Мой личный демон

Kagrra, - Ayashi no Hikari

      Кажется, что сон и реальность отделены друг от друга лишь тонкой, словно паутина, гранью. Хрупкой и едва заметной. Один вдох и она рушится. Через тонкую кожу век пробивается ещё слабый солнечный свет. Возможность обоняния и слуха приходят практически одновременно. Запах лака. Неприятные, хоть и тихие, щелчки секундной стрелки на часах. Я открываю глаза неспешно, чтобы в следующий миг ненадолго впасть в ступор: «Где я?» Сердце пропускает один удар, прежде чем я успеваю вспомнить, почему сегодня просыпаюсь в квартире Куина и то, что случилось вчера. Демон-незнакомец, его попытка убить меня, моя попытка сбежать… Куина… лифт – всё это кадры мелькающего передо мной кино. Чужого, слишком нереального чтобы принять их так просто. Приподнимаюсь на локтях, и отголоски боли в груди заставляют поморщиться. Взгляд вниз – синяк едва заметен, царапин на плечах нет и вовсе – отмечаю своё состояние мимоходом, как нечто неважное. Важнее сидящий на краю кровати Куина. В отдалении, сгорбившись, будто под тяжестью крыл. Его облик всё ещё демонический и в освещении настоящем, крылья выглядят куда более реально и завораживающе, чем в искусственном свете ламп. Не поворачивается в мою сторону, хоть и заметил движение наверняка, а оттого ещё большим соблазном становится для меня прихоть – ещё одно прикосновение к чёрной глади. Почувствовать мягкость перьев, сродни легкому наркотику, когда тебе позволено не только видеть сказку, но и ощущать её, почти не веря собственным чувствам, когда пальцы слегка сминают перья, а те словно бы шепчут что-то в ответ на незнакомом языке.       Коснуться. Легкий выдох. Холодные, блестящие чёрно-угольной поверхностью. Он даже не вздрагивает, а я, в противоположность ему одергиваю руку, когда та вместо крыла очередным поглаживанием захватывает пустоту. Прикосновение по пальцам, будто бы песок лизнул их, прежде чем рассыпаться на пол. Вот только не песок – крылья, рассыпаются чёрными пылинками ещё секунду, удерживая в воздухе объёмный силуэт, а после, скользят к спине, будто бы намагниченные. Въедаются в едва заметно подрагивающую кожу. Куина молчит, лишь распрямляется, замирая на мгновение, которого хватает крыльям, чтобы вновь стать тату – приметной, но не так выделяющейся как её ночная ипостась. И уже после, он оборачивается ко мне. - Как ты? – ни доли эмоций на его лице, а я бы и душу сейчас продал, ради уже привычной ухмылки. Хоть одной. - Жить буду, - стараюсь вторить его вчерашнему тону, недовольный сменной его характера, и понимаю, как должно быть нелепо выгляжу в этом детском капризе. Привстаю, обнаруживая свою одежду рядом на тумбочке – уже целую, конечно, и без единого намёка на вчерашние повреждения. - А если серьёзно? – нотка беспокойства мелькает и тонет в новой порции тишины. Неужели он и сам не видит, что всё в порядке. Его взгляд – сканирующий – как и у того демона, неужели он бесполезен и в этом вопросе ему ничем помочь не может? И странно… ведь крылья исчезли, так почему же глаза… всё ещё – но нет, показалось – алый уголёк в них гаснет, сменяясь привычным карим цветом. Хотя тут понятие привычности очень обманчиво. - Мне правда лучше, - пытаюсь улыбнуться – выходит. Действительно, как бы странно не было, но сейчас мне куда лучше, чем в полном неведении, преследовавшем меня до вчерашнего дня. Про пустяковые повреждения вообще можно молчать, но я не умею: - Твоя чудо-мазь действительно хороша. - Спасибо, - сдержанно, так что я пугаюсь – не подменили ли за оставшиеся до рассвета часы того человека, что так невинно намекал мне на любовь к самым что ни на есть насущным человеческим потребностям?       