Мой личный демон

Royz – Revelation

- Бару-кун! Я убью тебя! – вскрикивает, и так сладко прогибается в спине, что я попросту не могу воспринимать его слова всерьёз. Притягиваю за волосы ещё ближе, чтобы в следующий миг поцеловать, заглушая любые возмущения. Комната до такой степени пропитана жаром наших тел и похотью, что это действует на рассудок куда сильнее любых наркотиков, заставляя дуреть от одного только вида раскрытых, жадно просящих близости губ. И я тянусь вперёд, вновь касаясь их нежной, влажной от общей слюны сладости. - Убей, только чуточку позже, - отпускаю из не самого удобного положения, позволяя демону снова упасть грудью на кровать. Рычит было недовольно, но то и дело срывается на томные стоны, когда я оставляю на молочной коже следы ногтей и задерживаюсь у основания крыл, поглаживая и, вместе с тем, наращивая темп глубоких толчков. - Остановись, прошу, я сейчас… - оборачивается на меня вновь, моля отпустить, боясь, отражающегося в глазах рассвета, солнечные лучи уже проникают в комнату, убивая нашу ночь до последней капли. И это время прекрасно. Время, когда Куина теряется между сильнейшим желанием кончить и страхом перед перевоплощением. Он так красив в своих терзаниях, когда отчаянно ловит мой взгляд, прикусывает губу чтобы вновь не сорваться на стон и уже молча просит остановиться, но… Я не могу. Ласково веду по его щеке, смахивая попутно капельку пота, и в контраст к этой нежности, вновь властно сжимаю его бёдра, не позволяя отстранится раньше, чем того захочется мне. - Ещё немного… - уверяю. Негодующий взмах крыльев – пьянит - их шепот тонет в восторженном возгласе демона, его тело в моих руках расслабляется, продолжая едва заметно дрожать, а в следующий миг перья рассыпаются в прах. Как и всегда.       Он всё же поддался. И выразить до какой же степени я люблю его за это, просто не получится и десятком, сотней тысяч слов. Я с довольным урчанием опускаюсь на спину Куина, всё ещё продолжая находиться в его теле, любимом, но уже изменившемся до человеческого. Его недовольное ворчание пробивается через пелену удовольствия, и я с неохотой приоткрываю глаза, понимая, что Куина всё ещё пытается выбраться прочь. Явно спешит. Путается в смятых простынях, чем сам же себя и замедляет, и продолжает что-то бормотать себе под нос, недовольно сопя. Столько раз я пытался понять, почему он не хочет затягивать секс до утра, столько раз пытался выяснить этот вопрос у него самого, но в итоге, всё сводилось к ничего не объясняющему «это неправильно» и я вновь оставался без ответа, но зато с кучей упрёков и обвинений в свой адрес.       Мне же самому всё казалось гораздо проще. Страстный и ненасытный любовник в теле демона, не мог привыкнуть к куда более ярким, а местами и болезненным ощущениям в более хрупкой человеческой оболочке. Я шутил, говорил об этом самому обиженному, но он лишь отмахивался от меня, не признавая догадки. Отмахивался, но всё равно до полуночи ни под каким предлогом, дальше поцелуев не заходил. Странный… странный… но мой, только мой демон. - Субару! – интонация поднялась до угрожающе высоких нот, когда я, очнувшись, понял что до сих пор лежу на спине любовника, такого беспомощного и обессиленного после шквала накатившего удовольствия. – Слезь с меня сейчас же! - Ну что ты такой… нервный? Тебе ведь тоже было хорошо, особенно последние мгновения, не так ли? – шепчу, над самым ушком, не лишая себя возможности прикоснуться губами к многочисленным миниатюрным шипам в хряще. - Перевоплощение это не шутки, знаешь ведь, - отвечает, как кажется, совершенно невпопад и с такой долей укора, что не будь я собой, то сгорел бы со стыда. Но это же я... Облизываю пересохшие губы, не смея перестать улыбаться, и смотрю, как