Мой личный демон

NOCTURNAL BLOODLUST - Pulse Monolith - Dance Macabre

      Куина отстраняется, виновато улыбаясь. А я, на всякий случай, дёргаю руками, проверяя уж не сон ли это – металлические браслеты больно врезаются в нежную кожу запястий и не спешат исчезать. Вновь поднимаю взгляд на Куина, он же и вовсе встаёт с места, спешно обследуя кухонные шкафы на наличие чего-то. - Куина, что ты делаешь? – шепчу, и сердце стучит учащённо отнюдь не от возбуждения. - Ищу верёвку, - отвечает совсем не то, что я желал бы услышать, а после, нервно смеётся, бросая взгляд на меня. – Не хочу, чтобы ты вновь геройствовал. - То есть… - Нормальные люди, видя обильное количество крови и слыша крики, спешат покинуть странное место, а не броситься к источнику всего вышесказанного на помощь, - хлопок, ещё один, - да куда же я её дел… - Я ведь был пьян тогда. Куина, прекрати, я правда не полезу в этот раз. Просто дай мне увидеть это, и я отстану, - смотрю на него жалобно, а потом на часы. Пятнадцать минут до полуночи. - Отстанешь… Ну так я тебе и поверил! Пойми, это для твоего же блага… - Всё твоё «для блага» доведёт меня до нервного срыва! – замирает от моего крика, прекращая поиски на какое-то время, и понимает свою обречённость в этой ситуации. - И остаться на кухне мне тебя тоже бесполезно просить? – спрашивает, смотря на меня с надеждой и, наверное, уже жалеет, что затеял всё это. Ведь он мог бы и дальше прятаться и скрываться, легко обводя меня вокруг пальца, но он так не сделал. Он. Позволил. Стать к нему. Ближе. - Позволь мне видеть всё, до конца. Я хочу доверять тебе, - он вздрагивает после заключительной фразы, и поднимает на меня слегка удивлённый взгляд. Я и сам удивлён не меньше, но я и правда не хочу, чтобы он отдалялся от меня, даже теперь, когда между нами открылась слишком странная разница, которая куда серьёзней, пресловутых разниц вроде возраста, статуса в обществе, материальной обеспеченности и прочего-прочего-прочего… такого глупого, по сути!       Бредёт в сторону коридора, а Мока-тян, даже и не думает следовать за ним, оставаясь на облюбованном стуле и показательно намывая переднюю лапку. Я же, плетусь следом за ним, глупо позвякивая наручниками и всё ещё недоумевая, как их снять. Куина уже скрылся в ванной, но стоит мне потянуться к ручке, как дверь распахивается, едва не сбивая меня с ног. Гитарист сам налетает на меня, прижимая к стене всем телом. Далее следует легкий поцелуй в скулу, но в этот раз он даже не скрывает, что всё это лишь игра. Щелчок. Ещё один. И теперь цепочка меж моих рук незамысловато прикована вторыми наручниками к внушительному железному кольцу, вбитому в стену. Смешно, но раньше я не заметил его благодаря малой частичке уюта – раньше, кольцо было предназначено для держания цветочного горшка, теперь же он ютился на тумбочке в отдалении.       Длины цепочки хватало как раз настолько, чтобы я мог сесть на пол. И хоть я пока не спешил делать этого, Куина был настойчив, утверждая, что из стоячего положения в обморок падать гораздо болезненней и опасней, хоть на этот раз в мои планы подобного не входило. Но упрямству гитариста можно было позавидовать. Ведь помимо угрозы неудачного падения, здесь была и ещё одна хитрость – дверь. То ли из-за кривизны старого дома, то ли ещё из-за чего-то, дверь в ванную закрывалась сама и чтобы не терять из виду Куина, мне приходилось придерживать её ногой, что в стоячем положении было делать жутко неудобно. - Такое ощущение, что ты уже давно всё спланировал, - отмечаю вслух свои подозрения, но он отрицательно мотает головой на это. - Импровизация для тебя