История Джигоку: Новый Эмма Дай-О

— Итак, у меня есть три дороги, — философски заключил Ичиго, отставляя в сторону недопитую чашку с кофе. Три пары глаз закадычных друзей-демонов Слабости, Уныния и Чревоугодия устремились на фигуру юноши, ожидая окончательного и бесповоротного вердикта. Ичимару, как наиболее знакомый с проблемным характером старшего сына Ишшина Куросаки, мысленно готовился к тому, что рыжеволосый сынок бывшего шинигами отожжёт по полной программе. — Первая дорога — это сразиться с Гордостью. Вторая и третья, соответственно, — со Страхом или Гневом. Возникает закономерный вопрос: к кому же мне наведаться? — проводник душ подпёр рукой щёку, прикрыл глаза, после чего наугад обозначил в воздухе три кривенькие колонки и стал что-то шептать, переводя указательный палец с одной другую. Если сильно присмотреться к шевелящимся губам, то можно было понять слова: «Кагомэ, кагоме каго, но нака, но тори ва, ицу, ицу дэяру? Ёакэ, но бан ни? Цуру то камэ га субэтта. Уширо, но щёумэн дарэ?[1]» Палец замер на первой колонке, заставив тем самым и. о. шинигами удовлетворённо расплыться в ухмылке и открыть глаза. — Решил? — заинтересованно спросил Гин. — Да, — кивнул тот в ответ, в предвкушении битвы хватаясь за рукоять занпакто. — Этот демон давно хочет поквитаться со мной за то, что я его провёл. Дважды. Так зачем же ему отказывать, раз случай так удобно распорядился? Он ушёл в сторону Смерти, бесцельно сидящей на привычном месте, чтобы сообщить, что уходит и чтобы девушка создала мгновенный переход в измерение противника. Чревоугодие понятливо усмехнулся, перекинувшись хитрыми взглядами с бывшим капитаном и рыжеволосым «чудиком». Сомнений быть не могло. Он отправлялся к злобной горе мышц, комку яростных нервов, давно ожидающему достойного врага. *** — Ты пришёл, — грубо проговорил мужчина, сидя на валуне в позе глубокого мыслителя. Из одежды на нём были только старые чёрные хакама, подвязанные не менее потрёпанным сероватым оби. Торс же оставался обнажённым, открывая Вайзарду обзор на покрытое белыми полосками заживших шрамов тело, на грубую загорелую кожу и на великолепную физическую подготовку в виде той самой «горы мышц». Длинный меч с зазубринами по всему лезвию был воткнут рядом в землю, демонстрируя жажду убийства демона: на поверхности не было и намёка на ржавчину, что указывало на постоянное использование оружия. Только пару тёмно-бардовых пятен, похожих на засохшую кровь, виднелись на обмотке рукояти. — Долго же ты. Я устал ждать. — Прости, — усмехнулся Вайзард, обнажая Тенса Зангетсу. — Дела. Думаю, ты почувствовал, какие именно. — Да, — кивнул он в ответ, не меняя положения, так и оставаясь с закрытыми глазами. — Ты знатно повеселился там, Ичиго? Ты или кто-там-вместо-тебя-был-тогда потратил много реатсу, — заметил демон, выражая «заботу» о противнике. На самом деле воина интересовало лишь то, чтобы противник не помер раньше времени, так и не успев повеселить хозяина измерения напоследок. — Не загнёшься раньше срока от перенапряжения? — Вот и проверим, — яростно рыкнул гость, делая мощный выпад в сторону сидящего. Но тот даже не сдвинулся с места, приняв удар на светло-салатовую энергию, защитным коконом всколыхнувшуюся вокруг. Чёрное лезвие звякнуло, отскочив. — Сражайся со мной, Гнев, — словно откликнувшись на имя, демон по-звериному оскалился, открывая бледно-карие глаза, сверкающие отблесками поражающей объёмами духовной силы. — Покажи мне, из какого ты теста, Куросаки Ичиго! — заорал он в ответ, хватаясь за рукоять меча. Она удобно устроилась в правой ладони, ожидая приказа о нападении. Злобная реатсу, повинуясь порывам хозяина, резанула по противнику, но не причинила тому никакого вреда, блокируемая не менее агрессивной силой преемника Мугетсу. Оскал Гнева стал шире: как долго он ждал достойного противника, который мог спокойно выстоять против давления духовной энергии и не сплющиться, как алюминиевая банка на дне