чёрные острые пылинки въедаются в бледную спину демона. Вздрагивает и так хочется обнять его, вредного, в этот момент, что я запоздало, уже захватывая его в объятия, понимаю, чем это чревато. - Субару! – от подобного скрима, должно быть, уши заложило не только у меня, но и у соседей в радиусе двух-трёх квартир вокруг нас. Да после такого… я срочно должен был пересмотреть кандидатуру вокалиста в группе! Но это чуть позже, а пока… увернуться от летящей в меня подушки и, на время, оглохнув от громогласного возражения Куина объятиям, читать по губам, какой я беспечный и по-глупому бесстрашный извращенец.       Отодвигается от меня на всякий случай, к самому краю постели, и покорно ждёт, когда же все тёмные песчинки впитаются в спину, по новой создавая изысканный рисунок тату, которой я никогда не устану любоваться. Эти частички кажутся разумными. Будто бы крохотные муравьи спешащие занять свои места на коже, покрытой бисеринками пота. Они просачиваются под моими руками. Щекотно. Я пытаюсь отдышаться, всё ещё желая прикоснуться к нему, и мне хочется возразить, что от моих объятий, это обыденное действо не изменится, и что, наверняка не нужно так шарахаться каждого подобного утра. Хочется объяснять ему до какой же степени глупо переживать за то ни разу не подводившее, что иначе как магией и назвать-то не получится. И только я было открываю рот, чтобы начать свою успокоительную речь для слегка истерящего демона, как замечаю, что татуировка на спине выглядит немного… бледнее? Должно быть, мне всё это лишь кажется. Просто я усталый, утомлённый этой бессонной ночью, до такой степени хочу спать, что уже теряюсь в забвении дрёмы и, вместе с тем, теряю способность нормально воспринимать цвета и краски. - Прости, Куина-сама, я больше не буду так делать, - касаюсь его руки, прежде чем до конца отдаться сонной неге и он едва заметно, будто нехотя, переплетает свои пальцы с моими. Мы оба знаем, что я вру. И обоих этот факт, должно быть устраивает. - Я тебе больше не дам… - угрожает, придвигаясь ближе и накидывает тонкое одеяло на нас обоих, мне же, не остаётся ничего иного, кроме перебить его раньше, чем он огласит приговор до конца и, может, тем самым спасти себя. - Не дашь крови или же… - Крови, - ворчит, а с моих губ срывается облегчённый выдох. Конечно, эта потеря тоже велика, ведь именно эта демоническая хитрость, была той главной составляющей нашей, не по-человечески длительной, близости. - Как пожелает мой крылатый бог, - мурлычу и, даже не открывая глаз, знаю, что он улыбается сейчас, сводя весь свой гнев к нулю, позволяя с чистой совестью заснуть.       Вязкая нега расслабленности, подобна бесконечному падению в облака. Падать вниз, разбивая одно пушистое чудо за другим и знать – низа нет – небо бездонно. Мне не снится ничего, потому как всё что мне нужно, уже давно рядом со мной – верные друзья, приносящее удовольствие и доход дело, группа, сплочённая и вечная, о какой в самом начале я смел только мечтать, дом с пушистым хранителем, встречающим по возвращению и, конечно же, он… крылатый, избравший роль тени рядом со мной. Его не всегда можно заметить, он словно бы специально чуточку меркнет на моём фоне, но всегда остаётся рядом при этом.       И просыпаться только под вечер – уже привычное для наших выходных дело. Находить себя одиноко лежащим в постели и чувствовать восхитительный запах еды из кухни – мой крылатый бог уже добрался до приготовления ужина. И назвать бы всё это идиллией, но… кто знает, прошла ли его обида в этот раз по-настоящему. Ведь как показывает многократное повторение моей… шалости, обидевшись, Куина может и приготовить ужин только на две персоны – для себя и Моки-тян, как бы невзначай забыв о моём существовании и уж тем более о моей потребности в пище.       