряд ли кто-то, особенно любвеобильный принц-изгнанник, смог бы осудить его возможный интерес к Ракель: после кровопролитного боя как никогда хочется ощутить вкус жизни и тепло женского тела. Многие, пожалуй, даже Радаман и Эдгар, став свидетелями его измены, не рассказали бы об этом Кассандре. Даже Хель можно было бы припугнуть, и она замолчала. Но он не сделал этого. Не потому что Катрей не хотел обманывать Кассандру или обижать её. Все было гораздо серьезнее — просто не желал кого-либо еще, кроме неё самой. Именно поэтому он поставил на стол недопитый кубок и отправился в покои, чтобы заснуть и поскорее увидеть чудесные сны, наполненные любимым ароматом. Наверное, за это решение боги вознаградили его: ночью Катрей понял, что сны — магические, и кровная связь между ним и Кассандрой создана благодаря их ребенку.***
В первые минуты пробуждения Катрей даже не вспомнил о своем сне. А потом понимание обрушилось мгновенно огромной снежной лавиной, заставив его задыхаться от нехватки воздуха. Он не успел отреагировать во сне на новость, и сейчас не знал, как быть. Кассандра ждет ребенка. Его дитя, сына или дочь. Неважно! Главное — плод их любви. Катрей счастливо рассмеялся, вскочив с постели и подняв голову вверх. Он уже хотел этого ребенка. Не потому что нужен наследник, нет, — внезапно осознал Катрей. Это дитя будет желанным, потому что его выносит Кассандра. Глупец! Он веками мечтал о ребенке и не задумывался о женщине, которая его выносит! Но теперь Катрей отчетливо понимал разницу между обязательным наследником и ребенком от любимой женщины. Катрей хотел поблагодарить Кассандру теплыми словами и поцелуями, изнывал от желания прикоснуться к животу, в котором рос их ребенок. Их! А потом возник вопрос — а что, если Кассандра не в восторге от беременности? Катрей сел обратно на кровать и спрятал лицо в ладонях. Она ведь плакала, когда рассказывала о ребенке. Может быть, она боялась его реакции? Или просто не хотела этого? Да, не секрет, что Кассандра не спешила зачинать ребенка, но ведь это уже свершившийся факт. Не станет же она избавляться от… Катрей похолодел. Он старался не думать, что будет, если она… Он любил Кассандру, но и сам не мог представить, что сделал бы в таком случае. Нет, нельзя об этом думать. Это был не первый сон и не последний, так что еще будет время убедить её. Катрей молился, чтобы это время было. С раннего утра, несмотря на вчерашний пир, воины начали собираться, и Катрей вихрем метался вокруг них, проверяя целостность запасов, качество амуниции и прочее. Мужчины удивлялись личному интересу самого князя — обычно за этим следили Эдгар или его заместители, но никак не Катрей. Естественно, воинам он ничего не объяснял, но сам понимал, зачем это делает — чтобы дожить до следующей ночи. О беременности Кассандры никому не сказал. Может быть, боялся прогнать удачу или поспешных решений Кассандры. Сначала Катрей решил поговорить с ней, а потом объявлять радостную новость — хотя бы своей свите. И все же беспокойство скрыть не удалось от вампиров, давно его знающих. И Архелия, и Радаман встревоженно спросили о его самочувствии, но Катрей лишь отмахнулся, почти не заметив их интереса. Может быть, Эдгар тоже уловил его настроение, может, пропустил мимо. В любом случае, он не подходил, озабоченный передвижением арьергарда. Через час после заката, когда ночь укрыла дорогу и незасеянные поля темным покрывалом, был объявлен привал. Катрей с нетерпением ждал, пока его шатер поставят, и он сможет погрузиться в сон. Но Кассандра не появилась этой ночью, хотя он всем сердцем тянулся к ней. Так прошло несколько дней. После каждой прошедшей ночи Катрей становился все злее и злее. Окружающие это видели и опасливо сторонились его, стараясь не нарваться на беспричинное наказание. Даже Радаман и Архелия держались подальше — и лишь у Эдгара не хватило ума действовать так же. В итоге они подрались. Не в смысле валялись на траве, колошматя друг друга куда придется, а провели бой по всем правилам. После этого Катрей немного успокоился, но, к сожалению для остальных, ненадолго. Войско двигалось в сторону Салема. Город оставался на нейтральных позициях, не поддерживая ни Стааб, ни Серрат, однако Катрей после сорвавшихся переговоров в Дагнее готовился к худшему исходу. Через несколько дней ему удалось связаться