Зов тьмы

Море не кончалось. Я ненавидела бескрайнюю спокойную гладь, где-то далеко встречающуюся с безоблачным небом. В какой-то момент я перестала отличать голубизну неба и синеву воды — где начиналось одно и заканчивалось другое?.. Укачивало постоянно. По утрам я непременно находилась у ночного горшка, извергая остатки ужина, потом до обеда приводила себя в чувство. За час до заката выходила на палубу под присмотром стаабских воинов. Взаперти меня не держали — куда бы я могла сбежать на корабле? Но все равно тщательно следили за моими передвижениями. На всякий случай. А еще надели тонкие браслеты из особого металла. Они не имели застежки и казалось, что их легко можно снять, но как только я пыталась сделать это, железки неуклонно сжимались и больно впивались в запястье. Браслеты, как объяснил главный стаабец (я не запомнила его имени), призваны уберечь меня от «глупых ошибок» — если говорить простым языком, то они запечатывали магию. Я не чувствовала ни ставших привычными тонких ручейков эрибейской магии, ни движений волчицы внутри. Последнее очень сильно беспокоило, но пока я ничего не могла поделать. Однако браслеты не смогли оборвать кровную связь между мной и Катреем. Где-то в середине плавания он мне приснился. Никогда еще не видела его таким испуганным… и все равно пытался успокоить, убедить, что он сделает все, чтобы освободить меня. Только это и помогало держаться. А в целом… я была на грани. Временами накатывала истерика, да такая, что хотелось сжечь весь этот корабль и лично вырвать сердца стаабских моряков. За то, что посягнули на жизнь моего ребенка. Живот, к слову, начал расти. Причем так неожиданно и быстро, что уже через две недели невозможно было скрыть свою беременность от главного стаабца. Он громко хмыкнул, когда понял, и спросил: — Стало быть, вампиры не такие уж и стерильные? Я промолчала, не желая выдавать лишней информации. Но очень удивило, что какой-то адмирал знал о моих отношениях с Катреем и был уверен, что это его ребенок. Временами, стоя на палубе и стискивая пальцами сырое дерево борта, я впивалась взглядом в ярко-голубое небо и задыхалась от охватывающих оков страха — отчаянного, исступленного, такого, от которого хотелось одновременно кричать что есть сил и забиться в самый дальний угол. Впервые в жизни я так боялась. Не за себя, а за ребенка. Что может сделать с ним Стаабский император? Если он послал за очередной любовницей Катрея, к которой тот питает нежные чувства, целую флотилию, то как поступит с единственным наследником своего главного врага? Так шли дни. Они перерастали в недели. В итоге объединились в месяц. Погода, как назло, благоволила стаабцам, и украденный у Каролины корабль стремительно рассекал морские просторы, целеустремленно плывя в сторону Стааба. Мы обогнули Глостер, стараясь держаться подальше от подконтрольных Каринтии земель, проплыли мимо Проклятого залива и добрались до Родерона. То, что мы достигли южной части континента и начали двигаться в сторону Стааба, я поняла по непрекращающейся жаре и безжалостно палящему солнцу. Теперь мы плыли вдоль берега, и в какой-то момент вошли в полноводную реку, углубляясь внутрь континента. В географии Стааба я была не сильна, но предполагала, что направляемся мы в Иксион, столицу империи. Встречи с Дагмаром Флегонтом я не боялась. За это стоит сказать спасибо Илоне и её прощальному подарку. Кулон я никогда не снимала. Небольшой кусочек серебра в форме переплетенного клубка змей грел сердце и приносил хоть какое-то спокойствие. — Никогда не трогай и не снимай его, — велела в последнюю встречу Илона, — и никто его не заметит. Снять его можешь только ты. Это кулон Архелии, богини смерти, и он защитит тебя от насильственной гибели, будь то ранение, отравление или что-то еще. Я привезла его с Эрибеи, и по традиции его носит самый нуждающийся член семьи. Когда-то только он уберёг меня от гибели во время захвата Каринтии Вормэссом. Теперь он спасет тебя. Как же она была права — этот кулон еще не раз может защитить меня. Хотя неизвестно, какие зверства задумал император. Несмотря на удушливую духоту, Стааб радовал глаз плодородными землями: засеянные поля, густые леса вдоль реки… Мне казалось, при такой погоде все иссыхает и превращается в пустыню, но, похоже, я просто привыкла к северному холоду — стаабцы и даже их адмирал чувствовали себя вполне комфортно. Мы приближались к Иксиону. Корабль медленно подплыл к причалу, и моряки начали разгружать вещи. Стаабский адмирал лично пришел в мою каюту и, изобразив шутовской поклон, указал на дверь. — А вещи? — спросила я хрипло из-за непривычки: до этого молчание соблюдалось почти все плавание. — Их привезут, миледи, — почему-то «миледи» звучало крайне