Беру вещи, понимая, что большего он мне не скажет. Напряжённая тишина, и мне действительно хочется сбежать прочь. Нет… Самообман. Мне хочется, чтобы меня попросили остаться, когда я буду покидать этот дом. Но Куина молчит, через зеркало наблюдая за тем как я одеваюсь. Усталый взгляд, отрешённый от этого мира. Если бы я с первого раза не поверил в отсутствие у него необходимости спать, то обязательно решил бы, что он попросту не выспался. Но его взгляд был иным – пустым и невидящим, отчего по телу прошлась волна неприятной дрожи. Я не знал, что могло произойти за те часы, что я спал, но, не желая больше ощущать этот взгляд, я решился вырвать Куина из задумчивого состояния сам. - Что с тем демоном? – он вздрогнул и захлопал ресницами, оборачиваясь в мою сторону, а я растерялся, забывая что спросил секундами ранее и мысль иная посетила меня – что видит он, глядя в зеркало? - Уполз, причём куда быстрее, чем я рассчитывал, - скалится, разочарованный поведением враждебно настроенного собрата, - даже странно, что не заглянул в гости вновь. -Ты бы мог добить его, пока он… - смолкаю, когда он оборачивается ко мне полностью, направляется прямо по мягкой перине на четвереньках, но так и замирает. Слишком далеко, чтобы я не мог не приближаясь притянуть его к себе. - Заразился кровожадностью через порез? – первый раз за это утро он дарит мне улыбку – мимолётную, но почти настоящую. Сминает в руках края простыни – я уже видел это движение, представлял точнее. Он будто бы успел прочитать все мои фантазии, прежде чем вновь начать разговор. Нервно сглатываю, стараясь побороть жар, стремящийся от всего тела прямо к паху, и отвожу взгляд, давая ему продолжить: – Не в моих правилах нападать на того, кто слабее меня. - И это сказал тот, кто, возможно, убивал куда более слабых, чем он сам, людей, - он прав – я меняюсь, от произнесённой мной фразы даже сердце ничуть не щемит – подумаешь, какие-то незнакомые люди. - Не путай приказы и собственную инициативу – разное же, - изрекает с упрёком, и я чувствую, как перина покачивается подо мной – встал и бредёт куда-то в сторону кухни. Я более чем уверен, что он собирается кормить Моку-тян, и знаю наперёд, что завтрака для меня в этом доме сегодня не найдётся.       Уже на пороге. Обуваюсь, а он стоит за тонкой стеной, словно бы не замечая меня, одаривает кошку нежными словами и прозвищами. Они стоят друг друга – холодные, не подпускающие к себе никого и только между собой открытые и ласковые по-настоящему. Слишком медлю, уходя в свои мысли, а оттого не замечаю, как его голос стихает, и слегка вздрагиваю, распрямляясь и обнаруживая Куина прямо перед собой. - Я ведь смогу к вам заглянуть вновь, когда всё разрешится? – смотрю на него с надеждой и задаю самый беспокоящий меня всё это время вопрос. - Конечно, - кивает, легко соглашаясь, - но временно тебе лучше забыть дорогу сюда, Бару-кун. Для твоего же блага.       Последнюю фразу, я уже скоро начну ненавидеть. Для блага… Да не нужно мне такого блага, ради которого приходится жертвовать столь странной и загадочной связью! Но гнев и негодование остаются внутри, снаружи же – маска, я улыбаюсь ему, выходя прочь, а он даже и не думает копаться в моём взгляде и наспех запрятанных чувствах. Ему не интересно знать, что я не хочу покидать его. Хлопок двери. Щелчок закрывающегося замка. Я медлю не спеша уходить, глупо оглядываю закрытые дверки лифта, украшенные табличкой с броской надписью: «На ремонте» и слышу приглушенный голос Куина за дверью: - Временно… моё «временно» длится гораздо дольше всяких ваших «вечно», - произносит он, а после зовёт кошку и уходит куда-то вглубь квартиры. И мне не остаётся ничего иного, кроме как шагать вниз, считая ступеньки, медленно вести ладонью по шершавым перилам, будто стараясь запомнить каждую неровность, как единственно возможное, что останется в памяти после этого безумного пребывания в