одного, Бару-кун. Зря, конечно… Необдуманно. И вот чего тебе не сиделось на кухне? – невозмутимо изрекает, сидя на краю ванной и наблюдая с интересом, за моими попытками поудобнее устроиться на полу. – Попил бы чая, поиграл с Мокой-тян, а потом бы уже и смотрел сколько душе угодно, когда всё будет не так страшно. - Вот ещё, - фыркаю, и пытаюсь сдуть с глаз длинную чёлку, - ещё спорный вопрос, кто страшнее, твоя кошка или ты сам! - Но, но! Не обижай Моку, она хорошая! – привстаёт с насиженного места и помогает избавиться от волос, заводя их за ухо. И на мгновение, мы вновь оказываемся близко. Слишком. Но он сдерживается. Почти. Лишь проводит пальцем по моим губам и всё также, не поворачиваясь ко мне спиной, отступает обратно. - Зачем ты это делаешь? – продолжаю ощущать его касания, отчётливые и… нежные. - Не знаю, - признаётся, как мне кажется, честно. И на этот раз даже не пытается играть в непонимание, - мне просто так хочется, и всё. Ты забавный. - Я даже не знаю, как принимать подобное определение от демона, - съязвить до конца не получается – Куина снимает футболку, откидывая её куда-то в сторону. - Сложнее говоря, ты достаточно интересен, чтобы я повременил, и не сожрал тебя, за твоё чрезмерное самолюбие и наглость, прямо сейчас, - я бы обязательно засмеялся над его странным комплиментом, если бы в следующий миг не увидел, как Куина неестественно прогнулся назад и сжал края ванной так, что паутинка трещинок заспешила в разные стороны, нарушая безупречность белоснежной кромки.       «Уже?!» - проносится в голове, как-то панически, и только теперь я понимаю, как же Куина был прав, дёргаюсь в его сторону, когда он сползает на пол, звон металла и браслеты вновь въедаются в кожу, оставляя алые саднящие следы на ней. - Куина? – его лицо скрыто от меня волосами так, что я совсем не вижу его, но и покрывшейся испариной спины оказывается достаточно, чтобы я начал не на шутку переживать. Я не хочу, чтобы ему было больно! - Ещё одно слово и я заткну тебя кляпом, - его голос – не его, рычание преисполненное напряжением и злобой. – И не смей вопить, соседей мне перебудишь всех! - Хо… - вовремя прикусываю язык и лишь киваю в ответ. Помутнённое сознание несёт куда-то не в том направлении, я едва сдерживаю нервный смешок, прикидывая, что в запасах гитариста, наверняка, помимо кляпа и наручников, водятся плётки и ещё куда более интересные вещицы.       Морщусь от ужасного звука, когда его ногти проходятся по кафелю, норовя зацепиться за трещинки меж плиток, но этот звук ничто, по сравнению со следующим – звуком разрываемой плоти. Я слышу его, несмотря на рычание Куина, и хочется заткнуть уши, чтобы только оградиться от этого хоть немного, но тут меня ждёт ловушка – наручники. Я получаю то, чего так хотел. Но хотел ли? Вопрос спорный, теперь. Вновь поднимаю взгляд на гитариста, и уже ощущая запах крови, понимаю, что меня ждёт, и оттого не кричу, лишь сдавленно охаю, видя, как он распрямляется, оставаясь сидеть на коленях ко мне лицом, а по его бокам струятся вниз багровые полосы, марая штаны и пол вокруг. - Всё ещё в сознании, - отмечает удивлённо моё состояние, его глаза прикрыты, веки подрагивают, но он всё равно умудряется ухмыляться. – Даже не надейся на лучший обзор - не повернусь, довольствуйся тем, что…       Новая волна боли накрывает его быстрее, чем он успевает договорить, складывается пополам, и я с ужасом отмечаю, что тату крыльев словно бы ожило, оно набухает на спине тёмной шевелящейся массой и попросту рвёт собой кожу, потоки крови становятся гораздо обильнее. Наверное, я слишком впечатлительный, что хорошо подтверждает неумение смотреть ужасы, но сейчас, когда ужас творится прямо передо мной, я, кажется, начинаю чувствовать часть этой боли, что разливается по лопаткам и ниже, разрядами тока пронзая, выбивая остатки здравого смысла. Прикладываюсь спиной о стену, чтобы сбить наваждение – помогает. Но только мне. Куина же, шипит, явно сдерживаясь, чтобы не закричать в полный голос… чтобы не пугать… меня? Или соседей, о которых он так… заботится?       