издевательски из его уст, — к тому же, ваши платья непригодны для жизни в Стаабе. Истинная правда. Плотная материя и спасающие от холода меховые оторочки здесь выглядели нелепо. Это я поняла, пока Лаум Бат (я все-таки вспомнила его имя) вел меня по городу в сопровождении шести стражников. Женщины носили легкие, иногда даже полупрозрачные ткани, не скрывающие изгибов фигуры. В Стаабе демонстрировали красоту женского тела и ничуть не стеснялись этого. Изабель здесь бы понравилось. Хорошо, что она осталась в Каринтии. После утомительного плавания и непрекращающегося страха за будущее я честно ожидала по прибытии в Стааб оказаться в темнице или хотя бы в надежно охраняемой башне. Но нет, Лаум Бат привел меня в замок и отдал в руки высокой худой женщины, представившейся фрейлиной Её Императорского Величества. Конечно, стражники пошли со мной, но без контроля грубоватого адмирала я чувствовала себя спокойнее. Фрейлина… боги, опять забыла имя! Что это — особенность беременности или усталость после долгого путешествия? В общем, фрейлина привела меня в очень комфортные покои, состоящие из трех комнат, и приказала служанкам помочь принять ванную. На этот раз я не возражала против посторонних людей. Ради теплой ванны и возможности избавиться от соли, которая, казалось, въелась в кожу, можно их и потерпеть! Потом мне принесли обед, и я окончательно успокоилась, почувствовала себя уверенно. Все, сытая и чистая, я готова к подвигам. Даже ко встрече с императором Флегонтом. Мне принесли наряд. Не мой. Видимо, где-то нашли. Нижнее платье из атласа нежно-розового цвета струилось вниз, не обтягивая фигуру, но и не превращаясь в балахон. Полупрозрачная органза поверх него была синего цвета, и вместе это смотрелось очень красиво. Талию охватывал широкий пояс с белой вышивкой в форме цветов. Он не стягивал, но умело прятал порядком выступивший вперед живот. Хотя, конечно, любой наблюдательный взгляд заметит мое положение даже в этом платье. — Его Императорское Величество ждет вас в тронном зале, — громко объявила вошедшая в спальню фрейлина, когда одна из служанок уже заканчивала прическу. Я посмотрела в зеркало в глубоко вдохнула. Ты справишься, Кассандра. Дагмар Флегонт, каким бы могущественным ни был, все равно обычный смертный. *** Высокие светлые двери, ведущие в тронный зал, были широко распахнуты и словно ожидали очередную жертву — меня. Оставалось сделать лишь шаг, и меня смогут увидеть все находящиеся в тронном зале. Один шаг до встречи с императором. Внезапно начали подгибаться ноги, и я лишь чудом удержалась. Пошатнулась, но это заметили только сопровождающие гвардейцы. Мне бы очень хотелось, чтобы ребенок внутри толкнулся, поддерживая, вот только в пять с половиной месяцев, наверное, еще рано. Остается надеяться лишь на себя. Глубоко вздохнув, будто перед казнью, я высоко подняла голову и сделала шаг вперед. В огромном тронном зале с настежь открытыми окнами собрался, кажется, весь императорский дворец. Женщины в легких струящихся платьях, мужчины в камзолах из тонкого шелка… Все они были повернуты в сторону возвышения и сидящего на троне мужчины. Но все начали оборачиваться в мою сторону, хотя я никак не выдала себя. Сотня, если не тысяча, взглядов, направленных на меня. Раньше столько незнакомцев могли смутить, но после восшествия на трон я стала воспринимать этот факт абсолютно спокойно. Я шла вдоль рядов медленно, сохраняя внешнюю непоколебимость. Ладонь тянулась прикрыть живот в защитном жесте, и приходилось прилагать усилия, чтобы оставить руки спокойными. Люди заинтересованно перешептывались, без стеснения разглядывая меня. Похоже, они уже знали имя гостьи. Когда до ступеней, ведущим к трону, оставался метр, я остановилась. Не стала подниматься по ступеням, чтобы продемонстрировать равное с императором положение. Но кланяться, как положено, не собиралась. Молча смотрела на него снизу вверх. Император тоже молчал. Тонко улыбался, и зубы поблескивали в темной бородке. Он внимательно изучал меня, и я отвечала ему тем же. Мужчине можно было дать лет сорок или чуть больше. Высокий, это было видно даже в сидячем положении. В черных волосах серебрилась седина, в уголках темных глаз была заметна паутинка морщин. Первое впечатление он произвел довольно приятное… конечно, если не вспоминать о его деяниях. — Ко двору Его Императорского Величества прибыла леди Кассандра Ги Агенор, правительница Агенории, города в Свободных землях, и вожак агенорских волков! — громко провозгласил церемониймейстер через какое-то время. Император устроился поудобнее, вальяжно откинувшись назад и уперев подбородок в кулак. Он продолжал молчать. Начинать разговор первая я не собиралась. Почему-то казалось, что так я