Стоит у плиты, не оборачиваясь, и я по привычке крадусь, даже зная, что он уже заметил моё присутствие. Обнимаю его за плечи и прижимаюсь к рисунку правого крыла поцелуем. Куина молчит, но тело предаёт его – я чувствую, как мелкая дрожь от этой нежности проходится по коже, а оттого уже спокойней обнимаю его за талию, прижимаюсь носом меж лопаток, и не могу побороть желание улыбаться. Не верится собственному счастью. Подумать только… мы вместе столько времени, столько дней и ночей, что пора сбиться бы со счёту, забыть самую первую встречу, но я помню всё до единой мелочи. И мне кажется, что мы будем вместе, до тех пор, пока я помню страх потери, пока я знаю, что всё могло бы быть и иначе. - Бару-кун, - окликает меня тихо, должно быть, уже не первый раз, ловко разворачивается, не разрывая объятий, и слегка наклоняется, чтобы поцеловать. – Ужин готов, но если ты сейчас не отойдёшь, то он остынет. - Так уж и остынет? – в его глазах пляшут дьявольские огоньки, но я-то знаю, что они принадлежат не ему – отражение моих озорных, понимающих, что он блефует и те, пару часов, что остались до полуночи, он так искусно растянет на мучительные ласки, что вновь избежит близости. - Ты помнишь? Сегодня фильм выбираю я, - смеётся, когда я хмурюсь и, ловко освобождаясь из объятий, целует меня уже за ухом, оказываясь позади и начиная воодушевлённо уносить наготовленное в зал. - Это ведь, не то о чём я думаю? – плетусь следом, захватывая те блюдца, что не вошли в руки любовника. - Откуда я знаю, о чём ты думаешь? Я ведь не умею читать твои мысли, – привычно доносится из темноты зала, освещённого лишь светом экрана, на котором уже стелется ряд начальных титров. Куина подготовился, он знал, чем нужно наказывать моё непослушание. Подумать только… Семь лет проживания с демоном, а я до сих пор боюсь смотреть фильмы ужасов, даже в его компании – в компании существа, которому я и жизнь свою без промедления вверить готов был.       Отвожу взгляд в сторону, когда на экране появляется слишком уж подозрительная местность в которой, по закону жанра, и должен водиться главный злодей. Первым делом задерживаюсь на большом фото в стеклянной рамке, и на сердце сразу становится спокойнее. Куина, Томоя, Казуки, Коудай и я. Все вместе. Счастливые и уже в стельку пьяные – фото сделано на нашу годовщину в прошлом году, но кажется, что это было только вчера. Уже прошло столько времени и, мы должны были бы вырасти, повзрослеть и стать более серьёзными, но… это же мы. Вечно счастливые и находящие повод посмеяться придурки, чьего запала хватает на глупости даже после изматывающего двухчасового концерта. Как бы ни было сложно, какие бы преграды не ставила нам жизнь, мы всё равно остаёмся сильны вместе.       Из раздумий меня вырывает звонкий щелчок, с коим палочки отделяются друг от друга, когда Куина нетерпеливо присаживается к столу, принеся последние вкусности. Присоединяюсь к нему, не смея перечить недовольно урчащему желудку. Хотя первая же жертва, погибшая в столь ранний с начала фильма срок, опасно тревожит моё желание от еды отказаться. Но… наверняка, это месть Куина. Я сам её заслужил, а оттого сажусь чуточку ближе, ощущая себя так хоть немного спокойнее и честно пытаюсь составить ему компанию в просмотре ужастика, не отводя взгляд на каждом подозрительно-жутком моменте.       