гостях. - Эй, Субару-кун! Чего завис? Идём уже… - я вздрогнул и выронил карандаш из рук, тот звонко ударился о стол и безвозвратно закатился куда-то под старое, облюбованное мной кресло. Я с удивлением покосился на опустевшую руку, и понял, что действительно до сих пор помню всё, произошедшее больше недели назад, до мелочей и более того – вновь и вновь прокручиваю воспоминания утра у себя в голове. Вот и теперь, я уставился на собственную ладонь, будто бы вновь ощущая ей потёртости перил и кусочки почти слезшей с дерева краски. - Да, идём, конечно, - я кратко кивнул, но даже не стал поворачиваться в сторону друзей спешивших прочь из репетиционной. Даже не понял, кто из них задал мне этот вопрос, лишь перевёл взгляд на лист перед собой – пустой, я так и не написал ничего за этот день, в то время как у остальных музыкантов дела шли куда лучше. Коди тоже предлагал какие-то тексты и мне они казались поистине гениальными, по сравнению с тем бессмысленным бредом, что выходил из под моего пера. В образах каждая новая песня представлялась объёмной, преисполненной смысла и идеи, на деле же выходило… то что выходило – плоская несуразица, читая которую, тот же Томоя старался меня подбадривать и хвалить, но мы все прекрасно знали, что я способен на большее, писать глубже и с душой… Если бы эту самую душу я случайно не забыл на полу, напротив приоткрытой двери ванной, где кровь, распускаясь алыми цветами боли, ложилась на стены.       На этот раз можно покинуть рабочее место налегке – не тащить с собой многочисленные исписанные мелким почерком листочки, не собирать их дома в единое целое и вообще чувствовать себя полностью бесполезным. Выходя на улицу следом за остальными, было не удивительно уже не досчитаться в компании музыкантов одного из них – Куина. Конечно же, решил не рисковать и распрощался с остальными не затягивая встречу до позднего вечера. И странно было, что все к этому привыкли быстрее меня – единственного кто знал настоящую причину его побегов. Раз за разом, направляясь домой, или задерживаясь с друзьями в баре я будто бы чувствовал наступление полуночи, отмечая про себя, что происходит в этот момент, вспоминая и морщась невольно, хоть и узнать всех масштабов испытываемой боли мне было не суждено никогда. И пережить своё отсутствие с ним в момент превращения было куда легче, чем признать тот факт, что и в обычное время он меня стал избегать, не желая оставаться больше наедине ни на минуту. Теперь его невозможно было застать в курилке, он никогда не задерживался в студии и раньше времени больше приходить не стремился, а нахождение рядом с Казу стало сродни отличнейшему, для этой вроде бы мелочи, прикрытию. Он разве что семпаем его называть не стал, в своей покорности и вечном следовании за ним повсюду. Так глупо и обидно было чувствовать свою беспомощность, сидеть в этом непримечательном баре и пропивать последние остатки надежд на хотя бы ещё одну встречу. Хотя последнее было сказано весьма громко – даже напиться я не мог нормально – Томоя не позволял этого сделать, напоминая, что работы у нас ещё слишком много осталось, для подобной-то роскоши. А потому, сделав последний глоток, я откинулся на кресло рассматривая свою компанию как-то отстранёно, будто со стороны – весёлые молодые парни, в их планах свернуть горы и покорить мир, я же… словно тень, грезившая когда-то о подобном. На деле же, я думал лишь о том, сколько ещё людей в нашем городе… не люди. - Я, пожалуй, пойду, - до меня донёсся не дружный хор прощальных фраз. Оставив на столе несколько купюр, наспех выуженных из кармана куртки, я поднялся с места, но от дальнейшего был временно остановлен Томоей. Осторожно поймав меня за руку в неожиданном порыве, он привлёк внимание к себе, чему кажется сам тут же и смутился. А в следующий миг его пронзительный обеспокоенный взгляд встретился с моим. - Всё в порядке? – тихо поинтересовался он и улыбнулся как-то виновато, когда я утвердительно кивнул и заспешил прочь, оставляя его ещё какое-то время сидеть и смотреть мне в след – привычная вроде бы картина, вот только в этот раз драммер был почти сразу же окликнут Казуки и втянут в разговор, отголоски которого уже едва слышно доносились до меня.       