поддамся ему, покажу свою неуверенность. Ситуацию разрешила молодая девушка, сидевшая на соседнем сидении — не то чтобы на троне, скорее на излишне украшенном кресле. Видимо, жена императора. Что ж, отличие в их сидениях ясно показывало отношение Дагмара Флегонта к жене и её месту. — Мы рады видеть вас в Иксионе, — мягко начала она, улыбаясь. — Надеюсь, путешествие было не слишком утомительным? Нехотя переведя взгляд на девушку, я натянуто улыбнулась в ответ: — Плавание прошло спокойно. Благодарю, Ваше Величество. — Ваше Императорское Величество, — поправил Дагмар Флегонт. Низкий голос эхом прошелся по переполненному залу. — А еще вы не поклонились, леди Агенор. Или забыли азы этикета? Без страха встретив взгляд Дагмара, я твердо произнесла: — Я прекрасно помню этикет, Ваше Величество, согласно которому лица, равные по статусу и положению, могут не кланяться друг другу, достаточно лишь склонить голову. Вы — правитель своего государства, я — своего. Мы равны. А насчет добавления к вашему титулу слова «император»… Не все государства признали легитимность ваших новых территорий, так что не стоит кичиться полуофициальным титулом. Легкая улыбка мигом слетела с лица императора. Его жена удивленно расширила глаза и с тревогой взглянула на него. — Вышли все! — рявкнул он, и тронный зал стал постепенно пустеть. Все это время он буравил меня взглядом. Когда остались мы втроем, не считая застывшей стражи, император поднялся с трона и начал медленно спускаться с возвышения. Мы оказались на одном уровне, но все равно мне пришлось поднять голову, чтобы посмотреть на него. Дагмар прошелся взглядом по моему лицу и прищурился: — Такая дерзкая, такая дикая… Теперь понятно, почему Катрей обратил на тебя внимание. Такую хочется приручить. — Он не приручал меня, — возразила я, впиваясь ногтями в ладони, и с намеком повторила: — Ваше Величество. Император усмехнулся, хоть глаза его вспыхнули. — Ты позволишь? — спросил он, на самом деле не ожидая отказа. Зачарованно глядя в его глаза, я и не заметила, как император опустил руку на мой живот. Это прикосновение заставило меня содрогнуться, что не осталось незамеченным. — Истинное чудо, — прошептал он. Горячая ладонь обжигала сквозь платье. — Лаум рассказал о беременности. Нет сомнений, что ребенок Катрея. — Неужели? — процедила я, сдерживая порыв отодвинуться. — Он не подпустил бы к тебе другого мужчину, — усмехнулся император. — Я слышал о дампирах, но не верил, что люди с двойственной магией все еще рождаются. Шанс один на миллион. Он неохотно убрал руку, отчего я не сдержала вздоха облегчения. Кривая усмешка исказила черты мужчины. — Ты остаешься здесь, пока я этого хочу, — сказал он, шагнув вперед, еще ближе. — Так что в твоих же интересах выражать мне почтение. Сегодня я прощаю твою дерзость ввиду усталости после долгой дороги, а после пощады не будет. Император отошел и, протянув руку жене, повел её к дверям, оставив меня за спиной. — Наедине можешь называть меня Дагмаром, Кассандра, — бросил он. — Устраивайся в покоях, привыкай к страже рядом с собой. Ты гостья, пока не захочешь иного. И добро пожаловать в Иксион. Двери оглушительно хлопнули, заставив меня вздрогнуть. Я судорожно выдохнула, прижав дрожащие ладони к животу. Невидимый кулон успокаивающе холодил кожу. Кажется, я здесь надолго. Остается только ждать Катрея, пробовать снять браслеты… И пытаться найти слабое место Дагмара Флегонта.

***

Катрей смутно запомнил встречу с правительницей Салема. В памяти запечатлелся лишь темный взгляд леди Стерн. Она оставалась собранной во время всей встречи, и о присоединении города к будущему государству Катрея сообщила спокойно. До сих пор сохранявшая нейтралитет, Верховная ведьма объяснила свое решение безвыходным положением. — Королевство твоей мечты появится, это непреложный факт, — сказала она Катрею, — и какую роль будет играть Салем — зависит от моего решения. Я выбираю правильный путь. Откровенно говоря, Катрею было плевать. Он мог бы сравнять Салем с землей или оставить нетронутым — какая разница? Это неважно, пока он не узнает, что случилось с Кассандрой. Катрей сходил с ума от неизвестности. Практически перестал есть, а засыпал лишь ради того, чтобы увидеть Кассандру во сне. Липкий страх опутывал невидимой паутиной все тело, не давая глубоко вдохнуть. Он забыл, каково это — беспокоиться за кого-либо. Все его близкие были могущественны и способны защитить себя. Даже то, что произошло с Изабель, Катрей воспринял спокойнее. Тогда он находился в глубокой депрессии, больше похожей на внутреннее онемение. Сейчас же он ощущал мир и собственные чувства весьма остро. Кассандра пробудила его к жизни, она же и забрала её. Катрей сгорал от страха за его волчицу