Два часа пытки кажутся двумя прожитыми неделями. В зале всё давно стихло, а мне кажется, он до сих пор наполнен воплями несчастных жертв и непонятными звуками – монологами главного злодея, который на этот раз, даже приблизительно на человека не оказался похож. А ещё эта концовка… Ну почему бы не дать зрителям хотя бы надежду на счастливую развязку? Ну, убили они эту дрань, ну пусть и ценой собственных жизней. Но, нет же! Нужно было в конце показать лапищу чудовища, вырывающуюся вверх из под груд обломков и пепла. Ну, вот за что они так? За что Куина так со мной? - На удивление шикарный фильм, - изрекает низким томным голосом, откидывая голову на мягкую спинку и довольно скалясь. Закуривает и вообще выглядит так, как будто только что испытал самый мощный оргазм в его жизни. Даже немного обидно становится, что все эти кроваво-вопящие кинокартины, делают его таким… до невозможности красивым в своей довольной расслабленности. Хочется… Много чего хочется, но именно сейчас мне нужен поцелуй и немного никотина. Сизые струйки дыма приятно щекочут нос и я, привставая с облюбованного места, уже придумал план, по захвату всего желаемого – подползти ближе, отобрать сигарету и, затянувшись поглубже, коснуться его приоткрытых губ, седлая бёдра, не давая противиться этой слабости. В конце концов, я заслужил это, после стольких минут пыток, вызванных просмотром фильма.       И уже начинаю приводить свой план в действо, как вдруг, по привычке, бросаю взгляд на часы – без пары минут полночь. Вновь недоумённо смотрю на Куина – сидит на месте, как ни в чём не бывало, любуется туманным маревом перед собой и даже не думает вставать. В сердце закрадывается неприятное предчувствие, но стараясь не быть истеричкой и не поднимать панику раньше времени, прикасаюсь к ноге демона и, завладев его вниманием, указываю на часы. - Чёрт! – брови его удивлённо ползут вверх, и он опускает сигарету мимо пепельницы, прямо на стеклянную поверхность стола. В любое другое время я бы возмутился, но только не сейчас. - Ты что не… - не успеваю договорить, потому как Куина срывается в сторону ванной, одним махом перескакивая через подлокотник дивана, вместо того чтобы обойти его по-человечески. - Стоп, - замирает, уже открыв нужную дверь, и оборачивается ко мне. – Я ничего не чувствую. - Быть такого не может, - шепчу. В голове срабатывает ещё один тревожный звоночек, но я стараюсь не обращать на него внимания. Ещё раз кошусь на часы – единственные настроенные в нашем доме правильно до секунды, и ничего не понимаю. Раньше, Куина как минимум минут за десять начинал вести себя немного нервно, в предчувствии боли, теперь же… - У тебя кровь. - Что? – оглядывает себя поспешно и замечает увиденную мной алую струйку, со спины сочащуюся на бок и ниже. Она становится шире, обильнее сочится вниз и дополняется такой же, симметричной, с другой стороны, но Куина всё ещё стоит, недоумённо смотря на них, а после, поднимает изумлённый взгляд на меня. – Я ничего не чувствую.       Это не может не пугать. Более семи лет, находясь в нашем мире, он ежедневно привык терпеть боль, как расплату за самое прекрасное, а теперь, стоял и недоумевал, получая крылья, но боли не чувствуя. Бормочет что-то про новый паркет и нежелание его марать и всё же уходит в ванную, не закрывая за собой дверь. Не своими ногами бреду следом, слышу звуки рвущейся плоти, а потому замедляюсь, шагая по коридору – я никогда не мог смотреть спокойно на его страдания и даже теперь, не горел желанием видеть, как прекрасное тело разрывали мраморные обломки костей, пусть и, регенерируя, но портили на время идеальную спину.       