с любимой. Он понял это сразу, едва разглядел знакомую поляну и счастливую Кассандру, дремавшую на покрывале. Внутри потеплело при взгляде на неё, и он ощутил чувство невесомости, как будто полёт, так его пьянило счастье. Губы Катрея сами потянулись к животу, пока еще плоскому. Все эти дни он пытался подобрать слова, чтобы убедить Кассандру не делать поспешных решений, придумывал всевозможные аргументы… Все забылось, едва он оказался рядом с ней. И слова полились из души. Удивительное чувство… Катрей, кровожадный, равнодушный к жизни в любом её проявлении, и вдруг — нежный, ласковый мужчина лежит покоренный у ног Кассандры. Он и сам в это не верил. Сказал бы кто такое еще год назад, то тут же был убит. А сейчас Катрей пьянел от осознания собственного счастья. Оказывается, и Кассандра была рада их ребенку! Омрачало его настроение лишь то, что она находится в потенциальной опасности. Катрей убедил её вернуться в Агенорию, казавшуюся относительно безопасной. А потом он расслабился и со спокойной душой вернулся в реальный мир. До Салема добирались долго, изнурительно. Оборотни отплевывались и сквозь зубы говорили, что это салемские ведьмы наслали на них проклятье — то беспрерывный ливень, то затяжная жара… Но никто не смел высказать недовольство в открытую. Агварес очень ловко пресекал недовольство своих и называл их «волчицами». Дамиан Костель решил сам возглавить свое войско, оставив в Дагнее своего наместника. Полубезумный, не знающий пощады, он очень быстро сдружился с Эдгаром, и того невозможно было встретить одного: он либо тренировался с Дамианом, либо находился рядом с Архелией. Иногда к Дамиану и Эдгару присоединялся Ренар Лерайе, но ненадолго. Эремонского принца больше интересовала кровная магия Хель и беседы с Радаманом. В конце концов, войско подошло к Салему. Катрей отправил посланников к леди Стерн, правительнице города. Сами ведьмы называли её Верховной. Пока он дожидался вестей от неё, пришло послание, которого он хотел меньше всего. В его шатер влетела взволнованная Архелия, когда он, стоя перед тазом с холодной водой, брился. Дрожащими руками она протянула Катрею свернутую бумажку. — Исмар прислал сообщение. — Хель прерывисто вздохнула и посмотрела на него взволнованным взглядом. Катрей удивился — да чтобы Архелия чего-то испугалась? А потом понял, что случилось нечто ужасное. — Корабль, на котором он вместе с Кассандрой отплыл из Троады, захватил стаабский адмирал. Неизвестно, жива ли… она.***
Исмар находился в полудреме, не до конца осознавая, где он и что с ним. Кажется, он плыл — но было так холодно. Иногда соленая вода с головой укрывала его, и он захлебывался — но ненадолго, потому что его нельзя просто так утопить. Где-то пронзительно кричали птицы, своими звуками вгрызаясь в мозг. Исмара тошнило, тошнило, тошнило. От постоянной качки, от волнения воды. Может быть, это и есть смерть?.. Но в какой-то момент море выбросило его на берег — выплюнуло, как будто даже ему противен Исмар. Палящее солнце медленно иссушало остатки некогда сильного, молодого тела. — …хорошо, что наша королева штормами управляет. С её появлением ловить рыбу можно в любой день. — Видно, благословение богов! Раньше-то мало рыбы было, хоть в ясную погоду лови, хоть в плохую. А сейчас — просто удочку из рук не выпускай! — Оно и понятно, жене я так и вру! Мол, спасибо, говорю, королеве скажи, вот тебе минтай, вот — налим. А сам полдня в трактире просидел! — А то она перегара твоего не чувствует! Наверняка полюбовника водит, пока ты жрешь эль. — Да ты что, она… Эй, погляди, а что там? — Поди тряпьё какое на берег выбросило… — Да какое тряпьё! Боги, да это ж человек! Исмар услышал шуршащие по песку шаги и с трудом приоткрыл слипшиеся от морской соли глаза. Солнце болезненно резануло по ним, и он тут же зажмурился. — Эй, ты живой?! Его осторожно ткнули в плечо, и даже это движение заставило Исмара болезненно простонать. — Как же он жив-то при такой дырище под ребрами?! — М-да, видно, саблей рубанули… Неужто пираты опять завелись? — Дурень, не о том думаешь! Зови скорей городскую стражу! Исмар собрал остатки своих сил и потянулся к убегающему рыбаку. Тот застыл на месте, бессмысленно глядя в одну точку. — Эй, ты че застыл? — рявкнул второй рыбак, что остался рядом с Исмаром. — Он же подохнет сей… Силы зачаровать