и ребенка. Где-то глубоко внутри начинало разгораться пламя неудержимой ярости — и последними остатками разума Катрей понимал, что эта ярость может всколыхнуть весь континент. На второй день нахождения в Салеме, перед открытием бала в честь их союза, к Катрею в покои пришла Архелия. Она постаралась успокоить его, убедить, что Кассандре ничего не угрожает. — Она обладает уникальной магией и силой волчицы. Кассандра справится, — уверенно произнесла Хель. Катрей не смог сдержать вспышки злости, но постарался направить её в сторону: вазу он кинул в стену, а не в нежеланную гостью. — Она не станет рисковать! — рявкнул Катрей и рухнул в кресло — силы мгновенно покинули его. Прикрыв глаза, он с горечью повторил: — Она не станет сопротивляться и не попытается сбежать. Хель, ничуть не испуганная порывом Катрея, присела в соседнее кресло и сочувствующе спросила: — Почему ты так уверен? Катрей печально посмотрел на неё и шепотом признался: — Кассандра не будет рисковать жизнью нашего ребенка. Архелия тихо ахнула и прикрыла рот рукой. Глаза её наполнились слезами, которые тут же покатились по щекам. — Мы сделаем все, чтобы обнаружить её, — пообещала Хель. — Но не думаешь ли ты, что кому-нибудь из нас нужно отправиться в Серрат за артефактом? — Копье — самое страшное оружие, оно может уничтожить весь континент. Я стану использовать его только в крайнем случае. Пока есть шанс, будем все делать сами. Архелия поспешно стерла слезы и, сурово поджав губы, решительно кивнула: — Я подумаю, что можно сделать. Поищу заклинания в салемской библиотеке. Если что, леди Стерн нам поможет. Той же ночью ему приснилась Кассандра. Рассказала, что под надзором стаабского адмирала плывет на юг — видимо, в сторону Иксиона. Показала браслеты, которые проявились даже во сне. С тех пор Катрей почти каждую ночь тянулся к Кассандре, и она откликалась. Ему понадобилась вся сила воли, чтобы сдержать страх, бессильную ярость и успокоить её. Кассандре в её положении требовались поддержка и уверенность, Катрей старался дать ей это. Однажды, когда он уже выдвинулся из Салема в сторону Аскитреи, во сне они с Кассандрой гуляли по Брейгельскому рынку. Прилавки ломились от самых разных товаров, вот только ни торговцев, ни покупателей не было. Рынок пустовал, и они находились здесь вдвоем. — Я рассказал о твоей беременности Архелии и остальным, — неохотно прервал тишину Катрей. Кассандра положила свободную руку (одну руку не отпускал Катрей, радуясь иллюзорному чувству близости) на округлившийся живот и улыбнулась. — Как они отреагировали? — полюбопытствовала она. — Обрадовались, — сказал полуправду Катрей. Не говорить же, что Эдгар расколошматил свой шатер, Архелия не отрывалась от книг, взятых в салемской библиотеке, а Радаман постоянно предлагал планы по вызволению Кассандры из плена. — Хель и Радаман постоянно спорят, как можно назвать ребенка. — А ничего, что решать должны мы с тобой? — рассмеялась Кассандра, боком прижимаясь к нему. В груди разлилось тепло, временно успокоившее пожар злости. — Это не мешает им вести активные споры, — хмыкнул Катрей. — Архелия уверена, что родится девочка. И назвать её стоит с каким-то особым значением. К примеру, Велия. С древнего языка это переводится как «бесценная». — А Радаман? Катрей остановился около прилавка с деревянными фигурками ручной работы и взял в руку небольшую лошадку. — Когда Радаман был человеком и собирался заводить семью, он хотел назвать сына Рейном, — сказал Катрей. — Судьба его повернула в другом направлении, и он предлагает это имя для нашего ребенка, будь то девочка или мальчик. — Рейн… Какое дурацкое имя для мальчика! — хмыкнула Кассандра. — Хотя в женском роде звучит красиво — Рейна. Мне нравится. Кассандра улыбнулась ему, и эта улыбка осветила последние трудные дни Катрея. Он отчаянно желал прикоснуться к округлившемуся животу и одновременно боялся этого. Наверное, глупо, но ему казалось, что это все иллюзия, которая тут же рассыплется. — Все будет хорошо, Кассандра, — вдруг он сказал. — Ты же знаешь это? Девушка легонько улыбнулась, не прекращая разглядывать фигурки. — Если бы ты не появлялся рядом каждую ночь, я бы сошла с ума, — тихо призналась она. — Мне страшно, Катрей. Император меня пугает. — Все будет хорошо, — уверенно повторил Катрей, совсем не чувствуя этой уверенности. — Ты позволишь?.. Кассандра вздрогнула и испуганно на него посмотрела, но разрешила прикоснуться к животу. Точнее, всего лишь потянуться. Едва Катрей почувствовал тепло под своей ладонью, как сон рассеялся, оставив после себя легкий привкус горечи. Иногда Аскитрею называли Озёрным городом из-за того, что рядом находилось широкое и глубокое озеро. Чуть волнующаяся из-за ветра вода искаженно