В голове судорожно всплывают все возможные знания и догадки на тему происходящего, вспоминается давно прочитанное, почти забытое, но ничего не подходит под этот случай. Боль дарит крылья – это неизменный закон, который Куина смог сегодня нарушить, но… он ли нарушил его? Почему-то в голову лезут воспоминания сегодняшнего утра. Казалось бы, ничего нового не произошло, я уже не впервой затягивал нашу близость до утра, до момента когда стать крыл превращалась в прах, но в этот раз… Это едва уловимое ощущение жжения… словно бы я сам чувствовал тоже, что и Куина, обретая иной образ крыл – рисунок. - Мне показалось… - бормочу собственному отражению, но легче не становится – я не верю самому себе, как хотелось бы. - Субару! – не скрим, мощный демонический гроул, после которого я второй раз задумываюсь о смене вокалиста в нашей группе. Оглядываюсь и слегка вздрагиваю от вида разъярённого Куина в проходе, взлохмаченная шевелюра, горящие алым глаза и крылья, кровь с коих продолжает мерно капать, марая пол. Перья ещё распушаются – это последнее, что я замечаю, прежде чем демон припечатывает меня к стенке. Его пальцы на моей шее – такое заставит насторожиться любого, но только не меня, верящего ему даже в такой ситуации – чуть сжимает руку, заставляя сглотнуть на автомате и покорно ждать наказания. Но он лишь скользить взглядом по моему лицу, словно бы ищет ответ в нём. - Всё же нормально, Куина, - говорить нормально не получается, сиплым шепотом выходит каждое слово. - Нормально?! Да ты даже не представляешь, что натворил! – очередной всплеск истерии и его глаза готовы испепелить меня в единый миг. Всё так же властно отстраняет от стены и, не особо заботясь о сохранности одежды, рвёт на мне рубашку. - Эй! – когти неосторожно проходятся, по руке и я кошусь на порез, было, но тот… затягивается! – Куина? – мой осевший голос, как нельзя лучше показывает весь испуг, и найти бы во взгляде любовника хоть долю сочувствия, но он лишь отстраняется, складывая руки на груди, и кивает мне в сторону зеркала. Покорно оглядываю своё отражение – растерян, слегка помят, но ничего, на что стоило бы обратить особое внимание нет. - Спина, - подсказывают мне со стороны, как-то… с издёвкой и я, предчувствуя неладное, поворачиваюсь к зеркалу спиной, чтобы в следующий миг оглянуться и не удержаться сдавленной ругани. - Доигрался! – едва сдерживаемое ликование со стороны демона не щадит меня, заставляя с ещё большей паникой глядеть на тату крыльев. На тату, которого там и быть не должно было вовсе! - Да как это вообще возможно?! – касаюсь рисунка нижних перьев руками – настоящее тату. Да и не мог Куина так быстро и качественно изрисовать меня спящего. - Без понятия, - отвечает спокойно и, мерзко хихикая, удаляется на кухню. Наверняка опять пойдёт уничтожать запасы вина из холодильника. Так подло… оставляя меня наедине с обнаруженной непонятной находкой.       На всякий случай, тру рисунок пальцами, смоченными слюной – не оттирается. Всё это не правильно. Всё это не может не пугать и… пугает до дрожи в коленях, если честно, вызывая панику и пробуждая желание поскорее избавиться от чужого, не принадлежащего мне дара. И верить бы, что всё ограничится лишь нахождением татуировки на моей спине, до того момента, пока Куина будет разгуливать с крыльями, но в следующие мгновения изнутри пронзает такая боль, что ноги невольно подкашиваются. - Куина, - задыхаюсь, когда перед глазами всё плывёт, и всё же оседаю на колени, добравшись до дверного проёма. Демон отрывается от бутылки и удивлённо глядит в мою сторону. Срывается, в один миг оказываясь на коленях передо мной, а мне даже сил не хватает чтобы объяснить, что со мной. - Это уже перебор… - бормочет, и его холодные пальцы касаются моей обнажённой спины, а мне хочется выть от этого невесомого касания. Оно, словно раскаленное железо пронзает меня до костей. - Больно… - всхлипываю одно единственное слово, стучащее в голове безостановочно разрывающей виски дробью. Утыкаюсь в подставленное для меня плечо и, кажется, схожу с ума. - Дыши, - его рука в моих волосах, мягко поглаживает голову. Даже странно, что я могу чувствовать это, когда ощущения ниже кажутся