И всё-таки, он оказывается прав, несмотря на то что я вижу перед собой, мне хочется бежать не прочь, а к нему, зачем-то… Даже несмотря на его заметно выросшие когти, которые оставляют глубокие царапины на полу. Даже несмотря на отсвет безумия в заалевших зрачках. Он смотрит прямо мне в глаза и улыбается, а я немо кричу от его боли, когда костяные обломки, наконец, прорываются сквозь кожу. Резко, стальными шпилями пронзая уже израненную порядком спину. И первая полоса алых капель ложится на стену и душевую шторку. Но моё сознание помутняется только на второй раз, когда смесь всхлипа и влажного чавкающего звука костей, отделяющихся от плоти, дополняется нереальной картинкой растущего скелета крыльев. Они увеличиваются, двоятся, хотя… Последнее происходит только у меня в глазах. Встряхиваю головой резко, жмурюсь на мгновение, и заворожено слежу за тем, как серая громада разрастается на множество тонких, словно спицы, костей.       Тяжелый судорожный выдох. Он смотрит на меня более осмысленно, а из прокушенной губы сочится струйка крови, наверное, глупо отмечать её, когда всё тело становится одним большим кровавым месивом. Бледный, как покойник… Я всё ещё не видел его спину толком, но становится плохо только от понимания, во что она должна была превратиться после появления всего этого кошмара. Как он вообще умудряется жить при такой потере крови и оставаться в сознании, когда болевой порог пройден сотню раз? Все даже самые безумные надежды на логичное объяснение происходящего рушатся о мраморный каркас крыл, которые… шевелятся. Причём делают это, видимо, по воле Куина. - Ты всё ещё тут? – удивляется и сплёвывает кровь на пол, а я даже не знаю что страшнее – увиденное, или его невозмутимый тон сейчас. – Ну? Как ощущения? - Наверное, правильней этот вопрос задать тебе… - отвожу взгляд вниз, не выдерживая его пристального взора и натыкаюсь им на собственные руки – алые потёртости уже давно перешли в стадию легких порезов, но глупо жаловаться на эту щиплющую боль, когда сам Куина пережил куда большую. Не по-человечески большую. - На самом деле, оно того стоит, так что не переживай особо, - начинает было смеяться, но тут же вскрикивает, когда одна из костей со скрежетом проходится по кафелю. Такая наигранная мужественность и беспечность и всё это чтобы успокоить… меня? - Почему ты разрешил мне увидеть всё это? – поднимаю взгляд на него, хочется смотреть в глаза, но невольно смотрю выше. - Потому что ты этого захотел, - костяной каркас быстро затягивается мышцами, они покрываются голубоватой кожей, сквозь которую пробиваются… чёрные крошечные точки-бугорки. - О, Ками… - выдыхаю, не смея оторваться от осмотра зарастающих шрамов, когда Куина слегка поворачивается из стороны в сторону, разминая мышцы, и лишь краем глаза отмечаю, что кровавое безумие вокруг словно бы затягивается – испаряется понемногу. - Самый нелюбимый мной период превращения, - ведет крыльями, вставая, и проводит рукой по чёрному пушку, коим зарастает кожа крыльев. Я нервно хихикаю, а он бросает на меня убийственный взгляд и с его-то новым обличием, я бы не удивился, если бы этот взгляд стал убийственным в прямом смысле этого