Ранения

— Ему опасно сейчас оставаться одному, — тихо шепчет Момои осипшим голосом, думая, что Кагами не слышит. Слышит. Ещё как. Акустика пустого крематория не щадит ничьи уши. Просто мышцы будто превратились в лёд, не позволяя не то что обернуться и отреагировать, а даже моргать с той же частотой, что и прежде. Но эта фраза кажется Тайге настолько забавной, что про себя он даже ухмыляется. Опасно? Ему? Ха. Однако, когда душа, ночью разрываясь на ошмётки, орёт, чтобы вызвали скорую помощь, или наряд спасателей, или палача, на худой конец, Кагами понимает, что Момои была права на все тысячу процентов. В какой-то бурлящей и дикой агонии он ходит по квартире и переворачивает всё вверх дном. Загнанно срываясь на рык, сметает с комода пустые фоторамки, какие-то бумаги, скидывает зеркало, которое разлетается на пару больших кусков и кварцевую крошку. Опрокидывает столы на кухне и в зале, швыряет в стены стулья один за другим. Со всей силы ногой толкает диван в спинку прямо навстречу тумбе для телевизора — плоская плазма падает на пол, издав жалобный звук, DVD-система тоже летит к чертям, оставив лишь торчать искореженные провода. Каждая дверь при переходе из комнаты в комнату безжалостно попирается ногами, гулко стучит и ручками делает в стенах дыры. Но Кагами ничего не слышит, кроме бешено пульсирующей крови в своих висках и ора в наушниках… Я чувствую дрожь Каждый раз, когда закрываю глаза И погружаюсь в место где-то в глубине моего сознания. Это место, где прячутся воспоминания и мои мысли объединяются… Кагами безжалостно рушит всё и, в то же время, ничего, по сути. Потому что в этой чёртовой квартире ничего не осталось. Не осталось от них. Имевшие ценность вещи были либо розданы родственникам и друзьям, либо перевезены в новую квартирку — поменьше и подешевле. Рассчитанную на одного. Здесь же теперь до тошноты пусто. Всё, что есть тут сейчас существенного — это его сходящий с ума рассудок и MP3-плеер Аомине. И ничего из этого у Кагами сломать не получится — в первом случае нет физических сил, способных на такое, во втором — сил душевных. Поэтому под раздачу попадает всё остальное, что подворачивается под руку. Нужен выход. Его боли, его одиночеству и его безумию. За пределами этих холодных, как лёд, улиц, Я никогда бы не подумал, что у меня будет шанс вновь вернуться к жизни И снова смотреть на всё твоими глазами. Теперь со скрипом, и теряя ящик за ящиком, летит на бок и сам комод. Тяжело дыша, Кагами теряет равновесие и падает возле него прямо на стекло разбитого зеркала. Осколки впиваются в ладони и предплечья, в ноги сквозь джинсы. Отдышавшись, Кагами выпрямляется, но остаётся стоять на коленях. Замирает, забыв о стекле в собственной коже. И закрывает глаза. В своей жизни я никогда ничего не ждал так, Как жду сейчас, снова стоя под Твоим небом. Пытаясь вновь… Это треки Аомине. Он слушал их часто, они что-то для него значили. Он спрятал в них часть себя — Кагами знает, чувствует, верит. И поэтому сейчас Тайга отчаянно пытается найти Дайки именно в них. В строчках, в музыке, в криках и призывах. Чтобы в этой квартире, предназначенной для двоих, не чувствовать себя одним. И я никогда не влюблялся так, Как в момент, когда вновь упал в твои объятия. Он потерял опору. Каркас, на котором держалось то лучшее, что было в его жизни, рухнул. И жестокий мир решил, что даже реконструкцию начинать слишком поздно. Поздно, блять. Теперь же он как жалкое беспозвоночное, у которого отобрали и прямо на глазах раздробили его раковину. Открыв миру мягкое беззащитное нутро, которое впору теперь соскабливать со стекла на холодном полу. Непонятно зачем, Кагами пытается выдавить из себя ироничную ухмылку. Но асинхронным потоком выходят только слёзы. После третьего припева возвращается рассудок. Кагами шипит от боли, вытаскивая крупные осколки, и, пошатываясь, идёт в ванную, отпихивая всевозможные обломки по пути. Тёплая вода успокаивает и согревает дрожащие ледяные ладони. Часть крови течёт в смыв, часть каплями и дорожками остаётся на раковине. МакНивен продолжает орать в ушах, принося странное облегчение. Кагами выключает воду, закрывает глаза и таки даёт волю нервному смеху — что бы подумал Аомине, увидев этот ужас по всей квартире? Скорее всего, назвал бы его конченным психом и наорал бы как следует. Дайки… Где же он теперь? Куда за ним идти? Где искать знаки и подсказки? Он ведь не любил сложных головоломок, загадок, ребусов. Значит, не мог оставить их после себя. Не мог же? Кагами болезненно кривит губы и остервенело швыряет на пол испачканную в крови и пыли водолазку. Стаскивает джинсы и в одних трусах плетется, стукаясь плечами о каждый дверной косяк и каждую стену, до кровати. Падает ничком, вяло раскрывая одеяло одними ногами, и зарывается в него почти с головой. В уши всё ещё орёт МакНивен, руки и ноги ничем не обработаны и порезы обильно кровоточат, пропитывая постельное бельё, но Тайге плевать. Он лишь смотрит на экран MP3-плеера и с горечью понимает, что теперь это и есть Аомине. Аомине, спрятанный для него в 2873 песнях, разбитых на плейлисты. По ним он и найдёт путь. Новый путь, по которому надо двигаться дальше. Чтобы обязательно встретиться с Дайки ещё раз. И в этот раз я ясно всё вижу, Осталось немного, и всё будет в порядке. Возьми меня за руку, давай пойдём к свету, Этой ночью я не умру, мы выживем…