Прощальный звук колокольчика и дверь за мной закрывается. И с тёплой обстановкой нешумного заведения исчезает и та атмосфера уюта, на которую я поначалу и не обращал внимания, но только теперь – лишившись – понял, как приятно было её тепло. Непривычно холодная ночь заставляла кутаться в легкую куртку посильнее, застёгивая молнию до самого конца. И представлялась возможность задуматься, что точно так же дело обстоит и с родными мне людьми – пока они рядом совершенно не заметна их забота и внимание, но стоит отдалиться, как становится велик шанс замёрзнуть в одиночестве. Ещё раз взглянув на весёлую компанию, сквозь стекло в двери, я принялся прощупывать карманы, на наличие мобильного – дорога оказалась на удивление пуста, и быстрее бы оказалось вызвать такси прямо к бару.       Мобильный не желал находиться. Похлопав себя по карманам, я обнаружил лишь наполовину пустую пачку сигарет и зажигалку – кошелька так же не было. По привычке закурив, я всё так же, глупо, продолжал стоять у входа в бар какое-то время и размышлять над своими дальнейшими действиями. Картинка кошелька и телефона, лежащих на заботливо сложенных чистых листах в репетиционной пришла неожиданно и… досадно. Решив что возвращаться к согруппникам будет по крайней мере глупо, я решил хотя бы раз постараться обойтись без их помощи и добраться до дома самостоятельно. Тем более что идти было не так уж и далеко. Повыше задрав ворот куртки и по возможности спрятавшись за ним от ветра, я отправился в известном направлении, продолжая отмораживать пальцы и курить.       Далеко мне уйти не удалось. Пара-тройка улиц, срезая кварталы сквозь неприметные скверы меж многоэтажек, я и подумать не мог, что в столь поздний час столкнусь с кем-то здесь, хотя… Подумать о таком исходе стоило бы. Уйдя в собственные мысли, я далеко не сразу заметил красноватый огонёк сигареты, чуть в отдалении перед собой, а когда заметил, предпринимать что-либо было поздно. - Эй, парень, - окликнул сиплый голос, обладатель которого навряд ли был намного старше меня, - кошелёк отдавай. И мобильный тоже. - Нет у меня ничего, - отбрасывая свой окурок в сторону, я решил попросту проигнорировать сомнительного вида низкорослого паренька и отправиться по своим делам. Пусть и не сильно пьяному, но всё-таки и не трезвому мозгу хотелось бунтовать, я с трудом подавлял в себе желание рассмеяться этому «чудесному» совпадению. После пришла мысль-догадка о том, что этот человек тоже может оказаться демоном – от этого захотелось смеяться ещё сильнее. А после, уже проходя мимо опешившего недоманьяка, я мимоходом успел заметить, как и его сигарета летит вниз. Краткий лязг стали – так раскрывается нож, прежде чем быть прижатым к пульсирующей венке на горле. Он толкает меня сторону неосвещённого фонарями прохода, более узкого и грязного чем основной путь, и мне приходится подчиниться – острое лезвие совсем рядом, как бы намекает о том, что сейчас лучше подчиниться. А после… Он просто поймёт, что я действительно бесполезен и отпустит меня за ненадобностью. В этом сумраке я всё равно не запомню его черт, а значит, и опасности никакой представлять не буду.       