слова. - Тебе идёт, - быстро проговариваю зачем-то. Добрые слова… они всегда ведь могут выручить в непонятных ситуациях. Вот и тут. Опешив, Куина перестаёт злобно щуриться на меня и устало вздыхает, поворачиваясь к зеркалу и копаясь рядом с ним в поисках чего-то. - Крылья, может, и идут, но это тело попросту не предназначено для них, - тянется руками к спине, шипит, я не знаю, что он там делает, но уже заранее настораживаюсь. - У тебя прекрасное тело… - шепчу. - Ну, вот что это за бессмысленная оболочка? – резкий рывок, и он трясёт передо мной окровавленным, как оказывается, куском собственной кожи и, поняв причину, по которой я стремительно бледнею, ойкает и откидывает его в унитаз. – Прости… - Да… Не за что извиняться, наверное… - он выкинул кусок кожи. Всего лишь… И не важно, что его бы хватило, к примеру, на кошелёк. Да и вообще, какой к чертям кошелёк?! Что за идиотские мысли?! Это был не малых размеров кусок человеческой кожи! – Освободишь теперь? - Ну, если только не бросишься на меня с осиновым колом или распятием… - ухмыляется, почти как всегда – я стараюсь не замечать алое свечение его глаз и шиплю, когда уже знакомая мазь ложится на раны. Больно! Ужасно больно! Наверное, это достаточное оправдание, для череды непроизвольно выданных мной матов, разнёсшейся по квартире и за её пределы. - Разве… - сложно сдерживать шипение, когда он с садистским удовольствием растирает эту прохладную влагу по кровоточащим местам, - разве перечисленное не против вампиров используется? - О, какой опытный! Опять знания, полученные из фильмов? – киваю и вновь шиплю, когда браслеты расстегиваются. Причём ключа мне от них так и не довелось увидеть – замок с тихим щелчком сдаётся под напором его когтей. – Ну, да. Всё верно – это по вампирам больше. - А по вам тогда что? – запоздало прикусываю язык, понимая, что вопрос вырвался не самый корректный. Его руки – гладкие нереально – обхватывают мои кисти чуть выше порезов. - А что? Уже решил избавиться от меня? – помогает подняться с пола и идёт на кухню. Удивительно, но не сбивает ничего по пути, будто бы это не за его спиной чернеет громада крыл, перья которой, надо сказать, не прекращают расти и самые длинные, на краях, уже слегка касаются пола. - Нет… Я просто… - и бледная спина – целая и невредимая – ещё какое-то время маячит перед моим носом, пока я бреду следом за ним, не желая потерять это… это… - Да ладно тебе, - отмахивается, - я и сам не знаю как. Умру - расскажу! – ржёт, исчезая наполовину в холодильнике, а я, кажется, вновь бледнею. - Ты так просто говоришь, об этом… - как же сложно говорить со своим собеседником, когда не знаешь чего от него ждать в следующий миг! Вот и теперь, я замолкаю, уставившись на гитариста запрокинувшего голову назад и пьющего из тёмной бутылки что-то… что-то… алая капелька скользит из уголка губы до подбородка и срывается на грудь. – Куина? – настороженно. - Что? – отрывается от горлышка и поворачивается ко мне, так и не дошедшему хотя бы до стула, - Кстати, вина хочешь? Очень успокаивает, да и восстанавливает быстрее. - И это мне говорит человек… - осекаюсь недосказав, - и это ты мне говоришь после собственного пророчества о моей печальной кончине от алкоголя? - Я не предлагаю тебе тут нажираться до полусмерти и устраивать оргии… Хотя мог бы, - задумывается. Делает ещё один глоток. Так соблазнительно, что я, не выдерживая, отбираю у него бутылку. Лязг когтей по стеклу. Он оценивающе следит за тем, как я уничтожаю его «успокоительное», крепкое, надо отметить и почти не сладкое. Приходит мысль: «Главное не поперхнуться – засмеёт же», и следом