Седрик Диггори 30 сентября 1977 - 24 июня 1995 Любимому сыну от родителей Любим, скорбим, помним
Золотистыми буквами выбиты четыре строки… на безмолвном, холодном камне… Вся жизнь в четырех строках. Лиз не была готова. В голове встала картина того дня, его «я тебя люблю» одними губами, стеклянные глаза и крик его отца… Лиз закрыла лицо руками и, содрогаясь от слез, завыла от боли. *** Лиз не знала, сколько прошло времени. Ей казалось, время специально ускорило свой бег, стараясь сбежать от ее счастливых мгновений все дальше. Подняв заплаканные глаза, Лиз увидела, что солнце в зените. Его теплые согревающие лучи не доходили до нее, холод своими цепкими руками окутал тело со всех сторон. Поежившись, Лиз вытерла слезы и снова посмотрела на надгробную плиту. Где-то там, на глубине шести футов, лежит ее Седрик. Так близко… Внутри зародилось сумасшедшее желание броситься на колени и начать копать голыми руками. Найти его, спасти от этого тяжелого пласта земли, загнавшего его в ловушку. Она и не поняла, как оказалась на коленях. Тонкие белые пальцы, дрожа потянулись к плите… Седрик… Лиз коснулась его имени. Несмотря на то, что камень был холодным и серым, девочка как будто почувствовала жар, теплоту. Она дотронулась до него… Прикоснулась к Седрику… Она провела рукой по его фамилии, дате рождения, но, дойдя до другой даты, отдернула руку, словно ошпарилась. Сидя на коленях, Лиз гипнотизировала плиту молящим взглядом, желая только одного, чтобы она рассыпалась в прах, а Седрик был рядом. Пусть этого ничего не было… Но оно было… Лиз опустила голову себе на грудь, кусая губы и жмурясь, она пыталась сдержать подоспевшие, как нельзя кстати, слезы. Она подняла голову и тихо произнесла вслух: - Ты меня обманул… - она посмотрела на плиту со смесью обиды и горечи. – Ты обещал, что будешь рядом всегда… А тебя нет… И снова новая волна слез… Всё ее тело содрогалось от рыданий. Она выпустила наружу все, что сдерживала в себе, не замечала, пыталась подавить долгие месяцы. Вот во что это вылилось… неконтролируемый поток слез и боли, опустошающий все ее существо. В конце концов Лиз тихо сидела на коленях, обхватив себя за плечи и не двигаясь. Она смотрела невидящим взглядом на могилу, не думая ни о чем. Дорожки от слез высохли, а новых больше не было. Девочка находилась в прострации. В себя ее привел шорох за спиной. Резко обернувшись, она увидела миссис Диггори. Вскочив на ноги, она подняла палочку. - Стойте, где стоите, - неуверенным дрожащим голосом скомандовала она. - Лиз, ты меня не узнала? – от неожиданности голос женщины тоже дрогнул. - Я узнала вас, миссис Диггори. Но я должна быть уверена, что это вы. Вы понимаете… - Да, конечно. - Что вы мне отдали в день, когда мы последний раз виделись? - Медальон сына, а взамен получила твой, - спокойно ответила она. - Что на нем было написано? - Всегда. Лиз медленно опустила палочку. - Здравствуйте и извините меня за… - Все хорошо, Лиз. Я видела тебя в окне… Решила подойти… Как ты? Лиз посмотрела на могилу, на букетик, все еще лежащий на скамейке. Она медленно взяла его в руке и положила на плиту. - Держусь, - ответила она, не глядя на женщину. - Может быть, ты зайдешь к нам? - О, нет, что вы… я… - Я настаиваю, - мягко перебила ее миссис Диггори. - Конечно, - согласилась Лиз. Бросив последний взгляд на могилу Седрика, Лиз последовала за его матерью. Шли они недолго, всего несколько минут, но за это время не обмолвились и словом. У порога Лиз подавила в себе острое желание убежать. Зайдя внутрь, она сразу ощутила приятный манящий запах свежей выпечки. Миссис Диггори провела девочку в гостиную. - Присаживайся, пожалуйста. Чай, кофе? - Чай, спасибо, - ответила Лиз. - Чувствуй себя как дома, - женщина оставила ее одну. Легко сказать, подумала девочка. Как только миссис Диггори покинула комнату, Лиз снова почувствовала необъяснимый порыв, кричащий внутри нее «Беги, Лиз, беги!». Встав на ноги, она лихорадочно закрутила головой в поисках возможного способа побега, как вдруг наткнулась на что-то, привлекшее ее внимание. Лиз медленно подошла к камину и взяла в руки рамку из вишневого дерева. На ней была изображена семья Диггори: родители, счастливые и молодые Амос и Азалия, держащие на руках маленького мальчика лет двух ,весело хохочущего. Его лицо было все запачкано чем-то. Заметив в его руке рожок с мороженым, Лиз сразу поняла