Так думается мне, пока свободная рука незнакомца проверяет мои карманы. Дёрганые быстрые движения. Зажигалка ударяется об асфальт, следом летят сигареты – морщусь, лишенный единственного, что у меня имелось. Покорно жду, когда он разберётся с остальными карманами, и в тайне надеюсь, что ключи от квартиры не постигнет та же участь. А мозг неуемно подкидывает воспоминания о всякого рода просмотренных ненароком передачах о самообороне. И все они, может быть, и несут какую-то полезную информацию, да только нож у горла всё ещё служит плохой мотивацией для проверки полученных знаний на практике именно сейчас. Но пока, я всё так же стою у стены, невольно вслушиваясь в ругань и бормотания парня, кажется, начинающего выходить из себя, действующего всё дёрганей и нелепей. Возникают подозрения о ненормальности этого человека. И вот тогда-то действительно становится страшно – не иметь понятия, что у него на уме и до чего доведёт в следующий миг приступ гнева… Нервно сглатываю, и металл лезвия чуть сильнее прижимается к горлу, заставляя кровь в висках бешено пульсировать, норовя разбить черепную коробку этим стуком.       Страх будто бы парализует тело, а остатки алкоголя выветриваются словно бы их и не бывало. Тупо всматриваюсь в шершавую стенку в ожидании участи, но не вижу ничего. Лишь ощущаю сбившееся тяжелое дыхание за собой и непрекращающееся бормотание. Больше чем за неделю я уже почти забыл это ощущение, как в один момент начинают приходить мысли о том, что этот день, точнее ночь, станут последними. И вновь кажется глупым, что всё закончится вот так – из-за какой-то нелепой случайности. Но испуганный вскрик недоманьяка, прямо над ухом, оглушает меня и не даёт уйти в эти мысли до конца, его рука вздрагивает и оружие, чудом не причиняя вреда, падает вниз, звонко ударяясь о твёрдую поверхность. Смотрю на него изумлённо, с трудом различая силуэт отступающего во тьме, а он показывает рукой не на меня – за мою спину и… выше куда-то.       Оборачиваюсь, но запоздало. Легкое шевеление воздуха и шелест крыльев о слишком узкие стенки прохода, уже передо мной. Незнакомец вскрикивает от вида демона и бежит вглубь, но оттуда доносится многоголосое рычание явно не одной – своры собак. Очередной вскрик и мужчина бежит обратно – я могу это видеть, так как крылья моего спасителя сложены. Нападавший пробегает совсем мало, запинаясь и падая на землю. Псы же, пользуются этой удачей, набрасываясь на него как на пойманную дичь. И мне кажется я вижу как горят их глаза безумным огнём, когда мужчина вскрикивает особенно громко и испуганно, прежде чем его вопль сменяется булькающим хрипом. Собаки-людоеды… Я делаю пару шагов назад неосознанно, даже забывая на какое-то время о демоне рядом со мной. - Какого чёрта ходишь тут один? – рычит. Несомненно, это голос Куина. Хотя ещё по вечно взлохмаченной причёске можно было догадаться, что это он, но и не до причёсок было в тот момент, когда от вида животных лакомившихся человечиной вновь подкатывала тошнота. - Ты знал о них, да? – как-то невпопад спросил я, вспоминая, что Куина специально ещё больше напугал напавшего собой. Хотя остановись он на начатом сразу, тот бы возможно остался жив. И уже опомнившись, по большей части от боли причиняемой когтистой хваткой, я поднял и другой, озаривший меня, вопрос: - Ты что, следил за мной?! - Совпадение, - бросает совсем неохотно, а после, выведя к ближайшему фонарю, бегло осматривает с ног до головы, явно оценивая степень моих повреждений. Но в этот раз всё обошлось ещё проще – только испуг, что он и отмечает для себя, кивая и собираясь уходить, бросая напоследок: - Осторожнее будь, и где попало не ошивайся. - Стой, Куина… - его рука так незаметно перестаёт удерживать мою, что я хватаюсь пальцами уже за воздух. Моё любование им заканчивается так же неожиданно, когда он отворачивается. Бездонные тёмно-алые глаза, бледная кожа, хранящая в себе гладкость и нечеловеческий холод, знакомые черты лица дополняет всё тот же