вторая, добивающая: «Это как в аниме – он сделал глоток, потом я – практически поцелуй, косвенный, так сказать!» - Бред какой-то, - бормочу, собственной фантазии, и Куина согласно кивает головой. - Действительно бред, - садится за стол, слегка разводя крылья в стороны и приоткрывая их, для удобства и меньшего соприкосновения оных с полом. Падаю на стул рядом с ним, всё ещё не до конца принимая это новшество. Крылья! Настоящие! Поблескивающие смоляной чернотой перьев и завораживающие своей мощью, которая буквально чувствуется в каждом их движении. – Меня же в любой момент могут вызвать снова, а оргии прерывать – грех. - Кто? – запинаюсь о новую информацию, даже отвлекаясь от рассматривания тёмных изгибов, едва заметно шевелящихся в такт дыханию парня. - Что «кто»? – опять эта идиотская привычка к переспрашиванию! - Кто вызвать может, Куина-кун? – сохраняю самое миролюбивое выражение на лице и даже улыбнуться пытаюсь. Выказывать своё недовольство демоном, как-то… неправильно, наверное. Тем более, когда тот сидит совсем рядом, и играючи вырисовывает на стекле рисунок. Когтём. Так, что глубокие царапины остаются на нём плавными линиями и изгибами замысловатого рисунка. - Ну, знаешь… - он отставляет результат своёй творческой деятельности в сторону и поворачивается ко мне, почти оказываясь напротив меня. «Почти» - лишь потому, что повернись он ровнее, левое крыло сметёт Моку-тян с соседнего кресла. Знает он это, или пушистой просто везёт – непонятно. Слегка смутившийся от моего вопроса, он медлит прежде чем продолжить: - Вообще-то эта тема для меня не очень приятна. - Ещё неприятней, чем терпеть эту боль каждый раз, - не выдерживаю. Да и алкоголь придаёт храбрости – слегка наклоняюсь вперёд, проводя по правому крылу рукой. Гладкое, холодное и, Ками! Каждоё перышко чувствуется под подушечками пальцев, отчётливо, завораживающе… - Попасть сюда, - обводя рукой пространство вокруг, он имеет ввиду гораздо большее, чем собственную квартиру, - это сродни очень большой, прямо-таки громадной неудаче. Надо же! Кому-то из Низших удалось вытащить ни кого-то, а именно тебя! А если задержаться тут более суток, так это вообще верный признак тупости – не обхитрить Низшего и не найти лазейки для побега – позор…       Последнее он договаривал уже как-то обречённо, словно бы выговариваясь мне, жалуясь на жестокость этого и своего мира. Я постарался не выглядеть опешившим придурком, получившим не перевариваемый объём информации и мысленно уже прикинул, что под «низшими», он весьма нескромно обозначил людей, а под «вытащить», собственно попадание сюда, к нам. Несмотря на отрицание им весьма распространённого в поверьях мнения об обмене души людьми на земные материальные, и не очень, блага, в остальном, принцип оказался схож. - И кто же тебя вытащил сюда? И с какой целью? – я не прекращал гладить крыло, на что Куина не обращал ровным счётом никакого внимания, как и не обращала внимания Мока на изменения в облике хозяина, перекочевав с облюбованного стула к нему на колени. - Любознательный, - скалится, а я отмечаю ещё и клыки, не то чтобы очень пугающие, но заметно подросшие, после полуночи. – Цели… Не знаю даже, любые, какие ему взбредут только в голову. Странно даже, что находятся такие людишки – решающие свалить свои проблемы на чужие плечи, да ещё и с таким риском для себя же. Больше половины таких вот «вызовов» заканчиваются не в пользу ваших, а у нас прибавляется историй под названием «Один день, в кампании идиота». Вот только этот оказался не так прост – всё учёл и предусмотрел… - Кто он? – вздрагивает от моего вопроса и отводит взгляд, морщится будто бы эта тема приносит физическую боль. - Запрет, - сухо, одними губами. - Что? Я не понима… - Не имею права говорить. Даже, если он будет в шаге от тебя, я не смогу признать этого, - звучит как приговор, ну или как минимум, как невозможность продолжения этой темы.       