отражала высокие башни и крепостную стену, делая их массивнее, чем они есть на самом деле. Еще на подходе посланник Аскитреи нагнал их, чтобы в самых грубых и презрительных словах передать отказ тамошнего правителя. На самом деле, гонец плюнул под ноги Катрея и назвал его мерзким выродком тьмы. Честно говоря, вампир, поглощенный своими переживаниями, даже не обратил бы внимания, вот только Эдгар оскорбился вместо него и мгновенно пронзил слабоумного храбреца мечом. — Отвезите это аскитрейскому лорду, — резко бросил он, брезгливо вытирая от крови лезвие о бездыханное тело. — Пусть будет вместо нашего ответа. Этот случай пробудил Катрея. Он активно проверял состояние войска, вступал в жаркие споры с Эдгаром, Агваресом и Ренаром по поводу стратегии и планировал освобождение Кассандры. В первую очередь он написал Дагмару Флегонту письмо с подробными описаниями того, что он сделает, если Кассандре будет причинен вред. Между строк проскользнул намек-угроза по поводу артефакта, надежно запертого в Серрате. Смертоносное копье без труда может скосить весь юг континента. Об этом знал и Катрей, и сам Дагмар. Это было первое их общение друг с другом. Раньше Катрей даже не запоминал имя стаабского императора — зачем, если он всего лишь очередная цель? Оказалось, Дагмар не так уж и слаб, как можно было подумать. Как минимум, он сумел захватить ценного заложника — и чертовы боги улыбнулись ему, вместе с любовницей Катрея отдав его наследника. Войско оказалось в пять раз больше, чем сам город. Наверное, с самых высоких башен Аскитреи могло показаться, что крепостные стены окружило темное облако. Везде царила напряженная атмосфера — и среди захватчиков, и среди аскитрейцев. Войско готовилось к штурму и жестокому кровопролитию, и Катрей вместе с ним. Но никто не мог и представить, как сильно боги все извратят. Наступление начали с рассветом. Катрей находился в арьергарде, доверив движение армии Эдгару. Сам он цепко следил за передвижением воинов, выискивая погрешности. Впрочем, их не было — Эдгар не зря считался опытным полководцем. Жаль только, что, увлекаясь, он иногда забывал об осмотрительности. А еще Катрея очень интересовало, почему разведчики пропустили движение войск Стааба с юга. Стаабцы напали с тыла, в самое слабое место. Катрей оказался в эпицентре сражения за какие-то доли секунды. Его это не испугало и не удивило — лишь чуточку разозлило. Он спрыгнул с перепуганной лошади, которую тут же случайно зарезали мечом — жалобно хрипя и брызгая на окружающих красной кровью, она повалилась на бок и испустила дух. Катрей передвигался быстрее, чем обычный человек, убивая противников, когда мечом, а когда своими клыками. Рот его наполнился вкусом крови с примесью страха, и он пробудил в вампире дремавшего хищника. Он не сражался, он охотился. Такой энтузиазм восстановил дух ошеломленных воинов, и вскоре они последовали примеру своего предводителя. Стаабцы разительно отличались: нижняя часть лица не была окрашена красным. Катрей и его воины наслаждались каждым мгновением, упиваясь собственным могуществом и силой. И так он допустил ту же ошибку, что и Эдгар. Когда Катрей пришел в себя, пробуждаясь от кровавого дурмана, стаабская армия перебила примерно половину его воинов. Сердце Катрея упало вниз, и он с ужасом осознал, что слишком привык к своему могуществу: по данным разведки, стаабская армия не превышала армию объединенных под его руководством Свободных земель. Дезинформация. Среди шпионов Исмара, которых он оставил вместо себя, оказался двойной агент. Катрей отослал дампира, чтобы обеспечить безопасность Кассандры, тем самым совершив еще одну глупость. — Отступаем! — заорал он оставшимся воинам. — Уходим! Быстро! Отступаем! Его крик подхватили другие командующие — окровавленные, уставшие, и в итоге слова об отступлении долетели до каждого. Катрей побежал прочь, показывая дорогу своим воинам. Им приходилось отбиваться, в основном защищаться, а не нападать. Катрей бежал и, казалось, полыхал бешенством, потому что это был момент его позора. Впервые в истории армия Катрея Аминтора унизительно сбегала с поля боя. Остатки войска отступили не к Салему, а в противоположную сторону, на юго-восток. Сначала Катрей думал двигаться в сторону Лерны, чтобы найти там союзников, но потом вспомнил о последнем письме Исмара и отправился к Ревирии. Отступлением командовали Радаман и Архелия: первый вел нестройное войско в нужном направлении, а вторая тщательно следила за состоянием припасов, лошадей и за лечением людей. Катрей шел в конце войска, удостоверяясь в том, что их никто не догоняет. От врагов оторвались уже в сумерках. Смертельно уставшие, давно отупевшие от постоянного страха, воины смотрели на окружающий лес