История Джигоку: Новый Эмма Дай-О

Ичиго был не в восторге, далеко не в восторге. Хотелось развернуться и скорее свалить отсюда, но неусыпная охрана в виде Смерти и Одиночества не то, что развернуться, тщедушно боясь, даже обернуться не давала. Было страшно. Вид девушки с красными волосами, которая воинственно сжимала рукоять Косы, вводил в первобытный ужас. Одиночество хоть и выглядел не так устрашающе, как Старший Жнец, но тоже далеко не розово и безобидно. И нечто, напоминающее удлинённую базуку, усиленное эффектом алчно горящих оранжевых глаз, заставляло одно веко периодически нервно дёргаться. Зачем было необходимо сопровождение, Куросаки допёр только после нескольких минут бухтения. Такого тихого, что даже демоны со сверхъестественным слухом ничего не могли расслышать. И, конечно же, в благовейное течение мудрых, наконец-то, а не мыслей пополам с ругательствами, вклинился Хичиго с комментариями: «Маленький глупый Король не помнит тропинку в любимую локацию! Я разочарован», — Пустой в подтверждение слов с укором зацокал. На что и. о. шинигами фыркнул и не менее ехидно ответил: «Кто-то совсем в роль лошади вошёл. Уже копытами цокаешь?» — Широсаки как-то по-особому хмыкнул, завершая разговор, как подумал Вайзард. Но как только он увидел тёмную фигуру демонессы и приготовился к бою, как из подсознания Пустой тихонько прошипел: «Договоришься. Вот захвачу твоё тело!» Пластинка эта была стара, как мир, но приятно грела душу временному шинигами, иногда скучающему по тем веселеньким денькам, когда всё чётко разделялось на чёрное и белое: шинигами — хорошо, друзья, помогать, а Пустые — плохо, враги, рубить. Сейчас же всё окончательно перемешалось. «Да уж, — протянул мысленно Ичиго, — что-то я раскис совсем. Собраться бы надо, а то ещё продую этой девчонке-демону!» Троица остановилось на большом уступе, где на противоположном конце расположился будущий противник претендента в Эммы. От резкого торможения рваный плащ банкая пафосно всколыхнулся из-за порыва ветра. Сопровождающие демоны остановились менее вызывающе. Одиночество решил не подходить ближе. Немного постояв, он прыгнул на соседний выступ и вальяжно разлёгся там. Тёмно-фиолетовые волосы Жестокости свободными волнами спадали до плеч, на кончиках ощетинившись специфическими розовыми волосками. Тёмно-карие глаза проницательно осмотрели гостей. Женщина имела не бледную, не загорелую кожу и не хрупкое, не мощное телосложение — в общем, особо и не выделялась, если бы не розовые пряди. Из одежды — серая мешковатая роба, скрывающая фигуру. Рядом в «бетон» выступа был воткнут странного вида меч: похожий на двуручный, вот только одна сторона лезвия была из стали, а другая — из странного золотистого вещества. При взгляде на него Куросаки вздрогнул: цвет напоминал «адскую броню» с черепками, которая проявилась в финальном сражении с Кокуто. Плохо. — О, вы только посмотрите! — протянула женщина, расплываясь в ехидной улыбке. Обманчивая расслабленность позы нарушалась лишь безумным блеском в глазах. — Смерть-сама, я польщена, — она шутливо поклонилась. Потом перевела взгляд на Одиночество, разлёгшегося в гордом уединении. По тонким губам пробежала уже совсем не насмешливая ухмылка, лицо скривилось в гримасе отвращения. — Что они здесь делают? Пусть проваливают! Смерть не шелохнулась от такой тирады. И. о. шинигами, словно повинуясь немой просьбе, тоже не сдвинулся с места. Одиночество даже не услышал грубого приказа, углубившись в созерцание алого неба над головой. Старший Жнец произнесла слова, от которых лицо хозяйки «Гавани» совсем перекосило: — Меня не волнует твоя антипатия к мужскому полу. Я здесь по важному делу, как и они. Тут Ичиго шестым чувством предположил, что настал его звёздный час, и нарочито медленно достал чёрную катану из ножен: — Моё имя — Куросаки Ичиго. Я пришёл изменить историю Джигоку и стать новым Эммой Дай-О! Повисла тишина, во время которой из подсознания откликнулся Хичиго: «Нет мозгов — считай калека!» Жестокость смерила наглого рыжеволосого юнца презрительным взглядом с ног до головы и зловеще расхохоталась, отчего её будущий противник посильнее ухватил Тенса Зангетсу за рукоять, готовясь к скорой битве. И он оказался прав: Жестокость, прекратив смеяться, мягко улыбнулась, усыпив бдительность и напомнив кое-кого. Тут парень передёрнул плечами в страшной догадке «отражения» демонессы. «Эй, Король, — неуверенно позвал Широсаки, — я тут подумал, что если сделать ей длинные чёрные волосы и заплести их спереди в косу, изменить цвет глаз на тёмно-фиолетовый и присобачить форму шинигами, то…» «Да, — убито откликнулся временный шинигами. — «Отраженье» моей противницы — Унохана Ретсу, капитан четвёртого отряда Готтей-13!» «Страшная женщина», — хором закончили они. Тем временем псевдо-Унохана с лёгкостью подняла двуручный меч одной рукой и, азартно оскалившись в предвкушении хорошей драки, выкрикнула: — Превратите его в прах, грешники! И только тогда Ичиго понял, что такое на самом деле Ад! Это не только страждущие грешники и Судьи несчастных, но и вечная бойня за выживание. Из ниоткуда высыпало более сотни Непрощённых. Исхудалых, бледных, в серых робах, но с горящими глазами и самым разнообразным оружием в руках. — Тебе нужно победить, Ичиго-сан, — окликнула Смерть проводника душ с того же уступа, где расположился Одиночество. Вайзард только сильнее нахмурился, сжал зубы и мысленно помолился Пустому, чтобы регенерировал, если что. Тот охотно согласился при условии, что «злой бяка Король выпустит когда-нибудь пошалить». Куросаки согласился, чтобы в следующее мгновение выкрикнуть самую известную фразу: — Гетсуга Теншоу! *** И. о. шинигами смахнул пот с лица, прежде чем нанести добивающий удар очередному грешнику. «Двести тридцать третий. Ещё примерно столько же впереди, — пассивно прокомментировал это Хичиго. — Король, надевай маску. Такими темпами тебя в капусту покрошат твоим же Тенса Зангетсу». Проводник душ решил в ответ тактично промолчать, экономя силы. Грешники отнюдь не были дилетантами, поэтому бои получались выматывающими, но не столько в плане реатсу, потому что она была со значком «почти бесконечность», сколько в плане физической силы. Широсаки внутри активно регенерировал вспоротые вены, вывихнутые плечи и ступни, растянутые сухожилия, сломанные пальцы и нос, болезненные ссадины и ушибы. И это не считая всей остальной мелочёвки. Ичиго одел маску. Скорость заметно возросла, отчего кровь грешников фонтанами омывала безжалостного претендента в Эммы. Хичиго из подсознания вёл счёт уже за четвёртую сотню. «Король, сзади». «Знаю», — огрызнулся Куросаки и не глядя шмальнул чёрно-красным Серо, сметая с десяток душ, подкравшихся с тыла. Последний взмах клинком — и он предстал перед ухмыляющейся Жестокостью. Демонесса осмотрела парня, выглядевшего изрядно потрёпанным и усталым, с маской Пустого на лице. Он был весь в чужой крови; казалось, что даже волосы сменили цвет с рыжего на алый. Воздух вокруг буквально пропитался запахом железа, битвы и духовными частичками, невыносимо давящими на женщину. Но она и бровью не повела, хотя ужасно хотелось присесть на одно колено и повторить клятву, произнесённую в измерении Времени. — Сдавайся, — металлическим, клокочущим голосом предупредил её юноша. Жестокость хотела возразить, но замолчала, когда он продолжил: — Думаешь, я не понял суть испытания? Не поддаться твоей силе было легко. — Но ты убил их всех! — ликующе воскликнула женщина. — Ты всё-таки попал под моё влияние! — Нет, — Ичиго мотнул головой. Вслед с волос сорвалось пару капель крови и с тихим хлюпаньем упали вниз. — Это не так. В испытании не было смысла. Зачем убивать грешников, если спустя пару часов они возродятся вновь? Демонесса опустила голову, скрывая тёмно-карие глаза: — Я… — она запнулась. — Я признаю Куросаки Ичиго новым Эммой Дай-О. Ты сильнее, чем я и моя сила. У Куросаки неожиданно нестерпимо зачесался живот. Он провёл по нему один раз. Другой. Третий! Но зуд становился всё сильнее. Пока не перерос в ослепляющую боль. Парень вначале зашипел, привлекая внимание поверженной Жестокости. А потом шипение стало нарастать, пока не переросло в истошный вопль. Рядом с бьющимся в агонии временным шинигами как из-под земли появилась Смерть. Быстро осмотрев будущего Эмму, она резко спросила: — Где? Парень всё понял с полуслова. Трясущимися руками и не без помощи Одиночества он содрал верхнюю часть банкая, оголяя торс. — Не может быть, — тихо прошептала девушка. Неожиданно боль усилилась, отчего Ичиго с глухим стоном потерял сознание, а маска с тихим стуком слетела с лица и рассыпалась частичками белой реатсу. На подтянутом животе временного шинигами чернела татуировка, которую Смерть никак не ожидала увидеть.