пирсинг, такой контрастный в этой бледности. И крылья отливают в ночном освещении едва ли не синим, что заставляет желать их коснуться вновь, но стройная фигура парня скользит прочь от меня, игнорируя. – Прошу, подожди немного…       С ним, я становлюсь иным – неправильным скорее всего, потому как мне совершенно плевать на рычание всё тех же псов неподалёку, плевать на звуки рвущейся под их зубами плоти и хруст костей. Рядом с ним, я закрываю глаза на многое и в тоже время вижу гораздо больше, чем видел до того. Например, я вижу то, что сейчас попросту сойду с ума, если он не задержится возле меня, хоть ненадолго. И не нужно лишних слов и объяснений. Пусть просто побудет рядом. Позволит почувствовать запах ветра в его волосах и объятия – в идеале. А после, я смогу ещё какое-то время жить, не думая о том, как он невыносимо далёк от меня. - Куина, остановись, молю… - вот и всё. Сейчас он уйдёт, растворится во тьме, а завтра череда одинаковых дней продолжится. Он будет прикрываться отвратительным «во благо», игнорируя меня, а я буду всё так же умирать, засыхать как цветок без влаги, без возможности видеть его ближе и… иначе. К горлу предательски подкатывает ком горечи и отчаяния. – Куина, я приказываю тебе, останься! – не знаю, что находит на меня в следующий миг, мотаю головой недолго, не веря, что эта фраза сорвалась именно с моих губ, но он… останавливается.       И, кажется, весь мир стихает, пораженный моей дерзостью, да и сам я молчу, с замиранием сердца следя за тем, как он возвращается ко мне. Его шаги бесшумны, а от того я всё ещё краем сознания улавливаю рычание голодных псов. Гоню от себя представления о том, что осталось от того парня сейчас и ужас в том, что они легко тают, словно бы это и не реальность вовсе, а дурной сон, из которого меня вот-вот вытянет он – крылатый.       Шаг. Ещё один. В какой-то миг начинает казаться, что он играет со мной, замедляясь с каждым шагом, но нет, это крохотное расстояние сокращается всё с той же скоростью. Он… послушался моего приказа? Чужие голоса совсем рядом. Приближающиеся шаги. Кто-то бежит сюда. Мелькающая в редком освещении форма. Наверняка кто-то из живущих поблизости услышал предсмертный крик загрызенного и решил сообщить об этом в полицию. - Докричался, - недовольно изрекает Куина, то ли в мой адрес, то ли в адрес погибшего и мне уже хочется извиниться, начать оправдывать свой поступок безысходностью, но он не настроен ничего слушать сейчас.       Обнимает, неожиданно близко притягивая к себе. Мой сдавленный выдох и удивлённый взгляд, поднятый на него снизу вверх – единственное что я успеваю, прежде чем ощущаю резкий толчок. Земля из под ног уплывает предательски быстро, заставляя на автомате обнять демона в ответ. Шепот перьев прошедшихся по глади асфальта. Я не вижу как распахиваются крылья – чувствую это, не могу видеть всю их красоту и мощь, сейчас, уткнувшись носом в грудь Куина, но то что я ощущаю с лихвой компенсирует зрительные образы. Онемев, то ли от страха, то ли от восторга, я мог бы назвать это чувство полётом, но все слова потерялись в одночасье, когда ветер, путаясь в волосах, шептал мелодию свободы на своём языке. Совсем недолго. Время измерялось почти неслышимыми взмахами крыл, и в эти мгновения, мне казалось, я понял, что имел в виду Куина, говоря, о незначительности боли, приносимой ими в момент появления. И уже стоя на плоской крыше дома, я продолжал прижиматься к демону, сердце которого билось спокойно и размеренно, в контраст моему, ускорившему ритм до чечётки. - Щекотно, - он слегка отстранился, словно бы и впрямь ощущал его удары на своей груди, и искренне улыбнулся, впервые за долгое время, позволяя хоть чуточку оттаять этой невидимой преграде меж нами. Его руки всё ещё продолжали лежать на моих плечах и