океана! — Отлично! — рыкнул он, взмахивая оружием в первой полноценной атаке. — Хадо 57: Хайзен но Тенши[2], — Ичиго заблокировал удар атакующим Кидо. Мужчина оглушительно расхохотался, разрубая выброс белой энергии напополам. Взрыв, последовавший за этим, не ранил демона. Даже наоборот, он заставил с удвоенной силой скрестить клинки с противником. Казалось, что от каждого соприкосновения мечей со сталью чужого оружия разномастные лезвия становились острее, духовная энергия — выше, а взгляды — азартнее. Куросаки с упоением сражался, отбрасывая в сторону цепи с настоящего «Я». Он не трогал Хичиго: он пробудил собственные инстинкты, как говорил Широсаки. Они завладели временным шинигами с головой, давая свободу жуткому зверю, таящемуся внутри любого воина, до безумия жаждущему крови врагов. И Гнев, чувствуя это, скалился ещё больше: он никогда не сражался с таким искренним в желании победить любыми способами существом! И от этого цена за сражение росла в геометрической прогрессии. Но демон не спешил ставить условия типа «если победишь меня — я признаю тебя Эммой Дай-О». Как не парадоксально, он боялся. Не уничтожения, а того, что слова разрушат упоительный, волшебный миг настоящей битвы, заставят вернуться благоразумие соперника. И тогда тот будет атаковать более осторожно, заботиться о защите, о каждом шаге, боясь пропустить малейший ход. Но разве это тогда — бой? Это будет всего лишь жалкое, трусливое подобие! — Не отвлекайся! — крикнул Вайзард, заметив некоторую задумчивость и небольшую рассеянность соперника, стоившую длинной глубокой царапины наискосок, протянувшейся по торсу кровавой полосой. — Хадо 72: Мидзу но Рю[3], — из левой руки вырвался гигантский дракон, созданный из воды. Грозно рыкнув, он обрушил всю тяжесть влаги на демона Гнева. Но мужчина довольно расхохотался и взмахом руки вместе с зажатой катаной рассёк дракона пополам. Но заминка послужила отличным прикрытием для следующего заклинания со стороны и. о. шинигами. — Хадо 42: Боруда[4], — сверху на хозяина измерения упала огромная каменная глыба. — Скучно, — протянул низкий мужской голос, увеличивая давление энергии настолько, что камень раскрошился в пыль. — Так мы ничего не решим. Чёрт, — он задумчиво почесал загривок и добавил: — У тебя есть какая-нибудь техника, увеличивающая твою силу? Этой мне мало. Вайзард расплылся в предвкушающей ухмылке и Гнев сразу понял — есть. И не одна точно. Но выбирал парень недолго. Из сильных техник, которые остались, одну использовать было категорически нельзя. Судя по непривычной тишине во внутреннем мире, Пустой ещё не до конца восстановился, поэтому вторая ступень холлоуфикации была недоступна, иначе это привело бы их всех к ещё большему истощению. И тогда реабилитация Хичиго затянулась бы надолго. Простую маску использовать он мог, ведь та тянула не так много энергии. Вернее, с тех пор как будущий Эмма дай-О научился самостоятельно перекидываться в Берсеркера, почти не тянула. Но этого было бы мало, он видел это по азартным светло-карим глазам напротив. Тогда оставался лишь второй козырь. — Да, — подтвердил преемник Мугетсу, поднимая правую руку вместе с чёрной катаной. — Есть одна. Тебе понравится, обещаю. Но, — медленно протянул Ичиго, прикладывая вторую руку к лицу, — не всё сразу! — маска с двумя красными параллельными полосами появилась сразу, отчего реатсу резко подскочила вверх. С диким клокочущим криком Ичиго бросился на врага. — Гетсуга Теншоу! — привычный приказ — и в мужчину полетела чёрно-красная дуга энергии с необычными синими искрами. Хозяин измерения состроил скучающую мину на лице: атака не показалась серьёзной, поэтому для того, чтобы её отразить, он просто протянул руку. Каково же было его удивление, когда реатсу, неприятно резанув, заставила демона в испуге отдёрнуть пострадавшую конечность и отпрыгнуть в сторону. — Что происходит? — пробормотал Гнев, глядя на сильно повреждённую правую руку: кожа на ней висела неприятными