Secrets of Black Widow.

Глава 3. Сидя за рулем мощного внедорожника, я поглядывал на замершую на пассажирском сиденье Наташу и молчаливо думал о том, что всегда держу обещания, которые даю ей. Именно это не раз спасало нас от губительной реальности, которая преследует жизнь агентов нашей организации. Наша работа - преследовать, лгать и убивать. Поэтому я никогда не лгу только ей, лучшей шпионке последних десятилетий, которую лишь я знаю с той, другой стороны. И поэтому я всегда выполняю свои обещания. После ее звонка той ночью, я за несколько, показавшихся мне вечностью, часов закончил операцию и при первой же возможности покинул Канаду. Уже после того, как я пересек границу США, до меня дошла информация о предательстве Стива Роджерса и пособничестве ему Натальи Романовой. Эта новость застала меня врасплох, заставив ощутить на своей шкуре все то, что испытала Наташа, когда Коулсон произнес по телефону столь правдивые слова: "Бартон перебежчик". Однако, за столько лет работы и жизни бок о бок, я привык доверять Нат. И я ни минуты не сомневался в том, что Романова, для которой Щ.И.Т. в целом и Ник Фьюри в частности стали семьей, не может стать беглым диверсантом. Впрочем, в предательстве Роджерса я тоже сильно сомневался. Парень, для которого слова долг и честь значили больше, чем для всех нас вместе взятых, предатель? Это могло бы быть очень смешной шуткой, если бы не тот факт, что информация исходила из самого штаба в Вашингтоне и была подтверждена Пирсом. И тот факт, что моя дорогая Нат в этом самом Вашингтоне, да еще и, по видимому, ведет какую-то тайную операцию, меня не успокаивал. Решение пришло почти мгновенно, и изменив первоначальный маршрут, я направился в Вашингтон, благо транспорт, который я использовал был личным, а не собственностью агентства, да и до конца операции было официально еще трое суток. Меня в Щ.И.Т.е никто не ждал. Было ли это задумкой Фьюри, его очередным хитроумным планом? Скорее всего, но кто знает наверняка? Оказавшись в столице Америки, я, помня обещание, данное Наташе, подготовил для нас пути отхода, квартиру, документы, оружие и деньги. Если все пройдет удачно, мы сможем провести здесь некоторое время, отдохнуть и собраться с силами для дальнейшего отступления. На случай же, если нам придется уходить из Вашингтона в спешке, я собрал два рюкзака со всем необходимым, включая значительный запас наличных, сменную одежду, документы и оружие, не зарегестрированные в Щ.И.Т.е, и ключи от машины, про которую никто в организации не знал. Не рискуя связываться с Наташей даже по личной линии, я набрал телефонный номер единственного агента, который вызывал у меня во всей этой ситуации доверие. Хилл ответила после второго гудка. - Здравствуйте, агент Хилл. - Здравствуйте, агент Бартон, - в голосе Марии нет ни малейшего удивления, лишь скупой профессионализм. - Протокол 125.07 не работает, действую по протоколу 138.09, - мой телефон наверняка прослушивается, а разговор записывается, поэтому приходится шифроваться, полагаясь на то, что Хилл в курсе происходящего. - Принято агент Бартон. Директор Фьюри мертв, доложите статус операции, - Мария принимает мое сообщение, ожидая дальнейших указаний на мое местоположение. - Операция в стадии исполнения. Хотел поинтересоваться, нравится ли Вам вид на скалы, открывающийся со стороны озера? - любой аналитик, прослушивающий наши разговоры, пришел бы к выводу, что я просто флиртую с неприступным агентом, но Мария одна из немногих, кто умеет читать так глубоко между строк. - Боюсь, мне больше нравится вид на одинокую гору со стороны леса в свете полуденного солнца, - и Хилл подтверждает мое предположение, указывая на время и место расположение моей локации. - Что ж, надеюсь, нам удастся когда-нибудь посмотреть на закат вместе, - уже более спокойным голосом подтверждаю я свое участие в миссии. - Доложите о завершении задания немедленно по доставке посылки, агент Бартон, - в голосе правой руки Фьюри слышны стальные нотки. - Воспользуетесь протоколом 158.10. - Будет выполнено, агент Хилл, - чеканю я, бросая короткий взгляд на карту Вашингтона и его окрестностей. - Конец связи. У меня оставается лишь несколько часов, для того, чтобы определить удобное месторасположение гнезда, пополнить запас стрел, принять душ, привести себя в порядок и занять позицию в лесу, на который указала Хилл. На сон времени не осталось, но за годы работы такие потребности, как сон и еда, я научился отодвигать на второй план. Сейчас важнее было разобраться в той каше, что заварили Роджерс с Романовой, не без поддержки Фьюри, естесственно. Спустя 6 часов я удобно устроился на верхушке старой сосны, с которой открывался отличный вид на главный штаб Щ.