Мы какое-то время сидим молча, в тишине, нарушаемой лишь тихим рокотом-мурчанием Моки-тян. Каждый думает о своём, я не знаю о чём сейчас мысли Куина, но сам я думаю только о нём. Как долго продлится его связь с незнакомцем, как долго он будет ещё находится здесь и, главное, как я могу до сих пор, после всего увиденного и услышанного, умудряться сохранять спокойствие и видеть в нём куда больше, чем просто… демона? - Куина, а ты умеешь любить? – вопрос обретает голос гораздо быстрее, чем приходит осознание его абсурдности. Парень молчит. Замирает ненадолго, так и не донеся ладонь до короткой шерстки кошки, требующей ласки. - Я люблю… летать, есть, спать, но то что говоришь ты, это… - смакует недосказанные слова, словно бы пробуя их звучание на вкус, или же подбирая аналоги на понятном мне языке, но всё никак не находит, чем окончательно сбивает мой настрой, вместе с алкоголем. - Я говорю глупости. Забудь, - он осторожно, словно бы боясь спугнуть, тянет руку в мою сторону, но одёргивает её быстро, и кивает, решив смолчать.       И с одной стороны обидно ужасно, но с другой, чего ещё ждать от него? Почему так тяжело видеть его таким… не отрицающим моей правоты, говорящим о насущном так честно? Почему я вообще до сих пор думаю о нём, как о человеке?!       Тихий глухой звук – Мока спрыгивает с колен на пол и направляется куда-то прочь. - Я люблю много чего, как и ты, впрочем. Так почему бы нам несколько не сменить тему? Тем более что время у нас, кажется, есть, – наклоняется близко, выдыхая вопрос жарко и опаляя щёку, с его губ аромат вина кажется ещё более пьянящим, таким, что невозможно устоять и не попробовать его на вкус.       Касаться гладкой, практически мраморной, кожи лица пальцами. Скользить по скулам и ниже, на плечи. Сходить с ума от ответной ласки, когда его язык первым спешит углубить поцелуй, превращая его из страстного в порочный и развязный, когда смешиваясь, общая слюна слишком пошло стекает по подбородку. Но ещё больше лишают разума касания: его - когда когти осторожно проходятся по бокам, уже под одеждой, мои – когда соскальзывая с плеч, на спину, я чувствую, как рельеф лопаток неожиданно сменяют выросты – уже ничуть не страшные окровавленные кости, а невероятно приятные на ощупь громады крыл. Чуть сжимаю ладони и пальцы тонут в густых перьях, жестких и в тоже время таких гладких. Теперь, я сойду с ума, если всё это окажется сном.       И звук мобильного предательски похож на будильник. Сердце вздрагивает, переставая биться на мгновение, и так страшно сейчас проснуться, что я непроизвольно сжимаю крылья чуть сильней, отчётливо прощупывая рельеф костей и мышц. Куина шипит и отстраняется, ниточка слюны меж наших губ обрывается. Так же просто, как обрывается и эта бессмысленная трель. Спохватившись, понимаю, что возможно шипение вызвано болью причиняемой мной. Убираю руки от него, но выражение на лице не сменяется, он тоже недоволен этим знаком. - Мне нужно быть сейчас не здесь, - виновато бормочет, опуская взгляд. Будто бы тяжело ему не говорить мне всей правды. - Ну, если нужно… - пожимаю плечами, тоже начиная изучать непримечательный рисунок паркета. - Я… обычно это ненадолго. Ты бы мог подождать и, когда я вернусь… - встаёт раньше, чем я успеваю выполнить своё детское желание – кинуться ему на шею, обнимая, за столь щедрое предложение, но он уже у окна. Открывает его одной рукой, второй, спешно убирая мобильный в карман брюк и ещё раз улыбнувшись мне, делает шаг вперёд.       