пустыми глазами. Хель и её помощники, жрецы бога врачевания, добровольцы среди женщин и юные оруженосцы, метались между ними. Они ухаживали за ранами, помогали, кому нужно, приносили еды и воды. Катрей смотрел на все это холодным взглядом, но внутри полыхал жарче солнца. Эдгара он не видел. В последний раз его меч мелькнул у ворот Аскитреи, а потом с тыла напал Стааб, и Катрей отвлекся. Эдгар пропал, но князь не переживал по этому поводу — не в первый и не в последний раз. Как и предполагалось, Катрей был прав. Эдгар появился после полуночи. Полностью испачканный кровью и грязью, он казался каким-то монстром, посланным на землю самыми темными богами. Может быть, он тоже устал, но был чертовски доволен. Скинув какого-то парня со своего плеча, Эдгар размял спину и широко улыбнулся Катрею. В свете костра эта улыбка казалась безумной. — Где ты шлялся?! — проворчал Катрей, хлопнув Эдгара по плечу. — Хель, наверное, уже с ума сходит. Может быть, глубоко в душе. На самом деле сейчас она являла собой образец спокойствия и уверенности. — Может быть, мы проиграли это сражение, но зато получили утешительный приз, — хмыкнул Эдгар и пнул лежащего спутника. Тот гулко застонал, но подниматься не спешил. Катрей сначала решил, что это кто-то из его войска, но пинок заставил его присмотреться внимательней. Тщедушный молодой паренек лет восемнадцати, не больше. Волосы темные, курчавые, кожа смуглая, это видно даже через налет грязи. Черные глаза, такие обычно бывают у уроженцев юга. — Этот болван надел позолоченные доспехи, — Эдгар поставил ногу на грудь паренька, защищенную латами некогда золотистого цвета, — и шлем, украшенный небольшой короной. Нет, ну что за идиоты так наряжаются на сражение? Это же великолепная мишень! — Хочешь, сказать, это кто-то из правящей семьи? — уточнил Катрей, еще более внимательно рассматривая съежившегося паренька. — Аскитреец? Или из Альенды? Эдгар зловеще расхохотался и шутливо поклонился парню. — Позвольте представить князя Катрея, Ваше Высочество. Князь, счастлив познакомить вас с наследным принцем Стаабской империи. Паренек с трудом сел, упираясь ладонями в сырую землю. — Марк Флегонт, сын Дагмара Флегонта, — тяжело дыша и морщась от боли, слабо проговорил он, — к вашим услугам, князь. Шатер Катрея как раз к этому времени собрали, и он втолкнул туда Марка, не слишком опасаясь травмировать его. Паренек вел себя на удивление спокойно, хотя источал страх, вкус которого известен каждому хищнику. Вместе с Катреем в шатер вошел Радаман и Агварес. Эдгар пошел обрадовать Хель своим появлением, так что на некоторое время о них можно было забыть. В свете ярких магических светильников Марк казался более юным, чем был на самом деле. Катрей с силой усадил его на стул посреди шатра, а сам присел на корточки рядом. — Что меня останавливает от твоего убийства? — прорычал Катрей, не скрывая свое внутреннее чудовище. Марк похолодел и с трудом сглотнул. Катрей не мог не признать, что даже сейчас, лицом к лицу с самым страшным монстром, которым, должно быть, его пугали по ночам, Марк повел себя достойно. — Надо полагать, я ценный заложник, — осторожно улыбнулся он. — О да, парень, ты чертовски прав, — глухо произнес Агварес, скрестив руки на груди. Он сурово смотрел сверху вниз на Марка. — Мы обменяем тебя на Кассандру. Если умрет она — умрешь и ты. — Кто такая Кассандра? — удивился Марк. Радаман и Катрей переглянулись. Если он выдвинулся вместе с войском из Иксиона пару недель назад, то, должно быть, пропустил прибытие Кассандры ко двору. — Так император захватил кого-то из ваших близких? — догадался Марк. На его лице под усталостью и брезгливостью проступило сочувствие. Сочувствие — от наследника Дагмара Флегонта? — Почему ты зовешь отца императором? — Радаман моментально уловил оговорку Марка. Тот вздохнул и, раздраженно потерев лоб, сказал: — Послушайте, день был очень тяжелым, может быть, поговорим об этом… Осекся Марк сразу же, как посмотрел в лицо Катрея, а потом, опять вздохнув, начал говорить: — Император терпит меня, потому что я его единственный сын. На самом деле он считает меня безвольным слабаком. Если Росета или Делия родит ему сына, то он сразу же избавится от меня. Даже Катрея удивило, насколько спокойно, без обиды или горечи, говорил Марк. Он давно принял этот факт и не пытался тешить себя ложными надеждами. — Делия Альендская — молодая супруга Дагмара, об этом я знаю, — кивнул Радаман, шагнув ближе. — Но кто такая Росета? — Его наложница, — пожал плечами Марк и тут же поморщился от боли. — Она вот-вот должна родить. Будет мальчик — мои дни сочтены. Как и дни Делии. Если же будет девочка, то император дождется наследника от Делии, а потом уберет её. Все, что ему нужно — нормальный, по его мнению, наследник. Радаман тут же нашел возможность перетянуть ценного заложника на их сторону. Он взял стул, поставил его напротив Марка и присел, оказавшись на одном уровне. Катрей шагнул назад, позволяя Радаману стать ведущим. — Почему ты так спокойно относишься к этому? — смягчив голос, удивился Радаман. Роль сочувствующего собеседника давалась ему превосходно. — С детства я чувствовал его ненависть и уже привык к ней. Уверен, император отправил меня с войском лишь для того, чтобы побыстрее избавиться. Радаман пораженно покачал головой и проговорил: — Неужели ты не хочешь занять трон, который принадлежит тебе по праву рождения? Марк сухо рассмеялся и покачал головой. — Мне никогда не победить императора. Катрей хищно прищурил глаза, но промолчал. Радаман лучше него убедит Марка сотрудничать. — Скажи мне, Марк Флегонт, тогда зачем ты нам нужен? — без видимой угрозы спросил Радаман, подаваясь вперед. — Вряд ли Дагмар захочет обменять заложницу на нелюбимого сына. — Император согласится на обмен, чтобы лично удостовериться в моей смерти. У Катрея мелькнула идея — настолько рискованная и безумная, что он ту же вдохновился ею. Здесь понадобятся Архелия, магия и немного крови Марка. — Ты заключишь с нами договор как наследный принц, — прервал Радамана Катрей, решив действовать жестче и быстрее. — Объявишь о мире сразу же после смерти Дагмара и собственного восхождения на престол. И отдашь мне все артефакты, которые украл твой отец. Марк посмотрел на Катрея и тяжело сглотнул. Глаза его расширились. — Что нужно делать? — тихо спросил он. Катрей подошел к Радаману, положив руку на его плечо, и жестко усмехнулся Марку. — Наложница императора родит мертвого ребенка. Наш кровный маг об этом позаботится, но для этого нужно немного твоей крови. Когда Кассандра будет у нас, ты должен найти отца и убедить его в том, что знаешь нечто полезное о наших замыслах. На некоторое время ты станешь слишком ценным, чтобы тебя убивать. Дашь Дагмару неверную информацию, а потом скроешься где-нибудь в Стаабе до самой его смерти. Марк нахмурился, осмысливая услышанное. Он был слишком молодым для решений, которые способны повлиять на будущее всей страны. Катрей прекрасно понимал это, но выбора не было. Кому-то, а особенно наследникам короны, приходится взрослеть очень рано. — Я готов, — согласился Марк. — Но ты дашь кровную клятву, — встрял до этого молчавший Агварес. — Если нарушишь условия договора, то умрешь в страшных мучениях: кровь превратится в кислоту, разъедающую тебя изнутри, и кожа твоя расплавится. Я видел такую картину, поверь, это ужасно. Марк прикрыл глаза, глубоко вдыхая, а потом решительно кивнул, устремляя искренний взгляд на Катрея. — Когда я стану правителем Стааба, то сделаю все, чтобы примирить страны. Катрею понравилась формулировка: не «если», а «когда». *** Удивительно, но меня и правда не держали взаперти. По первому же требованию гвардейцы показали дорогу в сад и деликатно отошли, но не выпуская меня из поля зрения. Не знаю, чего хотел император, однако принимал он меня как почетного гостя, а не как пленницу. Несколько дней я провела в покоях, опасаясь наткнуться на Дагмара. При одной мысли об очередной встрече с ним руки начинали дрожать. Поэтому я почти постоянно сидела в кресле и, поглаживая живот руками, убеждала нерожденного малыша в своей любви. Близился срок, и я неистово молилась всем богам, чтобы ребенок родился не в Стаабе, где император может сделать с ним что угодно. По ночам снились кровавые кошмары, после которых успокаивал лишь разговор с Катреем. Сама делать ничего не могла. Браслеты, блокирующие магию, все еще сковывали меня — но едва ли сильнее, чем мой собственный страх. Если бы я несла ответственность только за свою жизнь, то, не задумываясь, сбежала бы, наплевав на опасность. Но от меня зависела еще одна судьба. Так что я сидела в своей золотой клетке, надеясь на Катрея. В какой-то из дней ко мне пришла полная женщина в сером балахоне, похожий на те, что носили лекари, и статная женщина, которая, высокомерно посмотрев на меня, бросила: — Её Императорское Величество беспокоится о вашем состоянии, поэтому прислала повитуху. После осмотра вы приглашены на прогулку. — Иди уже, иди, — проворчала повитуха, ничуть не опасаясь недовольного взгляда. Мягко улыбнувшись мне, она сказала: — Не беспокойтесь, миледи, я еще наследного принца выхаживала, так что опыт есть. Её выражение лица и тон голоса располагали, и я не стала отказываться от осмотра. Меня и правда беспокоило состояние, но просить о помощи не хотелось. — Все у вас хорошо, миледи, — удовлетворенно кивнула она. — Малыш развивается, как и нужно на вашем сроке. Думаю, роды начнутся через семь-восемь