И.Т.а. Для обычного глаза я был не заметен, но обычный человек не мог бы с такого расстояния следить за всем, что происходит в высотной башне, в стенах которой вершится судьба мира. Я мог, и я видел, как запускали платформы проекта "Озарение", я мог наблюдать за тем, как к неприступной крепости направилась Хилл и Роджерс, в сопровождении чернокожего парня, которого я не узнал. Но одну фигуру я так и не увидел - Натальи Романовой нигде не было. Я нервничал, старательно сдерживая эмоции, держа под контролем дыхание, которое грозило сбиться от нетерпения и волнения за единственную женщину во всем белом свете, которая могла оторвать мне голову за сидение на этой высокой сосне. Когда послышались первые взрывы, а в стенах башни замелькало оружие, я понял, что операция вошла в решающую стадию. Но еще больше меня заинтересовал вертолет с эмблемой Щ.И.Т.а, который приземлился на посадочной площадке, самой близкой к кабинету, в котором проходили совещания с Советом. Когда из вертолета вышел сам Ник Фьюри, как всегда весь в черном, с рукой на перевязи, мне захотелось одновременно засмеяться и грязно выругаться. Неужели я мог хоть на минуту поверить в то, что этот старый солдат умер? Глупец. Хотя уверен, нас таких много. Следя за сражением на платформах, которые уже готовы были выйти из поля зрения и пытаясь отгадать, кто же из всей этой кучи стреляющих и дерущихся наши, я старался не упускать из виду окно, в котором промелькнул Фьюри, держащий Пирса на мушке, а чуть позже и столь знакомая мне рыжая шевелюра. От созерцания разборок с главой Щ.И.Т.а меня отвлекло слишком бурно разворачивающееся действо на платформах. Чернокожий парень, замеченный мной ранее в компании Роджерса, рассекал воздух с помощью железных крыльев. Сам Капитан Америка вел борьбу с кучей солдат на другой платформе, обзор которой был для меня в основном закрыт. Стрелы, пущенные верным луком, неизменно достигали своих целей, но я был уверен, что в той катавасии, которая творилась вокруг, этого даже никто не замечал. Что ж, видимо именно это и было целью моего участия, раз Мария посадила меня именно здесь. Я же старался лишь поразить большее количество мишеней, периодически применяя стрелы со взрывным наконечником. Но еще я неотрывно следил за рыжей головой, все еще мелькающей в окне . Когда она резко упала, скрывшись из моего поля зрения, я был готов рвануть в штаб, не медля больше ни секунды. Но вот Пирс, направлявший на Нат оружие, падает, видимо от руки "мертвого" директора Щ.И.Т.а, а спустя еще несколько минут, я вижу Фьюри и Романову, стремительно покидающих комнату. Облегчение отмечается в сознании, пока я отстреливаю всех, кто может встретиться им на пути в вертолет. По мосту проезжает машина, в которой я замечаю Хилл, платформы рушатся, вертолет с директором Щ.И.Т.а и его лучшим шпионом кружит вокруг башни, а Капитан Америка стремительно уходит под воду. Мельком в голове проносится шутка о том, что с условиями для заплыва Стиву опять не повезло, а руки уже складывают лук и пристегивают его к бедру. К тому времени, как мне удается собрать арсенал и начать спускаться, тело Роджерса вытаскивает на берег странного вида солдат с металлической рукой. В голове мелькает мысль, что о таком человеке я уже слышал, но размышлять об этом явно не то время и место. Между тем, чтобы спасать Роджерса и преследовать странного солдата, я выбираю первое, устремляясь к неподвижно лежащему телу. Вызвать медицинскую бригаду и проследить за тем, чтобы Роджерса доставили в больницу, желательно еще живого, становится простой задачей. Несмотря на пулевые ранения, ушибы и синяки, он не собирается умирать, о чем я и рапортую Хилл, как только добираюсь до места встречи, которое она сообщила мне вчера. Подземная