***
Стояла глубокая ночь, луна холодным серебристым светом освещала комнату девочки. Лиз села на кровати и разрыдалась. Вспоминая с начала и до конца каждую деталь, она все больше погружалась в отчаянную истерику. Ее окровавленное белое платье, сияющие счастливые лица родных и друзей и Седрик. Это необычное существо, отдаленно напоминающее того Седрика, которого любила Лиз всем сердцем. Немного успокоившись и не найдя объяснения своему сновидению, Лиз встала и подошла к окну. Забравшись на подоконник и прижав к себе ноги, Лиз задумалась. Как так вышло, что один человек возомнил себя всемогущим, присвоил себе право решать судьбы людей? Кто он таков? Какое право он имеет даровать или отнимать жизни? Как так выходит, что кто-то достоин жить, а другой – нет? Где эта грань? Кому это решать? В следующее мгновение Лиз представила себе, что бы случилось будь Седрик жив. Была бы она с ним? Любили бы они друг друга? Устояла бы их любовь под напором разлук, испытаний потерями, болью и войной? Так бы сильно и самоотверженно она любила Седрика, если бы он не погиб? Ища ответы на свои вопросы, Лиз не заметила, как провалилась в сон. Проснулась она уже утром. За окном зарождался новый день. Солнце, еще не высоко взобравшееся на небосклон, одаривало каждого мягким теплом и светом. Спрыгнув с подоконника, Лиз вспомнила сон прошлой ночи, вздрогнула, пытаясь отогнать холод, закравшийся в ее сознание, потянулась и, перед тем как пойти в душ, перевернула календарь на столе. Красный ориентир передвинулся на 15 июля. Уже через пятнадцать минут Лиз спустилась к завтраку. На кухне находились миссис Поттер и Гарри, который смотрел в свою тарелку и ковырял вилкой остывшую яичницу. - Доброе утро, солнышко, - мягко произнесла женщина. - Доброе, мам. Как вы себя чувствуете? – глядя на огромный живот, спросила Лиз. - Хорошо. Но я бы хотела поскорей избавиться от этого груза, - шутливо ответила она, поглаживая живот. - Всего пару недель осталось от силы, - ободряюще сказала дочь. - Почему-то всегда ближе к окончанию какого-то дела, его хочется закончить еще быстрее. - А где папа? – спросил неожиданно Гарри. - Он в кабинете с Сириусом, - ответила мама. - Мне надо с ними поговорить, - парень быстро встал и покинул кухню. Лицо миссис Поттер тут же омрачилось. - Мы с Молли не понимаем, почему нашим детям нужно обязательно рисковать своими жизнями ради остальных. Лиз подошла к матери и обняла ее за плечи. С момента их возвращения из Хогвартса после похорон Дамблдора, почти каждый день в их доме разгоралось пламя скандала. Материнский инстинкт, обостренный в разы беременностью, каждый раз восставал против разума и не желал ему подчиняться. Лили Поттер не могла допустить, чтобы ее сын отправился в опасное путешествие, которое почти наверняка закончится для него смертью. Она и так пожертвовала годами проведенными в разлуке ради его жизни. Она просто не могла отпустить его теперь. Лили казалось, что, дав свое согласие, она добровольно подписывает сыну смертный приговор. И дело здесь не в том, что она не верила в него. Еще как верила! Но любовь, которая толкнула ее почти 16 лет назад на собственную гибель, противилась с еще большей силой, боясь потерять одно из немногих живых существ, которых оберегала и за которых была готова вновь пойти на смерть. Меж тем Лили Поттер не единственная, кто противилась решению Гарри. Мистер Поттер был готов отпустить сына на борьбу со злом, ведь он сам в его возрасте рвался в бой, но его готовность ограничивалась некоторыми условиями. В один из первых дней июня Джеймс Поттер изъявил желание отправиться вместе с сыном в опасное путешествие, которое тому