История Джигоку: Новый Эмма Дай-О

Джигоку не изменился ни на каплю, так и оставшись столь же мрачным и с той самой особой торжественно-злобной атмосферой. Ичиго занесло в адскую «прихожую», в которую он вместе с Кокуто и компанией попали в первый и во второй раз. Кругом возвышались серо-синие скалы в несколько тысяч уровней. Если смотреть вниз, то можно было увидеть множество, сотни и сотни похожих, но прекрасных в своём хаотичном расположении этажей, состоящих из «кубов». Алое небо нависало над всем этим, позволяя Аду нагнетать и без того невесёлую обстановку ещё больше. Если в Генсее были чарующие белые облака, принимающие разнообразные, порой самые причудливые формы, то тут такого великолепия не наблюдалось. Вместо этого — тонкая полоска подозрительного жёлтого тумана где-то на горизонте, резко контрастирующая со всеми предметами в Джигоку, в том числе и с Куросаки, облачённым в чёрное. Вторая ступень холлоуфикации развеялась, как только временный шинигами прошёл через зев с синим пламенем на ткани мироздания. Она покрылась трещинами, словно земля при долгом отсутствии влаги, и исчезла в вихре духовных частиц. Кое-где возвышались сравнительно небольшие черепушки Стражей Джигоку с круглыми светящимися, словно фонари, глазами. «Головы» крепились лишь на костяном позвоночнике, постепенно переходящем в массивное сине-коричневое тело с громадными руками. Ими Воля Ада хватала любого попавшегося на пути грешника, порой — сразу небольшую толпу. Кости Непрощённых летели в разные стороны вместе с нечеловеческими воплями, полными отчаяния, пока гигантские челюсти превращали тела в кровавое месиво. Проводник душ незаметной тенью с помощью фирменного скоростного шунпо мелькал то тут, то там, невесомо отталкиваясь от любой горизонтальной поверхности, перепрыгивая препятствия и делая передвижение ещё быстрее. Не хотелось бы попасть впросак: только сбежав от шинигами, угодить прямо в лапищи Стража Джигоку и помереть, навсегда став грешником и застряв в этом неприятном месте. Даже воздух тут был тяжёлым. Привычно твёрдые воздушные ступени под ногами норовили то и дело бесследно испариться, словно духовные частицы перестали должным образом собираться, из-за чего Ичиго порой словно проваливался в воздухе или оступался. Рёв Воли Ада на мгновение оглушил, словно чудовище изо всех сил проорало прямо ему в ухо, но это лишь эхо доносило отголоски, заставляя парня задуматься: какова же была мощь лёгких и голосовых связок (если они были) у этих существ, раз звук так чётко доносился сюда? Веки слипались, словно под воздействием техники: он не спал толком несколько недель. Отсутствие еды в духовном теле не напрягало, голод легко мог быть перебит огромным количеством реатсу, благо, этого было в достатке. Но вот толковый сон был необходим почти катастрофически хотя бы для расшатанных донельзя нервов. И пусть ради этого пришлось бы убить — он сделал бы это, не задумавшись ни на миг из-за усталости. Поэтому Вайзард нашёл укромное местечко в стыке между двумя «кубами» и, прислонив чёрную катану банкая к плечу, чтобы в случае нападения не возиться с ножнами[1], спокойно уснул. Честно говоря, Вайзарду было абсолютно всё равно, что он выбрал столь странное место для отдыха. *** Проснулся Ичиго как от толчка, что оказалось частично правдой: гул от топота гигантских ног прошёлся по земле, заставив вздрогнуть и широко распахнуть глаза в мимолётном удивлении. Рука настороженно дёрнулась к оружию. Лишь когда пальцы судорожно сомкнулись на рукояти, до временного шинигами дошло, что это Страж Джигоку прошёл мимо, выискивая Непрощённых для того, чтобы в очередной раз подвергнуть души заслуженным пыткам в виде пережёвывания острейшими зубами, никогда не затупляющимися