парковка какого-то высотного офисного здания, быстрый разговор с Марией, благодарная улыбка, которой она меня одаривает, и быстрые распоряжения относительно того, где стоит машина и куда следует отвезти Фьюри - все это занимает лишь минуты. Минуты, которые остаются мне до встречи с Черной Вдовой. Скрываясь в темноте около стены, я позволяю себе несколько секунд понаблюдать за Наташей, отмечая скованность в движениях левой руки и незаметные для неопытного глаза следы усталости. Фьюри идет впереди, только на подступах к машине позволяя себя обогнать. А я, даже не рассчитывая на теплый прием, позволяю себе появиться эфектно. Пока я старательно игнорирую гневный взгляд Черной Вдовы, докладывая директору о миссии в горах Аппалачи, Наташа видимо старательно продумывает способы наказать меня за непослушание. Но мы слишком хорошо знаем друг друга, поэтому уже спустя пару минут, она прижимается ко мне в поиске поддержки и тепла, столь необходимых ей в миг, когда вся наша жизнь идет под откос. Ласковый поцелуй в макушку - это все, что я могу позволить себе сейчас, но даже этот жест, буд-то украденный у суровой реальности, в которой мы - бесчувственные солдаты, заполняет меня до краев вместе с запахом её волос. Фьюри рассказывает мне о том, что произошло за последние несколько дней, не забывая упомянуть про ранение Наташи. Все новости. кроме этой я выслушиваю, не отвлекаясь от дороги. ГИДРА, падение Щ.И.Т.а, предательство Пирса, появление Зимнего Солдата - это переворачивает во многом мое видение мира, но это то, с чем мы привыкли иметь дело. Это часть нашей войны, которую мы ведем уже много лет. Просто еще один противник, просто еще один запущенный в действие протокол. Новость о ранении Наташи я сопровождаю коротким взглядом, брошенным в её сторону. Она реагирует на это коротким кивком, подтверждающим, что рана в порядке, и мне не о чем волноваться. Фьюри устало замолкает, делая вид, что ничего не замечает. Наши взаимоотношения, наша забота друг о друге уникальна. У нас нет необходимости говорить что-то, достаточно лишь полувзгляда, движения ресниц или бровей. Мы чувствуем друг друга на уровне эмоций, воплощенных в напряженности тела или угле наклона головы. Мы - одно целое, поделенное на пополам. Каждая часть может существовать отдельно, она самодостаточна, почти идеально выполняет свои функции и не испытывает необходимости в дополнении. Но когда мы вместе, наступает блаженное чувство единения, возможности расслабиться даже в самый разгар боя, будучи в полной уверенности в своей второй половине. И сейчас мне кажется, что мы даже дышим синхронно, идеально дополняя друг друга в процессе высматривания потенциальных угроз или слежки на заполненных улицах Вашингтона. Когда-то мы пообещали, что будем вместе, до конца. И сейчас, когда конец Щ.И.Т.а наступил, мы вместе. Нам еще предстоит разобраться с последствиями сегодняшних событий, и я знаю, что у меня был шанс остаться в стороне от этого. Но остаться в стороне означало бы остаться без неё, предать её доверие, оставить наедине с жестокой реальностью, а это для меня неприемлемо. И пусть она никогда не произнесет этого вслух, но в её глазах я вижу благодарность. Она прикасается к серебрянной стреле, кулону на её шее, что я подарил ей во время нашей эвакуации из Будапешта, и я вижу в этом признание в любви. Своеобразной, дикой, пропитанной кровью и слезами, без домашних посиделок перед телевизором и совместных ужинов, без обсуждения покупки новой машины или предстоящего ремонта. Наша любовь - это беспрецедентное доверие, это заботливо обработанные и зашитые раны, это взгляд поверх стрелы в отчаянной попытке прикрыть спину и спасти жизнь. Это спаринги и совместные тренировки на полигоне в надежде подготовиться к бесконечной череде заданий. Это голос в комлинке и красная точка на карте местности, обозначающая еще живого агента. Наша любовь, как и наша работа - бесконечная череда лжи и убийств. Мы лжем, чтобы сохранить своё настоящее в тайне. Мы убиваем, чтобы сохранить жизнь друг друга. Но каждый день мы просыпаемся с мыслью друг о друге, с благодарностью, что сердце другого еще бьется. И дожить до следующего утра помогает лишь мысль о том, что мы все еще вместе. Мы вместе. До конца.