грели, несмотря на то, что были в разы холоднее температуры моего тела. - Не оставляй меня, - шепчу, совсем уж по-детски заглядывая в его глаза, а он одной рукой отрывается от меня, но лишь только для того чтобы убрать с лица растрепавшиеся на ветру волосы. По щеке проходятся подушечки его пальцев, они, вроде бы, должны огрубеть после стольких часов игры на гитаре, но остаются гладкими и приятно скользят по коже. - Да как же я тебя тут оставлю теперь? – смотрит вниз, туда, где распуганные выстрелом собаки скрылись в своих норах, оставляя обглоданный труп на обозрение людям, снующим с фонариками.       Прослеживаю за его взглядом, совсем недолго – голова кружится от немалой высоты этажей в десять как минимум, а после смотрю вперёд и в сторону, восхищённо выдыхая от вида горящего всевозможными огнями города. Реклама, отсвет фар, огоньки в домах квартир, где люди не подвластны сну в столь поздний час – отсюда всё это выглядит иначе, чем с высоты более привычной для человеческого взора, волшебно, так, что дыхание захватывает уже не отнюдь из-за страха за стояние на самом краю многоэтажки.       Я никогда не умел замечать всё сразу, вот и теперь, вся картинка словно бы по кусочкам вставала на свои места – красота этого вида, всё ещё распахнутые крылья, своеобразным коконом защищающие меня от ветра, взгляд Куина… вновь перешедший на меня, обеспокоенный и будто преисполненный тоски. Но разве может тосковать он, крылатый о чём-то столь незначительном, когда в его власти это небо, промёрзшее совсем не по-весеннему, пьянящее своей бесконечностью, зачаровывающее россыпью звёзд. Выдох. Я вновь позволяю себе смотреть в тёмно-алые озёра его зрачков, открыто, не боясь утонуть. - Что с тем демоном? – кривится на мой вопрос едва заметно. - Затишье. О нём ничего неизвестно, временно, - даже прозвучавшее такое ненавистное и двоякое «временно» не лишает меня крохотной надежды, зародившейся в одночасье и с полуслова. - Значит ли это, что я смогу вновь прийти к тебе? – косится на меня, но молчит, когда я не удерживаюсь и глажу его крылья вновь. - Не стоит, - как же хочется верить, что это ответ на мой несдержанный порыв, а не на заданный вопрос. - Почему ты избегаешь меня? Я… - и глупо хочется сказать, что мне нужно быть с ним рядом не так, как он мог бы подумать, сказать, что я готов обойтись и без близости, если дело в этом, но стоит ему чуть склониться вперёд под неистовым порывом ветра, как я целую его, не выдерживая.       И, Ками! Ну не отвечают на поцелуй так, когда целующий безразличен! Каким бы не был он хорошим актёром, я никогда в жизни не поверю, что это всего лишь игра, которую он начинает по моей прихоти. Это большее! Гораздо большее… Как бы я не был слеп порой, именно сейчас я чувствую, как он сам льнёт ко мне, стараясь оказаться как можно ближе, поддаться на эту слабость и целовать, целовать, целовать… До ломоты в груди, когда та от нехватки воздуха, кажется готова разорваться на части. До ярких всполохов перед глазами, когда небо расцветает иначе, теряя своё величественное одиночество и становясь… теплее. - Не оставляй меня… совсем, - эта фраза уже въелась в мой мозг, я не знаю чем её заменить, не знаю как от неё избавится, так же как и не желаю избавляться от желания видеть этого человека… Чёрт с ним! Демона! Демона… Но лишь бы рядом. - Я не могу… Знаешь же… - упрямец, ещё больший чем я. Злит. - Что за вздор! Всё ты можешь! – я верю в это лишь потому, что хочу верить, нет ни единого подтверждения правоты моих слов. - Но, Бару… - демоническое упрямство… наверное любого выведет из себя, что же говорить обо мне – психе наполовину. - Раз так… - отстраниться, вырываясь из поддельной нежности объятий. Шаг назад и вниз, раскинув руки в падении. И с чего я вообще взял, что он кинется следом?