Отдохнул на все сто!

- Эстэль, доставай свою рухлядь проверочную! Надеюсь, она у тебя от пыли еще не сломалась окончательно? Мужчина-таки соизволил посмотреть на нас хмурым взглядом и… посоветовал идти куда подальше, вместе с «шутником» Асом. - Смешно, прямо сейчас на пол от восторга упаду. Будто ты сам не знаешь, что темных больше двух поколений не было, да и вообще… - глаза, на проверку оказавшиеся черными, еще раз внимательно осмотрели нашу группу. - Они же настолько явно «светлячки», что это даже не смешно вовсе – ты совсем там, что ли, у себя в одиночестве умом тронулся, что хрустальных да огненного притащил? Ладно еще, водный - куда ни шло, но эти… Так что, будем считать, шутка не удалась… свободны. И, Ас… возьми отпуск. А то мало ли… Короткое покачивание головой, и названный Эстэлем снова возвращается к прерванному занятию. - Да не шучу я. И вообще, доставай… - про нас вообще забыли, препираются тут, будто друзья старые. Отрицательное покачивание головой и жест, недвусмысленно показывающий нам направление выхода… - Ну уж нет, что мы, сюда зря перлись, что ли?! Ир, как замуж вышел, всякое терпение потерял. Знакомая тянущая боль, судорожное сжатие тонких пальчиков на моей руке (не одному мне досталось) - и кафедру вместе с сидящим за ней мужчиной обдает огнем, потом окатывает водопадом воды, затем композицию под кодовым названием «суслик мокрый, местами подгоревший» облепляет жидкой грязью, и как кульминация - на аудиторию опускается тьма. Занавес. Тишина… Сейчас нас убьют. - Хрен с вами, принесу, и… кафедру мыть будете сами – в любом случае! Невозмутимый голос из темноты подписал коллективную индульгенцию. Живем. По тихому шуршанию стало понятно – экзаменатор вышел (куда и как – неизвестно), так и не озаботившись включением света. Хоть бы за рубильник какой дернул, в самом-то деле! - Да, тринадцатый, начудил… Снова шорох, и мне в голову прилетает чей-то сапог. - Да вы что, охренели?! Тихое ворчание «не попал» со стороны Ира, и заливистый смех Аса… шорох, гулкое «бум»: - Вот теперь попал! – счастливо-умиротворенное Седого… - Вечером сочтемся, – болезненно-тихо выдает ашшерит, - я… Но узнать, что именно ожидает местного «Давида», не испугавшегося кинуть в «Голиафа» сапогом сорок шестого растоптанного, нам, как оказалось, не суждено: загорелся свет – вернулся Эстэль. С красивой иссиня-черной подвеской в виде летучей мышки… Что примечательно – сухой, и даже без подпалин.