второго не хватило, и Исмар, напрягая руки, кинулся на сидящего рыбака. Тот и вскрикнуть не успел, как в его шею вонзились удлинившиеся клыки. Вену Исмар нашел без труда, на одних вампирских инстинктах. Жадно начал пить, чувствуя приятное покалывание во всем теле, а особенно на правом боку — там заживала рана, нанесенная кинжалом. Жизнь покидала слабо трепыхающегося рыбака, медленно переходя к Исмару. Он не жалел об убийстве, им двигал даже не холодный расчет — отчаянная жажда жизни. Таких было много — рыбаков, воинов, простых горожан, торговцев. Выживает сильнейший. Окончательно сознание вернулось к Исмару с последней каплей крови грузного мужчины. Исмар с отвращением оттолкнул труп и посмотрел на рану через располосованную влажную рубашку. Воспаленные края восстанавливались особо болезненно и слишком медленно — не только из-за малого количества питания, но и из-за долгого пребывания в соленой воде. Исмар привычно отодвинул боль и поднялся на слабых ногах. Первый рыбак так и стоял, отрешенно глядя в никуда. Он не заметил ни смерти своего друга, ни подошедшего к нему Исмара. — Где самый ближайший город? — хрипло спросил дампир. — Троада прямо за этими холмами. Мы недалеко, — монотонно ответил рыбак. Значит, его выбросило обратно к каринтийской столице. Что ж, так даже удобнее. Да, теперь угроза смерти стала еще слабей. Исмар мог бы и так добраться до ближайшего города, но голод никуда не делся. К тому же, Катрею нужно написать как можно быстрее. А для этого нужна магия. И кровь. Так что участь второго рыбака была решена. Уже через час полный сил и магии Исмар шел по узким улочкам города. Облик он сменил, покрыв себя невидимым шлейфом гламора — магии фейри, доставшейся ему от матери-полукровки. Он сделался менее привлекательным, непримечательным и несколько худощавым, в общем, среднестатистическим мещанином. Неудивительно, что городская стража не обратила на него внимания, а вот дворцовая почуяла неладное и задержала его. Исмар мог перебить всю тройку мужчин, которые сейчас окружили его, но понимал, что тогда Каролина разозлится, а ему нужна была её помощь. Так что он сдержал кровожадный порыв и вежливо попросил отвезти к Её величеству. Каролина приняла Исмара в своем кабинете. Не обращая внимания на его неприглядный внешний вид, указала на кресло для гостей, расположенное по другую сторону стола, и спросила: — Представьтесь и расскажите, что привело вас сюда. Она его не узнала. Гламор провел саму Штормовую королеву, надо же! Несмотря на отвратительное настроение и нападение стаабского адмирала, Исмар развеселился. — Ваше Величество не узнает меня? — наигранно-робко спросил он. Каролина посмотрела на него с прищуром, а потом в её глазах промелькнуло узнавание. Сразу не признала, но быстро догадалась. Молодец. — Раньше вы выглядели красивее, Исмар, — холодно проговорила она, не высказывания удивления. — К чему же вы поменяли свой облик? — Не поменял, а вернул. Это мое настоящее лицо, — соврал он. Видно было, что Каролина не поверила, но сомнения озвучивать не стала. — Почему вы не на корабле? Исмар посерьезнел. Шутки кончились, пора решать насущные проблемы. Так что пришлось все рассказать Каролине. Королева слушала, сжимая губы. Исмар думал, что так она проявляла простое недовольство, но нет — она сдерживала ярость. Об этом он догадался, когда вместе с окончанием его рассказа со стола порывом ветра снесло все бумаги, письменные принадлежности и даже изящную фарфоровую статуэтку, разбившуюся в дребезги. После непродолжительного молчания Исмар съязвил: — Наверняка леди Агенор будет приятно, что вы так беспокоились о ней. Каролина полыхнула злым взглядом, а потом прикрыла глаза. — Что вы хотите от меня? — едва слышно проговорила она. — Мне нужно послать письмо. — Подумав, Исмар поправился: — Несколько писем. Одно из них в Драконьи горы — необходимо как можно быстрее оказаться рядом с Катреем, так что придется просить Авенира о помощи. Каролина открыла глаза и задумчиво посмотрела на него. — Вы знакомы с вождем драконов? — Катрей заключил с ним союз, — сообщил Исмар, не сдержав хвастливых ноток. — Первый из живущих объединился с драконами. Каролина сложила руки в замок и кивнула. — Напишите Авениру. И попросите его лично прилететь за вами — передайте, что каринтийская королева хочет с ним встретиться.