История Джигоку: Новый Эмма Дай-О

Спустя какое-то время Ичиго всё-таки дотащился до «Каменной Чаши». Часть платформы у статуи Эммы Дай-О давно оккупировала несколько демонов, которым было невероятно лень возвращаться к унылому патрулированию территорий. Это стало настолько обыденным для хозяйки измерения, что она даже не обращала внимания на гам, время от времени доносившийся оттуда. Привычной к тишине девушке было неуютно только сначала. А после завертелся водоворот событий, связанных с рыжеволосым проводником душ, играючи разрушившим обыденность. Так что «нахлебники» за это время прочно обосновались на местечке, не забывая периодически приглашать Старшего Жнеца к столу, «выпить чашечку ароматного чёрного чая» и «душевно поболтать о том, о сём». Выгонять демонов она не собиралась. Разве что только после того, как они насвинячат здесь и то — ногами вперёд. Это демонесса могла организовать стопроцентно. Но гости то ли чувствовали её настроение, то ли догадывались о возможном исходе, поэтому вели себя как можно аккуратнее. Смерть предпочитала сидеть на краю платформы, вдалеке от разговоров, свесив босые ноги вниз и положив верное орудие труда и обороны, то есть Косу, на плечо. Белая кость приятно грела кожу, привычно устроившись на отведённом месте, принося небольшое чувство ностальгии, когда она могла не двигаться так тысячелетиями, разглядывая мерно колышущиеся волны. Сейчас же позволить такое было бы и непозволительной роскошью, и растратой ценного времени, но с собой и со старыми привычками бороться было сложно. Поэтому демонесса удобно устроилась на том самом месте, где не так давно, по её меркам, она встретила необычного юношу с фамилией Куросаки. «Ичиго». Имя отзывалось на языке приятной сладостью, томной пряностью, словно мёд, оставляя за собой не менее приятный горьковатый привкус. Это было непривычно. Никогда ещё не было таких ассоциаций с чужим именем. Да и раньше имя не вызывало в ней ничего, кроме бессознательного запоминающего рефлекса. Да, иногда оно было неприятным или неподходящим собеседнику, но не более того. Исключением был, пожалуй, только второй Эмма Дай-О, Мугетсу. У него было красивое имя, хотя Смерть и знала, что оно не настоящее, ведь сама с братьями его придумала. Временный шинигами вызывал странные эмоции. Но это было не самое удивительное. Самым шокирующим, в первую очередь для неё, стало то, что он вызывал эмоции. Ведь демонесса, по идее, должна была быть холодной и беспристрастной по отношению ко всем, никого не выделяя и не ставя выше других. Но именно его равнять под одну гребёнку не хотелось. Не из-за того, что она хотела, чтобы Джигоку получил полноправного хорошего и сильного лидера, а из-за непонятных чувств, неизвестно откуда рухнувших. Словно откликнувшись на невысказанный призыв, в противоположном конце «Каменной Чаши» возникла фигура и. о. шинигами в чёрном шикахушо, которая прямым курсом направлялась к Старшему Жнецу. Но, как назло, перед ним возник Уныние на пару со Слабостью с идентичными слащавыми улыбками на хитрожопых физиономиях. — И как, Ичиго-кун, успехи? — поинтересовался Ичимару, поигрывая простым металлическим колечком, которое ранее украшало безымянный палец левой руки.  — Безумие-сан присоединился к нашей бравой гвардии? — подхватил второй демон, в знак уважения (или траура по неизвестной никому причине) снимая любимый потрёпанный веками и нелёгкой жизнью цилиндр. — Да, — коротко ответил Ичиго, даже не замечая, с кем, собственно, разговаривал. Взгляд янтарно-карих глаз намертво прицепился к тоненькой спине хозяйки измерения, по которой змеились длинные красные волосы, заплетённые в низкий хвост. Его терзало чувство необъяснимой вины перед демонессой, хотя никаких видимых причин не было. Это был инстинкт: Куросаки чувствовал, что ему нужно извиниться за столь длительное отсутствие, за то, что он мало времени уделял Старшему Жнецу, за то, что так замотался со всеми этими проблемами становления Царём Ада и забылся на время. — Отпустите его, парни, — позвал двоих спевшихся демонов Чревоугодие, поигрывая пиалой и с исследовательским любопытством рассматривая, как играют блики света на поверхности почти прозрачного алкоголя. — Не видите, что ли, что он вас даже не замечает? Мыслями он уже с ней, — и мужчина кивнул в сторону демонессы, понятливо улыбаясь одними чёрными пронзительными глазами. Уныние и Слабость, послушавшись негласного лидера в маленькой группе, отступили, давая дорогу преемнику Мугетсу. Парень тотчас метнулся к объекту волнующих чувств. Неспешно приблизившись, будущий Эмма Дай-О осторожно присел на краешек платформы, скопировав позу Старшего Жнеца и свесив ноги вниз. Ножны с занпакто были отложены в сторону за ненадобностью. Повисла неловкая тишина: оба чувствовали, что нужно что-то сказать, но оба упорно молчали, ожидая первого шага от другого. Никто из них этого «шага» делать не хотел, поэтому они так и сидели — молча. Некоторое продолжительное время спустя Смерти захотелось поспать. Веки стали мучительно тяжелыми, моргать стало невообразимо трудно. На столетиями отработанном рефлексе Коса исчезла, оставив за собой только лёгкий, приятно щекочущий обоняние запах озона. Устало привалившись на плечо сидящего сбоку Ичиго, девушка позволила себе коротко зевнуть и смежить веки всего на мгновение. Демонесса спала, тихонько посапывая, отчего её грудная клетка мирно вздымалась, хотя дышать, как и спать, было необязательно. Поначалу опешивший Куросаки сейчас закинул одну руку на спину Старшего Жнеца, прижимая к груди. Было невероятно тепло и уютно просто сидеть так. А когда Смерть, заворочавшись и принимая более удобную для сна позу, положила руку на другой бок рыжеволосого юноши, невольно обнимая, временный шинигами тоже стал потихоньку дремать. Три демона, комфортно расположившихся в отдалении, наблюдали за разворачивающейся милой сердцу картиной. Неожиданно Слабость, кинув мимолётный взгляд на парочку, отставил недопитую пиалу в сторону: — Мне нужно ненадолго отлучиться. — Демонам же не нужно в туалет, — заметил Гин, привычно щуря вишнёвые глаза. — Так куда же ты, мой накама? — А разве не понятно? — ответил мужчина, шутливо кланяясь собутыльникам. — Я к своему старому знакомому Безумию, который иногда таскает всякий хлам их Мира Живых. — И зачем? — поинтересовался экс-капитан третьего отряда. — За фотоаппаратом, конечно, — рыжий безумец довольно оскалился, кивнув на спящих «голубков». — Сохраню для истории. И для её братцев.