от чужих костей. Куросаки подбросило мгновенно, ведь возможная причина скоропостижной смерти прошлась буквально в пяти метрах от парня, не заметив полыхающую во всю сторону духовную энергию, которую он контролировать не мог как раз из-за невероятного объёма. Это настораживало, но, как говорится, дарёному коню в зубы не смотрят, да и скулы сводило от внезапно возникшего напряжения (или от рвущегося наружу ленивого зевка?). Но громадина прошла мимо, огибая ровные синие «автомагистрали», по которым раньше двигалась разношёрстная компания, спасающая его сестру. Ичиго облегчённо вздохнул и, подхватив материальную форму Тенса Зангетсу, переместился в шунпо по единственному знакомому направлению — по тому самому маршруту, по которому всех вёл коварный беловолосый грешник несколькими неделями ранее. *** Впереди распростёрлась серовато-синяя пустыня, состоящая сплошь из растёртых в пыль костей Непрощённых, которые всё-таки не выдержали постоянных пыток и перерождений, испепеливших саму сущность души. Джигоку даровало лишь временное бессмертие, умело замаскировывая истинные намерения. Они хорошо прятались там, куда все смотрели в обязательном порядке, но не замечали — это всегда был всего-навсего Ад! Вселенная обожала иронию, Куросаки не переставал это себе повторять, ведь это было именно то, во что он искренне и всегда верил и точно знал, что это было аксиомой. Пустыня тянулась вдаль и вширь, во все стороны, наводя тоску. Бессмысленное нагромождение каменных «кубов» осталось позади, давая янтарно-карим глазам насладиться необъятным простором. Жёлтая дымка вдалеке разрослась и теперь занимала приличный кусок неба, но это было не так уж и важно. Шунпо здесь из-за невероятного обилия духовных частиц, оставшихся от разложившихся грешников, о гибели которых свидетельствовали лишь ровные рядки бугорков, как на кладбище, стало вновь относительно стабильным, что не могло не радовать. Временный шинигами не был уверен, что двигался в нужном направлении, но Хичиго из внутреннего мира, которому наскучило наблюдать за событиями, которые происходили с хозяином тела, тотчас же отозвался: «Эй, какого чёрта ты так стремишься попасть туда? Там тебя никто не ждёт, я точно могу сказать. Разве что воющая толпа из Стражей Ада, жаждущая обратить «тебя в свою веру», — под конец он злобно рассмеялся. «Ты только что процитировал героя из фильма «Хроники Риддика», что ли?», — недоверчиво спросил обладатель самого компактного банкая, не веря в то, что личная «шизофрения» смотрела фильм вместе с Ичиго, переведённый на родной японский язык. Что сказать, у парня была небольшая тяга ко всему европейскому, как у тех, кто не живёт в стране Восходящего Солнца — к японскому. Но Широсаки не ответил, чтобы окончательно не портить имидж. Переспрашивать у духовного меча было бы глупо: Тенса бы тоже проигнорировал запрос, но воспитательный пинок отвесил бы с показательной радостью. Ноги несли вперёд и вперёд, мысли текли неторопливо, подозрительная ярко-жёлтая дымка пополам с пыльным облаком ни приближалась, ни отдалялась. Красота! Он как будто впал в транс — особое состояние, когда не замечаешь, куда бредёшь, забывая о времени. Но когда и. о. шинигами поднял чуть затуманенный взор, чтобы хоть попытаться определить, куда его занесло, то замер на месте, приоткрыв рот в изумлении. Перед Вайзардом, закопанная в песок, возвышалась какая-то конструкция, с такого ракурса похожая на стену. Но когда он с помощью мощнейшего прыжка с ускорением в виде реатсу поднялся туда и снова остановился, то с трудом подавил в себе желание протереть глаза: это оказалась гигантская «чаша», почти доверху заполненная водой. Влага плескалась под порывами ветра, переливаясь в багровом свете