предстояло пройти. Миссис Поттер была категорически против, ее сын поддержал мать. Гарри не мог допустить, чтобы его путь разделил с ним его отец. Он знал, что ожидает его в конце, он был готов к смерти. Гарри так же понимал, что никто, ни одна живая душа не встанет больше между ним и Волан-де-Мортом, но он понимал, что отец будет всегда оберегать его, а значит, либо сам погибнет, защищая его, либо будет нежелательной помехой на пути к цели. По тем же причинам Гарри отказал и Сириусу. К тому же Гарри не хотел лишать своего маленького братика отца, как они с Лиз были лишены. Он думал и о Кассандре, любимой жене Сириуса (они поженились в первых числах июня). Он не мог вырвать этих двух мужчин из семей, хоть и хотел этого в глубине души. Лиз это прекрасно понимала, поэтому и не докучала с собственными переживаниями. По этой причине она никому не рассказала о своем кошмаре, предпочитая оставить его своей памяти, которая расправится с ним быстрее любых позитивных утверждений друзей. Каждый день семья Поттеров трансгрессировала в Нору, где проживало семейство Уизли. Гарри тут же старался уединиться с Гермионой и Роном, которые собирались уйти вместе с ним после свадьбы Флер и Билла. Лиз проводила день в компании Джинни или Флер, когда та не была на работе. А Лили отправлялась на кухню к миссис Уизли, вместе с которой они придумывали всевозможные поводы разлучения троицы. Вот и в этот день после обеда две женщины решили отвлечь ребят от их подготовки к путешествию. Лиз услышавшая, как они из кухни идут в сторону лестницы, бросилась на выручку друзьям. Девочка первая забежала на лестницу и перегородила женщинам путь наверх. - Лиз, не дури, - сказала мама. – Отойди с дороги. - Пропусти нас, - сказала миссис Уизли. - И не подумаю, - уверенно ответила девочка. - То есть как это? Не пускаешь меня в моем собственном доме? – возмутилась хозяйка. - Вот именно. Вы все правильно поняли. - Юная леди, сойдите с дороги и дайте мне пройти туда, куда мне хочется! – грозно проговорила миссис Уизли. - И не подумаю, - все тем же тоном ответила Лиз. За спинами женщин появился Фред, показывая Лиз руками воображаемое повешение. Это значило «ты труп!», но девочке было все равно. - Не мешайте им, - мягко сказала Лиз. Женщины на нее посмотрели недоумевающее. Неужели она не будет противостоять? - Они все равно уйдут, - спокойно добавила она. – Вы же знаете это! Разве не лучше помочь им быть максимально подготовленными к тем трудностям, что ждут их впереди, вместо того, чтобы мешать? Женщины продолжали ее слушать. - Чем подготовленными они будут, тем больше шансов на их успех. Если вы хотите их провала, то вперед, идите и мешайте им! Лиз отошла в сторону, открывая проход на лестницу. Ни миссис Поттер, ни миссис Уизли не сдвинулись с места. Обе о чем-то думали. Затем вторая женщина негодующе произнесла «Вечно ты все портишь!», развернулась и пошла на кухню. Миссис Поттер молча последовала за ней. - Я не знаю как, но у тебя получилось! – произнес пораженный Фред. - Да я сама в шоке! - ошарашено ответила Лиз. С того момента и до самого отъезда, Гарри, Рону и Гермионе не мешали. Более того, иногда на прикроватных тумбочках их появлялись то книги по распознаванию злых чар и целительству, то вредноскоп, то другие полезные мелочи, которые могли пригодиться им в путешествии. *** Тем же днем, за пару часов до ужина, Лиз сидела в саду с гитарой. Как только она вернулась из Хогвартса, ее поджидала Флер, которая попросила ее сочинить песню для ее свадьбы. Лиз не смогла отказать. Прошло почти полтора месяца, а результата не было. Лиз писала время от времени, но все это было не то. У нее