Я не могу воспринимать его не по человеческим меркам. Это сложно, тем более вот так, неожиданно сложно помнить, что он… иной. Вскрикиваю и бросаюсь в сторону оконного проёма, едва ли не на половину высовываясь из него в ночную прохладу. В первую очередь взгляд падает вниз, туда, где тротуар освещён тусклым свечением фонаря – пусто. Сердце стучит как ненормальное, и едва не выпрыгивает из груди, когда где-то вверху раздаётся негромкий шелест – так перья едва слышно соприкасаются с каменистой кладкой здания. - Дождись меня! Полетаем, - тень зависшая было в паре метров от окна, устремляется куда-то вверх. Смех. И в этом искреннем счастливом голосе, не так-то просто узнать вечно усмехающегося гитариста, как не просто узнать и существо, сходившее с ума от боли не так давно. В этом удаляющемся звоне радости есть то, что мне узнать не подвластно, увы – даже вынужденный выполнять чьи-то чужие поручения, он куда более свободен, чем я, со своей недопопулярностью. - Я буду ждать, - шепчу ветру в пустоту ночи. И задерживаюсь лишь на мгновение, чтобы вдохнуть свежесть этой прохлады, а после, прикрыть окно и отправится варить кофе.       Теперь, когда всё так странно, но всё-таки прояснилось, часть неведения спала, сменившись безумным осознанием, стало легче дышать, и тяжесть, догадок и домыслов, давивших всё это время, исчезла. И понемногу смиряясь с открытием, я действительно начинал опасаться заснуть. И почему-то думалось, что Куина, вернувшись, будить не станет, а увидеть его ещё раз таким, до рассвета, было необходимостью едва ли не жизненно важной.       Опустошенная чашка. Ещё одна. Время на часах, которые, надо сказать, сам же Куина до моего визита и подвёл правильно, перевалило за три часа. Под пристальным укоряющим взглядом вернувшейся Моки-тян я помыл посуду за собой и прибрал по местам всё. Как мне показалось, взгляд чёрной стал несколько мягче. - Ну же, иди сюда. Кыс-кыс! – желания проверять комнаты, в которых я ещё не был при хозяине квартиры, не возникало, это казалось чем-то неправильным. А оттого, идея подружиться с пугающим любимцем Куина была очень даже интересна. И к моему удивлению, Мока против не оказалась. Подставив, в начале, крохотную голову под поглаживания, она решила не ограничиваться этим и вскоре сама запрыгнула мне на колени. – Тебе мало внимания, да? От того ты и бука такая… Днём на работе, ночью непонятно где… Где он, Мока?       Кошка мяукнула на мой вопрос, как мне показалось жалобно, а после отправилась к миске с едой.       Звонок в дверь. Я подскакиваю слишком резко, видимо, отчего Мока шипит и сбегает прочь. Я, поглядывающий всё это время на окно и не решавшийся его закрыть полностью, почему-то был уверен, что ждать его надо именно оттуда. Но мелодичный перезвон оповещает об ином. Спешу к двери, притормаживая у самого входа, стараясь не выглядеть слишком счастливым идиотом, улыбающимся во все тридцать два, когда трясущимися от предвкушения руками открываю дверь, желая впустить Куина как можно скорее. - Удивительно! Ты решил вернуться по-челове…       Так и замираю, глупо уставившись на пришедшего, когда дверь оказывается распахнута. Тёмные волосы до плеч, высок и худощав, его глаза отливают алым, но остальное лицо спрятано под тёмной, в тон остальной одежде, маской. Дыхание незнакомца практически бесшумно, но я вижу, что дышит он тяжело – отмечаю это по вздымающимся и опадающим крыльям за спиной. Крыльям! Передо мной стоит демон. Другой, демон.