недель. — Вы можете определить дату родов? — немного удивилась я, поправляя платье. — А… пол определить сумеете? Повитуха тепло улыбнулась и потрепала меня по плечу. — У вас родится крепкий и сильный мальчик, миледи. Примите мои поздравления. Я неуверенно улыбнулась в ответ и прикусила губу. Мальчик! Вот Катрей обрадуется, когда узнает! Впрочем, уверена, он был бы счастлив, даже будь это девочка. Радостная новость помогла собраться с силами, так что я спокойно шла на встречу с королевой… хотя, наверное, она называет себя императрицей. Делия Альендская ждала меня в саду, прямо около декоративных ворот из цветущего плюща. Она вежливо улыбнулась мне и кивнула головой, не пытаясь, в отличие от своего мужа, заставить меня кланяться. — Благодарю, что вы вышли со мной на прогулку, леди Агенор. В последнее время вы ведете весьма отшельнический образ жизни. Я его начала вести, как только приплыла в Стааб. По вине её мужа. Но этого говорить, конечно, не следовало, поэтому я пожала плечами и приноровилась к неторопливому шагу Делии. Стража и стайка её фрейлин остались позади, создавая иллюзию уединенности. — Каким вы находите Иксион, леди Агенор? — поинтересовалась Делия. Почему-то только сейчас я обратила внимание, что огненно-рыжие волосы она оставила распущенными, хотя положение королевы обязывало собирать их в замысловатые прически. Даже Каролина соблюдала это правило. Конечно, пока не красила их в красный. — Здесь очень жарко, — призналась я, чувствуя, как по виску стекает капелька пота. — Но про сам Иксион я ничего не могу сказать, так как сразу с порта отправилась во дворец. — Что ж, это досадное упущение, — вздохнула Делия и улыбнулась мне. — Предлагаю завтра же его исправить! Что? Она предлагает выйти за пределы дворца? Сомневаюсь, что Дагмар допустит, чтобы я оказалась в переполненном людьми месте! Оттуда же легко сбежать из-под носа у гвардейцев! — Сомневаюсь, что ваш муж… — осторожно начала я, но Делия меня перебила: — Мой муж сам предложил это. Он любит Иксион и хочет, чтобы вы познакомились с ним. Мы остановились около живописного фонтана. Мимо проходили люди, спешно кланяясь своей императрице и уходя подальше, но Делия не обращала на них внимания. Она засмотрелась на статую милой девушки, сидящей на огромной ракушке. — Эту девушку скульптор лепил с меня, — вдруг произнесла Делия. — Для волос он хотел добавить красного камня, который добывается в Лерне. Камень прибыл через несколько недель после заказа, но талантливый юноша был уже мертв. — Как печально, — с сожалением отозвалась я. — Уверена, красные волосы могли бы смотреться красиво. — Да, наверное… — задумчиво кивнула она. — Жаль только, что ни один скульптор не берется доделать его работу. Все боятся такой же ужасной смерти, к которой Дагмар приговорил того юношу. Я с трудом сглотнула. М-да, разговор пошел не в ту сторону. — Я… сожалею. — Не стоит. Дагмар был в своем праве — глупый скульптор посмел влюбиться в меня. — Неужели Его Величество так сильно вас любит? Делия рассмеялась, как будто я сказала ей очень смешную шутку. Причем смех был искренним, без ноток истерики или страха. И глаза её оставались сухими — она не жалела ни себя, ни погибшего юношу. — Он не любит меня и никогда не любил. Это династический брак: моему родному городу требовалась поддержка Стааба, а Дагмару — молодая жена, способная выносить здорового наследника. — Наклонившись ко мне, Делия доверительно сообщила: — Он на этом помешан. Марк его не устраивает, хотя, как по мне, это довольно перспективный юноша. Первая жена Дагмара умерла при родах Марка, вторая за десять лет брака не смогла даже зачать и была сослана в храм Архелии, и вот теперь моя очередь. — Это… это ужасно, — выдавила я. Делия фыркнула и заметила: — Меня это ни капли не беспокоит! Я делаю все, чтобы родить будущего императора — это ведь такая честь! Жаль только, что Дагмар решил подстраховаться и завел эту никчемную наложницу! — Мы пошли дальше, прогуливаясь вдоль фонтана, и она продолжила делиться секретами: — Росета родила мальчика пару недель назад. Как говорят повитухи, это очень здоровый ребенок — к сожалению, смерть ему не грозит. Так что если я вскоре не рожу наследника, Дагмар сделает этого ублюдка наследником! Лицо её на мгновение исказилось, превратившись в оскал. Да уж, императрица под стать императору. Милый облик и лучезарная улыбка ненадолго скрыли истинный лик Делии. — Впрочем, это уже наши семейные дрязги, — весело рассмеялась она и взяла меня под руку. Свободную ладонь она бесцеремонно положила на живот: — Надеюсь, у меня скоро будет такой же! Завтра придется отказаться от прогулки верхом и отдать приказ готовить карету. Мы же не хотим, чтобы ребенок родился раньше срока!