небес синими и фиолетовыми цветами. Она была солёная; уж это Ичиго сразу понял по неповторимому запаху моря: Куросаки однажды был на море с семьёй. Прикрыв глаза, он с упоением вдохнул воздух полной грудью, позволяя себе погрузиться в иллюзию того, что предательство Готей-13 — нереально, лишь кошмар в жаркую июньскую ночь от духоты. Но это был суровый мир со жестокими правилами, так что проводник душ, не желая поддаваться внезапно нахлынувшей прокрастинации, смело направился вперёд. Со временем стали попадаться странные статуи, чудом держащиеся на поверхности, ведь плотность «лотосов» (тех самых статуий) явно превосходила плотность воды, так что по всем законам физики они должны были пойти ко дну. Но Джигоку в очередной раз наплевательски отнёсся к такому важному предмету, как эта познавательная область естествознания. В глубине вод что-то темнело, но рассмотреть это «что-то» было, как минимум, проблематично из-за предположительной глубины в несколько сотен метров. Вайзард передвигался долго, настолько долго, что в глазах стало рябить от двигающихся волн и то и дело мелькающих «лотосов», которые порой попадались с парня ростом. Но не заметить то, что на горизонте появилось нечто тонкое и высокое, чёрным шпилем пронзающее привычную полосу горизонта, было невозможно. Уж слишком это кидалось в глаза. При приближении он задумчиво пробормотал, обращаясь к любым обитателям внутреннего мира, в зависимости от того, кто мог это услышать: — Это что, платформа со статуей? И тут он вспомнил, что был здесь и даже сражался с теми странными грешниками в масках и, не справившись, махнул через воду вниз, к очередной части Джигоку, оставив друзей биться с Непрощёнными. Из-за этого ничего не было видно под относительно спокойной водной гладью. Сейчас, поднявшись на платформу, он с интересом стал рассматривать то, что оказалось центром «чаши»: гигантская статуя неизвестного (всё в Аду было большим) человека-нечеловека, облачённого в вафуку с витиеватым рисунком, похожим на лепестки цветов, и с лицом, скрытым под маской. Она требовала отдельного описания: жуткая, изображающая искривлённое в ярости лицо Они[2]. А на голове существа — нечто, подобное короне с иероглифом «Царь». И каменная табличка внизу с выбитым на ней надписью «Эмма Дай-О». Куросаки позволил себе фыркнуть: «Неужели старые сказки мамы о Великом Царе Ада Эмме — правда? Вот уж я опять вляпался во что-то, недоступное моему пониманию на этом уровне. Почему вокруг меня постоянно возникает нечто сверхъестественное?» — Ты пришёл. Парень дёрнулся и обошёл статую по кругу, следуя за голосом. На краю платформы спиной к проводнику душ сидела низенькая девушка, облачённая в короткое чёрное платье, рваное по краю. Длинные алые волосы змеились по спине в низком хвосте, к плечу прислонилось самое необычное оружие, какое он когда-либо видел: это была коса. Нет, не так — Коса. Тонкая белая рукоять, похожая на кость, витиеватым рисунком паутины оплетала двухстороннее чёрное лезвие. Ичиго внезапно вспомнил: похожее оружие он видел у Рукии, когда с богиней смерти слились воедино ещё два странных человека, заставивших всех, кто помнил о девушке, забыть[3] Кучики Рукию. Тем временем неожиданно встреченная девушка встала, опёршись на Косу, и обернулась, заставив юношу удивлённо охнуть: — Рукия?! Незнакомка и вправду сильно напоминала Кучики-младшую: точная копия лица и фигуры, за исключением цвета волос и глаз, подверженных полной гетерохромии: один глаз был с алой радужкой и вертикальным зрачком, а второй — с жёлтой и чёрной склерой, совсем как у Пустого. — Наконец-то ты пришёл, Ичиго-сан, — она ласково улыбнулась, склонив голову чуть вбок. — Но ты ошибся: я не та Рукия, которую ты знаешь. Я Смерть.