обожжёнными лоскутами, кое-где виднелись мышцы. Даже постоянная закалка в виде сования рук в кипящую магму с очередным нерадивым грешником не спасала. Зато крови почти не было: рану прижгла духовная сила противника. — Интересно. Отчего же твоя реатсу такая острая и горячая, Куросаки Ичиго? — Что-что? — переспросил Куросаки, притворно делая вид, что не расслышал реплики оппонента. Это получилось жутковато из-за маски «минуса» на лице и типичного скрежещущего по нервам и слуху голоса. — Что ты там мямлишь? Погорячее? — дымка чёрно-красной энергии окутала его тело, концентрируясь за спиной. — Могу и погорячее. Будет настолько жарко, что Джигоку со своими нечеловеческими температурами лавы покажется тебе Антарктидой! — сформировавшиеся окончательно крылья Короля Ада широко распахнулись в угрожающем жесте, разбрасывая в разные стороны яркие сапфировые искры. — Крылья Великого Эммы! — воскликнул демон, мгновенно забывая о ранении и перебрасывая меч в левую, дееспособную руку. Былой довольный оскал вернулся вместе с боевым запалом. Он помнил, что у любого Царя Джигоку была коронная техника, но насколько хозяин измерения знал, Люцифер и Мугетсу пробудили крылья после того, как стали правителями. Технику случайно изобрёл первый Эмма. И то, он крайне редко использовал, справедливо опасаясь невероятной мощи. Второй Эмма узнал об этом Чумы, но Мугетсу поведали об этом спустя четыреста лет правления и ещё век он потратил на изучение и получение нормального контроля. А мальчишка, который даже не был Королём, знал про неё, умел правильно использовать и не боялся этого делать! Словно он уже прошёл все этапы тренировок и сейчас воспроизводил детали на полном автомате. «Невозможно! Не может быть, чтобы этот человек был настолько силён! Нельзя так быстро эволюционировать!» — пронеслась в голове Гнева испуганная мысль. Впервые за долгое существование он так сильно боялся. Но боялся странно: не Ичиго, стоящего в воздухе на воздушной ступени, не страшной техники, даже не возможного полного и бесповоротного уничтожения бренной шкурки. Всё это казалось сущими мелочами перед звериными чёрно-жёлтыми глазами, пристально смотрящими из-за прорезей маски Пустого и ожидающими реакции. Самым страшным казалось увидеть там не ожидание и предвкушение битвы, а разочарование. И это стало главной причиной, чтобы сумасшедше расхохотаться и, без былой тени мгновенно прошедшего испуга, поднять меч, чтобы пойти в атаку.  — Отлично! Здесь и сейчас мы решим, кто сильнее! Давай, Куросаки! — Не хочу показаться самодовольным, но, — перебил его бывший временный шинигами, произнося слова нарочито скучающим голосом, — раз всё равно покажусь таким, тогда слушай и мотай на несуществующие усы, Гнев, — серьёзно пророкотал проводник душ. — Я — твой Эмма Дай-О! Я сильнее! — одно из огненных крыльев, невероятно удлинившись на манер копья, пробило чужую грудную клетку насквозь. Гнев захрипел от острой боли и завалился на бок, потеряв сознание от болевого шока. И. о. шинигами спустился вниз и развеял маску и крылья. Глядя на побеждённого мужчину, не выпустившего оружие из крепкой хватки, он тихо пробормотал: — Вот и понимай теперь иерархию демонов, когда Войну оказалось угрохать не так сложно, как более слабого демона Гнева. Ведь тогда я не призывал крыльев, — неожиданный порыв ветра всколыхнул рваные полы банкая и торчащие в разные стороны золотисто-рыжие волосы. Резкая боль на татуировке дала знать о том, что кто-то решил схалтурить и вообще не встречаться с Ичиго, признав его Королём Ада на расстоянии. — Пора возвращаться, а то за мной вышлют целую делегацию личностей, которых я не переношу. И которые справедливо не переносят меня. Глупость, например, или кого-нибудь ещё столь же раздражающего. А где-то в «Каменной Чаше» доселе спокойная Смерть вздрогнула, ощутив ещё одну связующую ниточку, протянувшуюся к татуировке Ичиго, и взволнованно, но тихо прошептала: — Осталось всего два демона.