чем. Девочка смотрела на маленького Седрика, и по ее телу растеклось тепло. Мысли о побеге больше не возникали. Лиз разглядывала одну фотографию за другой: свадьба родителей, первые шаги Седрика, полет на игрушечной метле, пикник где-то в живописной местности. Вот она жизнь… Не те две даты на серой плите, а эти фотографии, ухватившие моменты жизни. Благодаря им мир знал, что жил такой человек, как Седрик Диггори. Он жил, дышал, ходил по Земле, летал в небе, дружил, был рядом и любил… Лиз теперь не сможет сомневаться… Ведь есть эти фотографии… - А вот и я, - в гостиную вошла миссис Диггори, неся большущий деревянный поднос, расписанный цветами и заставленный блюдцами с печеньем и конфетами, двумя чашками, чайничком и сахарницей. - Замечательные фотографии! – показывая на камин, сказала Лиз. - Я могу дать тебе одну из фотографий, - как бы между прочим сказала миссис Диггори, разливая чай. - Если вас не затруднит. Я бы очень этого хотела! – с признательностью отозвалась девочка. – У меня есть лишь фотография в медальоне, но она слишком мала. Я бы хотела поставить одну в рамку и… - Конечно, Лиз. Напомни мне перед уходом. А пока сходи в ванную и помой руки. Вторая дверь у лестницы. Лиз молча пошла в ванную комнату. Включив горячую воду, она мыла руки, одновременно глядя на себя в зеркало. Боже! Заплаканое раскрасневшееся лицо, глаза припухли, нос красный, как у Рудольфа. Ополоснув лицо, девочка выключила воду и взяла полотенце. Вытирая лицо, Лиз показалось, что она слышит голоса. Миссис Диггори была в доме одна, иначе мистер Диггори обязательно вышел поприветствовать девочку. Тогда Лиз решила, что возможно мистер Диггори вернулся с работы, и его жена сообщает ему о ее приходе. Быстро вытеревшись, девочка поспешила обратно в гостиную, но когда она вошла, перед ней по-прежнему сидела одна хозяйка дома. - Миссис Диггори, мне почудилось будто… вы с кем-то говорили? - О, это… - она заправила непослушную прядь за ухо. Лиз показалось, что женщина нервничает, - это радио. Я обычно слушаю его, когда одна дома. Вот и пришлось его выключить. Она выдавила из себя улыбку. Девочка решила не обращать пока внимания. - Садись, - женщина пригласила Лиз присесть. – Сколько тебе сахара? - Две ложечки, спасибо, - она приняла горячую чашку чая, слегка помешивая ложечкой сахар. - Итак, Лиз, как прошел твой год в Хогвартсе? До нас доходили разные слухи… Да и эта статья в «Пророке»! Тебя исключили из школы? - Да, это так. Следующий час Лиз рассказывала об ОД, об Амбридж, об исключении и последнем вечере в школе. Не упустила она и первого наказания у профессора ЗОТИ, рассказав, какую откровенную глупость они придумали, чтобы объяснить смерть Седрика. Потом рассказ плавно перешел на СОВ. Лиз поделилась своими успехами, страхами и ожиданиями. А затем рассказала про Отдел тайн. - Как ты могла умереть, Лиз? – ахнула миссис Диггори. Лиз поставила чашку чая, к которой так и не притронулась. Чай давно остыл. - Я и сама не знаю, как это вышло. Точнее, я знаю, почему умерла. Смертельное заклинание попало в меня, я чувствовала, как жизнь покидает мое тело, но я и понятия не имею, как вернулась. На той стороне я встретила своих дедушку с бабушкой. Они мне все и рассказали о выборе. Но знаете… Я думала… надеялась, что… Я очень хотела увидеться с вашим сыном, но… его там не было. Он ушел на более высший уровень… не знаю, как это объяснить. Я надеюсь, что там ему хорошо… Лиз замолчала. - Я тоже хочу в это верить, - опустив глаза, сказала миссис Диггори. - Миссис Диггори, - Лиз вдруг посмотрела прямо в глаза женщине, - я могу посмотреть на его комнату, если, конечно, она не… - Конечно. Миссис Диггори нервно улыбнулась, резко встала. Ее глаза забегали по комнате. Лиз заметила, как ей не комфортно. Она хотела было уже извиниться за свою бестактность, но женщина пригласила ее наверх. С каждой ступенькой, приближающей Лиз к комнате Седрика, сердце девочки падало все ниже, пока и вовсе не сорвалось в самый низ, когда они дошли до двери. На уровне лица была прибита табличка «Седрик». Лиз улыбнулась и взялась за ручку. Сейчас она увидит весь мир человека, которого любила больше жизни. Открыв дверь, Лиз улыбнулась еще шире. Все настолько предсказуемо: мягкие цвета, на стенах плакаты команд по квиддичу, повсюду символика его факультета и желтый цвет. Лиз зашла внутрь и покружилась на месте. Она пыталась впитать