невыносимыми, сплошной волной усиливающейся боли. Стараюсь дышать, но грудная клетка, словно в тисках и каждый глоток воздуха, всё сильнее заставляет эти тиски сжиматься. Впиваюсь в его плечи, наверняка причиняя боль, но Куина не противится, как никто иной понимая, каково мне сейчас. Тёплые струйки щекочут спину, жгутся и заставляют в страхе сильнее прижиматься к демону, моля всех богов о том, чтобы это мучение быстрее закончилось. Но, увы, я видел, как происходит превращение Куина, я знаю, что процесс только начался и, чёрт возьми! Я не верю, что это вообще происходит! - Убей меня, - молю, потому как терпеть это более становится невыносимо, и не желающее приходить забвение – падение в обморок, всё больше заставляет желать смерти. - Ну, уж нет, - усмехается, приобнимая сильнее, и я слышу его голос где-то… будто бы не здесь - во сне. – Сам доигрался, сам и терпи теперь. - Жестокий, - всхлипываю, прежде чем вновь закричать. Куина топит мой крик в поцелуе, наверняка, боясь за любопытных соседей, которые не постесняются нагрянуть так поздно, лишь бы только застать убийство, коих в округе уже так давно не случалось. – Прошу, сделай с этим что-нибудь! Я не выдержу больше… - Тогда… - медлит, но я прижимаюсь к нему сильнее, подтверждая согласие на всё что угодно, лишь бы только эта нечеловеческая боль прошла как можно быстрее. – Тогда терпи. - Но… - и возразить бы, что я и так терплю как могу, но в следующий миг, его когти на всю глубину входят в мою спину, заставляя прикусить его плечо, лишь бы только сдержать безумный крик, рвущийся наружу.       Куина же, не останавливается, прочерчивает рваные борозды к низу. На глаза наворачиваются слёзы. И я уж было решаю, что он решил смилостивиться и добить меня, но нет. Останавливается, не доходя до поясницы, и убирает руки мне на плечи. Отвратительное ощущение затягивающихся ран, вновь нарушается резким рывком – не Куина, на этот раз злосчастные, чужие кости пробиваются сквозь мышцы, распрямляясь, вырастая нереально быстро. Я не вижу этого – лишь чувствую, но… право, лучше бы видел, чем ощущал на себе, каждой клеточкой тела умирая от боли. - Ну? Как ты? – касается поцелуем влажного виска, и я понимаю, что не чувствую более боли. Есть лишь липкое ощущение крови и стягивающая раны регенерация. - Я умер? – уточняю на всякий случай, но Куина лишь тихо смеётся, обнимая меня и задевая руками то чего быть и не должно вовсе. - Значит, мне всё это снится. - Если бы… - помогает подняться с пола, и я чувствую тяжесть, приятную тяжесть крыл позади. Это несравнимо ни с чем иным, ощущение мощи принадлежащей ни кому-то иному, а мне. Прикрываю глаза, распрямляюсь и чувствую, как подчиняясь моей воле, они слегка вздрагивают, приоткрываются вперёд, касаясь плеч и я едва не мурчу от удовольствия, понимая, что уже готов пережить эту боль тысячи раз, лишь бы только чувствовать их снова. - Это невероятно, - попадаю под власть губ демона, покорно принимая поцелуй с добрым глотком вина, приятно скользящего вниз, по горлу, и всё ещё не хочу открывать глаз, боясь разрушить этот сон. - Ты ещё не видел самого интересного, - смеётся, и я всё же приоткрываю глаза, чтобы в следующий миг охнуть и невольно на шаг отступить назад – перья цвета серебра, металлическим блеском отливают в тусклом свете кухни. - Это… - теряюсь от неожиданности и растущего ощущения восторга одновременно. - Забавно это, - Куина почти невозмутимо пожимает плечами и кивает в сторону раскрытого окна. – Полетаем? - Но я… - уже тащит меня к подоконнику, чуть сжимает плечи, приободряя, уже видна немалая высота, простирающаяся подо мной. – Но я не умею! - Сейчас научишься, - смеётся злорадно, как может лишь истинный демон и с силой вышвыривает меня из окна.