получались серьезные тексты, злободневные, как бы сказала миссис Смит, а воздушной любовной лирики никак не выходило. Лиз не умела писать по просьбе, по заказу. Ей нужно было самой прочувствовать, понять и захотеть все выразить в словах или музыке. И вот, сидя в саду, Лиз перечеркивала очередное четверостишье. В ее голове крутился ночной кошмар. Она вспоминала свой сон, тот образ Седрика, который восстал в ее сознании, ту развязку, что заставила ее проснуться, и в голове рождались другие строки. Лиз открыла новую страницу в своем блокноте и начала записывать последовательно строчку за строчку. Уже через полчаса у нее был примерный вариант песни. Лиз назвала ее «Мое сердце будет продолжать жить». Лиз слышала в голове мелодию, примерно представляла, какой должна быть аранжировка. Она сидела еще около часа, наигрывая себе на гитаре аккорды и тихо подпевая. Уже сейчас Лиз понимала, что эта песня получится сильной, трогающей сердца, а главное, она всегда будет напоминать Лиз о Седрике и о том, что любовь можно сохранить в душе даже, когда этого человека нет в живых. - Что это за мелодия, Лиз? – раздался знакомый голос за спиной девочки. Обернувшись, Лиз увидела Флер. Рядом с ней стоял какой-то парень лет двадцати. Каштановые волосы были растрепаны в разные стороны, одежда чуть мятая, кожа отливая здоровым загаром. - Да так, ничего особенного, - ответила она, прикрывая текст песни обложкой. - Познакомься, - Флер повернулась к молодому человеку, у которого был испуганный растерянный вид. Девушка, кажется, тоже волновалась. - …Познакомься, Лиз, это мой… дг’уг с г’аботы Дег‘ек Стоун. Лиз подозрительно посмотрела на подругу. Она впервые видела Флер взволнованной до такой степени, что та не могла связать слова в предложения. Парень и вовсе молчал. В высшей степени подозрительно. - Дерек, - обратилась Лиз к молодому человеку, который от звука ее голоса побледнел. – С вами все хорошо? – тут же поинтересовалась она. - Да, - нервно сглотнул он, - спасибо, - и попытался выдавить улыбку. - Рада знакомству, - сказала Лиз. – Вы давно знакомы с моей подругой? Парень с девушкой переглянулись. - Я что-то не то спросила? – удивилась Лиз. - Нет, ну что ты! – вмешалась Флер, которая вернула себе самообладание. – Мы знакомы вот уже два года. Г’аботаем вместе в Гг’инготс. - Странно… - Что именно? – глаза Флер начали метаться. - Ты мне никогда о нем не говорила. Простите, что мы о вас в третьем лице, - обратилась она к Дереку, который все это время пристально за ней наблюдал. От такого внимания кому угодно станет не по себе. - Все в порядке, - успокоил ее парень. Лиз на секунду задержалась на его лице. Что-то в нем было знакомое… Может быть даже не внешность, а интонации, с которыми он разговаривал. Что-то призрачно-далекое всплыло в ее памяти на мгновение, но тут же исчезло. Они мгновение смотрели друг на друга как старые знакомые, но затем вмиг эта связь прервалась. - Та мелодия, что ты наигг’ывала, эта песня к моему пег’вому танцу с Биллом? – решив, прервать неловкую паузу, спросила Флер. - Нет, это другое. Не для свадьбы, - ответила Лиз. - Жаль.., - разочарованно протянула девушка. – Мне понг’авилось. - Ты же не слышала песни, - сказала Лиз. - Так сыгг’ай нам! - О, нет. Это не для сцены. - Но мы же не пг’осим тебя выходить на сцену. Спой тут. - Я даже не знаю, - растерялась Лиз. – Она еще не готова. И она… как бы это… она личная, - сказала Лиз, многозначительно посмотрев на подругу, но та как и не заметила этого. - Мы все г’авно послушаем, пг’авда Дег’ек? – усаживаясь подле Лиз, спросила Флер. - Если вы не хотите, мы не настаиваем, - мягко произнес парень. За что Лиз была