в себя каждую деталь. К примеру, от нее не ускользнуло, что на застеленной кровати лежала раскрытая книга с закладкой, будто Седрик вышел на минутку и сейчас вернется, чтобы дочитать главу. Лиз присела на кровать и провела ладонью по одеялу. Мягкая, теплая ткань… приятно… Она посмотрела на прикроватную тумбочку и чуть не вскрикнула от неожиданности. На столике стояла рамка с ее колдографией. Та, что была в медальоне, только большая. Лиз посмотрела на миссис Диггори, и та лишь вымолвила: - Мы подумали, ему было бы приятно. В глазах у Лиз стояли слезы. Она снова опустила глаза. - Знаете, я ведь очень долго не писала и не пела. Но потом вдруг осознала, что боль тоже придает сил. Она может послужить мне. И правда, она мне помогла написать песню о Седрике… - Споешь для меня? Прошу, - попросила миссис Диггори. - У меня нет гитары… - Минуту. Женщина вышла из комнаты, а через секунду вернулась с инструментом. - Это Седрика. Он очень неплохо играет, - сказала она. - А я и не знала, - грустно произнесла Лиз. Она с огромной осторожностью взяла гитару в руки. С трепетом провела ладонью по корпусу. Закрыв глаза, она представила себя в Выручай-комнате… В той, где они с Седриком были счастливы. Туда, куда она вернулась прошлой осенью, чтобы почувствовать утрату и боль. Закрытыми глазами она тихо запела, аккомпанируя себе:Опустела без тебя земля... Как мне несколько часов прожить? Так же падает в садах листва, И куда-то все спешат такси... Только пусто на земле Одной, без тебя, А ты..ты летишь, И тебе Дарят звезды Свою нежность... Так же пусто было на земле И когда летал Экзюпери, Так же падала листва в садах, И придумать не могла земля, Как прожить ей без него Пока он летал, Летал, И все звезды ему Отдавали Свою нежность... Опустела без тебя земля... Если можешь, прилетай скорей
Когда она открыла глаза, Лиз увидела миссис Диггори, безмолвно плачущую. - Простите, я вас огорчила, - извинилась Лиз. - Ничего. Это прекрасная песня. У меня нет слов… - она достала из кармашка платок и вытерла щеки. – Хотя я думаю, ты должна кое-что знать… Седрик мне говорил… незадолго до того, как всё случилось… Он всерьез думал о том, чтобы связать свою жизнь с твоей… Он хотел на тебе жениться, когда тебе исполнилось бы 17. Лиз сделала вдох, а выдохнуть уже не смогла. Внутри нее что-то взорвалось и разорвало внутри все на мелкие клочки. Она сейчас поняла, что потеряла то самое, единственное, что встречается лишь однажды… свою половинку… свою родственную душу… иначе сказать невозможно… Сейчас она почувствовала, как будто ее снова убили… вырезали внутри дыру и оставили умирать… Она смотрела на женщину не моргая, не способная дышать и шелохнуться. - Лиз, - женщина дотронулась до ее руки. Девочка опомнилась. Вздрогнув, она опустила глаза и сказала: - Спасибо, что рассказали мне… Это очень… очень важно для меня… - она не сдержалась. Град, нет, проливной дождь из слез начался снова. Миссис Диггори не оставалось ничего, кроме как обнять девочку и постараться успокоить. Через десять минут она дала девочке фотографию и отпустила домой. Уставшая, разбитая от слез и переживаний, Лиз уходила почти без эмоций. Она практически ничего не сказала на прощание т.к. слезы снова начинали падать из глаз. Опустошенная, Лиз шла по дороге, прижав к груди фотографию Седрика. Слова ее матери врезались ей в памяти и прокручивались снова и снова… Он хотел разделить свою жизнь с ней. Ее будущее было загублено, уничтожено… Ей хотелось кричать от боли, злости и жуткой ненависти к Волан-де-Морту и всем Пожирателям смерти. Сейчас она чувствовала, что если бы они попались ей на глаза, она бы убила их голыми руками. Они отняли у нее ее будущее… Кусая губу и прижимая фото, Лиз шла домой, стараясь не объявить войну всем и каждому. Меж тем, как только дверь за девочкой закрылась, в гостиную въехала инвалидная коляска. В ней сидел худой парень со светлыми волосами. По его щекам текли слезы. Он посмотрел на свою мать и сказал: - Я чуть не выдал себя, мама. Я так ее люблю! А она думает, что я мертв! - Мне тоже было нелегко, Седрик. Но Дамблдор просил не говорить ей, - мягко возразила женщина. - Будь проклят этот Дамблдор! – крикнул парень, развернул коляску и уехал на кухню. Сейчас ему не хотелось верить ни в один довод старика. Ему хотелось все рассказать его Лиз, но Седрик не мог. И все из-за слова, данного этому Дамблдору!