ему очень признательна. - Спасибо, - улыбнувшись, поблагодарила она парня. Он лишь покраснел и улыбнулся в ответ. - А я хочу послушать! – надулась Флер. Она уселась рядом с Лиз и жалобно на нее посмотрела: - Ну, пожалуйста. Лиз посмотрела на подругу и сдалась. - Ну ладно. Только она… я ее еще никому не показывала… И это черновой вариант. - Пег’естань! Ты всегда так говог’ишь, а потом выходит замечательно. Сед… Дег’ек, садись, - чуть было не оговорилась Флер. Она испуганно посмотрела на подругу, но та была занята новой песней, чтобы обратить внимание на это происшествие. Меж тем Дерек сел напротив Лиз, а та взяла в руки гитару, открыла блокнот на странице, где были записаны слова и ноты, выждала мгновение, и дотронулась до струн. Медленно, не спеша, она заиграла мелодию, не торопясь петь. Она сыграла два проигрыша, прежде, чем в саду раздался ее голос. Тихий, нежный, мелодичный…Каждую ночь в своих снах Я вижу тебя, я чувствую тебя. Вот как я знаю, что ты продолжаешь жить. Далеко через расстояния И пространства меж нами Ты пришёл, чтобы показать: ты продолжаешь жить. Рядом, далеко, где бы ты ни был, Я верю, что моё сердце продолжает жить. Однажды снова ты открыл дверь, И ты здесь — в моём сердце, И моё сердце будет продолжать и продолжать жить. Любовь может прикоснуться к нам однажды И длиться всю жизнь, И никогда не отпускать до тех пор, пока мы не уйдём. Любовь существовала, когда я любила тебя Одним истинным днём, за который я держалась. В моей жизни мы всегда будем продолжать жить. Ты здесь, нет ничего, чего бы я боялась. И я знаю, что моё сердце продолжает жить. Мы останемся на этом пути, ты в безопасности в моём сердце, И моё сердце будет продолжать и продолжать жить.
Лиз не брала высоких нот, только дрожанием голоса где-то можно было уловить ее неуверенность, эмоции, что переполняли ее душу, надрыв, который должен был быть в окончательной версии. Закончив петь, она тут же заговорила, не обращая внимания на слушателей. - Это акустическая версия. Знаю, что сырая… Потом будет целый оркестр и бэк-вокал. Еще и текст будет подправляться… - Ничего не меняй. Лиз не узнала голос подруги. Он прозвучал ниже обычного и с непривычной хрипотцой. Она подняла голову и увидела, что Флер вытирает глаза от слез. - Она идеальна. Лиз не знала, что ответить. Она перевела взгляд на парня, который еще больше побледнел. Он смотрел на нее с такой болью, его глаза, казались, кричали ей что-то, чего она не могла понять, его рука была накрыта рукой Флер, как будто сдерживая от порывистых жестов. Лиз была крайне удивлена и не могла понять, почему песня вызвала такие эмоции. Она еще могла понять, почему Флер разрыдалась, она ведь знала ее историю, знала об ее потере, но этот парень… А вдруг он тоже кого-то потерял? Вдруг он тоже по кому-то тоскует, кого-то пытается сохранить в сердце? - Флер, права, - наконец сказал Дерек, - ничего не меняйте. Это все, что он сказал до самого своего ухода. В конце их встречи Лиз хотела пожать ему руку в знак чрезвычайно приятного нового знакомства, но парень отстранился, руки не подав. Этот жест задел Лиз, больно кольнул ее самолюбие, ведь она проявила себя очень доброжелательно и ждала доброжелательности в ответ, но не получила ее. Оставшись наедине после ухода Флер, Лиз промотала еще раз первую встречу с молодым человеком и про себя отметила, что пусть он и был милым, его странность и неоправданная нелюбезность в конце их знакомства настроили ее скорее против, чем за него. Лиз не хотелось видеться с этим человеком снова. Какого же было ее разочарование, когда Флер объявила на ужине, что ее друг и коллега пополнил список гостей свадьбы.